Istoria_Rossii_KhKh_vek

лис не позднее 12 мая. Но переход в наступление польской армии на Украине спас на этот раз Грузию и Армению. 4 мая Ленин приказал Орджоникидзе вывести 11-ю армию из Закавказья, а 7 мая московские большевики подписали с правительством Грузии соглашение, в котором признавалась независимость Грузии и давалось обязательство невмешательства во внутренние дела республики. Правда, в секретном протоколе оговаривалось, что все арестованные за подготовку переворота в Грузии большевики, числом более тысячи, должны быть отпущены на свободу. Посланником в Тифлис был назначен усмиритель Азербайджана — С. М. Киров, который стал на месте спокойно готовить почву для завоевания Грузии с помощью выпущенных на свободу грузинских большевиков. Когда 25 мая в азербайджанском Елизаветполе вспыхнуло антибольшевицкое восстание, грузины не решились прийти на помощь и восстание было жестоко подавлено: большевики убили почти все население города — более сорока тысяч человек.

Не пришли к своим соплеменникам на помощь и турки. Кемаль-паша оставался нейтральным наблюдателем большевицкой экспансии в Закавказье. По всей видимости, раздел сфер влияния в русском Закавказье между правительством Кемаль-паши и большевицкой Москвой был определен еще весной 1920 г. перед оккупацией коммунистами Азербайджана. Большая часть Кавказа досталась коммунистам, а кемалистам, в благодарность за благожелательный нейтралитет и предательство соплеменников, Ленин выплатил огромную контрибуцию в золоте и вооружении и передал Республику Юго-Запада Кавказа с Карсом, Ардаганом, Артвином и священной для армян горой Арарат, а также земли Западной Армении, полученные Армянской республикой по Севрскому договору. Кемаль-паша, в свою очередь, не вел на территории, подконтрольной большевикам, пантюркистской пропаганды, а большевики, признав его правительство, обязались помогать турецким националистам в борьбе со «ставленниками Антанты» и Греческой армией, ведшей войну в Ионийской провинции, а также не поддерживать турецких коммунистов. Кемалисты весьма помогли большевикам при оккупации Армении и позднее Грузии. Демонстративное наступление кемалистских войск на Армению осенью 1920 г. заставило многих армян, сжав зубы, предпочесть туркам большевиков. А представитель Анкары в грузинском Генштабе Казимбей постоянно снабжал Кемаль-пашу секретными сведениями, которые немедленно пересылались в Москву.

В июне РСФСР подписала аналогичный грузинскому договор с Армянской республикой, признав ее независимость в границах Эриваньской губернии Императорской России. Перемирие с Польшей и захват Белого Крыма решили судьбу Армении. 27 ноября 1920 г. Ленин и Сталин приказали Орджоникидзе ввести в Армению части 11-й армии. Как всегда, вторжение было синхронизировано с «народным восстанием». Но большевикам пришлось преодолеть сопротивление армянских войск, которые хотя и были истощены непрерывной войной на два фронта (в Нагорном Карабахе с Азербайд-

912 Часть вторая РОССИЯ В РЕВОЛЮЦИИ 1917—1922 годов

жаном и в районе Эрзерума с Турцией), оказали посильное сопротивление. На многих офицерских должностях в армянской армии сражались русские Белые офицеры, и никто не считал эту войну русско-армянской. Все видели

âней ту же борьбу Белых с Красными, которая только что закончилась на Перекопе и еще продолжалась в Приамурье.

Последней независимой республикой Кавказа оставалась к началу 1921 г. Грузия. Еще с весны 1920 г., после поражения Белых армий, границу с ней че- рез территорию Осетии постоянно нарушали Красные партизаны. 2 января 1921 г. Орджоникидзе и Киров подали Сталину и Ленину записку, в которой говорилось: «Нельзя надеяться на внутренний взрыв. Без нашей помощи советизация Грузии не произойдет… Как повод можно использовать восстания

âАбхазии, Аджарии и т.д.». Сталин наложил на эту записку резолюцию — «Не отлагать».

