Глава 4. Институциональный дискурс

1. Общая модель институционального дискурса: сущность и структурные компоненты

В основе нашей концепции институционального дискурса лежит положение о том, что дискурс – это властный ресурс, представляющий собой систему способов означивания, интерпретаций, оценок, позиционирования и идентификации общественных субъектов, отношений и объектов реальности, которые закрепляются и легитимируются социальными институтами.

Теоретической базой предлагаемой в настоящей главе институциональной концепции дискурса выступают главным образом работы М. Фуко и П. Бурдье.

В работах М. Фуко мы находим трактовку институционального дискурса как поля дискурсивных практик (Фуко также применяет понятие «дискурсивная формация»), которые властно навязывают обществу определенную оценочную и когнитивную базу, устанавливают режимы коммуникции и порядок мышления, дисциплинируют разум и чувства, обозначают и структурируют объекты посредством отделения нормы от ненормы. У Фуко различные социальные институты и области знания рассматриваются как сферы подавления и дискурсного контроля, надзора за соблюдением установленного порядка словоупотребления и порядка вещей ²¹⁷.

У Бурдье нам импонирует понимание дискурса как габитуса, генерирующего социальные практики и регулирующего оценочные восприятия, взгляд на дискурс как на символический капитал, функционирующий в социальном пространстве.

Для понимания политического и государственного дискурса как разновидностей институционального дискурса нам представляются весьма ценными разработанные Бурдье категории поля, социального и символического капиталов.

«Поле», по Бурдье, – это социальное пространство, которое функционирует как конкурентный рынок, где отдельные лица или группы соревнуются между собой за более высокое статусное положение. Тот, кто занимает более высокие статусные позиции, обладает и большим социальным капиталом, а следовательно получает возможность господствовать над теми, чей социальный статус ниже, а капитал (экономический, культурный, политический и др.) уступает по своему объему.

Государство, в трактовке Бурдье, является самым крупным владельцем социальных капиталов, к которым относятся 1) капитал физического принуждения (армия, полиция, тюрьмы и т.п.), 2) экономический капитал, 3) информационный капитал, 4) символический капитал (системы ценностей, юридические нормы, традиции, ритуалы, почести, верования и др.).

Данные капиталы, сконцентрированные в руках государства, образуют собственно государственный капитал, который позволяет государству властвовать над всеми частными видами капитала. «Формирование государства, – отмечает Бурдье, – идет вместе с формированием поля власти, понимаемого как пространства игры, внутри которого владельцы капитала (разных его видов) борются именно за власть над государством, то есть над государственноым капиталом, дающим власть над различными видами капитала и над их воспроизводством (главным образом через систему образования)» ²¹⁸.

Политическое поле, согласно Бурдье, представляет собой динамическое взаимодействие политических субъектов (парламентариев, членов политических партий, государственных деятелей, чиновников и др.), чьи действия продиктованы, с одной стороны, требованиями и интересами общественных групп, а с другой – их статусным положением внутри социально-политических институтов. При этом отношения статусных позиций диктуют собственные правила игры. В этой связи, чтобы понять логигу политической игры важно знать, каковы статусные позиции субъекта на политическом поле, где установлены определенные правила игры. Например, в условиях сильной бюрократизации общества, статус высокопоставленного государственного служащего будет выше статуса депутата, поскольку он обладает значительным объемом политического капитала в виде доступа к ресурсам власти.

«Профессионалы от политики, – отмечает Бурдье, – ведут борьбу за свои собственные ставки и ради своей выгоды…» ²¹⁹. Одной из важнейших ставок является право на производсто общественного мнения, на монополизацию права публичного выступления с целью навязывания собственной картины мира.

