§ 2. Гражданско-правовые сделки

Понятие сделки. Сделка как волевой юридический акт. Ст. 26

Гражданского кодекса определяет сделку как действие, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений. Из приведенного определения следует, что сделка представляет собою волевой акт и этим отличается от юридических событий, которые носят не волевой характер. Затем, сделка является правомерным актом и этим отличается от действий, именуемых гражданскими правонарушениями и влекущих за собою возложение ответственности на правонарушителя. Далее, сделка специально направлена на порождение гражданско-правовых последствий и этим отличается от Право- (стр.196)мерных волевых актов, которые вызывают в соответствии с указаниями закона определенные юридические последствия, но специально не направлены на их достижение (например, создание литературного или иного произведения, обнаружение находки и т. п.). Наконец, сделка направлена на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений и этим отличается от направленных на такие же цели административных актов, которые наряду с гражданскими правоотношениями обязательно порождают административные правоотношения.

Сделка — это волевой акт, и потому ей свойственны все психологические моменты, которые характеризуют волевой акт вообще. Но сделка — это не только волевой акт. Она является в то же время юридическим актом. Поэтому не все присущие сделке психологические моменты оказывают влияние на ее действие как юридического акта, а, с другой стороны, у сделки появляется и ряд таких моментов, которые в обычном психологическом акте могут и отсутствовать.

Для совершения сделки необходимо, прежде всего, желание совершить ее. Желание совершить сделку называют внутренней волей. Если отсутствует внутренняя воля, направленная на совершение сделки, то не может быть и самой сделки. Нельзя, например, считать сделкой передачу гражданином принадлежащего ему имущества какому-либо другому лицу, если к передающему было применено прямое физическое принуждение. В таких условиях внутренняя воля, направленная на совершение сделки, отсутствует, а действия по передаче имущества лишь по их внешней видимости создают впечатление сделки.

Поскольку сделка порождает гражданское правоотношение, а во всяком правоотношении участвуют, по крайней мере, два лица, то для того чтобы сделка была совершена, одной только внутренней воли, направленной на ее совершение, недостаточно. Внутренняя воля, так или иначе, должна быть доведена до сведения других лиц. Те способы, при помощи которых внутренняя воля сообщается другим лицам, объединяются общим понятием волеизъявления.

Изъявление воли в сделке осуществимо при помощи разнообразных способов. Все эти способы можно было бы подразделить на три основных вида: 1) прямое волеизъявление, выражающее непосредственно внутреннюю волю путем устной или письменной передачи ее содержания; 2) конклюдентное волеизъявление, выражающее внутреннюю волю не непосредственно, а путем совершения действий, на основе оценки которых можно с несомненностью прийти к заключению о намерении совершить сделку (например, помещение товара на прилавке магазина с обозначением его цены бесспорно указывает на то, что этот товар предназначен для продажи); 3) изъявление воли посредством молчания, приобретающее юридическую силу лишь в случаях, когда молчанию придается такое значение по прямому (стр.197) . указанию закона. Например, согласно ст. 429 ГК, наследник присутствующий в месте открытия наследства, считается принявшим его, если он в течение 3 месяцев со дня смерти наследодателя не заявит органам нотариата об отказе от наследства. Здесь, следовательно, молчание рассматривается как юридически значимое изъявление воли, направленное на совершение сделки (сделки по принятию наследства). Но если бы молчанием ограничилось лицо, которому было сделано предложение о заключении договора, договор не считался бы заключенным, ибо такому молчанию закон не придаст юридического значения согласия на совершение сделки.

Волеизъявление должно соответствовать внутренней воле и правильно выражать ее. Если такого соответствия нет, если волеизъявление передает содержание внутренней воли в искаженном виде, это может воспрепятствовать заключению сделки, либо вызвать споры между участниками сделки, нередко завершающиеся признанием ее недействительной. Это означает, что сделка как волевой юридический акт опирается не только на желание совершить сделку и сообщение об этом желании другим лицам, но и на единство внутренней воли и волеизъявления, на их полное соответствие.

Известно, что любой волевой акт совершается человеком по тем или иным мотивам. Определенные мотивы побуждают также к совершению гражданско-правовой сделки. Но далеко не все мотивы включаются в самое понятие, сделки, и, следовательно, не все они приобретают юридическое, гражданско-правовое значение.

Предположим, что, будучи вынужденным вследствие служебного перевода изменить местожительство, гражданин решил продать принадлежащий ему жилой дом. Рассуждая психологически, можно было бы сказать, что к совершению соответствующих действий продавца побуждают два мотива: необходимость покинуть прежнее местожительство и желание получить денежный эквивалент стоимости его жилого дома. Первый мотив правового значения не имеет, ибо юридически совершенно безразлично, продается ли жилой дом в связи с переездом, вследствие нуждаемости в деньгах, ввиду получения по наследству второго дома или по какой-либо иной причине. Наличие или отсутствие любого из таких мотивов юридически не препятствует совершению сделки по купле-продаже. А вот совершить куплю-продажу без намерения получить встречное удовлетворение невозможно, ибо при отсутствии такого мотива либо вовсе не будет сделки, либо вместо купли-продажи будет заключен договор дарения или совершена какая-нибудь иная сделка.

Таким образом, если одни мотивы лишены юридического значения, то гражданско-правовое действие других мотивов состоит в том, что они оказывают влияние на самый характер сделки, на ее юридическую природу.(стр.198)Предположим, далее, что вследствие нуждаемости в деньгах для производства капитального ремонта жилого строения его собственник получает от кого-либо заемную сумму, в обмен, на которую он выдает долговую расписку. Совершенно очевидно, что юридическая сила расписки не изменилась бы, если бы заем был получен не для производства капитального ремонта, а, например, для покупки домашней обстановки, приобретения автомашины и т. п. Но если бы долговая расписка, удостоверяющая получение займа, была выдана несмотря на то, что фактически ее автор никакого займа не получал, то в случае доказанности этого обстоятельства последовало бы объявление расписки недействительной.

Таким образом, если одни мотивы вообще лишены юридического значения, то гражданско-правовое действие других мотивов состоит не только в их влиянии на юридическую природу сделки, но также в том, что от наличия таких мотивов зависит самый факт совершения сделки, ее правовая сила, ее действительность.

Предположим, наконец, что собственник дачного помещения сдает его на летний период в аренду потому, что желает приобрести путевку и провести лето в санатории. С точки зрения закона этот мотив, лишен какого бы то ни было значения, и заключенный арендный договор сохранил бы свою силу, если бы даже собственнику дачи, вопреки ожиданиям, приобрести санаторную путевку не удалось. Однако вполне допустимо при заключении договора аренды включить в него условие о том, что договор утратит силу в случае неполучения путевки наймодателем. Тогда мотив совершения сделки, который во всех других случаях был бы юридически безразличным, приобрел бы существенное правовое значение. Но он приобрел бы такое значение только потому, что об этом прямо было сказано в самой сделке, между тем как некоторые другие мотивы имеют правовую силу независимо от того, упомянуты ли они в сделке или обойдены молчанием. Так, в долговой расписке может и не быть указано, в обоснование, какого именно долга она выдана. Но если бы выдача расписки не мотивировалась ни наличием долга, ни желанием одарить получателя расписки, последняя не имела бы никакой юридической силы.

Таким образом, если одни мотивы могут приобрести юридическое значение лишь в случаях, когда такое значение придается им в самой сделке, то гражданско-правовое действие других мотивов состоит в том, что они входят в самое существо сделки и приобретают поэтому юридическую силу независимо от того, будут ли они специально упомянуты.

Те мотивы совершения сделки, от наличия которых зависит ее юридическая природа, именуются основанием сделки. Основания имеют юридическую силу независимо от того, получили ли они в сделке прямое и непосредственное выражение, и, за (стр.199) исключением случаев, прямо указанных в законе, оказывают влияние на действительность сделки. Все другие мотивы, влияя на юридическую природу сделки, могут иметь правовое значение лишь в той мере и в тех случаях, в каких это определено самою сделкой.

Чем, однако, объясняется столь существенное различие между основаниями сделок и другими мотивами их совершения?

Это различие обусловлено народнохозяйственным значением гражданско-правовых сделок, характером экономических условий, вызывающих необходимость совершения сделок, и степенью отражения этих условий в различных мотивах их совершения.

Сделки в СССР, призваны обслуживать удовлетворение материальных и культурных потребностей граждан, а также удовлетворение производственных и иных хозяйственных нужд социалистических организаций. Конкретные потребности, вызывающие необходимость совершения сделки, могут быть самыми разнообразными. Отразить в законе каждую из них в отдельности невозможно. Да в этом и нет необходимости, ибо правовое нормирование отношений по однородным сделкам останется одним и тем же, какими бы различными потребностями ни было вызвано их совершение. Поставка остается поставкой, купля-продажа—куплей-продажей—независимо от того, что первый договор заключен для удовлетворения потребностей обувной или текстильной фабрики, а второй договор — для удовлетворения потребностей в продуктах питания или в промышленных товарах. Но наряду с такими разнообразными потребностями существуют определенные типовые потребности, в которых выражаются типовые экономические отношения советского общества. Такие типовые потребности могут и должны получить отражение в законе. Они учитываются и при разработке правового нормирования соответствующих отношений. Эти потребности выделяются из числа других мотивов совершения сделок и приобретают юридическую силу их оснований.