26 января решение, предполагающее возможность захвата Грузии большевиками, принял пленум ЦК РКП (б). В ночь с 11 на 12 февраля в погранич- ном между Арменией и Грузией районе Борчало началось подготовленное Кавбюро восстание, к которому тут же присоединились размещенные на севере Армении части 11-й армии. Ленин, долго опасавшийся давать «добро» на вторжение в Грузию, боясь негативной реакции Социнтерна, поддался аргументам Сталина и 14 февраля согласился на вторжение при условии, если «реввоенсовет гарантирует успех операции». Оговорка не была случайной. В Москве знали, что грузинская армия отмобилизована и хорошо вооружена. Грузины были отличными бойцами, готовыми сражаться за свое достоинство и свободу. Правда, оборонную силу Грузии ослабляло кумовство и местни- чество в правительстве. Те области Грузии, которые не были представлены

âправительстве «своими людьми», более склонны были к сговору с большевиками. Национальное тщеславие грузин подталкивало к большевикам и многих представителей национальных меньшинств — особенно абхазов и осетин. Большевики, строившие всю свою политику экспансии на разжигании всевозможных социальных противоречий, активно использовали эти слабости независимой Грузии.

Примечательно, что те национальные партии («младобухарцы», «младохивинцы» в Средней Азии, коммунисты на Кавказе), которые готовы были выступить против своих правительств, получали от советского наркома иностранных дел Чичерина гарантии всех возможных форм самостоятельности их республик после разгрома антибольшевицкой власти. Но, захватив ту или иную страну, большевики тут же «забывали» свои обещания. Включаясь в состав СССР, государства Кавказа и Средней Азии теряли не только независимость, но и какую-либо автономию. Представители местной аристократии, духовенства и небольшевицкой интеллигенции, как правило, уничтожались, если не успевали эмигрировать.

15 февраля 1921 г. Орджоникидзе послал Сталину шифровку на грузинском языке «Положение требует начать немедленно. Утром переходим (гра-

ницу). Другого выхода нет». 16 февраля в районе Закатал части 11-й армии пересекли границу между Азербайджаном и Грузией и устремились к Тифлису, находящемуся в 80 км. Для успеха операции 11-й армии была придана кавалерия 13-й армии под командованием Буденного. В Грузии началось инспирированное из Москвы восстание. В этот же день, воспользовавшись внутриполитическим кризисом, на территорию Аджарии, в Батум и Ахалцих вторглись турецкие войска. Кемаль-паша, превратившийся из союзника во врага Грузии, требовал от правительства Жордании компенсировать нейтралитет Турции передачей туркам Ардагана и Артвина.

Âфеврале 1921 г., пользуясь отвлечением большевицких войск в Грузию,

âАрмении вспыхнуло народное восстание под руководством партии Дашнакцютюн. Восставшие освободили Ереван и попытались привлечь внимание всего мира и в особенности Версальской мирной конференции к беззаконному захвату большевицкой Россией Закавказских государств. Но встретили полное равнодушие. Мировые державы к 1921 г. согласились считать Закавказье «русской (т.е. большевицкой) зоной влияния», в чем они принципиально отказывали Деникину. Восстание с большой жестокостью было подавлено к июлю 1921 г., но в гористом Зангезуре партизанская борьба продолжалась до 1923 г. Остатки повстанческих армянских сил ушли в Иран с дозволения не могших их сломить большевиков.

Отдельные грузинские части дрались доблестно. В штыковых контратаках грузинские юнкера не раз обращали в бегство превосходящие силы красных. Среди грузин сражались и русские офицеры. Особенно отличились летчики боевой авиации — капитан Богомолов, поручик Строев. Как и в Армении, это была не борьба грузин и русских, но Белых и Красных на пространствах еще так недавно единой России. Да и главнокомандующий грузинской армией, георгиевский кавалер генерал-майор Императорской армии Георгий Квинитадзе (1874—1970) был испытанным боевым офицером русской службы, как и большинство его грузинских товарищей.

Свидетельство очевидца

В своих заметках об этой короткой войне генерал Квинитадзе в частности пишет: «Я поехал в Саганлуг. По дороге встретил одну из колонн пленных. Я слез с автомобиля и обошел их ряды. Так называемые большевицкие войска я видел впервые. Это были мои старые знакомые по русско-японской и Великой войне. Мне что-то в душе кольнуло; трудно видеть противника в том, с кем неоднократно ходил в бой. Я спросил некоторых, „чего они пришли“. „Что ж, забрали и пригнали“, — отвечали мне. Боже, какой знакомый ответ. Одеты они были хорошо, и это те же добродушные русские солдаты, большею частью молодые; правда, некоторые были со злым выражением лица, но эти были постарше, и их было немного». — Генерал Г. И. Квинитадзе. Воспоминания. 1917—1921. Париж, 1985. — С. 287.