Бурдье рассматривает политические институты как место, где происходит не только борьба, но и соучастие в навязывании обществу некоего видения мира: «В действительности подобное соучастие является внутренней сущностью принадлежности к одной игре, и одно из общих свойств поля состоит в том, что внутренняя борьба поля за навязывание доминирующего видения поля всегда опирается на факт, что даже наиболее непримиримые соперники согласны относительно некоторого числа предпосылок, обусловливающих существование самого поля» ²²⁰. Иначе говоря, всех агентов политического поля «объединяет претензия на навязывание легитимного видения социального мир, все они представляют собой место внутренней борьбы за навязывание господствующего принципа восприятия и деления»

(курсив О.Р. и В.Р.) ²²¹.

В работах Бурдье для нас очень важна мысль о том, что социальные институты выступают источниками формирования определенной картины мира, которая легитимируется и навязывается людям. Социальные институты производят и транслируют дискурсы (в форме идей, понятий, категорий, принципов, образов и других символических фигур), которые задают рамки, фокусные центры («очки») нашего видения и осмысления реальности. «Любой социальный агент, – пишет Бурдье, – обладает некими принципами восприятия и деления. Мы всегда приходим в мир, и особенно в мир социальный, с очками на глазах. У нас «всегда уже» есть категории восприятия, принципы видения и деления, которые сами частично являются продуктом инкорпорации социальных структур» ²²².

С появлением разного рода наук и общественных дисциплин как интеллектуальных социальных институтов возникли профессиональные группы производителей научных и гуманитарных дискурсов. Представители этих групп взяли на себя также функции дискурсного объяснения, классификации и легитимации тех или иных способов конструирования картины мира. Данные способы они демонстрируют в своих текстах и публичных выступлениях.

Бурдье отмечает: «Профессионалов объяснения и публичного выступления – социологов, историков, политиков, журналистов и т.п. – объединяет две вещи: с одной стороны, они работают над экспликацией принципов видения и деления практик, с другой стороны, они борются, каждый в своем пространстве, за навязывание этих принципов и за возможность признания их в качестве легитимных категорий конструирования социального мира» ²²³. По сути речь идет о легитимном символическом насилии в отношени способов категоризации представлений о мире и конструирования реальности.

Опираясь на работы Бурдье мы констатируем, что любой социальный институт формирует дискурсивное пространство, в рамках которого ведется борьба за монополизированное осуществление легитимного символического насилия, то есть, за навязывание определенного способа мировидения и миропонимания.

В процессе символического насилия, которое осуществляют институциональные дискурсы, реализуется еще одна очень важная функция социального института – функция идеологической мобилизации.

Идеологическая мобилизация, осуществляемая институциональными дискурсами, производит принципы веры и доверия к определенным идеям и ценностям, которые становятся символическим капиталом. Вот что об этом пишет Бурдье: «Навязывание определения мира – это уже сам по себе акт мобилизации, направленный на утверждение или изменение отношений силы. Моя идея становится форс-идеей благодаря силе, которую она проявляет, когда навязывается как принцип видения. Истинной идее можно противопоставить только опровержение, тогда как форс-идее можно противопоставить другую форс-идею, способную мобилизовать встречную силу и встречную манифестацию. Политика есть борьба за навязывание легитимного принципа видения и деления, доминирующего и признанного как заслуживающего этого, т.е. исполненного символическим насилием» ²²⁴.

Предметом исследования Бурдье выступают различные дискурсивные поля, образованные социальными институтами. В их числе – поля социальных наук и журналистика. Хотя поле социальных наук, отмечает Бурдье, прямо не предназначено для того, чтобы вмешиваться в борьбу за навязывание посредством своего дискурса доминирующего видения социального мира, оно все же это делает. Над социальными науками также довлеет такая сила, как социальный заказ, связанный с определенными социальными ожиданиями и наборами проблем. Данный заказ нередко диктует социальным наукам определенный способ конструирования и интерпретации реальности, что может привести к противоречию между научным дискурсом и дискурсом социального заказчика. В этой связи, считает Бурдье, социальная наука, в частности социологи, «должны научиться отстаивать свою свободу конструировать объект так, как они его понимают, и самим определять программу» ²²⁵.