Типовой признак социалистических имущественных отношений состоит, прежде всего, в том, что эти отношения носят плановый характер. При этом сделки по некоторым имущественным отношениям могут быть совершены только при наличии к тому определенных плановых предпосылок. Нельзя, например, при отсутствии плановых предписаний заключить договор поставки. Такой договор будет либо признан недействительным, либо отнесен к разряду отношений не по поставке, а по купле-продаже. Из этого следует, что для некоторых сделок основанием их совершения является плановое предписание.

Второй типовой признак социалистических имущественных отношений состоит в их стоимостном характере. Поэтому такие ;

отношения могут устанавливаться в целях передачи определенной стоимости другому лицу и получения от него соответствующего эквивалента, выраженного в деньгах, имуществе, производ- (стр.200) стве работ и т. д. Более того, сделки по некоторым имущественным отношениям при отсутствии такой цели вообще не могли бы быть совершены. Нельзя, например, без цели приобретения права на встречное удовлетворение совершить договор купли-продажи. Такой договор будет либо признан недействительным, либо отнесен к разряду отношений не по купле-продаже, а по дарению. Из этого следует, что для некоторых сделок основанием их совершения является приобретение права на встречное удовлетворение.

Третий типовой признак социалистических имущественных отношений состоит в том, что они лишены каких бы то ни было элементов антагонизма и являются отношениями взаимопомощи и товарищеского сотрудничества. Поэтому такие отношения, будучи стоимостными, отнюдь не обязательно должны устанавливаться в целях получения эквивалента. В определенных случаях допустимо установление этих отношений в целях не получения эквивалента, а без эквивалентного предоставления прав другому лицу. Только в этих целях и могут быть совершены некоторые гражданско-правовые сделки. Нельзя, например, заключить договор дарения жилого дома и в то же время условиться с одаряемым о пожизненном содержании дарителя. Такой договор будет либо признан недействительным, либо отнесен к разряду отношений не по дарению, а по пожизненному содержанию. Из этого следует, что для некоторых сделок основанием их совершения является без эквивалентное наделение правом.

Первое из указанных оснований сделок (плановое предписа­ние) сочетается с одним из двух последующих оснований, ибо плановые сделки в большинстве случаев совершаются возмездно (таковы, в частности, договоры поставки, перевозки, подряда но капитальному строительству и Др.), но иногда они могут быть совершены и безвозмездно (такова, например, совершаемая по разрешению вышестоящей организации передача временно бездействующего оборудования одной социалистической организации в безвозмездное пользование другой социалистической организации). Два последних основания либо сочетаются с плановым предписанием, либо имеют в сделке самостоятельное значение, ибо возмездные сделки могут быть и внеплановыми, а безвозмездные сделки чаще всего лишены плановых оснований.

Важно, однако, иметь в виду, что сделка должна содержать в себе то или иное из указанных оснований. Если же в законе не установлено на этот счет специальных изъятий, то при отсутствии основания нет и самой сделки.

Итак, составными элементами сделки как волевого юридического акта являются: воля, волеизъявление, основание и мотивы. Воля и волеизъявление относятся к числу необходимых элементов сделки. Основание также является необходимым элементом сделки, но из этого правила законом могут быть установлены исключения. Мотив не считается обязательным элемен-(стр.201) том сделки, но может приобрести определенное юридическое значение при наличии прямых указаний по этому поводу в самой сделке.

Классификация сделок. Гражданско-правовые сделки подразделяются на различные виды с учетом характера волеизъявления, специфики основания и способов совершения сделок.

По характеру волеизъявления сделки делятся на односторонние и взаимные.

Для совершения односторонней сделки достаточно волеизъявления одного лица. В качестве иллюстрации можно было бы сослаться на такие сделки, как, например, выдача доверенности составление завещания, объявление публичного конкурса за вознаграждение в целях создания высококачественных учебников, архитектурных проектов, музыкальных произведений и т.д. Конечно, правоотношение, возникающее из односторонней сделки, устанавливается по крайней мере между двумя лицами. Но совершается она действиями одного лица. При этом не следует смущаться тем обстоятельством, что, например, для получения наследства по завещанию требуется согласие наследника принятия его, ибо действительность завещания от такого согласия не как зависит, а самое наследственное право возникает не из согласия, а из завещания, оставшегося после смерти наследодателя. Следовательно, юридическая сила завещания определяется всецело и исключительно волеизъявлением его автора. Поэтому оно является односторонней сделкой. То же самое следует сказать и обо всех других односторонних сделках, требующих от лиц, к которым они обращены, совершения определенных действий, для того чтобы воспользоваться вытекающими из них правами. Такого рода действия на действительность односторонних сделок и их юридическую силу никакого влияния не оказывают.

Для совершения взаимной сделки требуются совпадающие волеизъявления двух или нескольких лиц. Под совпадением волеизъявлений понимают противоположность их направленности, обусловливающую встречный характер их содержания. Ясно, например, что если каждое из двух лиц желает продать вещь, но не купить ее, они не могут вступить во взаимную сделку в отношении такой вещи, так как их волеизъявления имеют одну, и ту же, а не противоположную направленность. Столь же очевидна невозможность совершения взаимной сделки и в тех случаях, когда продавец желает продать вещь на одних условиях, а покупатель хотел бы приобрести ее на других условиях, ибо хотя их волеизъявления противоположны по направленности, они не являются встречными по содержанию вследствие возникших разногласий об условиях совершения сделки. Только совпадение противоположных по направленности и встречных по содержанию волеизъявлений способно породить взаимную сделку и единственное исключение из этого правила составляет договор товарищества, заключаемый в целях осуществления совместно (стр.202) деятельности (например, договор о совместном строительстве электростанции, заключаемый двумя или несколькими колхозами). В этом договоре все участники преследуют одну и ту же цель, и потому совпадение волеизъявлений обусловливается здесь не противоположной, а единой их направленностью.

Взаимная сделка иначе именуется договором (ст. 26 ГК), хотя, разумеется, не всякая сделка носит договорный характер, так как односторонние сделки к разряду договоров не относятся. В то же время нужно иметь в виду, что основную массу сделок составляют именно договоры. Численность односторонних сделок, применяемых самостоятельно, по существу, ограничивается завещанием и объявлением публичного конкурса, которое к тому же не урегулировано в действующем гражданско-правовом законодательстве. Все другие односторонние сделки либо носят вспомогательный характер в отношении договоров (например, выдача доверенности осуществляется во исполнение договора поручения), либо связаны с иными правоотношениями (например, принятие наследства производится в целях осуществления уже возникшего наследственного правоотношения).

По специфике оснований возникновения сделки делятся на плановые и внеплановые, возмездные и безвозмездные, каузальные и абстрактные.

Плановые сделки имеют своим основанием предписание планово-регулирующих органов и совершаются в целях выполнения планового задания, К их числу относится подавляющая масса сделок, заключаемых в отношениях между социалистическими организациями. Обычно такой характер носят взаимные сделки. Не исключена, однако, возможность совершения по плановому основанию и односторонних сделок. Так, советские экспортные организации в соответствии с утвержденным экспортным планом вправе направлять наряды-заказы на поставку продукции для экспорта тем социалистическим организациям, которые ее производят. Такой наряд-заказ представляет собою, по существу, одностороннюю сделку, порождающую правоотношение по поставке продукции на экспорт. При этом, если односторонние сделки, по общему правилу, обязывают тех, кто их совершает, то плановые, односторонние сделки, как это видно из приве­денного примера, могут обязывать и тех, к кому они обращены. ⁹

Внеплановые сделки лишены планового основания и опираются на какое-либо иное законом предусмотренное основание. К их числу относятся сделки, совершаемые между гражданами, подавляющее число сделок, в которых хотя бы на одной стороне участвует гражданин, а также некоторые сделки в отношениях между социалистическими организациями. Нужно, впрочем, сказать, что в условиях всеобъемлющего планирования социалисти- (стр.203) ческого народного хозяйства внеплановые сделки не уходят целиком из-под влияния плана. План оказывает косвенное воздействие и на сделки этого рода. Но так как акты планирования и регулирования народного хозяйства но выступают здесь в качестве обязательного условия совершения сделок и их действительности, такие сделки именуются внеплановыми сделками.

И плановые, и внеплановые сделки являются в то же время сделками возмездными или безвозмездными.

Когда говорят о возмездности тех или иных отношений, то на первый взгляд может показаться, что при этом имеются в виду, денежные отношения. Но деньги, хотя они и являются всеобщим эквивалентом, не представляют собою все же единственно возможного показателя возмездности установленных правоотношений. Возмездность может выражаться также в предоставлении вещей, выполнении работ или оказании иных услуг. Чтобы охватить все эти случаи, возмездную сделку следует определять как такую сделку, в которой предоставлению, совершаемому одной стороной, соответствует встречное удовлетворение, получаемое ему от другой стороны. Таковы, например, сделки по купле-продаже, имущественному найму, подряду и т. д. Основанием возмездных] сделок является, таким образом, приобретение нрава на встречное удовлетворение. В отличие от этого в безвозмездных сделках сторона, производящая предоставление, не получает встречного удовлетворения от другой стороны. Таковы, например, сделки но беспроцентному займу, ссуде (предоставление имущества во временное безвозмездное пользование), а также договор дарения и некоторые другие. Основанием безвозмездных сделок является, таким образом, без эквивалентное наделение правом.

