- •Предисловие
- •В поддержку долгого средневековья*
- •I. Чудесное чудесное на средневековом западе
- •I. Основные проблемы и направления в изучении чудесного
- •II. Опыт составления перечня чудесного для средневекового Запада: план исследования Введение Дефиниции
- •I. Чудесное, магическое, чудотворное Чудесное и христианство
- •II. Перечень средневекового чудесного
- •III. Истоки и источники чудесного в Средние века
- •III. Подведение итогов и определение перспектив
- •Собрание чудесных историй, случившихся в провинции дофине в начале XIII в.
- •II. Пространство и время пустыня-лес на средневековом западе*
- •I. Предварительные приготовления
- •II. Роль пространства и времени в период подготовки собора: документы и люди
- •«Рациональное» и «символическое» восприятие пространственно-временного континуума: навстречу Авиньонскому пленению пап
- •Примечания
- •Основные источники
- •Время чистилища (III - XIII вв.)
- •I. Средневековое христианство перед проблемой определения сроков пребывания в Чистилище
- •II. Время Чистилища и основные проблемы времени в христианском мире
- •1. Время земное и время эсхатологическое
- •2. Пребывание в Чистилище и созерцание Господа
- •3. Время по обе стороны смерти
- •4. Соотношение времени земного и времени потустороннего
- •III. Контроль над временем Чистилища: Церковь, корпорация, индивид
- •1. Церковь и время Чистилища
- •2. Родственные узы и корпоративные связи: коллективная память и время Чистилища
- •3. Время Чистилища и индивид
- •Время нравоучительного «примера» (XIII в.)
- •Хождения в потусторонний мир в средние века: версии ученые и народные
- •I. Предварительные методические замечания
- •II. Корпус текстов
- •III. Взаимодействие ученой и народной традиций хождений в потусторонний мир
- •IV. Несколько слов о социально-культурной истории средневековых хождений в потусторонний мир
- •Тело и душа
- •Тело и пространство
- •Язык жестов чистилища
- •Отказ от плотского
- •Грешная плоть
- •Первородный грех и сексуальность
- •Обращение Августина
- •Отказ от плотского
- •Любовь награждает вилланов проказой
- •Добыча ада
- •IV. Литература и мир воображаемого леви-стросс в броселиандском лесу. Опыт анализа куртуазного романа
- •Кодексы ношения одежды и приема пищи в романе кретьена де труа «эрек и энида»
- •Рыцари-воины и горожане-победители. Образ города во французской литературе XII в.
- •Урбанистическая метафора гильома овернского
- •Социальные реалии и идеологические установки в начале XIII в.: exemplum жака де витри о турнирах
- •Cредневековый мир воображаемого
- •V. Сновидения христианство и сновидения (II - VII вв.)
- •I. Библейское наследие
- •II. Языческие сновидения
- •Эволюция отношения язычников к сновидениям в греко-римском мире с II в. По IV в.
- •III. Христианство: неуверенность в трактовке сновидений
- •I. Усиление интереса к сновидениям
- •II. От сновидения к ереси
- •III. Тертуллиан — основоположник христианского учения о сновидениях
- •IV. Происхождение христианского учения о сновидениях
- •I. Великие перемены и недоверие к снам
- •II. Мотивации для недоверия
- •III. Августин и сновидения
- •IV. Сновидения под надзором
- •Заключение
- •Приложение. Сновидения в Ветхом Завете
- •Несколько слов о сновидениях гельмбрехта-отца
- •VI. К формированию политической антропологии является ли политическая история по-прежнему становым хребтом истории?
- •Именной указатель
- •Жак ле гофф с небес на землю
Отказ от плотского
Мне нравится кошмар девственного бытия. Малларме
Распространено мнение, что в позднеантичную эпоху произошел коренной перелом в теории и практике сексуальной жизни на Западе. На смену греко-латинской Античности, когда сексуальные отношения, плотские радости не вызывали общественного осуждения и процветала сексуальная свобода, приходит эпоха тотального осуждения сексуальной жизни и ее суровая регламентация. Главным творцом подобного переворота стало христианство.
