17. Философия хх века: феноменология э. Гуссерля, американский прагматизм.

Основоположником феноменологии как ведущего направления современной западной философии является Э. Гуссерль (1859— 1938), поставивший проблему философии как строгой и точной на­уки. С точки зрения Э. Гуссерля, все существовавшие в его время философские учения не соответствовали требованиям строгой науч­ности, так как за образец научности берут существующие науки о природе и обществе. Все науки можно подразделить на два основных вида -эйдетические науки, к которым относятся логика, математика и философия, и фактуальные науки, которые обосно­вывают свои суждения ссылкой на факты, а последние носят слу­чайный характер. Философские суждения не обладают ни точно­стью математических истин, ни чувственной наблюдаемостью истин физических и не должны обладать ими, так как философия являет­ся совершенно новым измерением знания, связанным со стремле­нием к чистому и абсолютному знанию. Подлинная философия или трансцендентальная феноменология, в отличие от фактуальных наук, есть наука не о фактах, но о сущностях. А в отличие от дру­гих эйдетических наук, например математики, она не может абстра­гироваться от того факта, что все данное нам дано через сознание. Философия в качестве своего предмета имеет дело с мыслью, на­правленной на предмет, как таковой, и в этом смысле она не дискурсивна, а интерпретативна. Абсолютная самоочевидность, абсо­лютная истина, непосредственная созерцаемость сущности — таковы черты философского знания, по Э. Гуссерлю. Строгая наука в этом смысле есть название абсолютных и вневременных ценностей, со­ставляющих простой, безусловно ясный порядок.

Выявить эти сущности, т. е., конституировать предмет фи­лософии в феноменологическом смысле этого слова, возможно только при помощи специального метода - метода феномено­логической редукции. Феномен и есть та сущность, которая про­являет себя в сознании благодаря феноменологической редук­ции. Феноменологическая редукция осуществляется в два эта­па: на этапе эйдетической редукции мы «заключаем в скобки внешний мир», т. е. ставим под сомнение ценность исходного для многих наук протоверования в реальность внешнего мира. Трансцендентальная редукция «заключает в скобки эмпирическое самосознание», т. е. ставит под сомнение протоверование в реальность Я как части реальности внешнего мира. Мир, та­ким образом, редуцируется к чистому феномену или эйдосу (в логически и словесно фиксированной форме), конфигурации всего данного, выступающей как «мерка реальности, фактич­ности». Феноменологическое знание есть абсолютное знание о сущности, которое оправдывает всякое знание о факте.

Единственной дисциплиной, способной сделать филосо­фию строгой и точной наукой, является феноменология. Фе­номенология есть наука о феноменах. Феномен есть то, что проявляется, поскольку оно проявляется в сознании. Человече­ское «Я» и все вещи, окружающие его, суть феномены. Благо­даря принципу феноменологической редукции, т. е. воздержа­нию (эпохе) от веры в реальность окружающего мира, мы со­зерцаем эйдос мира, его идеальную ценность. С этой точки зрения редукция является эйдетической. Поскольку феномен проявляется только в сознании и только посредством акта со­знания, т. е. сознание субъекта определяет положение вещей в реальности, редукция является также и трансцендентальной. Вместе с тем в отличие от кантовской трактовки сознания как создающего объект, Э. Гуссерль считает, что сознание лишь проявляет объект во мне, и больше ничего. В двойном - эйде­тическом и трансцендентальном - измерении феномен, равно как и его явленность сознанию, представляет собой нечто аб­солютное - сущность вещи, ее бытие. Сознание, осуществляю щее редукцию, самодостаточно, и благодаря его деятельности нам открывается единственное абсолютное бытие. Интенцию на объект, непосредственно и в оригинале данный сознанию, Гуссерль называет интуицией. Задача философии и есть дости­жение очевидности, основанное на объективной апелляции к интуиции, а не на чьих-либо точках зрения.

Для завершения своей теории Э. Гуссерль вводит понятие «конституирование». Сознание есть конституирующий поток пе­реживаний. Формой конституирования является феноменологи­ческая темпоральность - единство прошлого, будущего и насто­ящего в одном интенциональном акте сознания. Посредством конституирования в форме темпоральное™ сознание «Я» обла­дает окружающим миром и самим собой. Философия и есть, по Гуссерлю, высшая попытка Разума конституировать с подлин­ной очевидностью «Я» и то, чем является мир этого «Я».