Некоторые сделки являются возмездными или безвозмездными в силу их объективной юридической природы, выраженной в советском гражданском законе. Не может быть безвозмездной, сделка по купле-продаже, как и, с другой стороны, совершенно исключена возможность заключения возмездного договора дарения. Имеются, однако, и такие сделки, возмездный или безвозмездный характер которых зависит от усмотрения совершающих их лиц. Например, договор хранения может быть совершен на платных и бесплатных условиях, заем может быть предоставлен под проценты и без процентов.

Подавляющую массу сделок, совершаемых в советском гражданском обороте, составляют сделки возмездные. В отношения? между социалистическими организациями безвозмездные сделки встречаются лишь в виде редчайшего исключения и исчерпываются едва ли не единственным случаем предоставления имущества одной организацией во временное безвозмездное пользование другой организации. Гораздо чаще безвозмездные сделки применяются в отношениях между гражданами, а иногда в отношениях между ними и социалистическими организациями. Граждане нередко оказывают различные услуги друг другу бесплатно (стр.204)(беспроцентные займы, предоставление в безвозмездное пользование предметов личной собственности и т. д.), а такая сделка, как договор дарения, вообще может иметь место либо только в отношениях между гражданами, либо также и с участием социалистических организаций, но при условии, что в качестве дарителя выступает гражданин. Социалистические организации не вправе выступать в роли дарителя, а различные случаи, когда они совершают безвозмездные предоставления в пользу граждан (премирование, выдача бесплатных путевок в санатории или дома отдыха и др.), регулируются не правилами о дарении, а различными иными юридическими нормами. Безвозмездные гражданско-правовые сделки, совершаемые социалистическими организациями в пользу граждан, относятся к обслуживанию граждан, например, библиотечными книгами либо иногда путем принятия имущества на хранение и т. д.

Сравнительно небольшой удельный вес безвозмездных и решающая роль возмездных сделок в социалистическом гражданском обороте находят свое объяснение в том, что сами имущественные отношения при социализме, когда действует закон распределения по труду, а также используется и применяется закон стоимости, носят в их подавляющей массе возмездно-эквивалентный характер. На эти отношения и ориентируются главным образом и в первую очередь нормы советского гражданско-правового законодательства, и лишь их относительно небольшая часть посвящена нормированию неэквивалентных имущественных отношений, устанавливаемых на основе безвозмездных сделок.

К общей классификации сделок, проводимой с учетом юридического значения их оснований, относится также деление сде­лок на каузальные и абстрактные.

Основание, как мы уже видели, присуще любой сделке. Сделка не могла бы быть совершена при отсутствии каких бы то ни было оснований к ее совершению. По общему правилу от наличия того или иного основания зависит действительность сделки. Но иногда, в виде исключения, закон не связывает действительность сделки с ее основанием. Достаточно сопоставить и этом отношении долговую расписку с предъявительским или ордерным векселем, применяемым во внешнеторговом обороте. Если расписка выдана без всяких оснований, то при доказанности этого обстоятельства последует объявление ее недействительной. То же самое произойдет и с лишенным основания предъявительским или ордерным векселем, если он будет предъявлен к платежу лицом, неосновательно получившим его от векседателя. Но предположим, что вексель предъявляется к платежу каким-либо другим лицом, к которому от первоначального Держателя он перешел по передаточной надписи (ордерный вексель) либо в результате вручения (предъявительский вексель). Этому лицу векселедатель не вправе противопоставить никаких возражений, вытекающих из того факта, что первоначальный (стр.205) Держатель получил вексель при отсутствии к тому оснований. Если бы было иначе, если бы противопоставление подобных возражений допускалось, доверие к векселям было бы подорвано, а их реализация в сфере внешнеторгового оборота была бы крайне затруднена. Именно поэтому при указанных условиях действительность векселя не ставится в зависимость от его основания. В этом и заключается отличие абстрактных сделок от каузальных.

Каузальными (causa — причина, основание) называются сделки, действительность которых зависит от их основания. Если же действительность сделок не ставится в зависимость от основания их совершения, то такие сделки называются абстрактными.

Число абстрактных сделок, известных нашему законодательству, невелико. Помимо векселей, можно было бы сослаться в качестве примера на сделку по признанию сальдо контокоррентного счета, когда отдельные операции, совершаемые в отношениях между соответствующими социалистическими организациями, заносятся на счет, и лишь по истечении известного периода времени выводится итог (сальдо), по которому и производятся расчеты. Требование об оплате сальдо носит абстрактный характер, ибо его предъявление не связано с указанием на сделки, явившиеся основанием выведения сальдо. |

За исключением таких весьма немногочисленных случаев, сделки, совершаемые в советском гражданском обороте, носят, каузальный характер. Объясняется это,, во-первых, плановой природой имущественных отношений, в которых участвуют социалистические организации, и, во-вторых, чисто потребительским назначением сделок, совершаемых гражданами. Планирование оборота приводит к тому, что возникающие при этом имущественные отношения опираются на плановый акт; при отсутствии такого основания они не имели бы юридической силы. Потребительское назначение сделок, совершаемых гражданами, исключает надоб­ность в таком их оформлении, чтобы можно было свободно про­давать и покупать документы, удостоверяющие сделку, как это имеет место при заключении абстрактных сделок. Поэтому в нашем обороте абстрактные сделки и не находят сколько-нибудь широкого применения.

И. Б. Новицкий, отмечая, что деление сделок на каузальные и абстрактные проводится в буржуазной юриспруденции, полагает, что и советских условиях такое различие между сделками не имеет жизненного значения и потому является чисто схоластическим, хотя его и признают некоторые советские юристы.¹⁰ Но, во-первых, известное число абстрактных сделок предусмотрено действующим в СССР гражданско-правовым законодательством, а потому и отграничение их от каузальных сделок в советской цивилистической теории нельзя считать ни схоластическим, ни лишенным жизненного значения. Во-вторых, из того, что соответствующая классификация сделок возникла в буржуазной юриспруденции, вовсе не вытекает невоз-,(стр.206) можность ее использования и применения в науке советского гражданского права. Буржуазная цивилистика знает также деление сделок на односторонние и взаимные, возмездные и безвозмездные, но на этом основании никто еще не предлагал упразднить такое деление сделок в пашен науке, Поскольку классификация сделок представляет собою техническое мероприятие, некоторою сходство с рядом, классификационных рубрик буржуазной цивилистике никак не может опорочить советскую юридическую науку.

По способу совершения сделки делятся на консенсуальные и реальные,

Консенсуальными (consensus—соглашение) признаются сделки, которые могут быть заключены путем выражения одного лишь согласия на их заключение. Таких сделок большинство. Сошлемся в виде примера на договоры купли-продажи, имущественного найма или подряда. Но выражения только согласия для совершения некоторых сделок недостаточно. Нельзя, например, заключить договор хранения или договор займа путем одного лишь соглашения, не передав хранителю самую вещь или заемщику заемную сумму. Сделки надобного рода признаются заключенными только при условии передачи вещи одним участником сделки другому ее участнику. Реальными (геs — вещь) и являются сделки, которые могут быть заключены путем передачи вещи.

Не следует при этом смешивать порядок совершения конкретных сделок с тем, как они объективно могут быть совершены. Например, при заключении договора купли-продажи за наличным расчет совершение сделки совпадает во времени с передачей проданных вещей и покупной цены. Но от этого договор купли-продажи не становится реальной сделкой. В реальных сделках передача вещи выражает их заключение, а в консенсуальных сделках—исполнение. Передача вещи в порядке исполнения консесуальной сделки может совпасть, но не обязательно должна совпадать во времени с моментом ее совершения. Перс-дача вещи в реальной сделке выражает тот факт, что сделка состоялась, и потому обязательно должна совпасть во времени с моментом ее совершения. Стало быть, сделки одного и того же типа являются либо Консенсуальными, либо реальными, но они не могут быть и Консенсуальными и реальными одновременно.

Если иметь в виду буквальное значение слова consensus (соглашение), то нельзя не признать, что понятие консенсуальных, применимо лишь к взаимным сделкам, ибо односторонние сделки совершаются по волеизъявлению одного лица, и потому здесь исключено какое бы то ни было соглашение. Вместе с тем совершение односторонней сделки не связано с передачею каких-либо вещей. Выходит поэтому, что деление на консенсуальные и реальные распространяется не на все, а лишь на взаимные сделки. Но в данном случае слово consensus употребляется в смысле изъявления воли, направленной на сделку, а волеизъявление составляет обязательный элемент любых, в том числе и односторонних (стр.207) сделок, хотя для совершения последних и не требуется передачи вещи. В этом смысле Консенсуальными являются все односторонние и большинство взаимных сделок, а некоторые взаимные сделки относятся к разряду реальных.

В особую группу выделяются сделки фидуциарные (fiducia доверие).

