13 Вопрос. Ирвин Гофман --- “Представление себя другим в повседневной жизни”, “Анализ фреймов”.

Гофмановская концепция «Я» очень многим обязана идеям Мида (рассмотрению конфликта между I, спонтанной самостью, и те , социальными ограничениями в самости). Данное противоречие отражено в работе Гофмана в том, что он назвал «ключевым рассогласованием между нашими общечеловеческими "Я" и нашими социализированными "Я"». Этот конфликт проистекает из различия между тем, что люди ожидают от наших действий, и теми стихийными действиями, которых мы, возможно, желаем. Мы сталкиваемся с требованием де­лать то, что от нас ожидается. Для того чтобы поддерживать стабильность сво­его имиджа, люди выступают перед своей социальной аудиторией. Из-за своего интереса к театральности Гофман сконцентрировался на драматургии или взгляде на социальную жизнь как на ряд драматических представлений сродни тем, что про­исходят на сцене.

Уделял внимание взаимодействию людей на микроскопическом уровне. Предложил свой драматургический подход – кажд. индивид – продукт взаимодействия между исполнителем и публикой. Кажд. ч-к внутренне озабочен созданием впечатления на др. людей.

Социальное пространство делил на две части:

- передний план – сцена; само театральное шоу. Задействованы определ. реквизиты – внешний вид самого исполнителя, манеры ч-ка – показывают какую роль играет исполнитель в той или иной атмосфере. Исполнитель во время всего этого шоу всегда что-то скрывает, может, тайное удовольствие – алкоголизм, принадлежность к секс. группе и проч.; ошибки, кот. были допущены в ходе исполнения; процесс достижения того или иного результата; грязную работу – жестокость, обман, кот. привели его к этой роли.

- задний план – закулисье - здесь занимаются подготовкой реквизита. Передний план и задний – куда без приглашения не пускают. (др. пример: ресторан – места для людей и кухня)

- ролевая дистанция – степень отделения ч-ка от ролей, кот. он исполняет. Один из ключевых выводов Гофмана состоит в том, что ролевая дистанция есть функция социального статуса. Люди, имеющие высокий статус, зачастую демонстрируют ролевую дистанцию по причинам, отличным от характерных для людей на низших статусных позициях.

- стигма – рассматривал разрыв между тем, чем чело­век должен быть, «фактической социальной идентичностью», и тем, что он на са­мом деле из себя представляет, «реальной социальной идентичностью». Любой человек, имеющий между этими двумя идентичностями разрыв, «заклеймен». С помощью понятия «стигма» рассматриваются театрализованные взаимодей­ствия между нормальными и заклейменными людьми. Нормальное/заклейменное поведение.

В случае дискредитированной стигмы исполнитель полагает, что различия известны чле­нам аудитории или очевидны для них (например, страдающий параличом или не имеющий конечностей).

Дискредитируемая стигма (недискредитированная) — такая, в которой членам аудитории различия не известны и не ощущаются ими (например, в случае чело­века, который занимался проституцией или имел гомосексуальную связь).

Для че­ловека, имеющего дискредитированную стигму, основная драматургическая про­блема — контроль над напряжением, возникающим из-за того, что людям об их трудностях известно. Для человека с дискредитируемой стигмой драматургичес­кая проблема заключается в управлении информацией таким образом, чтобы их трудность оставалась аудитории неизвестной.

- фрейм – принципы организации соц. жизни людей – социальные правила.

Разыгрывать те или иные роли заставляет нас наша соц. среда. Фреймы — принципы организации, которые определяют наш повседневный опыт. Они являются предпо­ложениями о том, что мы видим в социальном мире. Без фреймов наш мир был бы немногим больше, чем неупорядоченным набором индивидуальных несвязанных событий и фактов.

14 вопрос. Э.Гуссерль рассматривал проблематику жизненного мира в рамках философской дисциплины, которую он называл феноменологической психологией и предмет которой определял как 'человеческую самость во всей совокупности действительной и возможной жизни сознания, в том числе конкретной жизни вообще'.

