28. Постмодернистские теории общения (ж. Деррида, ж. Делез, м. Фуко).

Постмодернизм — учение не столько о мире, сколько о способах общения с миром. Здесь к “великим основоположникам” постмодернизма М.Фуко и Ж.-Ф. Лиотару следует добавить третье имя — Жак Деррида. Именно Деррида дал образцовые примеры постмодернистского текста, создаваемого и функционирующего по принципу деконструкции. Деконструкция — это в первую очередь критика традиционного аналитического мышления, в котором Деррида неизменно обнаруживает бинарную оппозицию и уличает ее в некорректности, находя в добавление к указанной паре признаков второй, третий и т.д. Деррида подвергает сомнению правомерность любого застывшего смысла. Смысл — его мишень, он немедленно приступает к его деконструкции. В сознании постмодерниста любой текст выглядит не как конечный результат творческой деятельности субъекта, не как реализация авторского замысла, но как бесконечно изменчивое, текучее пространство вербального общения.

Деконструкция высказывания и письма естественным образом подразумевает у постмодернистов и деконструкцию самого говорящего субъекта. Субъективность — это пережиток прошлого, заявил Мишель Фуко и предрек, что в будущем “все дискурсы, каков бы ни был их статус, форма, ценность [...] разовьются в анонимное бормотание”[15. С.43]. Фуко говорит о временности, историчности парадигмы осмысления бытия человека в различные историко-культурные периоды. Постмодернистская “смерть человека” означает переход к новому, неантропологизированному пониманию бытия. На смену индивидуальному “авторству” приходит господство анонимной стихийности: “человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке”[16. С.404]. Постмодернизм сталкивается с необходимостью и невозможностью для человека расстаться с личностью. Источником трагического переживания своего бытия для такого человека оказывается неудовлетворенная потребность в самоидентификации, мучительная потеря собственной определенности, собственных границ. В непримиримом противоречии сталкиваются “слишком человеческое” желание оставаться или стать собой и постмодернистская “муравьиность”, невозможность вычленить себя из “квантовой” анонимности культуры. Не менее глубоким источником трагического переживания оказывается для постмодернистского человека и абсолютное отсутствие утопической надежды найти выход в трансцендентности. Это во многом объясняет приверженность постмодернизма к смеху сквозь слезы, к самоиронии и вечному поиску компромисса.

Ж.Делез как и Деррида выступает с критикой противопоставления означающего и означаемого. Делез использует понятие симулякра, чтобы показать невозможность репрезентации и связи знака с какой-либо реальностью. Симулякр – это знак, который сам творит свою реальность. Делез полагает, что симулякр – это новый способ прочтения мира [8; 235]. Нет копии или оригинала, всё становится симулякром. «Он является властью, - продолжает философ, - которая утверждает дивергенцию и децентрацию, делая эту власть объектом наивысшего утверждения» [8; 239].

Вопрос №29. Коммуникативные потоки в концепции М. Кастельса.

Его основная работа-«Информационная эпоха: экономика, общество, культура».При взаимодействии акторов неизбежен обмен разными типами ресурсов или потоков (капитала, информации, технологий, организационного взаимодействия, изображений, звуков и символов), вокруг которых построено все общество. Потоки являются не просто одним из элементов социальной организации, они выражают процессы, доминирующие в экономической, политической и символической жизни общества. В новом технологическом и информационном обществе виртуальным становится почти все (деньги, местожительство, чувства), кроме предметов, обеспечивающих комфортное существование и защищенность человека. Но ценность бытовых предметов не сопоставима с ценностью идей, определяющих необходимость и рациональность работы с данными материальными ресурсами. Почти все вышеперечисленные ресурсы приобретают виртуальное выражение в электронных импульсах. Тем не менее, они нуждаются в материальной опоре. Это ансамбль элементов, поддерживающих такие потоки и делающих материально возможным их отчетливое и одновременное проявление. Кастельс предлагает следующую идею: «...существует новая пространственная форма, характерная для социальных практик, которые доминируют в сетевом обществе и формируют его: пространство потоков. Пространство потоков есть материальная организация социальных практик в разделенном времени, работающих через потоки» (Кастельс, 2000). Под потоками Кастельс понимает целенаправленные, повторяющиеся, программируемые последовательности обменов и взаимодействий между физически разъединенными позициями, которые занимают социальные акторы в экономических, политических и символических структурах общества. Доминирующие социальные практики встроены в доминирующие социальные структуры. Под доминирующими социальными структурами понимается такое устройство организаций и институтов, при котором внутренняя логика этих структур играет стратегическую роль в формировании социальных практик и общественного сознания в обществе в целом.

Пространство потоков как материальную форму поддержки процессов и функций, доминирующих в информационном обществе, можно описать как состоящее из трех слоев.

Первый слой — материальная опора пространства потоков (микроэлектроника, телекоммуникации, компьютерная обработка, системы вещания и высокоскоростного транспорта, также основанного на информационных технологиях).