Нужно сказать, что доверие составляет необходимый элемент всякой сделки. По имеются и такие сделки, самое существо которых опирается на взаимное доверие их участников. Сопоставим в этом смысле договор купли-продажи с договором поручения, по которому одно лицо выступает в качестве представителя другого лица. Контрагенты по купле-продаже могут и не знать друг друга, но если, например,, у покупателя нет оснований предполагать, что продавец не управомочен на отчуждение вещи, на лицо доверие, достаточное для совершения сделки. Напротив, договор поручения заключается не с любым, а лишь с таким лицом,| которого представляемый знает и которому может доверить осуществление принадлежащих ему прав и обязанностей. Следовательно, в договоре поручения элемент доверия имеет куда более существенное значение, чем в договоре купли-продажи.

Но все же, когда третьи лица имеют дело с чьим-либо представителем, то заранее известно, что он действует не от своего имени, а от имени представляемого, и потому они проверяют полномочия представителя, прежде чем вступают при его посредстве в правоотношения с представляемым. Здесь, следовательно, внутренние отношения участников сделки в том же неизменном виде выступают и перед третьими лицами, а это обстоятельство несколько смягчает постановку в таких сделках вопроса о доверии к контрагенту по сделке.

Сопоставим теперь договор поручения с договором комиссии. И по договору поручения, и по договору комиссии можно, например, поручить кому-либо продать имущество, принадлежащее другому лицу. В договоре поручения такая функция возлагается доверителем на поверенного, а в договоре комиссии — комитентом на комиссионера. Но поверенный действует от имени доверителя, и потому третьим лицам известно, что он продает не свое имущество, а имущество доверителя. Комиссионер же действует от своего имени, а не от имени комитента, и потому перед третьими лицами в качестве продавца выступает не комитент, а комиссионер. В результате отношения участников договора комиссии во вне выступают иначе, чем они складываются внутри самой комиссионной сделки. Здесь, следовательно, исключается возможность контроля со стороны третьих лиц, а потому и вопрос о доверии в таких случаях ставится с особой силой. Сделки такого рода как раз и считаются сделками фидуциарными.

Итак, фидуциарная—это такая сделка, которая обусловливает несовпадение между внутренними отношениями участников сделки и их внешним выражением. (стр.208) В наших условиях фидуциарные сделки широкого распространения не имеют, ибо советский гражданский закон, по общему правилу, не требует, чтобы гражданские права и обязанности осуществлялись лично теми субъектами, которым они принадлежат. Это может быть сделано и через представителей, и тогда внешние и внутренние отношения по сделке ничем друг от Друга не отличаются. Когда же (сравнительно редко) возникает надобность в том, чтобы тот, кто осуществляет чужие права и обязанности, перед третьими лицами выступал как если бы он был их носителем, тогда прибегают к предусмотренным действующим законодательством фидуциарным сделкам.

Условия действительности и виды недействительных сделок. Для признания юридической силы за совершенной сделкой необходимо, во-первых, чтобы определенными качествами обладали заключившие ее субъекты; во-вторых, чтобы совершенная сделка была облечена в определенную, законом установленную форму; в-третьих, чтобы волеизъявление участников сделки соответствовало их внутренней воле; в-четвертых, чтобы содержание сделки соответствовало требованиям, сформулированным в законе. Нарушение хотя бы одного из этих условий влечет за собою недействительность сделки. Поэтому точно так же, как условия действительности сделки подразделяются на четыре вида, различные недействительное сделки могут быть разбиты на четыре группы, а именно: 1) сделки, недействительные по их субъектному составу; 2) сделки с пороками формы; 3) сделки с пороками волн; 4) сделки с пороками содержания.

А. Субъектный состав сделок. Сделки, недействительные по их субъектному составу. Сделка представляет собою волевой юридический акт. Поэтому совер­шить ее могут только воле способные лица, т. е. лица, волевым действиям которых гражданский закон придает юридическое значение. Но воле способными в правовом смысле этого слова признаются лишь дееспособные субъекты советского гражданского права. Следовательно, дееспособность субъектов, совершающих сделку, составляет необходимое условие ее действительности. При этом дееспособные могут совершить сделку как для себя, так и в соответствующих случаях для других, в частности недее­способных лиц (малолетних детей или для подопечных).

Сделки, совершенные недееспособным (малолетним или душевнобольным), признаются недействительными (ст. 31 ГК). Недействительны также сделки, совершенные лицом, которое вследствие, например, опьянения или аффекта, находилось в таком состоянии, когда оно не могло понимать значения своих действий (ст. 31 ГК).

В этом последнем случае правила Гражданского кодекса существенно отличаются от соответствующих правил Уголовного кодекса. Согласно примечанию к ст. 11 УК РСФСР, опьянение не освобождает от ответственности за совершенное в таком (стр.209) Состоянии преступление. И в области гражданского права нельзя уклониться от ответственности ссылкою на то, что правонарушение (например, повреждение или уничтожение имущества) бы совершено в состоянии опьянения. Если бы было иначе, то ocвобождение от ответственности за противоправную деятельное оказалось бы легко осуществимым: для этого правонарушители достаточно было бы предварительно привести себя в состояние опьянения. Но гражданско-правовая сделка не является правонарушением. Она представляет собою правомерное действие, направленное на достижение правомерных последствий. Лицо совершающее сделку, приобретает права и, что особенно важно принимает на себя определенные обязанности. Оно должно поэтому отдавать себе полный отчет в характере юридических по следствий, которые его действия могут повлечь за собою. Ей этому препятствует состояние опьянения, к тому же обычно известное второму участнику сделки, последняя признается недействительной. |

В несколько особом положении находятся сделки, совершенные частично дееспособными (подростками в возрасте от 14 до 18 лет) без согласия их родителей или попечителей. Если иметь в виду их юридические последствия, то такие сделки ничем по существу не отличаются от сделок, совершенных полностью недееспособными: они являются недействительными ввиду отсутствия согласия родителей или попечителей на их заключение. НО в то время как сделки недееспособных ни при каких условиях не вступают в действие, сделки частично дееспособных могут приобрести юридическую силу, если согласие на их заключение будет впоследствии дано указанными лицами. Такие сделки поэтому в литературе иногда именуют не недействительными, а несостоявшимися или незавершенными. Термин «несостоявшаяся» ориентирует на то, что сделка еще не заключена, еще не вступила в действие, а термин «незавершенная» учитывает, что сделка, еще может быть заключена, она еще может вступить в действие. Для действительности сделок, заключаемых юридическими лицами, существенное значение имеет характер и содержание из специальной правоспособности, очерченной уставом или определенной общим образом теми задачами, выполнение которых на данное юридическое лицо возложено. Юридическое лицо вправе совершить лишь такую сделку, которая укладывается в рами его специальной правоспособности. В противном случае сделка признается недействительной.

Но это правило нужно правильно понимать и разумно применять на практике. Деятельность юридических лиц нередко бывает весьма разнообразной. Так, машиностроительное предприятие помимо основного вида продукции, может иногда выпуска предметы массового потребления, специально организуя для этих целей цех ширпотреба. Социалистические организации зачастую совершают не относящиеся к основному профилю их работы (стр.210) сделки, направленные на культурно-бытовое обслуживание их работников 'и т. п. Такие не выражающие основной деятельности, но сопутствующие ей сделки юридического лица должны быть признаны действительными. Как правильно указывает Д. М. Генкин, «круг сделок, которые вправе совершать организация, не определяется каким-либо исчерпывающим перечнем и не ограничивается лишь теми сделками, которые являются основным содержанием деятельности этой организации. Организация может совершать самые разнообразные единичные сделки, но при условии, что эти сделки, сопутствующие основной деятельности организации, диктуются целью этой организации, установленной в уставе или в положении о ней».¹¹

Со сделками юридических лиц, выходящими за пределы их специальной 'правоспособности, ведут решительную борьбу советские судебные и арбитражные органы. Правда, такие сделки встречаются в судебно-арбитражной практике сравнительно редко. По если они встречаются, суд или арбитраж обычно не ограничиваются объявлением их недействительными, а сигнализируют соответствующим органам о необходимости привлечения виновников к дисциплинарной, а в особо злостных случаях — к уголовной ответственности. В частности, содержание одного такого дела сводилось к тому, что промартель, созданная для изготовления скобяных изделий, занялась выпуском нагрудных знаков, о сбыте которых ею был заключен ряд договоров с торгующими организациями нескольких городов. Когда по одному из договоров, заключенных артелью, возник арбитражный спор, наряду с объявле­нием недействительным, как противоуставного, данного договора был поставлен вопрос о выявлении и аннулировании всех других таких же договоров, о роспуске артели как уклонившейся от своей уставной деятельности и о привлечении к уголовной ответственности ее руководителей.

Поскольку юридические лица совершают сделки только через свои органы (или через представителей, действующих по поручению органа), необходимым условием их действительности является также включение в компетенцию органа права на совершение соответствующих сделок. В противном случае сделка вообще не считается заключенной с данным субъектом, с данным юридическим лицом и потому признается недействительной. Например, председатель колхоза не вправе заключить договор государственной закупки с государственным заготовительным органом, если не состоялось решение общего собрания колхоза о выделении для этих целей определенного количества сельскохозяйственной продукции. Заключение председателем договора 'при отсутствии такого решения означало бы, что он вышел за пределы своей компетенции, а потому его действия нельзя было бы считать дей-(стр.211) станами юридического лица, и они не могли бы породить прав и обязанностей для колхоза.