Феноменология Э. Гуссерля оказала большое влияние на всю последующую философию. Ведущие мыслители XX в..ис­пользовали основные понятия и метод гуссерлианского учения. М. Хайдеггер, а позже Ж. П. Сартр применяют феноменологи­ческий метод для исследования фундаментальных понятий бы­тия, времени, человеческого существования и свободы, М. Шелер - для развития идей философской антропологии и аксио­логии; М. Мерло-Понти - для анализа сознания и восприятия в концепции «феноменального тела». Н. Гартман и испанский философ X. Субири (1898—1983) используют феноменологиче­ский метод для построения нового варианта реализма. Особое применение идеи Э. Гуссерля нашли в формирующейся в XX в. социологии знания. В отечественной философской традиции наиболее видными представителями феноменологии являлись Г. Г. Шпет и М. К. Мамардашвили.

В первую очередь, такое значительное влияние гуссерлианства объясняется новым представлением о предмете философии и ее целях. Философия, по Гуссерлю, - это не некоторая рациональ­ная, логическая система высказываний и доказательств, а усилие, заставляющее объект «проявиться», интуитивное «делание оче­видным». Для Э. Гуссерля высший принцип философии — не картезианско-кантовский принцип «я мыслю», а принцип «я могу», т. е. очевидная и делающая очевидным интуиция. Объек­тивным коррелятом «я могу» выступает то, что Гуссерль называет горизонтом. Горизонт - это спектр возможностей проявления объекта, внутри которого определен круг последних актуальных интенций одного и того же объекта. Философия, таким образом, предстает, по Гуссерлю, как другой способ прожить естетственную жизнь, исходя не из веры в ее реальность, а из прояснения ее сущности. При этом феноменология оставляет сами вещи таки­ми, какие они есть, если они иррациональны, то иррациональ­ными, если рациональны - то рациональными. Единственным идеалистическим положением в феноменологии является призна­ние априорности бытия сущности относительно реальности факта. Любое объективное бытие, по Гуссерлю, основывается интенционально на бытии чистого сознания.

Во-вторых, заслугой Э. Гуссерля явилась новая философская трактовка сознания. Э. Гуссерль анализирует сознание не с точ­ки зрения его содержания (это удел психологии как фактуальной науки), а с точки зрения его интенционалъной цели или ноэмы (в терминологии Гуссерля). Ноэма - это нечто, что проявля­ется в сознании и только благодаря сознанию, но не является ни им самим, ни его частью. Любой способ сознания, по Гус­серлю, имеет свою ноэму, например, акт оценивания в качестве своего ноэматического коррелята имеет существующую объек­тивно и независимо от него ценность. При этом смысл ноэмы зависит не от сознания, а от самой ноэмы, но тем, что объект обладает ноэматическим смыслом, он обязан сознанию.

Э. Гуссерль делает сознание главным предметом своего ис­следования, используя понятие «чистое сознание» как принци­пиально непредметное и свободное от всего, что не является сознанием. С точки зрения Гуссерля, любой предмет должен быть схвачен только как коррелят сознания. Предмет при этом не превращается в сознание, в котором нет ничего, кроме зна­чений. Интенциональным коррелятом очевидности является Истина. Логическая очевидность выступает лишь как частный случай интенциональной очевидности.

В-третьих, в посмертно опубликованной работе «Кризис ев­ропейских наук и трансцендентальная феноменология» (1954) Э. Гуссерль вводит понятие «жизненного мира» как докатегориальной области исконно человеческих «смысловых формаций», предшествующих развитию науки и не исчезающих с ее развити­ем. Только философия в ее феноменологическом варианте может сказать нечто по поводу человека как субъекта свободного выбо­ра и оставить человеку свободу выхода к новым горизонтам. То­лько феноменология устанавливает связь с «жизненным миром», миром коммуникативной и смысловой интенциональности.

Прагматизм — философия дела, действия, учение, возникшее в 70-е гг. в США. Основателями прагматизма были известные уче­ные и философы — Чарльз Пирс (1839—1914); Уильям Джемс (1842—1910); Джон Дьюи (1859—1957).