Не так давно Поль Вейн (Paul Veyne. Les noces du couple romain. L'Histoire, № 63, janvier 1984, pp. 47-51) и Мишель Фуко выдвинули предположение, что такой переворот действительно произошел, однако еще до наступления христианства. Его вполне можно отнести к эпохе ранней Империи (I—II вв.); предполагают также, что в языческом Риме, задолго до распространения христианства, существовало «мужское сексуальное пуританство».
Христианское учение о сексуальных отношениях в целом отдает дань и наследию, и заимствованиям (от иудеев, греков, латинян, гностиков), и духу времени. Христианство возникает в эпицентре обширных перемен, затронувших экономические, социальные и идеологические структуры в первые четыре века эры, именуемой христианской, когда само учение - как это часто бывает в истории — выступает одновременно и как продукт происходящих перемен, и как их движущая сила. Роль христианства действительно была решающей.
По мнению Поля Вейна, христианские идеологи придумали вполне завершенное обоснование полового воздержания, опирающееся и на теологию, и на Писание (толкование книги Бытия и первородного греха, наставления святого апостола Павла и Отцов
173
Церкви); обоснование это имеет чрезвычайно важное значение. Христианство превратило тенденцию, присущую поведению меньшинства, в «нормальное» поведение большинства, по крайней мере среди господствующих классов: аристократов и/или горожан, подкрепило новые нормы поведения новой теоретической базой (словарь, дефиниции, систематизация, антитезы) и строгим общественным и идеологическим контролем со стороны Церкви и поставленной ей на службу светской власти. И наконец, выработав модель образцового общества, христианство предложило этому обществу идеальную модель сексуальной жизни: монашество.
К основаниям, побуждавшим римских язычников соблюдать целомудрие, ограничивать сексуальную жизнь рамками супружества, осуждать аборты, неодобрительно относиться к «любовным страстям» и порицать бисексуальность, христиане добавили еще одно, новое и постоянно действующее: приближение конца света, требующего соблюдения чистоты. Святой апостол Павел предупреждает: «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так что имеющие жен должны быть как не имеющие» (1 Кор., VII, 29). Некоторые, склонные к крайностям, подобно Оригену, сами себя кастрируют, ибо уже сказано: «И есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного» (Мф., XIX, 12).
Грешная плоть
С приходом христианства одним из первых нововведений стало установление связи между плотью и грехом, хотя выражение «плотский грех» тогда употреблялось не слишком часто. Однако в течение всего Средневековья можно наблюдать, как в результате постепенного изменения смысла, вкладываемого в данную максиму, непререкаемый авторитет Библии начинают использовать для оправдания многочисленных запретов и ограничений, которые налагаются на сексуальную жизнь. В Евангелии от Иоанна плоть искуплена Иисусом, ибо «и слово стало плотию» (Иоан., I, 14); во время Тайной Вечери Иисус сделал из плоти своей хлеб вечной жизни: «Хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира. [...] Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную»
174
(Иоан., VI, 51-54). Но уже Иоанн противопоставляет дух и плоть, утверждая: «Дух животворит, плоть не пользует ни мало» (Иоан. VI, 63). Павел также допускает сопряжение понятий греха и плоти: «Бог послал Сына Своего в подобии плоти греховной в жертву за грехи и осудил грех во плоти, [...] ибо... помышления плотские суть смерть, [...] ибо, если живете по плоти, то умрете» (Рим., VIII, 3—13). В начале VII в. Григорий Великий напрямую, без всяких оговорок, заявляет: «Что есть сера, если не питание для огня? Чем питаем огонь, когда от него исходит столь сильное зловоние? Что хотим мы обозначить словом «сера», ежели не плотский грех?» (Moralia, XIV, 19).