Б. Форма сделок. Сделки с пороками форм. Форма в сделке представляет собою тот способ, при помощи которого фиксируется волеизъявление, направленное на совершение сделки.

Закон (ст. 27 ГК) устанавливает две основных формы совершения сделок: устную и письменную. Письменные сделки в свою очередь могут выступать в виде простых письменных и нотариально удостоверенных сделок.

Устная форма применяется во всех тех случаях, когда законом специально не предусмотрена для сделок данного вида более квалифицированная, т, е. письменная или нотариальная форма. Кроме того, участники сделки, если они того пожелают, могу облечь ее в письменную или в нотариальную формы, хотя бы такие требования и не предъявлялись законом. Сделка считаете совершенной устно независимо от того, выражено ли воле изъявление на словах, при помощи конклюдентных действий или путем молчания, если закон придает ему правовое значение согласия на заключение сделки.

Письменная форма выражается в том, что сделка заключается путем фиксации ее содержания при помощи письменного текста подписанного либо лицом, от которого сделка исходит, либо по поручению этого лица его представителем. Если вследствие не грамотности, болезни или различных физических недостатка участник сделки собственноручно подписать соответствующий текст не может, он вправе поручить подписание сделки избранному им лицу, подпись которого свидетельствуется в надлежащем порядке (ст. 28 ГК).

Облечению в письменную форму подлежат: плановые хозяйственные договоры, заключенные между социалистическими организациями (постановление ЦИК и СНК СССР от 18 февраля! 1931 г. Об обязательности оформления заказов и поставок письменными договорами и об ответственности за невыполнение заказов и поставок по договорам. — СЗ СССР, 1931, № 10, ст. 109) договор займа на сумму свыше 50руб. (ст. 211 ГК); все другие договоры на сумму свыше 500 руб., за исключением случает особо предусмотренных законом (ст. 136 ГК). Исключение в последнего правила предусмотрено, 'в частности, ст. 184 ГК, которая устанавливает, что купля-продажа за наличный расчет может быть совершена в устной форме без ограничения суммы.

Какие же последствия влечет за собою несоблюдение письменной формы?

Казалось бы, раз законом установлена определенная, например, письменная форма, но участниками сделки она не соблюдается, такую сделку следовало бы признать недействительной. Однако, согласно ст. 29 ГК, несоблюдение требуемой закон формы влечет за собой недействительность сделки лишь в (стр.212)случае, когда такое последствие прямо указано в законе. В отношении некоторых сделок, подлежащих совершению в письменной форме, подобные указания имеются. Так, ст. 379 ГК объявляет недействительным договор страхования, если он не был оформлен письменно. Не считаются также заключенными плановые хозяйственные договоры между социалистическими организациями, если они не выражены на письме. Но для большинства сделок, требующих письменного оформления, таких указаний в законе нет. Значит ли это, что несоблюдение письменной формы вообще не влечет за собою никаких правовых последствий?

Здесь уместно напомнить, что санкции закона, устанавливающего определенный порядок, могут быть различными. Но поскольку тот или иной порядок законом установлен, его нарушение всегда влечет за собою известные отрицательные последствия. Действительно, предположим, например, что исполком местного Совета обязал своим решением велосипедистов включать в ночное время помещаемый у руля электрофонарик, но не предусмотрел наложения штрафа за невыполнение этого решения. Было бы неправильно думать на этом основании, что такое решение исполкома вообще лишено санкций. До тех пор, пока нарушающий это правило велосипедист никому не причиняет ущерба, все, казалось бы, идет гладко. Но стоит ему причинить кому-либо ущерб, как сразу же будет признано, что виновником ущерба является велосипедист, поскольку он нарушил те правила предосторожности, которые для данной местности были установлены и носили обязательный характер. Тот, кто такие правила нарушает, подвергает, следовательно, себя опасности быть привлеченным к ответственности за последствия их нарушения.

Аналогичная ситуация складывается и при несоблюдении установленной законом письменной формы заключения сделок. Такие сделки являются действительными, и если стороны не только совершили, но и исполнили их, то никаких отрицательных последствий несоблюдения письменной формы не наступит. Напротив, если одна из сторон впоследствии станет отрицать самый факт совершения сделки или не признает некоторых из условий, соблюдения которых требует другая сторона, то сразу же выявится отрицательное влияние, оказываемое на сделку несоблюдением установленной законом письменной формы ее совершения.

Объясняется это тем, что хотя письменная форма, по общему правилу, не является необходимым условием действительности сделки, но ее несоблюдение влечет за собою другие отрицательные последствия, а именно: в случае судебного спора по таким сделкам стороны лишаются права ссылаться на свидетельские показания и могут приводить в обоснование своих требований только письменные доказательства (примечание к ст. 136 ГК). Но при отсутствии письменного документа, удостоверяющего (стр.213) факт совершения сделки, других письменных доказательств у истца может и не быть, а это повлечет за собою отклонение, иска, если его не признает ответчик. Так, ГСК Верховного Суда СССР признала необоснованным и отменила решение суда о взыскании с К. в пользу А. 1224 руб. в виде компенсации стоимости 281 кг картофеля, который, по утверждению А,, был передан им на хранение К., но впоследствии не был возвращен ответчиком. Отменяя решение народного суда, ГСК указала, что К. отрицал факт заключения договора хранения и получена картофеля, а А. в обоснование своих требований сослался на свидетельские показания, между тем как при сумме договора 1224 руб. к делу могли быть допущены только письменные доказательства, при отсутствии которых у суда не было оснований для удовлетворения иска.¹²

На первый взгляд может показаться, что такое правило закона вносит в гражданский оборот излишний формализм и даже потворствует его недобросовестным участникам, которые получают возможность, воспользовавшись несоблюдением формальных требований, освободиться от выполнения в действительности лежащих на них гражданско-правовых обязанностей. Но это - лишь на первый взгляд. Наоборот, именно при отсутствии таких требований в отношении формы недобросовестные лица полу­чили бы возможность предъявления различных необоснованных исков, против которых ответчик нередко был бы не в состоянии защищаться, так как если мыслимо привлечение на стороне истца свидетелей для подтверждения положительного факта (факта совершения сделки), то совершенно исключено выступление на стороне ответчика свидетелей для подтверждения отрицатель- ^:

ного факта (факта не заключения сделки). Учитывая эти обстоятельства, законодатель и не допускает свидетельских показаний, а разрешает ссылаться лишь на письменные доказательства в обоснование сделки, которая должна быть совершена в письменной форме.

Однако, если спор по такой сделке связан с уголовно наказуемым деянием, свидетели должны быть допущены к участию в деле, так как в целях выявления факта совершения преступления необходимо использовать все возможные доказательства, в том числе и свидетельские показания.

Нотариальная форма выражается в том, что сделка совершается путем составления письменного документа, удостоверяемого нотариусом. При этом нотариус, прежде чем удостоверить сделку, проверяет ее соответствие закону, а также совпадение лиц, указанных в сделке, с лицами, подписывающими ее.

Применение нотариальной формы должно иметь место в случаях, прямо указанных в законе. Так, согласно ст. 137 ГК, нотариальному оформлению подлежат договоры социалистических организаций с гражданами, кроме договоров, сумма которых не превышает 1000 руб., сделок в кредитных учреждениях, купли-продажи за наличный расчет, а также договоров страхования, контрактации и договоров о передаче авторских прав. Нотариально удостоверяются договоры дарения на сумму свыше 1000 руб. (ст. 138 ГК), договоры о купле-продаже строений (ст. 185 ГК), завещания (ст. 425 ГК) и др.

Несоблюдение нотариальной формы влечет за собою более тяжкие последствия, чем несоблюдение простой письменной формы, а именно сделка признается недействительной. Правда, действующее гражданско-правовое законодательство прямо такое общее правило нигде не формулирует. Но оно с несомненностью вытекает из общего анализа гражданско-правовых норм, предусматривающих нотариальную форму. Некоторые нормы такого рода говорят о том, что нотариальная форма подлежит соблюдению под страхом недействительности сделки (например, ст. 185 ГК). Другие нормы такой формулировки не содержат, по сконструированы как императивные нормы, не допускающие отступления от предусмотренной ими формы (например, ст. 137 ГК, говорящая о том, что сделки, в ней указанные, «подлежат обязательному нотариальному удостоверению»). В качестве императивных рассматриваются и все другие нормы Гражданского кодекса, упоминающие о нотариальной форме (например, ст. 425 ГК). Наконец, по общему правилу примечания к ст. 130 ГК, договор, требующий нотариального удостоверения, считается заключенным лишь с момента его удостоверения в органах нотариата. Поскольку нотариальная форма, в тех случаях, когда она законом предусмотрена, является необходимым условием действительности сделок, се следует рассматривать в качестве конститутивного, т. с. такого элемента, при отсутствии которого нет и самой сделки.

