Генез и виды психопатологии Невроз

Невротические индивидуумы позволяют обществу посягать на себя слишком ин­тенсивно. Они не могут ясно выделять свои собственные потребности и рассматривать общество как нечто большее, чем жизнь, а себя — как нечто меньшее. Общество мо­жет состоять из большого количества различных групп, таких как семьи, государства, социальные слои, коллективы сотрудников. Когда невротик и одна или большее коли­чество таких групп одновременно испытывают различные потребности, невротик не­способен выделить доминирующую потребность и поэтому не может осуществлять ни хороший контакт, ни полноценное изъятие. В связи с этим, одно или несколько нару­шений равновесия на границе контакта, обусловленные неврозом, кажутся невротику наиболее эффективным способом сохранения баланса и ощущения адекватной саморе­гуляции в крайне неблагоприятных ситуациях.

Перлс четко разделял понятия «здоровье», «психоз» и «невроз». Здоровые люди на­ходятся в контакте с реалиями как самих себя, так и окружающего мира. При психозе люди оказываются не способными на соприкосновение с действительностью и входят в контакт с майей, особенно часто развиваются фантазии, связанные с идеями мании величия и никчемности. При неврозе идет непрерывная борьба между майей и дей­ствительностью.

Перлс полагал, что истоки психических отклонений следует искать в приостановке или прерывании процесса роста и развития. Соответственно этапам развития личности. Перлс выделяет пять уровней психической патологии: (1) уровень фальши; (2) фобический; (3) тупиковый; (4) имп­лозивный и (5) эксплозивный.

Первый уровень существования отличает общая установка "как будто бы" жизни; люди играют в игры и играют роли: милых женщин, сильных мужчин, робких подчиненных, властных начальников, роли жалующихся, всезнаек, заблудших и зависимых и т.п.

Наша "как будто бы" установка требует, чтобы мы жили в согласии с ожиданиями и представлениями других, с их фантазиями, идеализациями и отвержениями. Так, невротики предпочитают актуализировать скорее отвлеченные концепты или идеи, чем актуализировать свое реальное Я. Перлс сравнивает невротическое стремление подобного рода с желанием слона быть розовым кустом. Мы отказываемся быть теми, кто мы есть, и хотим быть кем-то другим; мы полагаем что нуждаясь в большем одобрении и поддержке, большей любви, вместо' того, чтобы жить в согласии со своим аутентичным Я, мы предпочитаем вести иллюзорную фантастическую жизнь, названную Перлсом "майя", как если бы она была реальностью. "Майя" замещает собой реальность в защитных целях: нас страшат или разочаровывают определенные аспекты Я или окружающего мира, и мы боимся отвержения. Вследствие борьбы за то, чтобы быть теми, кем мы не являемся, мы отторгаем те аспекты нашего Я, которые могли бы вести к неодобрению или отвержению. Если глаза наши соблазняют нас и ведут к краху — вырвем наши глаза. Перлс развивая далее библейский завет, доводит мысль до максимы: мы отверг­нем, отторгнем от себя все качества нашего Я, которые вызывают недо­вольство у нас или у значимых других, и мы создадим "дыры", мы созда­дим "пустоту", "ничто" вместо чего-то реально существующего. На месте пустоты мы построим нечто искусственное и фальшивое. Если мы отре­чемся от наших гениталий, например, мы можем действовать, как если бы мы были по природе набожны и святы. Таким образом, мы строим фаль­шивые характеры, фальшивые — поскольку они представляют только часть, в лучшем случае, может быть, половину нашей действительной сути, притом исключительно ту половину, которая одобряется обществом и им востребована. За этим фасадом, тем не менее, скоро обнаружим полярность, противоположную, скажем, доброжелательности и уступчи­вости, и множество других попярностей. создающих аутентичное су­ществование.

Здоровая личность стремится обрести целостность, принимает и выра­жает противоположные полярности; патологические личности предпри­нимают всяческие попытки спрятать, замаскировать свои полярности, полагая, что их сущность состоит целиком и полностью из фальшивого фасада.