Дискурсивное поле журналистики, по мнению Бурдье, в последнее время оказвает все возрастающее влияние на поля социальных наук и политики. В то же время, оно имеет очень слабую автономию, поскольку становится все более зависимым от государственных и коммерческих структур. Огосударствленная и коммерческая, зависимая от рекламы журналистика уже не в состоянии продуцировать гражданский дискурс – дискурс социально ответственной и критически мыслящей журналистики. Она выступает всего лишь в роли ретранслятора и пропагандиста либо дискурса государственного официоза, либо дискурса коммерческих институтов – медиакорпораций и рекламы. «Другими словами, – констатирует Бурдье, – ценности торговли, в борьбе с которыми формировались все типы специфической автономии – их микропространства организованы как оппозиция коммерческому, это всех объединяет, в том числе и юридическое поле, - становятся если не доминирующими, то, по крайней мере, угрожающими всем полям» ²²⁶ .

Обобщая сказанное, предлагаем следующее определение институционального дискурса.

Институциональный дискурс - это устойчивая система статусно-ролевых отношений, сложившаяся в коммуникативном пространстве жизнедеятельности определенного социального института, в рамках которой осуществляются властные функции символического принуждения в форме нормативного предписания и легитимации определенных способов мировидения, мирочувствования, векторов ценностных ориентаций и моделей поведения.

Далее кратко остановимся на вопросе о содержании двух взаимосвязанных понятий – «статусно-ролевые отношения и коммуникации» и «социальный институт».

Статус является характеристикой субъекта, занимающего то или иное положение в социальной иерархии. Место в социальной иерархии измеряется на основании разных критериев – образовательный уровень, должностное положение, объем власти, профессиональный уровень, престижность профессии и рода деятельности и др.

Каждый социальный статус обладает ролевым планом. Ролевой план статуса проявляется в том, что статусность опредмечивается и демонстрируется в шаблонах поведения (социальных ролях), которые соответствуют принятым в данном обществе стандартам. Статусно-ролевые стандарты поведения закрепляются нормативными режимами социальных институтов, в которых люди осуществляют свою профессиональную и властную деятельность.

Главная миссия социальных институтов – организационно- дисциплинарная. Она заключается в организации социальной жизни людей на основе общепринятых стандартов и способов иерархического соподчинения. Другими словами, социальный институт – это властная инстанция, которая управляет иерархией статусных ролей, осуществляет статусно-ролевое позиционирование основных субъектов социального института.

Институциональный дискурс представляет собой заково-коммуникативного агента, выполняющего функции позиционирования, ретрансляции и закрепления в общественном сознании и социальной практике статусно-ролевых нормативов. Институциональный дискурс проявляет себя в типичных ситуативно-коммуникативных актах, характерных для системы отношений и функционирования определенного социального института. В силу своей социальной принудительности институциональный дискурс несет на себе отпечаток нормативной заданности определенных общественных отношений и коммуникаций, выполняет дисциплинарные функции упорядочивания данных отношений и надзора за их нормативным соблюдением. Можно сказать еще короче: институциональный дискурс – это дискурс порядка и надзора.

Институциональный дискурс транслирует нормы и стандарты статусно-ролевого поведения, закрепляет бинарные отношения норма/ненорма, позитивное/негативное, допустимое/недопустимое, благо/зло, каноническое/еретическое и т.п. в моральных императивах, ритуалах, традициях, писаных и неписаных кодексах поведения, правовых актах.

Одним из первых социальных институтов – институт семьи. Дискурс семьи представляет собой комплекс смыслов и значений, выполняющих функции статусно-ролевых предписаний и дисциплинарных рамочных нормативов поведения в семье. Для каждой социально-исторической общности дискурс семьи специфичен, имеет собственные культурные и этнические особенности. Традиционными производителями институционального дискурса семьи выступают государственные институты, религия и общественное мнение. Главными объектами дисциплинарного воздействия и тематической фокусировки семейного дискурса выступают:

- условия заключения и расторжения брака,

• иерархические распределения ролей, прав и обязанностей между членами семьи,

• нормативы сексуальных взаимоотношений между супругами.