Согласно Гуссерлю, наука не дает возможности проникнуть в жизненный мир, наоборот, она подменяет живой человеческий мир миром объективированных абстракций. Следовательно, утверждает Гуссерль, необходимо произвести своего рода редукцию по отношению к науке, к значениям элементов мира, полученным от науки, по отношению к научной картине мира вообще. Осуществив подобную редукцию, мы повторим путь науки, но пройдем его в обратном направлении, то есть вернемся к исходному пункту - к донаучным значениям мира. Таким образом восстанавливается чуждый науке мир повседневной жизни, или, в терминологии Гуссерля, жизненный мир. Изучение жизненного мира, представляющего собой совокупность первичных, фундирующих (термин Гуссерля) интенций, должно раскрыть процесс возникновения из него различных систем знания, в том числе объективных наук, объяснить отношение последних к жизненному миру и тем самым наделить их столь недостающим человеческим содержанием.

Для жизненного мира, по Гуссерлю, характерны непосредственная очевидность, интуитивная достоверность его феноменов, понимаемых и принимаемых индивидом как таковые, то есть субъективная достоверность, причем субъективность жизненного мира - это 'анонимная' субъективность. Ее содержание определяется не активностью субъекта, а наличествующими в сфере субъективности феноменами мира, как субъективными, так и интерсубъективными. Еще одно чрезвычайно важное свойство жизненного мира: он представляет собой целое, поскольку именно в целом он выступает как нечто самоочевидное, самодостоверное. Это целое не имеет четкой архитектоники, его структура неопределенна, не эксплицирована.

По отношению к активности субъекта жизненный мир представляет собой 'горизонт' всех его целей, проектов, интересов независимо от их временных, пространственных, ценностных и прочих масштабов.

Обращение к жизненному миру есть обращение к глубинной реальности социальной жизни. По мысли Гуссерля, оно должно снять свойственную объективной науке (прежде всего естественной) претензию на раскрытие реальности, открыв науке ее действительное место в мире, отношение к человеческой субъективности. Пафос философа направлен против якобы 'чистого' познания, оторванного от непосредственности человеческой жизни.

15 вопрос. Мениппея - жанр (назван по имени философа III в. до н.э. Мениппа из Гадары) – Бахтин характеризует как сочетание необузданной фантазии с постановкой глубоко мировоззренческих проблем, причем самая смелая фантастика и авантюра мотивируется и оправдывается 'чисто идейно-философской целью - создавать исключительные ситуации для провоцирования и испытания философской мысли'. Бахтин дал следующую методологическую характеристику мениппеи: это морально-психологический эксперимент, нарушение нормального общепринятого хода событий, создание исключительных ситуаций, выпукло демонстрирующих и провоцирующих мнения и представления.

Развитие феноменологических идей в социологии привело к созданию 'прикладной мениппеи' с точно таким же, как в мениппее, отношением к 'нормальной' действительности. Это эксперименты Г.Гарфинкеля, создателя так называемой этнометодологии. Суть этнометодологического экспериментирования состоит в неожиданном нарушении общепринятого и нормального хода событий, что позволяет выявить содержание и формы обыденных 'идей' и представлений, не обнаруживающихся при нормальном течении жизни. Благодаря испытанию, провоцированию повседневности, последняя, реагируя, 'выдает' сокровенные механизмы своего устройства, так же как философско-этическая идея, провоцируемая в мениппее, обнаруживает свои потаенные выводы и следствия, которые вовсе не очевидны при ее 'нормальной' реализации.

Возникает вопрос: зачем вообще нужно нарушать привычные устоявшиеся структуры повседневных взаимодействий? Разве именно повседневность не является ясной и прозрачной сферой жизни, не требующей рефлексивного рассмотрения? Однако эта ясность кажущаяся. Повседневность кажется ясной не потому что отрефлексирована, а потому что ускользает от рефлексии. 'Обычную жизнь' не анализируют до тех пор, пока ее не нарушит какое-нибудь из ряда вон выходящее событие. Столкнувшись с таким нарушением, 'повседневные деятели' стремятся прежде всего 'нормализовать' ситуацию, ввести ее в рамки повседневности и лишь после этого приступают к исследованию нарушившего ход нормальной жизни фактора, который уже интерпретируется как нормальное, повседневное явление.