Перлс назвал наиболее изученную в гештальт-терапии пару полярностей "собакой сверху" и "собакой снизу". "Собака сверху" дает о себе знать голосом совести; это "всегда — правая" часть нашего Я; она стремится всегда быть хозяином — управлять, приказывать, требовать, поучать. наставлять и т.д. "Собака снизу" — рабская часть нашего Я; кажется, что она действует в согласии с запугиванием "собаки сверху"; на самом деле она контролирует и манипулирует "собакой сверху" через пассивное со­противление. "Собака снизу" — это та часть Я, которая действует глупо, лениво, неуместно, такими способами саботируя выполнение приказов "верхней собаки". Пока люди избегают принятия того, что их сущность- это не только то, на что они претендуют, но и прямо противоположное - сила и слабость, жесткость и доброта, хозяин и раб — они неспособны дополнить гештальт своей жизни, неспособны переживать ее во всей целостности.

Встречая без страха все, чем мы в действительности являемся, мы сталкиваемся со вторым, фобическим уровнем психопатологии- страхом и болью, ожидаемыми от соприкосновения с неудовлетворительными частями нашего Я. Мы бежим прочь от душевной боли, даже ecли она сигнал неблагополучия и потребности нашего организма в каких-то изменениях. Фобический уровень включает все наши детские катастрофические ожидания—если мы станем самими собой, наши родители перестанут нас любить; если мы станем делать то, что нам действительно хочется, то обшество подвергнет нас остракизму и т.д. В этом смысле жизнь на фобическом уровне позволяет избегать всего того, что действительно может травмировать.

За (или ниже) фобического уровня лежит наиболее серьезный у психопатологии — тупиковый. Это самая критическая точка в достижении зрелости и одновременно самая болезненная. Это переживание безнадежности и прямой угрозы выживанию перед лицом отсутствия смысла жизни внутри нас и отсутствия поддержки извне. Человек не может сдвинуться с этой точки из-за панического страха умереть или совершить грубый промах, поскольку не может стоять на собственных ногах. Невротик также отказывается двигаться дальше, поскольку для него в легче манипулировать и контролировать окружение через поддержку; он продолжает разыгрывать беспомощность или непонимание, или безумие, или ярость с целью позволить другим заботиться о себе (включая и терапевта). Для невротика гораздо легче продолжать разыгрывать подобные маневры, и как же много времени и энергии он тратит на создание и совершенствование эффективной манипуляции вместо того, чтоб пользовать их для развития доверия к себе и опоры на себя.

Переживание на имплозивном уровне— это переживание смерти, умирания отчужденных частей Я. Невротик будет переживать отмирание ушей или сердца, или гениталий, или даже души, в зависимости фундаментальных процессов бытия, от которых он отрекся. Перлс сравнивает имплозивный уровень с кататонией, с переживанием трупной оледенелости. Кататония является следствием задействования энергии в развитие ригидных рутинно-привычных структур характера, спасающих и охраняющих, но абсолютно неживых. Проходя через имплозивный уровень, человек должен быть готовым расстаться с защитной структурой характера, так долго служившей опорой его самоидентичности; он oказывается перед лицом собственной смерти, чтобы затем возродиться.

Отказ от привычных ролей, привычного собственного характера означает освобождение огромного количества ранее сдерживаемой энергии, используемой долгое время ради избегания ответственного и полнокровного существования. Человек теперь встречается с эксплозивным уровнем невроза, который влечет за собой освобождение огромной жизненной энергии, своего рода "взрывом". Чтобы стать полностью живым, человек должен быть способен "взорваться" в оргазме, разразиться гневом, разрядиться агрессией, бурными печалью и радостью. Позволив себе переживание взрыва, невротик сможет сдвинуться с мертвой точки остановки в развитии и сделает гигантский шаг навстречу радостям и печалям зрелости.