914 Часть вторая РОССИЯ В РЕВОЛЮЦИИ 1917—1922 годов

Силы были слишком неравны, а тыловая база грузинской армии — мала. Несмотря на доблестное сопротивление грузинской армии в Тифлисской (16—25 февраля) и Батумской (12—18 марта) операциях, превосходящие силы Красной армии и грузинских коммунистов-повстанцев одержали верх. 18 марта грузинская армия, с боями отходившая к морю, капитулировала

âБатуме. Турки к тому времени уже заняли Батум, и Казим-бек, сбросив маску, объявил себя его губернатором. 18 марта в Батум вошли войска Красной армии. Грузинское правительство Жордании по условиям капитуляции (под нажимом Социнтерна) смогло выехать в Константинополь на нескольких пароходах. Но большинство офицеров и гражданских лиц, желавших эвакуироваться, большевики и турки к отъезду не допустили. Их судьба была трагична.

25 февраля в занятом коммунистами Тифлисе была провозглашена советская республика. В августе 1924 г. в Грузии началось широкое народное восстание против власти большевиков, но оно было подавлено быстро и жестоко при безмолвии Запада.

Из ставших советскими Азербайджана, Армении и Грузии была создана Закавказская Советская Федеративная Республика (ЗСФСР), подписавшая

â1924 г. договор о создании СССР (вместе с РСФСР, БССР и УССР).

2.2.39. Уход Белой России в подполье и изгнанье

Русская — добровольная или вынужденная — эмиграция, совершившаяся в силу захвата власти большевиками и последующей за ней пятилетней Гражданской войны — явление в мировой истории уникальное: по численности (свыше миллиона душ), по составу — одновременно всесословному и элитарному, по длительности — 70 лет, по политическому значению и богатейшему культурному творчеству.

«Из России ушла не маленькая кучка людей, группировавшаяся вокруг опрокинутого жизнью мертвого принципа, но все те, в руках которых было сосредоточено руководство страны», — писал известный юрист Борис Нольде в первом номере «Последних Новостей», парижской ежедневной газеты, основанной 1 апреля 1920 г.

Еще до поражения Белого движения в Берлине и Париже оказались многочисленные представители политического мира, деловой среды, банкиры, промышленники, журналисты, собственно все те, кому опасно, да и не к чему стало жить в большевицкой России. После прекращения военных действий на фронтах социология эмиграции изменилась: более четверти покинувших страну принадлежали к армиям, сражавшимся под Петроградом, на Крайнем Севере, но главным образом на Юге России — в Крыму, на Дону и Кубани и в Сибири.

Первый поток прибыл в январе 1920 г. из Одессы, поспешно сданной французским командованием: 50 000 человек, число несоразмерное со всеми, кто хотел бежать, смогли эвакуироваться в трехдневной срок; второй — после поражения генерала Деникина, из Новороссийска в марте 1920 г., наконец,

третий, наиболее многолюдный, из Крыма, куда генерал Врангель, ставший главнокомандующим, перевел часть армии из Кубани и где продержался чуть более полугода. Врангель провел беспримерную эвакуацию: «Все, что было

âсостоянии сражаться (70 000 человек), — писал он, — а также флот, все раненые офицеры без исключения и семьи военных и невоенных. Общее число эвакуированных достигло 130 000».

Сходное число, более ста тысяч человек, в октябре 1922 г., когда пало последнее небольшевицкое правительство во Владивостоке, хлынуло в китайскую Маньчжурию и обосновалось преимущественно в Харбине. Наряду с военными потоками многие в частном порядке переходили еще не запертые наглухо новые границы — финскую, эстонскую, польскую, румынскую. Завершением исхода был царственный «подарок» Ленина, осенью 1922 г. снарядившего «философский пароход», на котором были высланы навечно, под угрозой расстрела при попытке возвращения, 170 представителей интеллигенции, в частности весь цвет русской философской мысли: Н. Бердяев, С. Франк, Н. Лосский, И. Ильин и др. Протоиерей С. Булгаков был несколько позже выслан из Крыма, Ф. Степун — через польскую границу. После 1922 г. из России уже выезжали только единицы, пользующиеся командировками, чтобы оставаться на Западе. А к концу 1920-х гг. и этот путь был фактически прегражден.