Но в некоторых случаях и при определенных условиях судеб­ная практика идет по пути признания действительной сделки, заключенной без соблюдения предусмотренной законом нотариальной формы. Условия, при наличии которых суд может признать такую сделку действительной, были определены еще в инструктивном письме ГКК Верховного Суда РСФСР № 1 за 1927 г.¹³ Они сводятся к тому, что сделка, не облеченная в требуемую законом нотариальную форму, во-первых, но должна содержать в себе ничего противозаконного или явно убыточного для государства и, во-вторых, должна быть к моменту рассмотрения дела в суде фактически целиком или в большей своей части уже выполненной сторонами. Выявив эти обстоятельства, руд вправе признать сделку действительной и возложить на заинтересованную сторону обязанность оформить ее в нотариальных органах в определенный судом срок.(стр.215)

Особенно нетерпимы попытки освободиться от последствий сделки со ссылкою на формальные моменты, когда при этом в действительности преследуются различного рода корыстные цели. В инструктивном письме ГКК Верховного Суда РСФСР № 1 за 1927 г. специально обращается внимание судов на дела такого рода. При этом имелись в виду конкретные (иногда и в современных условиях встречающиеся) случаи, когда уже после совершения сделки о купле-продаже строения и ее фактического исполнения продавец находил более выгодного покупателя, предлагавшего за строение более высокую цену, а потому стремился избавиться от прежнего покупателя, используя тот факт, что договор, с ним заключенный, не был оформлен нотариально. Совершенно очевидно, что с точки зрения правил социалистической морали и основных принципов, на которых зиждется советское право, было бы неправильно, если бы при таких обстоятельствах суд не пошел по пути признания сделки действительной.

Иногда объявление действительной сделки, не облеченной в требуемую законом нотариальную форму, обусловливается, кроме того, своеобразием конкретных отношений, в условиях которых такая сделка совершается. Так, Ленинградский городской суд, решая вопрос о разделе супружеского имущества в связи с разводом, удовлетворил требование мужа о возврате ему кольца, подаренного жене при вступлении в брак, поскольку кольцо стоило более 1000 руб., а договор о его дарении не был оформлен нотариально, как того требует ст. 138 ГК. ГСК Верховного Суда РСФСР правильно отменила это решение Ленинградского городского суда, ибо было бы абсурдно требовать применения нотариальной формы в том конкретном случае, который явился предметом судебного рассмотрения.

Вместе с тем необходимо со всей решительностью подчеркнуть, что судебное признание юридической силы за сделкой, которая была совершена с нарушением требования закона о нотариальной форме, допустимо лишь в исключительных случаях. По общему правилу, такие сделки являются недействительными.

Б. Единство воли и волеизъявления в сделке. Сделки с пороками воли. Для заключения сделки требуется желание ее совершить (внутренняя воля) и выражение: этого желания вовне (волеизъявление). В то же время необходимо, чтобы процесс формирования внутренней воли протекал нормально, без воздействия каких-либо внешних извращающих его обстоятельств и чтобы содержание внутренней воли было передано посредством волеизъявления правильно, без каких- либо искажений. Если хотя бы одно из этих условий отсутствует, если внутренняя воля, направленная на совершение сделки, формируется ненормально или если волеизъявление не соответствует внутренней воле, говорят, что сделка страдает пороками воли, К числу таких сделок, предусмотренных Гражданским кодексов и объявляемых им недействительными, отно (стр.216) сятся сделки, совершенные под влиянием обмана и заблуждения, угрозы и насилия, вследствие злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороною (ст. 32 ГК), а также кабальные сделки (ст. 33 ГК).

Обман, имеет место в случаях, когда участник взаимной сделки пли лицо, могущее получить определенные выгоды от совершения кем-либо односторонней сделки, путем намеренного сообщения ложных сведений или умышленного умолчания о действительных фактах побуждает другое лицо к совершению сделки. Обман и сделке характеризуется, следовательно, тем, что, во-первых, он носит намеренный (умышленный) характер и, во-вторых, исходит либо от контрагента во взаимной сделке (например, продавец намеренно вводит в заблуждение покупателя), либо от лица- и интересах которого совершается односторонняя сделка (например, от наследника, в пользу которого составлено завещание). При этом умысел, направленный на обман, может быть выражен посредством как активных действий (сообщение ложных сведений), так и бездействия (умолчание об обстоятельствах, которые могли бы воспрепятствовать совершению сделки). Не имеет также значения, касается ли обман элементов самой сделки (субъекта, предмета, условий и основания) или он отно­сится к обстоятельствам, находящимся за пределами сделки, в том числе и к мотивам. Важно лишь, чтобы обман затрагивал такие моменты, которые имеют существенное значение для формирования воли, направленной на заключение сделки. Если конкретные обстоятельства свидетельствуют о том, что при пра­вильном представлении о моментах, воспринятых вследствие обмана в ложном свете, контрагент не пошел бы на заключение данной сделки, то сделку следует считать совершенной под влиянием обмана.

При обмане налицо как внутренняя воля, направленная на совершение сделки, так и соответствующее ей волеизъявление. Однако самый процесс формирования воли протекает здесь ненормально, и потому сделка, как страдающая пороками воли, признается недействительной.

Так, гр-ка С. проживавшая в Ленинграде, по предписанию врачей должна была немедленно переменить местожительство, чем и воспользовался гр-н П. при заключении договора об обмене имевшейся у него в Киеве комнаты на комнату гр-ки С. При этом гр-ка С. пошла на оформление обмена, предварительно не осмотрев предложенной ей комнаты, так как доверилась сведениям, сообщенным ей П. Впоследствии выяснилось, что эти сведения не соответствуют действительности, ибо комната П. страдала такими дефектами, которые исключали для С. возможность проживания в ней. По иску С. народный суд признал обменное соглашение недействительным, как заключенное под влиянием обмана.(стр.217) -Заблуждение обладает некоторыми чертами сходства с обманом, так как и в этом случае сделка совершается вследствие не правильного представления о моментах, имеющих значение для ее совершения. Следовательно, и при заблуждении недействительность сделки обусловливается не отсутствием воли и не противоречием между нею и волеизъявлением, а ненормальным процессом формирования воли, направленной на совершение сделки. Но в то же время между обманом и заблуждением в сделке имеется весьма существенное различие.

Обман может исходить только от участника взаимной сделки или от лица, в пользу которого совершается одностороння сделка. Напротив, заблуждение может явиться результатом поведения не только участников сделки, но и посторонних лиц. Поэтому, если два субъекта вступают в отношение по сделке под влиянием обманных действий третьего лица, претензии, вытекающие из факта обмана, они вправе предъявить только к этому третьему лицу, а в их взаимных отношениях имеет место заблуждение, но не обман. Например, благодаря обману А. удается выдать за оригинал и продать Б. копию картины известного художника. Затем Б. продает ту же картину B. будучи убежденным, что она является оригиналом. Хотя ошибка Б. явилась результатом обманных действий А., В. вправе поставить перед Б. вопрос о признании сделки недействительной как заключенной под влиянием не обмана, а заблуждения.

С другой стороны, обман всегда является результатом чьих-либо умышленных действий. Напротив, заблуждение может иметь место и при отсутствии вины или быть результатом неосторожности, допущенной либо самим заблуждающимся, либо лицом, с которым он вступает в отношения по сделке. Так, в приведенном выше примере действия Б. нельзя признать обманными, ибо он не знал, что выдает копию за оригинал, и, следовательно, действовал неумышленно. Но при необходимой осмотрительности с его стороны он мог бы знать о действительном характере проданного им предмета. То, что Б. не проявил должной осмотрительности, даст основание упрекнуть его в неосторожности, а самую сделку признать недействительной как заключенную под влиянием заблуждения.

Закон считает, что не всякое, а лишь существенное заблуждение может опорочить сделку и служить достаточным основанием для объявления ее недействительной (ст. 32 ГК). Признание же заблуждения существенным или несущественным—это вопрос факта, решение которого зависит всецело и исключительно от конкретных обстоятельств каждого отдельного спора. Если в результате оценки этих обстоятельств суд придет к выводу, что при отсутствии заблуждения сделка не была бы совершена, то такое заблуждение несомненно является существенным, а сделка, заключенная под его влиянием, — недействительной.

(стр.218)Угроза представляет собою способ психического воздействия в целях понуждения к совершению сделки. Она оказывается способной обеспечить достижение цели, к которой стремится угрожающий, потому что таит в себе опасность причинения зла либо контрагенту, понуждаемому к совершению сделки, либо его близким, либо интересам всего общества. Для признания сделки недействительной не имеет значения, исходит ли угроза от контрагента по сделке или посторонних лиц, а в последнем случае сделка будет признана недействительной независимо от того, знал или не знал один из се участников, что угроза была применена ко второму участнику. Все эти обстоятельства, как мы увидим в дальнейшем, учитываются при определении имущественных последствий исполнения сделки, совершенной под влиянием угрозы. Что же касается вопроса о признании такой сделки недействительной, то его решение зависит не от особенностей субъекта, применившего угрозу, а от характера самой угрозы.

