Запоминание предложений

Многочисленные психолингвистические работы свя­заны с вопросом о том, каким образом предложения представлены в памяти и существуют ли какие-то огра­ничения в человеческой памяти на обработку предло­жений. Почти не вызывает сомнения, что предложения имеют особый статус в памяти. Человек запоминает предложение не просто как цепочку слов, потому что легче запомнить конкретное предложение, чем случай­ную последовательность тех же самых слов. Кроме того, предложения с отклонениями от нормы гораздо труднее запомнить и воспроизвести, чем правильные осмысленные предложения. Отсюда ясно, что синтаксическая структура и значение играют большую роль в запоминании предложений. Кроме того, через короткое время после прослушивания предложения человек в состоянии повторить его общее содержание, хотя может и забыть некоторые детали его структуры; иными слова­ми, человек может перефразировать или суммировать то, что он незадолго до этого слышал, часто не сознавая, что он не воспроизводит при этом предложение дослов­но. Вполне возможно поэтому, что значение и форма хранятся в памяти независимо друг от друга и что глубинное значение предложения более устойчиво в па­мяти, чем поверхностная структура, в которой это пред­ложение выражается. Все эти выводы удалось сделать благодаря упорному, непрерывному труду исследователей-психолингвистов. Ниже рассмотрены некоторые эксперименты, которые дают представление о характере этих исследований.

Объем памяти

Ряд исследований убедительно показал, что объем памяти на предложения зависит не столько от числа слов в этом предложении, сколько от его грамматиче­ской структуры. Миллер и Айзард (Miller, Isard, 1964), например, провели эксперимент, в котором от испытуе­мых требовалось запомнить предложения, каждое дли­ной в 22 слова, но с разной сложностью «самогнездо­вания» (self-embedding). Вот пример использовавших­ся в этом эксперименте предложений, расположенных в порядке возрастания числа самогнездующихся кон­струкций.

(0) She liked the man that visited the jeweler that ma­de the ring that won the prize that was given at the fair.

(Ей понравился человек, который пришел к ювелиру, который сделал кольцо, которое получило приз, который разыгрывался на ярмарке).

(1) The man that she liked visited the jeweler that made the ring that won the prize that was given at the fair.

(Человек, который ей понравился, пришел к ювелиру, который сделал кольцо, которое получило приз, который разыгрывался на ярмарке.)

(2) The jeweler that the man that she liked visited ma­de the ring that won the prize that was given at the fair.

(Ювелир, к которому человек, который ей понравил­ся, пришел, сделал кольцо, которое получило приз, ко­торый разыгрывался на ярмарке.)

(3) The ring that the jeweler that the man that she liked visited made won the prize that was given at the fair.

(Кольцо, которое ювелир, к которому человек, кото­рый ей понравился, пришел, сделал, получило приз, ко­торый разыгрывался на ярмарке.)

(4) The prize that the ring that the jeweler that the man that she liked visited made won was given at the fair.

(Приз, который кольцо, которое ювелир, к которому человек, который ей понравился, пришел, сделал, полу­чило, разыгрывался на ярмарке.)

Очевидно, что последние два предложения трудно прочесть и понять, не говоря уже о том, чтобы запом­нить. Миллер и Айзард обнаружили, что испытуемые легко запоминают предложения с одним или двумя при­даточными, но запомнить предложение с тремя или че­тырьмя самогнездующимися придаточными было трудно всем испытуемым. Все пять предложений грамматически правильны, все одинаковой длины, но они создают раз­личные нагрузки на непосредственную память. Это про­исходит из-за разрыва составляющих: существительные, стоящие в начале предложения, связаны с глаголами, которые находятся в конце. Таким образом, объем крат­ковременной памяти является чрезвычайно важной переменной, влияющей на речевую активность. Как пи­шут Миллер и Айзард, «вполне вероятно, что наша спо­собность оперировать разрывными единицами сильно ограничена» (р. 292).