ÂТурции оказалось выехавшее с Врангелем правительство без территории и армия без государства. В 1921 г. воинские части стали в полном составе разъезжаться на рудники в Болгарию, на стройки в Югославию, а в индивидуальном порядке — на работу во Францию и на учебу в Чехословакию, дававшую русским студентам стипендии. Британская комиссия Д. Симпсона в 1922 г. насчитала 863 тысячи «русских» эмигрантов, а согласно Лиге Наций, общее число (включая армян, грузин, украинцев и др.) составило 1 млн. 160 тысяч. Численность «Зарубежной Руси» оценивалась и более высокими цифрами — Ленину виделось 2 млн. — что оправдано только в том случае, если включить

âее число около 700 тысяч русских, никуда не эмигрировавших, а очутившихся за рубежом в результате изменения государственных границ — в Польше, Литве, Эстонии, Латвии, Румынии, Финляндии. Здесь они ощущали себя не эмигрантами, а национальным меньшинством. Российская диаспора состояла из представителей многих классов, не исключая рабочих и крестьян. Это был «сколок» общества, но социальные группы были представлены непропорционально. Поэтому эмиграция ассоциируется прежде всего с элитарными слоями. Около четверти от общего числа эвакуировавшихся составляли военные. Этот факт определил их лидирующее положение в Зарубежье.

Генерал Врангель мыслил эвакуацию как временную необходимость

èрассчитывал, что если «Запад поймет мировую опасность большевизма

èдаст средства сохранить армию, то наш исход может привести и к победе». Первой его задачей было предоставить вывезенной армии минимальные средства для выживания и сохранить в ней единство и боевой дух. По договору с французским правительством, признавшим в 1920 г. правительство

916 Часть вторая РОССИЯ В РЕВОЛЮЦИИ 1917—1922 годов

Врангеля в Крыму, эвакуированные поступали под покровительство Франции, обеспечивавшей их содержание, взамен чего Франция получала в залог 30 военных и вспомогательных судов русского флота, отправленных в Бизерту (Тунис).

Армия и сопутствующие ей беженцы были распределены в Константинополе, в Галлиполи и на соседних островах — Лемносе, Принцевых, в специальных созданных лагерях. Казаки были интернированы на острове Лемнос

èв лагере Чилингир, в 85 км от Константинополя. Жизнь в лагерях была очень трудной, люди страдали от хронического недоедания, от недостаточ- ной медицинской помощи, нехватки средств гигиены и отопления. Выдавали беженцам на человека в день 500 граммов хлеба или муки, 300 граммов картошки, 20 граммов растительного жира, 4 грамма чая, 30 граммов сахара, иногда мясные консервы, сухое молоко. В среднем меньше чем 2000 калорий в день. Жили в переполненных, порой протекающих палатках. Смертность, особенно среди стариков и детей, была очень высокой. Выделенные под кладбища участки заполнялись могилами с ужасающей быстротой.

Французская и британская администрация старались делать все возможное для облегчения жизни русских беженцев, но это было трудное, голодное послевоенное время. Страны-победильницы страдали и от разорения войной,

èот многомиллионных потерь убитыми и искалеченными среди молодых мужчин самых работоспособных возрастов. Далеко не вся общественность Великобритании и Франции была настроена положительно к России и беженцам. Многие левые сочувствовали социальному эксперименту большевиков и поддерживали не Белых, а Красных, а правые справедливо считали, что развал Восточного фронта в результате русской революции и предательский Брестский мир стоили союзникам лишнего года войны, новых разрушений

èмиллионов жертв. Правительствам союзников приходилось убеждать противников помощи русским беженцам. Но значительная часть общественного мнения стран Антанты порой шла даже впереди правительств в желании помочь изгнанникам. Многие при этом руководствовались, особенно в Великобритании и Бельгии, ясно сознаваемыми христианскими принципами отношения к гонимым и обездоленным.

Но все же французский премьер Аристид Бриан счел принятое обязательство финансово тяжелым и политически несвоевременным. 25 марта 1921 г. верховный комиссар Франции на Востоке генерал Брюссо от имени президента Франции, получившего согласие Соединенных Штатов, подписал приказ, которым русским беженцам предлагался выбор: или Добровольче- ская армия соглашается репатриироваться в Россию, или пусть принимает предложение бразильского правительства возделывать в Бразилии целину, иначе всякая поддержка прекратится с 1 апреля 1921 г. Краткость назначенного срока вызвала панику. Подготовлялись транспорты для тех, кто с отчаяния согласился было на репатриацию. Французы организовали возвращение желающих в советскую Россию, но из лагеря Кабакджа уехало только 280

918Часть вторая РОССИЯ В РЕВОЛЮЦИИ 1917—1922 годов

âтом, что они и есть Россия, а советское государство — это преступное сообщество, захватившее родину.