Опорочить сделку может не всякая, а лишь существенная угроза, объективно имеющая такое значение, что она признается способной при данных конкретных обстоятельствах понудить контрагента к совершению сделки. При этом, если угроза суще­ственна, она опорочивает сделку даже при правомерном характере угрозы. Так, если одно лицо угрожает другому сообщить органам следствия о совершенном им преступлении и таким путем добивается заключения нужной угрожающему сделки, последняя будет признана недействительной, ибо, хотя угроза и является здесь правомерной, нельзя использовать ее для по­нуждения к сделке, заключить которую второй контрагент не желает. Единственное исключение из этого правила составляет случай, когда при помощи правомерной угрозы достигается тот же или аналогичный правовой результат, что и при помощи сделки, совершаемой под влиянием угрозы. Так, если участник общей собственности (собственности, принадлежащей одновре­менно нескольким лицам) требует выдела своей доли под угро­зой обращения в суд, то состоявшееся между ним и другими сособственниками соглашение о выделе нельзя впоследствии оспаривать со ссылкою на угрозу, так как и в случае осуще­ствления угрозы предъявления иска выдел доли все равно был бы произведен судом.

Угроза, так же как обман и заблуждение, опорочивает сделку в качестве волевого акта. Однако если при обмане и заблуждении имеет место неправильное формирование внутренней воли, то при угрозе внутренняя воля, направленная на совершение данной сделки, вообще отсутствует. Тот, кто вступает в отношения по сделке под влиянием угрозы, не желает такие отношения устанавливать и, лишь уступая действию угрозы, идет на совершение сделки. Стало быть, при угрозе налицо голое волеизъявление, не только не соответствующее внутренней воле, но и вообще не выражающее ее. Именно это об-(стр.219) стоятельство и обусловливает недействительность сделки, заключенной под влиянием угрозы.

Так, во время Великой Отечественной войны гр-ка Д., проживавшая в одном из районов Ленинградской области, оккупированных немецко-фашистскими захватчиками, под влиянием угрозы со стороны С. сообщить немецким властям о пребывании ее сына в партизанском отряде продала С. часть принадлежавшего ей жилого дома. Впоследствии С. умер, а часть дома, им приобретенная, перешла к его наследникам. В 1954 г. Ленинградский областной суд, рассмотрев дело по иску Д. к наследникам С., признал договор купли-продажи дома недействительным, так как он был заключен под влиянием угрозы, и восстановил право собственности Д. на жилое строение в целом.

Насилие отличается от угрозы по способу понуждения к совершению сделки. При угрозе применяется психическое, а при насилии — физическое принуждение (избиение, истязание и т. п.). Поэтому, если угроза поражает 'внутреннюю волю, но не затрагивает волеизъявления, то при насилии фактически нет даже и волеизъявления, а имеется лишь его внешняя видимость, ибо лицо, совершающее сделку под влиянием насилия, по существу, целиком становится орудием чужой воли. Поскольку же при насилии отсутствует не только воля, но и волеизъявление, соответствующее действие вообще нельзя считать волевым актом, а потому и сделка, совершенная таким способом, признается не- действительной.

В современных условиях почти не встречаются сделки, заключенные под влиянием насилия. Но если судам и пришлось бы с ними столкнуться, то лишь в связи с уголовно наказуемым деянием, ибо те виды насилия, которые могли бы быть применены в целях понуждения к совершению сделки, относятся к разряду преступных действий и должны влечь за собою применение к виновному лицу наряду с гражданско-правовыми санкциями мер уголовной ответственности.

Кабальные сделки характеризуются тем, что, во-первых, они заключаются на явно невыгодных условиях для одного из контрагентов, во-вторых, последний соглашается совершить сделку на таких условиях вследствие того, что он находится в состоянии крайней нужды, в-третьих, это состояние используется вторым контрагентом при совершении сделки и определении ее условий. Достаточно отсутствия хотя бы одного из перечисленных моментов, чтобы сделку нельзя было признать кабальной. Если кто-либо, находясь в состоянии крайней нужды, продает пусть и очень нужную ему вещь, но по ее действительной стоимости, или если вещь продается по явно заниженной цене, но и при отсутствии у продавца крайней нужды в этом, сделка не является кабальной. Сделка не будет кабальной и в том случае, когда она хотя и совершается на невыгодных для одного из контрагентов условиях в состоянии крайней нужды, но второй (стр.220) контрагент не знает об этом и не использует указанного состояния в целях совершения сделки.

В отношении кабальной сделки нельзя сказать, что она совершается при отсутствии какой бы то ни было внутренней воли, как это имеет место при совершении сделки под влиянием угрозы или насилия. По формирование воли в кабальной сделке отличается также от формирования воли при обмане и заблуждении. Обман и заблуждение исключают осознание контрагентом пороков его воли. В кабальной сделке этот факт осознается, но тем не менее контрагент идет на совершение сделки. Таким образом, порочная воля при совершении кабальных сде­лок занимает своеобразное промежуточное положение между полным отсутствием внутренней воли и ее неправильным формированием. Это и служит основанием для признания таких сделок недействительными.

Ст. 33 ГК, предусматривающая кабальные сделки, была в свое время включена в Гражданский кодекс с учетом специфических условий переходного периода от капитализма к социализму, когда наличие частнокапиталистического уклада таило в себе известную опасность посягательства на экономические интересы трудящихся со стороны остатков свергнутых классов. Тогда эта норма имела относительно широкое применение на практике.

В условиях победы социализма в СССР единичные случаи совершения кабальных сделок могут быть вызваны к жизни лишь чрезвычайной, исключительной ситуацией. С такими сделками сталкивалась, например, судебная практика военного времени.

Возбуждение судебных споров по поводу кабальных сделок и послевоенные годы представляет собою редчайшее явление. При этом самая постановка вопроса о признании сделки недействительной как кабальной допустима только в отношениях между гражданами. Применение ст. 33 ГК к социалистическим организациям не только исключается соображениями политического порядка, но и не могло бы быть обосновано конкретными обстоятельствами заключения сделок с их участием.

Последнюю разновидность сделок, страдающих пороками воли, составляют сделки, совершенные вследствие злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороною.

Примером сделок такого рода мог бы служить следующий случай, явившийся предметом судебного разбирательства. Р., уезжая в длительную заграничную командировку, поручил К. если представится такая возможность, произвести обмен комнаты Р. площадью 42 кв. м на две комнаты такого же или большего метража. Для совершения этой операции Р. выдал К. соответствующую доверенность. Воспользовавшись данным ему поручением, К. обменял комнату Р. на две комнаты своей (стр.221) двоюродной сестры, хотя последние обладали рядом существенных недостатков, о которых знал и сам К. и его сестра. Впоследствии этот договор по иску Р. был признан недействительным, как заключенный в результате злонамеренного соглашения его представителя с другим контрагентом.

Из приведенного примера видно, что рассматриваемые сделки страдают тремя дефектами: во-первых, представитель совершает волеизъявление, не соответствующее воле представляемого; во-вторых, об этом несоответствии знает контрагент, вступающий с представляемым в правоотношение посредством представителя;

в-третьих, представитель и контрагент входят в сговор, ставящий своей целью обеспечение их интересов за счет интересов представляемого. Все эти обстоятельства, вместе взятые, и делают такого рода сделки недействительными.

Мы познакомились со всеми разновидностями сделок, которые признаются действующим законодательством недействительными, как сделки, страдающие пороками воли. Иногда недействительность таких .сделок обусловливается пороками внутренней воли, а иногда — дефектностью волеизъявления. Попытаемся теперь поставить и разрешить общий вопрос: какому из двух моментов— воле или волеизъявлению — отдает предпочтение советский законодатель, определяя условия действительности сделки как волевого юридического акта?

В сделках, совершенных под влиянием обмана, угрозы, насилия, а также в кабальных сделках и сделках, заключение которых обусловливается злонамеренным соглашением представителя одной стороны с другой стороною, предпочтение закона явно на стороне внутренней воли. Но здесь это легко объяснимо, так как во всех перечисленных случаях порочность внутренней воли не только известна второму контрагенту, но и обычно является следствием совершаемых им неправомерных, недозволенных поступков. Поэтому такие сделки ни в какой мере не могут служить показателем для определения позиции, которую советский закон занимает по интересующему нас вопросу. Какой бы позиции закон ни придерживался, — отдавал ли бы он предпочтение внутренней воле или волеизъявлению, — сделки, заключенные под влиянием обмана, угрозы, насилия и т. п., так или иначе, признавались бы им недействительными.

Совсем иное положение занимают сделки, заключенные под влиянием заблуждения, когда участник сделки добросовестно воспринимает волеизъявление второго контрагента так, как оно было выражено, нисколько не подозревая, что за ним скрывается неправильно сформировавшаяся внутренняя воля. Только нормирование таких сделок позволяет установить, исходит ли советский закон из принципа внутренней воли или из принципа волеизъявления.

Этот, казалось бы, сугубо теоретический вопрос имеет существенное практическое значение, ибо от того или иного его раз-

(стр.222)решения зависят и определенные правила, которые должны применяться в советском гражданском обороте. Совершая сделки, участники оборота должны знать, на что им следует ориентиро­ваться — на волеизъявления их контрагентов или на внутреннюю волю последних? Могут ли они быть уверены в том, что раз волеизъявление выражено, заключенная сделка будет иметь юридическую силу, хотя бы впоследствии, и обнаружилось несоответствие волеизъявления внутренней воле? Или, наоборот, заключив сделку, они должны опасаться возможности ее аннулирования вторым контрагентом путем доказывания несовпадения воле­изъявления с внутренней волей?