Истоки прагматизма разнообразны. К числу мыслителей, так или иначе повлиявших на возникновение П., относятся Дж.Локк, Д. Юм, И. Кант, А. Шопенгауэр, Г. Спенсер, Фр. Ницше, А. Бергсон.

Одним из краеугольных камней прагматизма является эм­пиризм. Но его сторонники прагматисты считали не рабским следованием непокорным фактам, а орудием борьбы с косностью рассудочных схем. Прагматизм избегает, по сло­вам У.Джемса, признанного лидера этого направления, «абстракций, вербальных решений, ап­риорных оснований, фальшивых прин­ципов, замкнутых систем, ложных абсо­лютов». Опыт — одна из центральных категорий прагматизма. Опыт в понимании прагматизма не есть только совокупность ощущений; это не только опыт познающего субъекта, но жизненный опыт действующего, волево­го субъекта. В связи с этим понятным становится интерес прагматизма к философии Шо­пенгауэра. Воля — это готовность дей­ствовать. Мысль, представление стано­вятся инструместом действия, направ­ляемого волей.

Критика традиционной метафизики И. Кантом с ее постоянным стремлением выйти за границы человеческого опыта также стала важной предпосылкой док­трины прагматизма. Вместе с тем прагматизм воспринял и идею необходимости «полезных фик­ций», высказанную в послекантовской философии. Философия не растворяется в научном методе, она — выразитель жизненных потребностей. Тем самым прагматизм воспроизводит значительную часть идей «философии жизни». Понятие «жизнь» фактически трансформируется в прагматизме в по­нятие «опыт», лишается надындивиду­ального значения. Центральным элементом опыта является человеческое действие, которое носит целесообразный ха­рактер и в той или иной форме осознано нами. Вся человеческая познавательная деятельность нацелена на то, чтобы сде­лать это действие успешным. Мышле­ние — это достижение «готовности и привычки действовать», перейдя от не­решительности и сомнения к убежде­нию, к «вере» в правильность избранно­го пути.

Пирс, Джемс, Дьюи обра­тили внимание на то обстоятельство, что эффективность научной теории не сопрягается с ее истинностью. Более того, действия человека могут быть успешными и на основе ошибочных теорий, особенно политических, культурологических, философских.

Другой факт, привлекший их внимание, состоял в том, что потребности и интересы человека определяют во многом его по­знание. Иначе говоря, теоретическое знание никогда не развива­ется независимо от потребностей и интересов человека и челове­чества. Исходя из этих положений, Пирс в работе «Что такое прагма­тизм» и других писал о двух основных состояниях сознания и познания, а именно: состоянии сомнения (нерешительность, не­определенность, беспокойство, раздражительность, невозмож­ность действовать) и состоянии веры (ясность, определенность, удовольствие, спокойствие, готовность к действию во имя того, во что веришь).

Человек, по Пирсу, всегда стремится к вере как к более поло­жительному состоянию духа, к состоянию, выводящему к дейст­вию. Переход от сомнения к вере и есть «исследование». Вывод Пирса простой — мы заинтересованы в приятном состоянии веры, следовательно, и наше познание заинтересовано в вере, а, следовательно, и в истинности, ибо истина — то, во что я верю. Таким образом, эмоции, желания, страсти человека не устранены из науки. Наука не содержит объективных истин, поскольку ис­тина всегда связана с верой. Наука — это коллективная вера в истины своей эпохи. В чем же тогда ценность науки для человече­ства? Наука полезна человеку, она обеспечивает достижение практических целей. Истины науки проверяются и подтвержда­ются практикой: если они способны обеспечить, расширить инте­ресы человека, то они полезны. Отсюда знаменитое утвержде­ние: «Истина — то, что полезно», давшее основания к смешению прагматизма с практицизмом (стремлением к успеху, оправдыва­ющим «делячество»).

Развивая положения Пирса, Джемс и Дьюи пришли к выводу, что истина — это оценочная категория. Если некая научная идея способна вести сквозь жизненный хаос, помогает человеку жить, это — истинная идея. Если идея способна завести в тупик, созда­ет трудности, мешает жить — это ложная идея. Авторитеты здесь ни при чем, любая идея проверяется практикой. Разум че­ловека — это инструмент, отбирающий идеи для использования последних в жизни на благо человеку и человечеству. Стремление прагматической философии поставить в центр по­знания, в центр науки не природу, а человека, его личность, эмоциональную сферу, определило гуманистическую направлен­ность прагматизма.