Ñмарта 1921 г. в решение судеб русских беженцев включилась только что созданная Лига Наций. Лига Наций была создана державами-победительни- цами 10 января 1920 г. Совет Лиги Наций состоял из четырех постоянных членов — Великобритании, Франции, Японии и Италии, и четырех сменяемых ежегодно. 20 февраля 1921 г. председатель Международного Комитета Красного Креста Г. Адор обратился в Совет Лиги Наций с письмом об отча- янном положении русских беженцев и о необходимости их материальной поддержки, трудоустройства, добровольной репатриации и правовой защиты. Письмо подготовил представитель Красного Креста в России и Восточной Европе, прекрасно разбиравшийся в русских проблемах швейцарец Эдуард Фрик. В письме отмечалось, что помощь Красного Креста, иных филантропических организаций и даже отдельных правительств ненадежна и недостаточна для такой большой группы людей, и содержалась рекомендация создать Верховный Комиссариат Лиги Наций по делам русских беженцев. Совет Лиги Наций уже через неделю, 28 февраля признал вопрос важным и поручил его скорейшую разработку специальной комиссии под руководством представителя Франции в ЛН — Г. Ганото. 27 июня Г. Ганото доложил на Совете ЛН соображения комиссии, и Совет постановил создать должность Верховного Комиссара по делам русских беженцев.

Понятно, что имелись в виду русские не в этническом смысле слова, не по крови, а русские в смысле подданства Российской Империи. Разъяснение давалось, что это люди, которые имеют или должны были бы иметь документы или Царского, или Временного правительства, что они являются гражданами Российского государства. Если кто-то таких документов не имеет, но объявляет себя русским беженцем, он должен подтвердить сво¸ бывшее русское подданство свидетельскими показаниями и присягой.

На ответственную должность Верховного Комиссара по делам русских беженцев после некоторых колебаний предложили знаменитого полярного исследователя и филантропа Фритьофа Ведель-Ярлсберг Нансена. Нансен уже возглавлял к этому времени иную комиссию ЛН — по помощи голодающим в России. Он согласился принять на себя эту немалую дополнительную нагрузку. Примечательно, что русские эмигрантские организации были против. Они указывали, что сотрудничество с большевиками в комиссии по голодающим несовместимо с работой по помощи антибольшевицкой эмиграции, предлагали другую кандидатуру — американского полковника Ольдса, возглавлявшего представительство американского Красного Креста в Европе. Но Совет Лиги Наций принял решение в пользу Нансена.

20—24 августа в Женеве прошла правительственная конференция заинтересованных государств по вопросам русских беженцев. В ней приняли участие 10 стран — Болгария, Китай, Финляндия, Франция, Греция, Польша, Югославия, Румыния, Швейцария и Чехословакия и ряд международных организаций

МККК, Международное бюро труда, Международное общество помощи детям. Кандидатура Ф. Нансена была окончательно одобрена, и он приступил к своим обязанностям 12 сентября. Одновременно страны-участницы договорились о финансовых отчислениях в пользу Комитета по делам русских беженцев

èоб их правовой защите. Было решено создать для тех русских, которые не желают принимать советское гражданство, специальный документ, удостоверяющий личность — паспорт апатрида, который хорошо известен под названием Нансеновского паспорта. Русским беженцем «признавалось лицо русского происхождения, не принявшее никакого иного подданства». В сентябре 1921 г. на новом межправительственном совещании при должности Верховного Комиссара по делам русских беженцев был создан специальный совещательный комитет, в который вошли международные и русские эмигрантские организации, занимавшиеся этим вопросом и участвовавшие в распределении средств

èразработке правовых форм. Очень важным решением совещания было создание представительств Верховного Комиссара в странах мира. Русские беженцы, лишенные защиты своих исчезнувших посольств и консульств, получали теперь международную правовую защиту.

