51)Зайцев «стихотворения Некрасова».

Зайцев рассуждал так: «Народным поэтом я назвал бы Некрасова потому, что герой его песней один — русский крестьянин». Поэт не ограничивается объективным изображением страдания, но мыслит о народе и свои глубокие, просвещенные мысли передает в прекрасных, свободных стихах, в которые без натяжек укладывается народная речь и которые чужды поэтических метафор и аллегорий. Итак, различие между народностью и простонародностью проведено. Но незаметно для себя Зайцев провел различие и между «национальностью» и «народностью». Национальность необязательно связана с прямым выражением крестьянских дум, с изображением героя из крестьян. Некрасов — народный поэт именно в новом, прямом, по-щедрински «непосредственном», демократическом смысле слова: он изображает думы героев народа. Что же касается косвенно брошенных похвал Зайцева, будто в поэзии Некрасова нет «метафор и аллегорий», то перед нами очередная, характерная для него ошибка, которая снижает значение всех его оценок Некрасова.

Цитаты

 На этот раз я намерен говорить с читателями о стихотворениях г. Некрасова. То, что я скажу о них, будет лишь отголоском того, что думает о них вся образованная Россия, но зато совершенно несогласно с отзывами литературы. В то время, как вся русская молодежь читала, читает и знает наизусть стихи г. Некрасова, литературная критика последних лет большинством голосов отказывала ему не только в тех достоинствах, какие признавались за ним публикою, но и в десятой доле тех, которые та же критика находила в изобилии у гг. Фета, Тютчева и Майкова. Нечего и говорить, что главною причиною такой критической оценки было то, что г. Некрасов не только поэт, но и издатель "Современника". Г. Некрасов имеет полное право на название мыслителя. Мало того, это -- мыслитель глубокий и честный. В основе его лежит высокая гуманность и любовь к своей родине, не под отвлеченным представлением отечества, породившим патриотические стихотворения Жуковского, Розенгейма⁹ и Майкова, а под живым действительным образом народа. Я бы назвал г. Некрасова народным поэтом, если б прозвание это не было замарано эстетиками, прилагавшими его ко всякой нечистоте. Разумеется, я не хочу сказать, чтобы стихотворения г. Некрасова сделались народными песнями вроде "Не белы-то снеги..."¹⁰ и не буду приписывать никакой важности тому, что одно из самых плохих произведений его распевается извозчиками и лакеями¹¹. Я не хочу также повторять эстетических нелепостей, говоря, будто бы поэзия г. Некрасова вытекла из народа. Народным поэтом я назвал бы г. Некрасова потому, что герой его песней один -- русский крестьянин. Ни такие похвалы, ни такие порицания не коснутся произведений г. Некрасова. Стихи его у всех в руках, и будят ум, и увлекают, как своими протестами, так и идеалами. За него не страшно и в том отношении, что сила его таланта упадет и что будущие произведения его останутся ниже прежних, что часто бывает с поэтами, поющими Наполеонов и Александров Македонских... У кого стихи текут из мысли, а мысль сильна и свежа, тому не грозит эта участь.

  

52) Шелгунов. Народный реализм в литературе.

Шелгунов сказал, что нужен «народный реализм» в литературе. Что это значит? Критик подходил к своему центральному требованию с трех сторон. Первая сторона — это, как мы только что видели, типология героев времени. Можно сказать, Шелгунов оставлял в стороне уже исчерпавшую себя «интеллигентскую» линию, не добавляя никаких последующих после Рахметова к ней новых звеньев. Шелгунов подхватывал начатый еще Добролюбовым и продолженный Щедриным новый отсчет героев, отправляясь от Катерины из «Грозы» Островского. Он полагался не на критически мыслящих личностей, а на народ и в его чертах искал героическое. Шелгунов жаждал всенародной революции, ему важно было движение миллионов. Для него идеалом был «коллективный тип», такой, как Степан Разин или Пугачев, или у немцев Томас Мюнцер. Эти идеи критик разрабатывал в статьях «Русские идеалы, герои и типы» (1868), «Народный реализм в литературе» (1872), «Попытки русского сознания» (1872). Статьи имели антинароднический, подлинно революционный характер и развивали наиболее демократические идеи эстетики великих демократов 60-х годов. Вторая сторона в шелгуновской концепции «народного реализма» заключалась в установлении в составе направления критического реализма разных его типологических разновидностей. До сих пор были такие разновидности: реализм «пушкинский», «гоголевский», «натуральной школы» и реализм современный, т. е. сложившийся в 60-х годах. Теперь последний начал распадаться на внутренние разновидности. Шелгунов устанавливал, что реализм Григоровича, Тургенева, Л. Толстого, Марко Вовчка слишком «аристократический реализм». Все эти писатели смотрели на народ сверху вниз, хотя и сочувственно. После реформы нахлынули новые, демократические писатели, они уже могли «говорить о себе и за себя». Первый среди них по времени был Н. Успенский. Таким образом, Шелгунов брал за исходное своей концепции «народного реализма» тезис Чернышевского «о начале перемены» в изображении народа. Оставалась лишь незавершенной сильно упрощенная трактовка «аристократического» реализма. Но что касалось «народного реализма», то при всей терминологической условности его обозначения, явно по контрасту с первым, в нем было нечто новое, значительное, расширявшее социальный диапазон литературы.