Суть этой идеи можно продемонстрировать на примере одного из гарфинкелевских экспериментов. В ходе нормального, самого обычного разговора экспериментатор начинает приближать свое лицо к лицу ничего не подозревающего партнера. Партнер испытывает смущение, отодвигается и, наконец, осознает, что ситуация изменилась и он участвует в каком-то ином взаимодействии, отличном от того, что он предполагал ранее. Типичную реакцию испытуемого можно сформулировать так: 'Ты что, ненормальный?' Некоторые воспринимали действия экспериментатора как действия, мотивированные сексуальными побуждениями, а кто-то видел в нем больного.

Эти оценки представляли собой переопределение ситуации. Будучи переопределенной, ситуация 'нормализовывалась', снова становилась ситуацией повседневности, поскольку каждый из испытуемых знал, что нужно делать, если партнер болен, как вести себя с 'шизиком' или с бесцеремонным ухажером. Ситуация могла показаться тяжелой, неприятной, но она исключалась из разряда непонятных и бессмысленных.

Нормализация ситуации происходила благодаря приписыванию партнеру какого-то типичного мотива, то есть благодаря типизации личности партнера-экспериментатора ('шизик', 'больной', 'ухажер' и т. п.), и на этой основе типизировалось 'новое' взаимодействие. Оно полностью укладывалось в сферу повседневности и виделось как каузально детерминированное именно этой типической личностью. Ученый, решивший подвергнуть такую ситуацию научному исследованию, естественно, 'пошел бы' по цепочке причин и следствий с тем, чтобы обнаружить источник нарушения, и определил бы, что это - либо психофизиологические особенности личности нарушителя, либо особенности его воспитания в раннем возрасте, либо особенности среды и т. п. Но с полной уверенностью можно утверждать, что в поле его зрения не попал бы сам процесс переопределения ситуации, все связанные с ним проблемы: как человек осознает, что взаимодействие не соответствует собственной норме, как 'новое' взаимодействие типизируется тем или иным образом, где источник и каков 'репертуар' типов, которыми пользуются 'повседневные деятели', каковы необходимые и достаточные признаки того или иного типа, какова логическая структура повседневны интерпретации и т. д. Ответить на эти вопросы - значит понять формальную структуру повседневности. Пока это не сделано, ясность и прозрачность повседневной жизни представляются обманчивыми. Повседневная жизнь не настолько ясна, насколько мы принимаем на веру, что она таковая, и не только 'повседневные деятели', но и специалисты-социологи. Последние, как говорил Гуссерль, воспринимают ее как основу, необходимую предпосылку для исследования, но она не становится исследовательской темой. А внимание к этой теме необходимо, чтобы прояснить и уточнить фундаментальные методологические принципы социальных наук.

Этнометодология – термин, придуманный Г. Гарфинкелем - буквально «изучение методов народа». Исследования этнометодологов направлены на изучение методов, составляющих повседневную жизнь людей, их повседневную деятельность, повседневные ситуации, их представления из категории здравого смысла о социальных структурах, а также анализ повседневных социологических размышлений. Гарфинкель отмечал, что этот термин выполняет функцию своеобразного пароля, проводящего резкую черту между этнометодологией и традиционными социологическими подходами. Этнометодология позиционирует себя в качестве современной и последовательной альтернативы классической социологии, социологии мейн-стрима.

16 вопрос. Разделение знания на экспертное и повседневное. Повседневное знание первично, затем идет передача на экспертную оценку. – Конструкты первого и второго порядка.

К первого порядка – обыденное знание, то каким образом простые индивиды определяют ситуацию.

К второго порядка – научное знание, основанное на теориях, понятиях, оно должно быть адекватно к первого порядка.