Дискурс семьи обладает собственной концептосферой. Центральное место в концептосфере дискурса семьи занимают концепты брака, супружества, концепт отношений «родители-дети».

Начиная с XYIII в., по мнению М.Фуко, дискурс семьи существенно обогатился дискурсом сексуальности. Семья становится пунктом обмена между сексуальностью и супружеством, «переносит экономику удовольствия и интенсивность ощущений в распорядок супружества». Семья начинает рассматриваться в качестве активного очага сексуальности ²²⁷.

Дискурс сексуальности как составная часть семейного дискурса с середины XIX в. уже выступает объектом внимания не только государственных структур, общественного мнения и религиозных инстанций, но также и медицинских, и педагогических институтов.

Медицинская и педагогическая инстанции активно подключились к производству смыслов и значений сексуального компонента семейного дискурса, взяв на себя его упорядочивающую и надзирающую функции.

При переходе к вопросу о структурных компонентах институционального дискурса необходимо отметить, что в любом институциональном дискурсе присутствует как минимум восемь компонентов:

1) представление о социальной миссии данного института;

1. особый язык, включая профессиональный, который принято использовать при включении в конкретную институциональную коммуникацию;

2. нормативная модель типично-событийной статусно-ролевой коммуникации, к реализации которой принуждает конкретный институциональный дискурс;

3. система базовых ценностей, транслируемых и внушаемых посредством институциональных коммуникаций;

4. основные стратегии институционального дискурса;

5. жанры институционального дискурса;

6. прецедентные тексты;

7. типичные дискурсные формулы (фразеологизмы, анекдоты, жесты, дресс-код и др.).

Проведем далее содержательную расшифровку восьми выделенных компонентов институционального дискурса.

1. Представление о социальной миссии в обязательном порядке включает формулировку Универсального Блага, которое несет каждому человеку и обществу в целом определенный социальный институт.

Так, например, миссия религиозных институтов трактуется как приобщение к такому Универсальному Благу как вера в Бога, выступающего в роли высшей духовной инстанции, определяющей нормы мышления, поведения и взаимоотношений людей. В религиозном дискурсе представление о данной миссии пронизывает все канонические тексты, речевые и обрядовые коммуникации.

Миссия образования как социального института получает в современном обществе различную трактовку. Однако инвариатный момент сводится к тому, что главным Универсальным Благом, которое предоставляет людям система образовательных институтов, выступает получение необходимой для нормальной жизни в обществе суммы Знаний и практических Навыков.

Миссия науки как социального института традиционно рассматривается в контектсте Блага постижения Истины. Миссия медицины – в контексте Исцеления от болезней как Блага. Миссия институтов культуры рассматривается через призму собственно культурного мессианства, где Культура как таковая выступает Универсальным Благом. При этом понятие культуры может трактоваться различно и неоднозначно. Наиболее часто Культура определяется как сфера приобщения человека к определенным ценностным мирам и творческим практикам.

2. Наличие особого языка является важной характистикой институционального дискурса. Каждый социальный институт закрепляет за собой некое символическое и предметно-практическое простанство деятельности, в котором ведущую роль играют профессионалы. Профессионалов отличает не только специализированная подготовка и квалификация, но и владение профессиональным языком.

Профессиональный язык выполняет важную роль пароля идентификации по схеме «свой/чужой» в символическом пространстве институционального дискурса. Он задает не только систему понятий, концептов и условных обозначений, необходимых для осуществления когнитивных и коммуникативных задач необходимых для конструирования институционально заданной картины мира и способов ее интерпретации. На профессиональном языке лежит также функция реализации задач корпоративной культуры и внушения непосвященным в тайны его смыслов некоего сакрального трепета. Так, язык математиков, физиков-ядерщиков и кибернетиков для непрофессионалов представляется очень сложным и потому весьма таинственным, недоступным для профанного разума.