Цитаты

«Но где же положительное отношение к жизни? Где же живые и здоровые ростки действительности? Их нет! Их не дал ни один русский беллетрист того времени. Все их герои и типы - всегда отрицательные образы; это не такие идеалы, к которым люди должны стремиться, а, напротив, такие, к каким стремиться не следует.

Переберите всех героев, начиная с Онегина, -  захотели ли бы вы быть хотя одним из них? Нет! Ясно, что положительное творчество не удалось ещё ни одному русскому беллетристу. А отчего? Оттого ли, что писатели не сумели найти идеала, или же не было для пего материалов в самой жизни? Его не было в жизни. Вся жизнь общества была ненормальной, все общественные отношения были искусственной путаницей социальных и экономических отношений, в которых не могла зародиться здоровая, правильная деятельность пи в области мысли, создавшей Рудиных, ни в сфере дела, приводившей к Собакевичам, Чичиковым и Ноздрёвым. Таким образом, не удовлетворявший реализм с его Чичиковыми заставлял искать формулы прогресса в идеализме, а идеализм, в свою очередь, приводил к Рудину. Где же искать спасения, чтобы но походить на белку в колесе? Но в момент этого раздумья застало Россию освобождение крестьян, которое привело снова к реализму, но на этот раз иному.

Новый русский реализм есть реакция прежнего привилегированного сословного идеализма; он есть один из видов той реакции, которая и в самом идеализме выделила протестующих, недовольных и ищущих Печориных, Рудиных. Но протест Рудиных был протест пассивный, безрезультатный. Рудины сами по себе не значили ничего и не могли создать ничего, потому что сами в себе носили своё собственное отрицание. Рудины - патологический продукт общественного организма, неспособного производить здоровых людей. Вот почему жизнь, вступившая на новый путь, отвернулась от Печориных, Рудиных, Лаврецких, как она отвернулась от Собакевичей, Ноздрёвых и Чичиковых. Разница между Собакевичами и Чичиковыми, с одной стороны, и Рудиными, с другой, в том, что первые изображают собой практическое довольство, подчиняющееся существующему факту и эксплуатирующее его в свою пользу. Рудины же -  критическое отношение к тому же факту, но отношение, по малочисленности - а следовательно, и по бессилию - не переходящее в дело.Но неужели русский интеллект сошёл на нуль? Неужели ему нет жизненной формулы? На нуль интеллект не сошёл, но он действительно не нашёл ещё себе формулы. Вот причина, почему все мыслящее, ищущее я жаждущее недовольно современной беллетристикой. Беллетристы не виноваты здесь ни в чём, и жаловаться на отсутствие талантов - неосновательно.

В таланте Тургенева, Гончарова, Писемского никто не сомневается. Отчего же эти талантливые люди не дают нового типа? Вы думаете - оттого, что они его не умеют подметить; но ведь подметил же Тургенев Базарова, подметил же Гончаров Марка Волохова. Новый положительный тип не подмечается только потому, что он ещё не народился в самой жизни. Базаровский реализм кончился разбродом мысли и пришел к новому исканию.Теперь русская мысль зреет, набирается новых фактов и проверяет себя ими; положительную формулу, в которой она выражается, можно назвать проверкой. Наше время как бы повторяет сороковые годы. С одной стороны, мы видим изменённое и исправленное издание Рудина, с другой - Чичикова, переродившегося Горюнова. Современных беллетристов можно укорить, только в одном - в бесплодной попытке выискать непременно положительный тип, тогда как перед нами стоит новый размышляющий Рудин».