Прагматистской «максимой» явля­ется так называемый «принцип Пирса», согласно которому какое-либо пред­ставление о вещи есть представление обо всех возможных действиях с этой вещью либо совокупность чувственных впечатлений, связанных с вещью. Вы­бор того или иного действия с вещью не предопределен. В любое время со­храняется возможность появления не­предвиденного, случайности. Так фор­мулируется еще один принцип прагматизма — так называемый «тихизм» (от греч. tyche — случай). Возможность действовать при отсутствии жесткой детерминации, пре­допределенности человеческих дейст­вий хотя и расширяет возможности че­ловеческой свободы, но не ведет к про­изволу.

Следующее фундаментальное по­ложение прагматизма, сформулированное Пирсом и развитое Джемсом, — «синехизм» (от греч. syneches — непрерывный), или принцип непрерывности опыта. Любое научное высказывание описывает не­прерывность, поскольку рассчитывает на «постоянство привычек» Вселенной, на склонность всего существующего к повторению, на отсутствие прерывов постепенности. Так называемые законы природы - это статистические регуляр­ности, полностью рассчитывать на по­стоянство природы нельзя. Непрерыв­ность опыта, помимо склонности к со­хранению законов-привычек», заключает в себе постоянную возможность продвижения вперед в научном иссле­довании; наука не может прерваться, споткнувшись о «конечные» элементы Вселенной, будь то атом или идеи.

«Синехизм» решает еще одну зада­чу — избавляет философию от бремени дуализма, от противопоставления мате­риального и идеального. Главная ошибка эмпиризма прошлых веков — утвержде­ние, согласно которому опыт состоит из изолированных ощущений. Джемс счита­ет, что «сознание не явлено себе самому разрубленным на мелкие куски, оно не есть нечто составное, оно течет». В опыте нет абсолютного различия между мысля­ми и вещами. Вместе с тем «умственный огонь не зажжет реальные щепки». Физический мир — это наиболее стабильная часть хаотического мира. Опыт и преры­вен («тихизм»), и непрерывен («сине­хизм»). Прерывность не абсолютна, она принимает форму «сцепления», сгущения внутри самого опыта.

Еще один основополагающий прин­цип прагматизма –фаллибилизм (англ. fallibi­lity - подверженность ошибкам) - уче­ние о принципиальной незавершенности, относительности нашего знания, связан­ной с непрерывностью опыта. Прагматистский метод проверки степени научно­сти гипотез основан на прослеживании соответствующих данной гипотезе след­ствий. Прагматизм выступает против теории кор­респонденции, то есть понимания исти­ны как копирования реальности. Единст­венная реальность — это человеческий опыт, в который входят ощущения, веро­вания, взаимодействия понятий.

Истина, с этой точки зрения, есть степень сог­ласованности элементов опыта. Джемс рассматривает истину в ка­честве разновидности блага — полезно­сти. Полезность истины определяется ее последствиями — рациональным поведе­нием человека в соответствии с тео­ретическими утверждениями. Полезность можно рассматривать как способность истины стать основой человеческих убе­ждений, веры, побуждающей действовать.

Дьюи рассматривает истину как знание, произведенное в согласии с на­учным методом и находящееся в согласии с «идеальным пределом». Посколь­ку опыт постоянно видоизменяется, то истина не статична, это процесс. Доста­точно широкое понятие истинности по­зволяет прагматизму, в отличие от позитивизма, придать метафизическим теориям опре­деленную степень истинности. Метафи­зические теории отличаются от науч­ных крайним разнообразием следствий. В отличие от ученых, метафизики го­ворят, что нет ничего, что не могло бы случиться. Трудно предпочесть одну метафизическую теорию, утверждаю­щую, что мир создан Богом, другой, по­лагающей, что она существует от века: обе эти теории могут продуцировать любые следствия. Вместе с тем всё же возможно отдать предпочтение теизму, поскольку он утверждает, что возможно изменение мира к лучшему, материа­лизм же не оставляет надежды, считает Джемс.