Будучи доступен лишь для посвященных, избранных, профессиональный язык осуществляет функции кастовой сегрегации и социально-статусной иерархизации. В итоге все, кто владеет профессиональным языком оказываются наверху институционально-статусной лестницы, а те, кто не до конца усвоил или слабо усвоил профессиональный язык, занимают место на низших ступенях статусной иерархии. Применительно к профанным пользователям профессионального языка сегодня часто используется выражение «чайники».

Следует заметить, что «чайники» несмотря на отсутствие высокого профессионализма играют важную роль в расширении дискурсного пространства институциональных коммуникаций. Чаще всего именно благодаря их усилиям профессиональный язык популяризируется и адаптируется к реалиям жизни обычных людей, начинает активно влиять на их мышление, входить в практику повседневности.

3. Нормативная модель типично-событийной статусно-ролевой коммуникации имеет собственную сложную структуру. Схематично данную модель можно представить посредством выделения следующих структурных единиц:

• типичное событие,

• типичные участники,

• время и место коммуникативных контактов (хронотоп),

• статусы типичных участников коммуникации,

• ролевые отношения типичных участников коммуникаций,

• ситуативные контексты коммуникации (внутренние и внешние условия общения),

• официально принятые нормы коммуникации,

• традиционные формы общения.

Рассмотрим в качестве примера структурного дискурс-анализа нормативной модели типично-событийной статусно-ролевой коммуникации такой хорошо знакомый выпускникам вузов нормативно-коммуникативный акт как защита диплома, который является неотъемлемым компонентом вузовского дискурса.

Итак, нормативно- коммуникативный акт, обозначаемый понятием «защита диплома», может быть проанализирован посредством выделения следующих структурных дискурсных единиц:

1. типичное событие: защита диплома;

2. типичные участники: а) студент-выпускники вуза, б) члены государственной аттестационной комиссии (ГАК), состав которой утвержден приказом ректора вуза, в) научный руководитель диплома, назначенный приказом декана факультета; г) рецензенты, назначенные приказом декана факультета;

3. хронотоп: а) время, определенное приказом ректора вуза, б) аудитория, определенная учебной частью вуза;

4. статусы типичных участников коммуникации:

а) статусное соотношение «руководитель/подчиненный» =

дипломник/научный руководитель,

дипломник/члены ГАК;

б) статусное соотношение «обладатель диплома о высшем

образовании/соискатель диплома о высшем образовании» =

дипломник/все остальные типичные участники;

5) ролевые отношения типичных участников коммуникации:

а) студент-выпускник вуза:

- роль автора диплома,

- роль защитника диплома,

б) научный руководитель:

- роль специалиста по теме диплома,

- роль научного руководителя дипломной работы,

в) члены ГАК:

- роль главных экспертов, делающих заключение

относительно соответствия содержания и оформления

дипломной работы нормативным требованиям

Федерального агентства по образованию Министерства

образования РФ,

- роль «коллективного судьи» при вынесении решения о том,

какую оценку заслуживает дипломная работа;

г) резензент диплома:

- роль независимого научного эксперта,

- роль независимого «судьи», выставляющего оценку

дипломной работе;

6) ситуативные контексты коммуникации:

а) внутренний контекст (отношения между

типичными участниками коммуникации):

- конфликтные/неконфликтные,

- формальные/неформальные,

- уставные/неуставные (речь идет об Уставе Высшей Школы),

б) внешний контекст (ситуация в вузе, городе, стране, мире);

7) официально принятые нормы коммуникации:

а) уставные нормы поведения в вузе,

б) общезначимые нормы научной этики,

в) регламент проведения процедуры защиты диплома;

8) традиционные формы общения:

а) традиции в оформлении помещения, где проходит

защита дипломов,

б) традиционные церемонии, сопровождающие процедуру

защиты,

в) традиции празднования успешной защиты дипломов.

4. Система базовых ценностей определяется миссией конкретного институционального дискурса и характерными для сферы его функционирования профессиональными кодексами.

Если, например, обратиться к медицинскому дискурсу, то здесь центральной базовой ценностью выступает жизнь пациента. В числе других базовых ценностей такие как здоровье (физическое и психическое), правильно поставленный диагноз и проведенное лечение, репутация медицинского работника, знания и профессиональный опыт.

