Заключение

В предыдущем изложении мы старались выяснить на чисто исторической почве догматические, нравственные, а отчасти и общественные воззрения мусульманства. Мы думаем, что труд наш будет не бесполезен в двояком отношении: европейца он освободить от традиционного отрицательного отношения к Исламу, освободит от слепого непризнания коренных устоев жизни многих миллионов своих собратьев.

Если в этом отношении наш труд принесет поль­зу, если он возбудит мысль в ином направлении, если найдутся желающие искать беспристрастия в жизни, успехе, неудачах на пространстве 12 столетий многих наций, стоявших под сенью Ислама, — тогда мы вспомним слова: feci quod potui, faciant meliora potentes.

Другая часть нашей задачи рассчитана на мусульман. Известно, что долгая историческая косность народа вырабатывает среди него своеобразный консерватизм.

Весьма трудная, но, тем не менее, совершенно необхо­димая, задача науки выяснить в подобных обстоятельствах случайные причины такого окаменения и показать, какие обстоятельства перевели на ложный путь течение жизни народной и прекратили органическое развитие этой жизни, составляющее суть истории человечества.

Такие периоды застоя можно видеть в истории почти что всякого народа. Выйти из него, вступить на новый путь всегда стоило большого труда и борьбы. Всегда явля­лись фанатики, приверженцы status quo, и убедить их в их собственной близорукости всегда стоило больших усилий.

Мы думаем, что подобные староверы подымут свой голос в осуждение того пути, который мы указываем современному мусульманину.

Они будут осуждать стремление жить по тем началам, которые украшали расцвет Ислама. Они будут стоять за жалкую действительность, за современное узкое понимание духа Ислама!

С другой стороны мы считаем совершенно необходимым предостеречь от тех новаторов, которые, желая помочь грустному положению современных исламитов, прибегали бы к крайним средствам и стали бы требо­вать реформ и новшеств — во что бы то ни стало; не имеющих ничего общего с историей мусульман, их воззрениями, бытом, духом и т. п. Между этими двумя край­ностями лежит верный путь. Уклонение от него в ту или другую сторону будет равно пагубно для будущности Ислама. Вступить на него и чем скорее, тем лучше,— наше заветное пожелание современным мусульманам.

Помимо этих соображений мы хотели бы обратить внимание читающей публики на этот конфессиональный вопрос, тем более что последним чересчур мало отводят места в современной жизни. Мы имели уже случай упо­мянуть о нашем сомнении, может ли тема, затронутая нами, рассчитывать на интерес в публике. Тем не менее, мы убеждены, что современное отношение религиозных вопросов к другим жизненным вопросам изменится и, хочется нам верить, в самом непродолжительном времени. Мы думаем, что настояний квиетизм заменится горячей прочувствованной верой, и заранее приветствуешь это время. Была эпоха, когда религиозная жизнь обнимала в себе всевозможные интересы и с несвойственной ей щепетильностью, регулировала все. Даже самую пытли­вость ума и науки она замкнула в тесные заранее наме­ченные рамки. Время это прошло. Скоро наступило другое увлечение и даже в более энергичной степени. Было про­возглашено торжество разума, и знание было поставлено пределом и целью человеческой жизни. Задачи материального прогресса увлекли всех и ворвались всюду, даже туда, где появление их является логическим бессмыслием. И надо сказать, что успехи были по истине замечательны. Их необъятность еще более укрепила на этом пути человека, но вместе тем и подавила его. Как статуя Навуходоносора, казалась ему, такой прогресс построен на слабой глине. И вот отсюда идет начало непризнания жизни, отождествление ее со злом и другие край­ности пессимизма. Другие же стали отрицать не жизнь, а тот прогресс, который создал ей такую душную безот­радную атмосферу.

Но может ли человек отречься от прошлого, может ли он позабыть свою мысль? Послушаться их — это пере­стать понимать себя. Однако мы признаем их заслугу пред людьми; эти проповедники смело указывали на гнилость современной жизни и говорили всем, что были времена, когда жизнь шла проще и спокойней.

Мы не можем вернуться к прежней простоте. Это значило бы отказаться от самого себя. Но к спокойствию, к нарушенной гармонии жизненных интересов мы мо­жем и должны идти. Уравновесить жизнь, дать ей необ­ходимую полноту может одна лишь религия. Она заполнит ту бездну, которая открывается мыслящему оку за колоссальными успехами знания; успехами колоссальными и жалкими вместе с тем по своей мировой ничтожности.

Ни наука, ни религия врозь не могли дать гармонии жизни земной. И только правильное сочетание их может вернуть спокойствие. Тогда только человек перестанет бояться правды этих строк и не станет презирать утеса, на котором он стоит сам, и бездны его окружающей, и не станет отрицать своего же сознания.

Дозволено цензурой. С.-Петербург,14 января 1887 г.