Народные движения “окагэ маири” (1830) и “эдзя най-ка!” (1867)

1867 год стал последним годом правления династии дома Токугава (1603—1867). В обстановке нарастания политического и социально-экономического кризиса в стране вспыхнули своеобразные народные выступления. Они охватили политические и экономические центры тогдашней Японии — Киото, Осаку, Эдо (нынешний Токио), Нагою и др. Начиная с осени 1867 г. городские низы — мужчины и женщины, взрослые и дети — включались в карнавально-танцевальные шествия; при этом они распевали песни, в которых повторялась реплика “Эдзя най-ка!” — “Эка важность!”. Это движение имело ряд особенностей. Сигналом к действию служило “падение с небес” синтоистских и буддийских амулетов. В местах, где они появлялись, народ устанавливал алтари, перед которыми клалось угощение; устраивались шумные пиршества, длившиеся по нескольку дней кряду. Затем шла подготовка к песнопениям и танцевальному шествию. Характерным было стремление к отречению от будничности и принятых стереотипов поведения. Это нашло отражение и в травестии: мужчины переодевались в женскую одежду, а женщины — в мужскую, старухи рядились под молодых. В песнях и танцах присутствовали нарочито вульгарные (в духе бурлеска) и эротические мотивы.

Исследование данного феномена началось в Японии сравнительно недавно, и пока его нельзя считать достаточно изученным

1. Соответствующий материал разбросан в многочисленных краеведческих историях

2. Имеющиеся оценки исследователей недостаточно обоснованны, скорее их следует рассматривать как рабочие гипотезы

3. Одни дают негативную оценку движению, считая, что вовлеченный в эти выступления народ не смог сыграть ту роль, которую был призван сыграть в свержении сёгуната (Хани Горо), что в карнавализированных выступлениях проявлялась в концентрированном виде слабость народных движений в Японии той поры, что эти выступления были использованы в политических целях антисёгунскими монархическими силами (Тояма Сигэки, Фудзитани Тосио и др.)

4. Ряд ученых подчеркивает позитивное значение этого движения. В течение месяца оно парализовало власть феодального правительства-бакуфу над народными массами (Иноуэ Киёси), породив вихрь народной энергии, в которой выразились протест народных низов и их сопротивление феодальному угнетению (Кобаяси Сигэру)

5. В движении “Эдзя най-ка!” усматривают также “предельно возможную форму проявления заинтересованности масс в политических переменах” (Сасаки Дзюнносукэ)

6. Видимо, расхождения в оценках во многом обусловлены тем, что информация по данной теме ограниченна.

Генезис “Эдзя най-ка!” правомерно связывают с более ранним массовым движением — “Окагэ маири”, паломничеством в главный синтоистский храм в Исэ. В обоих движениях находят много сходных черт по форме и идеологическому содержанию. В свою очередь, истоки “Окагэ маири” уходят корнями в глубокую древность — к празднеству в честь бога Токоё, символа вечной жизни (VII в.), и бога Сидара. Во время праздника в честь бога Сидара в 945 г. десятки тысяч людей приняли участие в карнавальном шествии с танцами и пением в провинции Сэццу (нынешняя префектура Осака). Сохранилось много сведений о крестьянском празднике-карнавале (дэнгаку), во время которого его участниками нарушались всяческие запреты и табу, регламентировавшие их повседневную жизнь. Особую известность получил “большой карнавал” (дай дэнгаку) 1096 г., который начался в деревнях под Киото и охватил саму столицу. Массовое паломничество в синтоистский храм в Исэ, которое сопровождалось пением и танцами, началось позднее и называлось Исэ одори — “[карнавальный] танец Исэ”. Первая массовая вспышка Исэ одори зафиксирована в 1614 г. Эти паломничества с карнавалом периодически продолжались на протяжении всего XVII в.

Паломничество 1830 г. непосредственно предшествовало движению “Эдзя най-ка!”. Подобные паломничества в храм в Исэ зафиксированы и в более ранний период (в 1650, 1705, 1718, 1723, 1771 гг.). О массовом характере этих движений свидетельствует и то, что в 1705 г. за 50 дней в паломничестве приняли участие более 3,5 млн. человек, в то время как общая численность населения Японии составляла 30 млн. В 1830 г. в течение пяти месяцев в паломничестве приняло участие свыше 5 млн. человек. Движение 1830 г. отличалось от предыдущих не только размахом, но и новым качеством: на стадии затухания паломничества в районе нынешнего Кансая возникло карнавальное шествие, уже не имевшее отношения к паломничеству; оно проходило организованно, по деревням. Эта форма выступления масс повторилась и в 1867 г., когда карнавально-танцевальное шествие состоялось не только в районе Кансая, но и в местах, не связанных с паломничеством в Исэ 7.

Для вышеупомянутых карнавализированных празднеств были характерны некоторые черты, берущие начало от первобытного народного первопраздника, известного у многих народов. Это — оргиастическое нарушение запретов и табу, временная ломка всевозможных стереотипов поведения, выражение в своеобразных религиозно-культовых формах стремления к счастью (долголетию, богатству).