В связи с тем, что сегодня медицина имеет многотраслевую структуру, базовые ценности, составляющие медицинский дискурс, существенно конкретизируются. Например, для такого направления как акушерство, базовыми ценностями являются жизнь матери и младенца, их здоровье, репродуктивная способность женщины, нормальное протекание беременности, профессиональное родовспоможение.

Можно также привести примеры базовых ценностей, присущих армейскому институциональному дискурсу. К базовым ценностям армейского дискурса относятся: воинский долг, безопасность страны, высокий уровень боевой выучки, дисциплина, моральный дух армии, военное искусство, высокий уровень общественного доверия армии.

Как любой другой дискурс, институциональный обладает интенциональным планом, в который входят его стратегические установки или стратегии.

5. Основные стратегии институционального дискурса определяются характером и направлениями деятельности конкретного социального института, а также типичными для данного института особенностями жанровых коммуникаций. Для иллюстрации обратимся к вузовскому институциональному дискурсу.

Основными, общими для дискурса всех институтов высшей школы являются стратегии:

• подготовки специалистов высшей квалификации в соответствии с государственными стандартами высшего образования;

• предоставления студентам образовательных услуг, определенных нормативными документами;

• формирования навыков научной и иной творческой работы;

• формирования широкого интеллектуального и профессионального кругозора студентов;

• выработки у студентов установки на непрерывное образование и повышение квалификации (принцип «учить учиться»);

• подбора высоквалифицированных педагогических и научных кадров;

• обеспечения учебного процесса необходимой материально-технической и информационной базой;

• организации студенческого быта и досуга;

• развития международных образовательных и научных контактов;

• лоббирования вузовских интересов;

• позиционирования вуза и превращения его в бренд.

При обращении к такому типичному жанру вузовской коммуникации, каким является семинарское занятие, можно выделить следующие стратегические установки семинарского дискурса:

• стратегия организации самостоятельной работы студентов при подготовке к ответам на вопросы, сформулированные в плане семинарского занятия;

• стратегия объяснения смысла и значения ключевых понятий, концепций, положений, терминов;

• стратегия организации и проведения дискуссии вокруг основных проблем;

• стратегия контроля за качеством знаний и умений;

• стратегия поощрения отличившихся на семинаре студентов.

6. Жанры институционального дискурса – это формализованные конструкты стереотипных практик, получающие свое выражение в ритуальных актах, административных процедурах, речевых и письменных формах.

Жанровый корпус институционального дискурса включает следующие основные виды жанров:

• Жанры профессиональных ритуалов: обряды, дипломатические приемы, протокольные встречи, инаугурации высокопоставленных персон, корпоративные традиции и др.;

• жанры административной работы с персоналом: прием на работу, собрание, оперативное совещание, планерка, выговор, увольнение и др.;

• жанры делопроизводства: протокол, приказ, служебная записка, автобиография, личный лист по учету кадров, запись в трудовой книжке, жанры финансовой документации;

• жанры профессиональных текстов (например, основными жанрами научных текстов являются диссертация, монография, научная статья, рецензия, отзыв оппонента);

• жанры профессиональной деятельности (в медицинских учреждениях таковыми являются осмотр пациента, анамнез, лечебные процедуры, операция и др.);

• жанры PR-деятельности – жанры внутрикорпоративной и внешней PR-деятельности.

Включение в жанровую палитру институционального дискурса жанров PR-деятельности продиктовано тем, что сегодня вряд ли найдется хоть один социальный институт, который бы не практиковал тот или иной жанр связей с общественностью. PR-службы, которые практикуют различные профессиональные жанры, существуют во всех солидных организациях, учреждениях и фирмах.

Перейдем далее к рассмотрению конкретных примеров выделенных жанров институционального дискурса.

В ритуальных жанрах большую роль играет символический момент: каждое ритуальное действие имеет свой культурный код, при расшифровке которого раскрывается некий сакральный смысл.