Это было как раз вовремя. Декретом ВЦИК и СНК от 15 декабря 1921 г. все лица, покинувшие Россию без разрешения советской власти после 7 ноября 1917 г. или ведшие вооруженную борьбу против советской власти, лишались гражданства. Те, кто находились за границей до 7 ноября 1917 г., могли подтвердить свое гражданство до 1 июня 1922 г. в советских консульствах. Если они не делали этого, то и они теряли право на советское гражданство. В консульства РСФСР до указанного срока явились очень немногие. На июль 1922 г. 1 миллион 160 тысяч русских, по данным Лиги Наций, были апатридами.

На совещании Комиссии 3—5 июля 1922 г. был одобрен и утвержден «сертификат для беженцев», то есть Нансеновский паспорт. За прошедшие с марта 1921 г. месяцы к русским беженцам добавилось 320 тысяч беженцев — армян из бывшей Османской империи, спасшихся от ужасающей резни. Паспорта выдавались и им, а Комиссия была теперь наименована «Комиссией по делам русских и армянских беженцев».

Владимир Набоков в «Других берегах» пишет, что «нансеновский паспорт» подобен удостоверению, выданному условно освобожденному заключенному. Но это неправда. Паспорт не только устанавливал личность беженца, он давал ему еще и права на труд, социальную защиту, призрение по старости и инвалидности, права на медицинское обслуживание, образование, защиту в суде, какие имелись и у граждан стран, подписавших конвенцию. Первоначально паспорт не давал автоматического права покидать страну регистрации и возвращаться назад, но это право было добавлено в 1928 г. Из бесправного апатрида русский беженец превращался в социально защищенное и правоспособное лицо. А злые языки говорили, что он даже пользуется большими правами, чем граждане страны.

За этот паспорт надо было платить во Франции 5 франков в год. Довольно много для бедных русских. В знак произведенной оплаты в паспорт на-

920 Часть вторая РОССИЯ В РЕВОЛЮЦИИ 1917—1922 годов

клеивалась марка с портретом Нансена. Те, кто не могли заплатить, получали

èпродлевали паспорт даром. Более того, были перечислены многие категории лиц, освобождавшиеся от оплаты: все раненные в Великую войну, все дети

èподростки. В 1933 г. Лига Наций постановила, что стоимость паспорта может быть только равна или ниже стоимости национального паспорта при его полу- чении гражданином страны. Поскольку в большинстве стран граждане паспорт получали даром, то и брать за Нансеновский паспорт денег нельзя было.

Сбор за паспорт распределялся так: половина шла в фонд Лиги Наций по русским беженцам, половина шла самим беженецким организациям. То есть никакой выгоды Лига Наций за это не получала. Это была чистая филантропия. Более того, огромные деньги дополнительно вливались в Комиссариат по русским беженцам, как добровольные пожертвования, так и обязательные платежи через систему Лиги Наций.

Паспорт мог получить любой человек, доказавший, что он беженец. И примерно 600 тысяч человек получили эти паспорта в итоге. Почему не все? Потому что многие приняли гражданство стран проживания. Например, в Англии 60% беженцев приняли британское подданство. А в Чехословакии или Югославии не нужно было получать «нансеновский паспорт». Национальные документы давали большие права. В Югославии проживало 190 тысяч русских беженцев и 100 тысяч в Чехословакии.

В сентябре 1922 г. конвенцию ЛН о паспортах и представительствах признали 12 стран, в феврале 1923—22 страны, в июле 1923—30, а к концу 1930-х годов 51 страна состояла членом конвенции. СССР к конвенции не присоединился. В 1922 г. именно в связи с деятельностью Комиссии по делам русских беженцев е¸ Верховному Комиссару Ф. Нансену была вручена Нобелевская премия мира.

Мнение ученого

Как замечает современная английская исследовательница Элина Мультанен: «Создание Комиссариата Лиги Наций по делам русских беженцев может рассматриваться как великое достижение: впервые беженцы стали объектом заботы не только отдельных государств и частных организаций, но и практически всего международного сообщества». — E. Multanen. British policy towards Russian refugees in the aftermath of the Bolshevik revolution // Revolutionary Russia. Vol. 12. No. l. June 1999. — Р. 44—45.

Для основной массы эмигрантов жизнь в первые два и даже три десятилетия изгнания была крайне трудной, а порою и просто нищей. В зависимости от политических и экономических обстоятельств эмигранты в те- чение тридцати лет покидали одни страны, переезжали в другие: в Европе с востока на запад, из Балканских стран, из Центральной Европы, Германии во Францию. Так, в Болгарии, с приходом к власти просоветского правительства Стамболийского в 1921 г., немало Белых офицеров было арестовано,