Например: 1 – спрашивать у прохожих как пройти куда-то. 2- картограф – съемки с самолетов, измерительные приборы.

16. Разделение знания на экспертное и повседневное. Повседневное знание первично, затем идет передача на экспертную оценку. – Конструкты первого и второго порядка.

К первого порядка – обыденное знание, то каким образом простые индивиды определяют ситуацию.

К второго порядка – научное знание, основанное на теориях, понятиях, оно должно быть адекватно к первого порядка.

Например: 1 – спрашивать у прохожих как пройти куда-то. 2- картограф – съемки с самолетов, измерительные приборы.

Обращение к специалистам-экспертам в рамках повседневности мотивируется возникновением проблемной ситуации, то есть такой ситуации, когда нормальное течение повседневной жизни нарушается, а типологическая переинтерпретация не изменяет положения.В таком случае требуется помощь эксперта, которым оказывается, как правило, психиатр, умеющий работать с кажущейся бессмыслицей.Затруднение возникает и в том случае, если в ситуации, определенной по-новому, поведение одного из участников взаимодействия оказывается блокированным. Важно подчеркнуть отличие понимаемой таким образом проблемной ситуации от проблемной ситуации в рамках традиционных, нефеноменологических подходов. Проблемная ситуация возникает как продукт типологической интерпретации, то есть как гипотетическая конструкция на основе абдуктивного вывода.Сами участники взаимодействий в повседневной жизни отнюдь не обозначают возникающую ситуацию - будь это ситуация 'бессмыслицы' или ситуация блокированного поведения - именно как проблемную, которая требует анализа, поиска решения своими силами или приглашения эксперта в той или иной области. Гипотеза о необходимости пригласить эксперта или рождается сразу как 'озарение', или просто выступает в форме суждения восприятия: ситуация сразу без предварительного анализа и логических выкладок 'оценивается' как ситуация, предполагающая специализированную экспертизу.В этом смысле любая конкретная проблемная ситуация является типической. В сознании каждого члена общества закреплены представления о типичном враче, милиционере, юристе, священнике, психиатре и т.д., а также о типичном хулигане, преступнике, душевнобольном, одержимом и т.п. Та ситуация, которую мы включаем в общую категорию проблемной ситуации, для самих повседневных деятелей выступает как конкретная ситуация хулиганства, встречи с сумасшедшим, сводником, но каждый знает типичные рецепты разрешения таких ситуаций. Как правило, они связаны с использованием специализированных экспертных знаний и методов.Эксперту приходится анализировать факты и явления, нарушающие нормальное течение повседневности, явления, которые представляют собой, так сказать, патологию повседневности. душевная болезнь, причиняющая страдания участникам повседневных взаимодействий, разрушающая устойчивую интерсубъективную среду деятельности, с точки зрения психиатра оказывается 'обыкновенным психозом'.Из этого следует, что ситуация профессиональной интерпретации, экспертизы, должна рассматриваться по меньшей мере с двух сторон: со стороны повседневной практики она является ситуацией 'перерыва', неожиданности, проблемы, а со стороны эксперта-профессионала она расценивается как элемент профессиональной рутины, нормальной повседневности.важно то, что человек, прибегающий к помощи эксперта, сам не является специалистом в той области, к которой он относит тревожный случай.эксперт в своей сфере имеет дело с субъектом, который уже признан подлежащим именно его компетенции, причем признан не им самим, а лицами, не обладающими для этого достаточными профессиональными знаниями.Объект подвергается обработке согласно стандартным нормам и правилам, организационно установленным и социально санкционированным. В результате роль профессиональной экспертизы часто сводится лишь к тому, что она подтверждает своим авторитетным 'штампом' социальный диагноз, поставленный профессионально некомпетентными людьми.Разумеется, задача экспертизы - выносить объективные обоснованные суждения, не полагаясь на мнение непрофессионалов С этой целью в каждой специализированной экспертной сфере выработаны методологические, то есть процессуальные, правила -своего рода фильтры, отсеивающие людей, попавших 'не по тому ведомству'. Однако отсутствуют четкие критерии принятия или отклонения выводов, сделанных экспертами

Конструкт - средство научного анализа и обобщения. К. первого порядка - обыденные объяснения, интерпретации, понятия повседневной жизни; К. второго порядка - научные понятия, строящиеся на основе К. первого порядка.