Ритуальные жанры широко практикуются как религиозными, так и светскими социальными институтами. Ритуал предлагает устойчивые образцы статусно-ролевого поведения всем его участникам. Его сценарий, сюжет и мизансцены подробно расписаны, все действия предсказуемы. Ритуалы, предполагающие совместные действия, выполняют важную функцию сплочения и интеграции коллектива, приобщения его членов к базовым институциональным ценностям ²²⁸.

Другой важной функцией ритуала является закрепление статусных ролей и различий. Ритуал – это игровая форма, в которой неоднократно воспроизводятся практикуемые данным социальным институтом статусно-ролевые различия. Еще одной атрибутивной функцией ритуала является функция символической сакрализации власти.

В любом ритуале фигуры, которым отводится роль верховных властителей (Бог, высший церковный иерарх, правитель страны, народ, городской глава, руководитель фирмы и т.д.), выступают в роли символов священного единства – единства верующих, народа, подданных, граждан, нации, горожан, трудового коллектива и т.п.

Сакральный смысл верховной власти опредмечивается в символах власти: корона, держава, скипетр, штандарт, резиденция (Кремль, Белый Дом и т.п.), эскорт и др. Сакрализация власти реализуется также в ритуальных действиях, символизирующих структуру статусно-ролевых отношений.

Возьмем в качестве примера символической сакрализации власти ритуальный акт под названием «инаугурации Президента Российской Федерации». Впервые данный ритуал состоялся в 1991 г., когда Б.Н. Ельцин вступал в должность Президента РСФСР. С тех пор состоялось еще четыре инаугурации в 1996, 2000, 2004, 2008 гг. В современной России данный ритуал с момента инаугурации Б.Н.Ельцина в 1991 г. на пост президента РФ претерпел определенные изменения в сторону усложнения символического ряда церемонии.

7 мая 2008 г. церемония инаугурации нового президента России Д.А. Медведева проходила по сценарию, в котором впервые в качестве действующего лица принимал участие предыдущий президент страны – В.В. Путин. Данный новый момент призван был символизирировать, во-первых, преемственность власти, во-вторых, активную политическую роль В.В. Путина на новом для него посту премьер-министра России.

Далее обозначим основные ритуально-символические шаги церемонии инаугурации президента России 2008 г.

1. Место инаугурации – Андреевский зал Кремля. Начало церемонии – 11.50.

Военнослужащие Кремлевского полка вносят в зал символы президентской власти – Президентский Штандарт и Знак Президента в виде золотой цепи, на одном из звеньев которой выгравировано имя Д.А. Медведева и дата его инаугурации. На сцену Андреевского зала выходят председатель Конституционного Суда В. Д. Зорькин, спикеры обеих палат Законодательного Собрания РФ – С.М. Миронов и Б.В. Грызлов.

2. Действующий президент РФ В.В. Путин выезжает из Первого корпуса Кремля и отправляется к Красному крыльцу Большого Кремлевского дворца (БКД). Действующий глава государства принимает рапорт командира президентского полка и благодарит полк и весь личный состав Вооруженных Сил России за службу. Далее Путин поднимается по леснице Красного крыльца и проходит в Белый коридор в направлении Андреевского зала БКД.

3. Из Дома Правительства к Кремлю движется кортеж избранного президента Д.А. Медведева. Кортеж въезжает в Кремль через Спасские ворота и подъезжает к центральному входу БКД. У входа в БКД Медведева приветствует комендант Московского Кремля.

3. Избранный президент поднимается по парадной лестнице, проходит по красной дорожке в Георгиевский зал, оттуда – в Александровский зал, затем – в Андреевский зал. По обе стороны дорожки находятся гости, приглашенные на инаугурацию, которые аплодисментами приветствуют избранного президента.

5. В Андреевский зал БКД входит В.В. Путин, поднимается на сцену, здоровается с председателем Конституционного Суда В. Д. Зорькиным, спикерами обеих палат Законодательного Собрания РФ – С.М. Мироновым и Б.В.Грызловым.