Второй слой складывается из узлов и коммуникационных центров.

Пространство потоков основано на электронной сети, которая связывает между собой конкретные места с четко очерченными социальными, культурными, физическими и функциональными характеристиками.

Третий слой — пространственная организация доминирующих менеджерских элит, осуществляющих управленческие функции,

вокруг которых строится организованное пространство. Отсюда вытекает очень важный вывод: сеть влияет на социальную организацию сообществ и, соответственно, на сопияпьнпе.

Пространство потоков состоит из персональных микросетей, где реализация интересов осуществляется через глобальное множество

взаимодействий в функциональных макросетях.

В макросети, как в каркас экономической структуры общества встроены экономические микросетки каждого индивида. Наиболее

опосредованно индивиды включены в сеть через свою трудовую деятельность, свои трудовые связи. Если еще пару десятилетий назад это включение осуществлялось через одну, максимум — две связи, то на настоящий момент такие связи достаточно многочисленны и разнообразны.

В Европе в последнюю декаду XX века под воздействием информационной технологии на фабриках, в офисах и в сфере услуг возникло

«безработное общество». Перестройка фирм и организаций, стимулируемая информационными технологиями и глобальной конкуренци-

ей, кардинально изменяет концепцию работы: происходит индивидуализация трудового процесса.

М. Кастельс описывает следующую типологию, основанную на потребности и способности каждого исполнителя задачи связаться с другими рабочими в реальном времени в той же самой организации или в общей системе сетевого предприятия. Автор различает три фундаментальных типа исполнителей:

сетевики-универсалы ( networkers ), которые устанавливают связи по собственной инициативе (например, в проектных работах, про-

водимых совместно с другими отделами компании) и прокладывают курс сетевого предприятия;

сетевики-операторы ( networked ), которые трудятся в режиме постоянного доступа, но не принимают участия в принятии стратегических решений;

внесетевые рабочие ( switched - off workers ), которые выполняют задачи, определенные неинтерактивными односторонними инструкциями.

Хотя наличие кадрового ядра является нормой в большинстве фирм, субподряды и консалтинг стали быстро растущей формой получения профессиональных услуг. От этого выигрывает не только фирма. Многие профессионалы добавляют к своей основной работе (с полным или неполным рабочим днем) консультирование в других местах, которое повышает их доход и усиливает их позиции при заключении сделок.

Хотя социальные издержки такой гибкости могут быть высокими, растущий поток исследований свидетельствует о влиянии, которое новая структура работы оказывает на трансформацию общественной жизни. В целом, традиционная форма работы, основанная на занятости в течение полного рабочего дня, четко очерченных профессиональных позициях и моделях продвижения по ступеням карьеры на протяжении жизненного цикла, медленно, но верно размывается.

Вопрос№30

Маклюэн в истории цивилизации выделял три основные этапа:

- первобытная дописьменная культура с устными формами связи и передачи информации;

- письменно-печатная культура ("галактика Гутенберга"), заменившая естественность и коллективизм - индивидуализмом;

- современный этап ("глобальная деревня") возрождающий естественное слуховизуальное многомерное восприятие мира и коллективность, но на новой электронной основе через замещение письменно-печатных языков общения радиотелевизионными и сетевыми средствами массовых коммуникаций.

Цивилизация Третьей волны противоречит старой традиционной индустриальной цивилизации, т.к. является одновременно и высокотехнологичной, и антииндустриальной. Она несет с собой новый строй жизни, основанный на возобновляемых источниках энергии, на методах производства, исключающих фабричные сборочные конвееры, на новой не-нуклеарной семье, на новой структуре, которую Тоффлер назвал "электронным коттеджем", на радикально измененных школах и объединениях будущего. Возникающая цивилизация ведет нас за пределы стандартизации, синхронизации и централизации. Новая цивилизация, по мнению Тоффлера, будет опрокидывать бюрократию, уменьшать роль национального государства, способствовать росту полуавтономных экономик постимпериалистического мира.

Развитие компьютерной техники и средств связи приведет, по мнению Тоффлера, к изменению структуры занятости, а в сочетании с усиливающейся интеллектуализацией труда к появлению так называемых "электронных коттеджей", которые позволят перенести работу из офиса в жилище работника. Помимо экономии времени и сокращении транспортных расходов, затрат на обеспечение централизованных рабочих мест, внедрение "электронных коттеджей" приведет, по мнению Тоффлера, к укреплению семьи и усилит тенденции к возрождению привлекательности малых городов и деревенской жизни. "Борьба за "электронный коттедж", предсказывает Тоффлер, очевидно, объединит не только технологов и корпорации, стремящиеся использовать новые технические возможности, но и широкий спектр других сил - защитников окружающей среды, реформаторов труда в новом стиле, широкую коалицию организаций, от консервативных церквей до радикальных феминисток, и основных политических групп - в поддержку того, что может рассматриваться как новое, более удовлетворительное будущее семьи".