17 вопрос. Альфред Шютц (1889-1959). Хотел дополнить понимающую социологию Вебера, однако, предложил свою версию поним. социологии. Опирался на Гурссерля: идея жизненного мира ч-ка сфера дорефлексированного, непосредств. переживаемого опыта ч-ка. Наука не дает возможности проникнуть во внутренний мир ч-ка  необходима редукция научного мира в целом. Мы вернемся к исходному пункту – к донаучному знанию, чтобы восстановить жизненный мир ч-ка. (“Смысловая структура повседневного мира”).

Жизненный мир ч-ка – субъективное восприятие, интимное, личное. Человек рефлексирует не только об активной деятельности, но и о сновидениях, творч. мыслях и проч. Жизненный мир целостен. Эту идею жизненного мира Шютц перенес из философии в социологию. во многих соц. исследованиях ЖМ противостоит тому, что называют «системой» (сложившиеся социальные практики, институты). Позднее стали отождествлять с миром повседневности, бытовой жизнью.

Социология повседневности. Прикладная миннипея (3 век вс: греческий философ: миниповы сатиры – первым описывал необычные, нереальные ситуации: разговор с мертвецами, путешествие на луну). Этнометодология: Гаральд Гарфинкель: изучает повседневные взаимодействия между людьми. На основе методов этнографии, этнологии. Эксперименты – нарушить привычный ход событий. Ясность обычного хода вещей – только видимая (но: нарушение пространственной зоны: замешательсто – истолкование ситуации - нормализация).

Конечные области значений (сферы человеческого опыта)

Существует множество миров человеческого опыта – миры сновидений, душевных болезней, игр и фантазий, научных теорий, религиозной веры, искусства. Он называет их конечными областями значений. Повседневность – это лишь одна из таких «сфер реальности», отличающаяся особыми характеристиками. Повседневность характеризуется бодрствующим напряженным вниманием к жизни, воздержанием от всякого сомнения в существовании мира и в том, что он мог бы быть иным, чем представляется бодрствующему и действующему индивиду. Повседневность – это сфера опыта, который индивид разделяет с другими людьми. Повседневность – интерсубъективный жизненный мир, который изначально воспринимается индивидом как существующий объективно и как общий для него и других.

1) повседневность

Верховная сфера. Закреплена в человеческом теле, он все равно в нее вернется.

2) творчество

3) сон

4) игра

- мир повседневности – верховная реальность

- мир опыта – конечн. области значения (игра, сон, религия, наука, творчество – кажд. из этих миров замкнут себе)

18 вопрос. Механизмы повседневной типизации (два постулата Шютца)

Чтобы люди адекватно реагировали на стимулы друг друга необходимо соблюсти ряд условностей.

Взаимозаменяемость перспектив – человек полагает, что окружающие его люди видят и интерпретируют мир также

Взаимозаменяемость точек зрения – один индивид принимает на веру многие обстоятельства той или иной ситуации и полагает, что остальные поступают также.

Совпадение систем релевантности – различие во взглядах, обуслов личным биографическим опытом менее значимы, чем конкретные цели взаимодействия.

19 вопрос . Структура понимания. В каждом действии есть три уровня понимания.

1. речевое высказывание – мы видим, что ч-к к нам обращается -- осознаем речь на грамматич. уровне -- реагируем на обращение

2. ход в игре – (шахматы) мы асоц. ход в игре с соответствующей обстановкой -- понимание правил ведения игры – понимание ходов в контексте данной игры – реконструируем смысл фразы.

3. физическое действие – (взмах руки) просто видим физическое действие – пытаемся в рамках культуры понять, что может значить этот жест – осознаем каким образом можно отреагировать на этот жест. Послание понимаем как поступок на который нужно отреагировать.