6. Ровно в 12.00 под бой курантов в зал входит Д.А. Медведев,

поднимается на сцену и встает рядом с В.В. Путиным.

7. В.В. Путин произносит краткую речь, в которой подводит основные итоги своей деятельности за восемь лет нахождения на президенстком посту, благодарит российский народ за веру, понимание и поддержку, отмечает масштабность задач, которые предстоит решить в будущем, желает избранному президенту удачи и успехов на ответственном посту, предлагает его поддержать.

8. Д.А. Медведев приносит президентскую клятву, положив правую руку на книгу с текстом Конституции РФ. После произнесения клятвы председатель Конституционного Суда объявляет о вступлении Медведева в должность президента России. Звучит гимн страны.

9. Слово берет вступивший в должность Президент РФ. В своем

выступлении Медведев останавливается на основных задачах дальнейшего развития страны, благодарит Путина за неизменную личную поддержку, заверяет, что считает своим долгом сделать все для лучшей жизни людей и процветания России.

Звучит мелодия М. Глинки «Славься!». Звучит салют – серия пушечных выстрелов.

10. После официального вступления в должность Медведев проходит по залам Кремля, где его приветствуют гости, затем вместе с Путиным выходит на Соборную Площадь, где проходит церемония смотра Президентского полка. Под звуки «Встречного марша» полк проходит мимо Медведева и Путина. Церемонию завершает торжественный выход кавалерийского экскорта. По завершению церемонии вновь звучит мелодия М. Глинки «Славься!»

Жанры институционального дискурса обычно соединяют три способа перформации – ритуальный акт, устная речь, письменный текст. Например, перформанс молитвы одновременно является и ритуалом, и текстом и устной речью. Кроме того, часто письменный текст молитвы может устно и не произноситься, но быть при этом атрибутом ритуала, если он нанесен на какой-либо предмет или просто находится в руках у прихожан. Сам акт чтения текста молитвы в религиозном дискурсе не обязательно связан с буквальным произнесением слов молитвы. Молитвенное чтение может носить сугубо символический характер. Например, в буддизме слова молитвы наносятся на барабан или на ткань. Вращение барабана и развевание ткани на ветру символизирует собой чтение молитвенного текста.

7. Прецедентные тексты как структурные компоненты институционального дискурса представляют собой письменные и устные источники, на основе которых выстраивается весь корпус внутренней и внешней институциональной коммуникации, определяются ее миссия, кредо, базовые стратегические установки, нормативные положени, главные правила статусно-ролевой игры.

Главными прецедентными текстами религиозного дискурса выступают священные писания (Библия, Коран, Тора, Веды и др.). Основными прецедентными текстами научного дискурса являются авторитетные труды выдающихся ученых, уставы академий наук и нормативные документы других научно-исследовательских организаций. Для медицинского дискурса прецедентными текстами являются клятва Гиппократа, медицинские энциклопедии и словари, научные труды выдающихся медиков, нормативные документы, регламентирующие медицинскую практику.

Прецедентные тексты можно отнести в значительной степени к «осадочному плану» институционального дискурса, поскольку именно в них институциональный дискурс находит свое легитимное утверждение и запечатление.

8. Типичные дискурсные формулы так же, как и прецедентные тексты относятся к «осадочному плану» институционального дискурса. В них фиксируются отработанные многолетней практикой типичные для институциональной коммуникации выражения, жесты, реплики, риторические фигуры, анекдотические ситуации, запечатленные в профессиональном юморе.

Если обратиться к школьному институциональному дискурсу, то, как правило, у бывших учеников в памяти быстрее всего всплывают следующие дискурсные формулы: «иди к доске», «садись, два!», «дай дневник», «приведи родителей!».

Те, кто бывал на приеме у врача, наверняка сразу вспомнят такие дискурсные формулы, как «на что жалуетесь?», «откройте рот», «дышите – не дышите», «сдайте анализы».

К типичным дискурсным формулам относятся также знаки отличия: форма, профессиональная одежда, знаки воинского звания, ордена, медали и др.