В раннем христианстве говорится, скорее, о разнообразных плотских грехах, нежели о грехе плоти в целом. Но постепенно количество сексуальных поступков, заслуживающих порицания, сводится к трем понятиям:
1) понятию блуда, которое появляется в Новом Завете; данное понятие широко войдет в обиход с конца XIII в., обретя поддержку в шестой заповеди Господа: «Не прелюбодействуй», порицающей все незаконные формы сексуального поведения (включая поведение в браке);
2) понятию похоти, которое встречается главным образом у Отцов Церкви; похоть считается источником плотских желаний;
3) понятию сладострастия, под которое в период формирования системы смертных грехов (с V по XII в.) подпадают все плотские грехи.
В солидном багаже библейского наследия не было сексуальных запретов, которые христианская доктрина смогла бы позаимствовать. Ветхий Завет, достаточно снисходительный к сексуальной жизни, сосредоточил свою запретительную часть в ритуальных табу, перечисленных в книге Левит, гл. XV и XVIII. В основном запрещаются инцест, «открытие наготы», гомосексуализм и содомия, соитие во время месячных у женщины. Раннее Средневековье воспринимает эти табу. Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова (Екклезиастик), проникнутая антифеминистскими настроениями, гласит: «От жены начало греха, и через нее все мы умираем» (Сир. XXV, 27). Книга Песни Песней (см.: J. Bottero. Histoire. Op. cit., p. 18), напротив, является гимном супружеской любви, исполненным трепетного любовного томления и даже эротизма. Однако христианство, подражая иудейским традициям,
175
поспешило дать Песни Песней аллегорическую интерпретацию. Следующим союзом, после союза Яхве и Израиля, было восславлено единение Господа с исполненной веры душой, единение Христа и Церкви. Когда в XII столетии начнется возвращение Овидия и зародится куртуазная любовь, взоры вновь обратятся к Песни Песней, которая станет самой комментируемой книгой Ветхого Завета; в это время Церковь во главе со святым Бернаром напомнит, что толкование данной книги должно быть исключительно аллегорическим и духовным.
В Новом Завете Евангелия в вопросах пола отличаются крайней сдержанностью. Они прославляют брак, но только моногамный и нерушимый. Отсюда осуждение прелюбодеяния (Мф., V, 28) и развода, приравниваемого к прелюбодеянию (Мф., XIX, 2-12; Мр., X, 2—12; Лк., XVI, 18). Однако Мария в браке пребывает девственной, а Христос остается холост. Обе «модели» будут фигурировать в средневековой подборке антиматримониальных материалов, среди которых особенно много текстов, вышедших из-под пера апостола Павла. Разумеется, святой апостол Павел не ставит знак равенства между плотью и греховными сексуальными поступками; в сущности, плоть — как об этом говорится в Евангелии от Иоанна — дарована человеку от природы. Однако Павел настаивает на оппозиции плоти и духа, усматривает в плоти главный источник греха и соглашается с браком как с крайним средством этого греха избежать: «Хорошо человеку не касаться женщины [вот он, антифеминизм], но, во избежание блуда, каждый имей свою жену и каждая имей своего мужа. Муж оказывай жене должное благорасположение; подобно и жена мужу. [...] Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться как я; но если они не могут воздержаться, пусть вступают в брак, нежели разжигаться (melius est enim nubere quam uri). [...] Посему выдающий замуж свою девицу поступает хорошо; а не выдающий поступает лучше» (1 Кор., VII). Ибо плоть ведет к вечной смерти: «Предваряю вас... что те, кто поступает по плоти, Царства Божия не наследуют» (Гал., V, 21).
Призывая к целомудрию и воздержанию, Павел исполнен почтения к человеческому телу, «скинии Святого Духа». В Средние века, напротив, тело считают пособником дьявола, средоточием разврата, местом рождения греха и лишают его каких-либо достоинств.
176