Интерпретация осложняется, если коммуникация происходит между представителями разных культур.

20 вопрос. Историчность повседневности.

Изменяется ли сама повседневность на протяжении истории?

Повседневность всегда исторична, т.к. всегда представляет мир культуры, ч-к наследует культурные знания от предыдущих поколений = связь с прошлым. Некоторые действия традиционны. С будущим = если ситуация определяется как реальная, реальна по своим последствиям.

А. Щюц – повседневность можно разложить на определенные элементы. Некоторые элементы менялись на протяжении истории, а некоторые оставались. Рассматривает эволюцию этих элементов.

1) Трудовая деятельность – реальность человека всегда была трудовой. Труд – универсальное свойство всей человеческой истории. Элемент не менялся.

2) специфическая уверенность в существовании мира – не все однозначно. Согласно христианской мифологии мир был другим, человек находился в первозданном состоянии, и мир мог бы таким и оставаться, если бы не грехопадение. Люди средневековья сомневались в том мире, в котором жили. Постепенная трансформация к несомненности в существовании мира – нам мир лучший из возможных миров. Происходило изменение.

3) напряженное отношение к жизни - представляется, что такое отношение, обусловленное трудовой, активистской природой повседневности, существовало всегда. В литературе распространены утверждения о том, что человек прошедших эпох чувствовал свое бессилие перед лицом мирового целого, мощи природы, которые по этой причине и воплощались им в образах всесильных богов. Но 'слухи' об этом бессилии несколько преувеличены. Как известно, первобытные люди не только поклонялись своим идолам, но и дезавуировали их: сердясь, разбивали статуэтки богов, пороли их, шантажировали и т.д. На это можно возразить, что христианство проповедовало отказ от активности в этом мире, направляя внимание на будущую жизнь 'за гробом', молитву, пост, умерщвление плоти и т.п. Именно в этом обвинял христианство, например, русский мыслитель В.Розанов. Но христианство не было единым в этом отношении. В частности, уже на заре христианства существовала пелагианская ересь, сторонники которой, исходя из идеи божественного предопределения, искали спасения именно на путях мирской жизни. В конце концов Реформация отвергла исторически устаревшие взгляды и окончательно утвердила посюсторонний мир со всеми его предъявляемыми повседневной жизнью требованиями как единственное место служения богу.

4) особое переживание времени - ни субъективное время, ни объективно внешнее время в современном понимании не совпадают с тем, как они воспринимались в древности. Вопрос о субъективном переживании времени связан с вопросом о восприятии личностью своей самотождественности. Кроме того, в прошедшие века внешнее время не воспринималось как пассивное, гомогенное, равное себе в каждый момент вместилище фактов и событий (в отличие от современного его восприятия). Различные его моменты характеризовались качественной определенностью. В средневековье оно было неотделимо от вещей и действий, в нем содержащихся.

У древних – циклические, природные ритмы, себя отождествляли с телом ( в средневековье – с душой). Так, у древних египтян настоящее и прошлое, то есть мир предшественников, в известном смысле одновременны. Ничто не уходит 'совсем'. Факты прошлого, настоящего и будущего сосуществуют. Суть идеи божественного предопределения в христианстве состоит в том, что прошлое, настоящее и будущее как бы сжаты в единую точку и существуют в одновременности, по крайней мере в сознании Бога.

Для христианской эпохи характерна объективизация времени. Оно обретает направленность, ибо история получает цель, и каждый момент времени осмысливается с позиции цели истории. Вследствие этого формируется особенный ритм жизни, не совпадающий с природным; он задается церковью, опосредующей отношения человека с богом (время молитв, служб, возрастные ритуалы и т.п.).

По мере развития научных представлений объективное время, так же как и человеческая психическая жизнь, начали освобождаться от наследия теологических интепретаций и, взаимодействуя, образовали трудовое время современной нам повседневности.

Завершая рассмотрение вопросов о времени, отметим, что помимо содержательных изменений временных характеристик повседневности происходит постоянное учащение ритма, ускорение темпа жизни.