Представляется, что советский закон не отдает предпочтения ни внутренней воле, ни волеизъявлению, а исходит из их единства в нормировании сделки как волевого юридического акта. В самом деле, когда заблуждение несущественно, сделка признается действительной, так как в этом случае единство воли и волеизъявления не нарушается, а подвергается лишь некоторым колебаниям. Когда же заблуждение существенно, единство внутренней воли и волеизъявления парализуется, а потому сделка признается недействительной. Но это не означает, что при существенном заблуждении предпочтение закона на стороне внутренней воли, а волеизъявление вовсе не принимается им во внимание. Дело в том, что заключение сделки под влиянием заблуждения влечет за собою не только объявление ее недействительной, но и возложение на сторону, виновную в заблуждении, обязанности возместить убытки, которые понесла вторая сторона вследствие недействительности сделки (ч. II ст. 151 ГК). Следовательно, порочность внутренней воли, согласно указаниям закона, служит основанием для признания сделки недействительной, а оформление сделки посредством волеизъявления служит основанием для возмещения убытков, вызванных последующим объявлением такой сделки недействительной. Стало быть, в решении правовых вопросов, связанных со сделками, которые страдают пороками воли, закон не сбрасывает со счета ни внутренней воли, ни волеизъявления, а ориентируется на «их единство как обязательное условие действительности всякой сделки.

Существуют и другие мнения по этому поводу. Так, например, Д М. Генкин считает, что «действительная воля сторон, выраженная в волеизъявлении, должна учитываться в вопросе о действительности сделки, однако не во всех случаях, а лишь в случаях, указанных в законе... Ст. 26 ГК РСФСР определяет сделку как «действие, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских правоотношений...» Таким образом, Гражданский кодекс стоит на той точке зрения, что сделка — это волеизъявление».¹⁴ Тех же, в основном, позиций придерживается и И. Б. Новицкий, который, хотя и говорит, что воля и волеизъявление в сделке должны представлять собою единство, но тут же добавляет: «Вместе с тем сделка есть волеизъявление, сделка есть действие (ст. 26 ГК). Поэтому,(стр.223) как правило, юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, благодаря чему достигается устойчивость сделок».¹⁵

Прежде всего нельзя согласиться с тем, что из определения законом сделки как действия вытекает приравнение сделки к волеизъявлению. Действие — это волевой акт, а волевой акт, включает в себя не только волеизъявление, но и внутреннюю волю. Следовательно, текст ст. 26 ГК вовсе не доказывает, что советский закон исходит из принципа волеизъявления.

Неправильно также считать, будто, по общему правилу, юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, а не с внутренней волей. Это относится только к случаям несущественного заблуждения, когда волеизъявление почти не отклоняется от внутренней воли, и именно поэтому оно и приобретает юридически связывающую силу. Если, кроме того, учесть что основное место в гражданском обороте нашей страны занимают плановые сделки, в которых для формирования внутренней воли имеет решающее значение плановое задание, то станет очевидным, что, по общему правилу, не просто волеизъявление, а лишь его единство с внутренней волей и может иметь значение сделки.

Наконец, лишено оснований утверждение, будто устойчивость оборота требует признания решающего значения за волеизъявлением. Устойчивость, планового оборота этого во всяком случае не требует, ибо, если бы волеизъявление порождало сделку несмотря на его несоответствие внутренней воле, сформировавшейся на основе плана, существенно поколебленным оказался бы самый принцип планирования. Что же касается внепланового оборота, то его устойчивость в достаточной степени обеспечивается тем, что нарушение единства воли и волеизъявления влечет за собою недействительность сделки, а самое волеизъявление служит основанием для возмещения убытков, вызванных аннулированием сделки.

Г. Законность содержания сделки. Сделки с пороками содержания. Решающим условием действи­тельности всякой сделки является соответствие ее содержания требованиям закона. Сделка должна быть направлена на достижение таких хозяйственных, культурных или иных целей, которые сообразуются с основными принципами устройства социалистического общества. Она не может содержать в себе условий, которые противоречат запретительным предписаниям советского закона, и, 'наоборот, должна включать в себя элементы, являющиеся, с точки зрения закона, обязательными для совершения данной сделки. Требованиям закона должны соответствовать также основания совершения сделок и обусловленные контрагентами способы их исполнения. Если хотя бы одно из перечисленных условий .не соблюдено, если сделка страдает такими пороками содержания, которые ставят ее в противоречие с требованиями закона, она признается противозаконной и является недействительной.

Ст. 30 ГК различает три разновидности противозаконных сделок: 1) сделки, противные закону; 2) сделки, совершенные в обход закона; 3) сделки, направленные к явному ущербу для государства.

Сделки, противные закону, характеризуются тем, что в самом содержании этих сделок прямо и непосредственно выражено их противоречие предписаниям закона. Достаточно поэтому сопо­ (стр.224)ставить с законом сделку такой, как она есть, чтобы убедиться в ее противозаконности. Например, несмотря на прямое запрещение ст. 182 ГК, собственник дома приобретает второе жилое строение, или, несмотря на отмену в СССР частной собственности на землю и связанное с этим запрещение аренды земли, пользователь земельного участка сдает его в аренду, прямо указывая об этом в договоре.

В судебной и арбитражной практике сделки, противные закону, встречаются гораздо реже, чем другие противозаконные сделки. Объясняется это тем, что, в силу очевидной противозаконности таких сделок, они легко распознаваемы, а потому на их заключение не всегда рискуют идти даже лица, которые решились прибегнуть 'к противозаконным действиям. И все же отдельные случаи их заключения имеют место.

Например, строительно-монтажная контора Тулводстроя заключила с 'посторонним для нее лицом — инженером М. договор о выполнении проектно-изыскательских и сметных работ, заказанных конторе лесозащитной станцией, хотя постановление СНК СССР от 10 мая 1939 г. (СП СССР, 1939, № 31, ст. 210) прямо запрещает социалистическим организациям вступать в соглашения с отдельными лицами о производстве работ по составлению проектов и смет по капитальному строительству. По иску прокурора народный суд признал недействительным этот договор, как противный закону, причем решение народного суда получило подтверждение со стороны ГСК Верховного Суда СССР, рассматривавшей приведенное дело в порядке надзора.¹⁶

Ст. 30 ГК говорит о сделках, противных «закону», имея, однако, в виду не только закон в собственном смысле—в смысле акта, исходящего от Верховного Совета, но и любую вообще норму советского права. Под ее действие поэтому подпадают сделки, нарушающие как законы, так и указы, правительственные постановления, а также нормативные акты министерств или местных органов власти.

Действием ст. 30 ГК, кроме того, охватываются прямо не упоминаемые ею противоплановые н внеуставные сделки.

План имеет у нас силу закона. Поэтому сделки, заключаемые в противоречие с актами планирования и регулирования народного хозяйства (противоплановые сделки), являются противными закону.

В таком же положении находятся и внеуставные сделки юридических лиц, совершаемые в нарушение правил об их специальной правоспособности. Поскольку специальная правоспособность юридических лиц определяется кругом выполняемых ими плановых задач, неуставные сделки фактически представляют собою не что иное, как разновидность сделок противо плановых. Из этого следует, что недействительность внеуставных сделок обусловли-(стр.225) вается дефектами не только их субъектного состава, но и их содержания как сделок, противных закону.

Рассматриваемые сделки именуются в ст. 30 ГК сделками совершенными с целью, противной закону. Указание на цель может создать впечатление, будто для признания такой сделки недействительной недостаточно одного лишь факта объективного несоответствия ее содержания требованиям закона, но необходимо еще, кроме того, чтобы этот факт субъективно осознавался контрагентами, стремящимися к противозаконной цели. В действительности, однако, это не так. Говоря о противозаконной цели, ст. 30 ГК ориентируется на наиболее типичные жизненные случаи, ибо при заключении противозаконной сделки контрагенты обычно не могут не преследовать противозаконной цели. Но если бы в каком-либо исключительном случае этого и не было, если бы стороны не стремились к противозаконной цели сделка, как объективно противоречащая закону, все равно не могла бы иметь юридической силы и была бы признана недействительной.

Сделки, совершенные в обход закона, также являются противозаконными. Однако в отличие от сделок, противных закону, эти сделки оформляются так, что они приобретают внешний облик вполне законных сделок, хотя в действительности скрывают в себе противозаконное содержание. Например, фактически заключается соглашение о продаже земельного участка, но в самом договоре упоминается в качестве объекта продажи только жилое строение, отчуждаемое по цене, которая значительно превышает его стоимость. Или: желая предоставить заем под запрещенные законом ростовщические проценты, заимодавец оформляет его как беспроцентный заем, однако в долговой расписке, выданной заемщиком, указывается сумма гораздо большая, чем та, которую заемщик фактически получил.

Вследствие того, что в сделках, совершаемых в обход закона, тщательно маскируется их противозаконное содержание, они являются гораздо более опасными, чем сделки, противные закону, неправомерность которых очевидна для всех. В то же время именно к ним чаще всего прибегают лица, стремящиеся совершить противозаконную сделку.

Например, установившаяся практика выполнения колхозами обязательных поставок сена государству такова: государственный заготовительный орган выдает наряд организации, которая по плану может получить определенное количество сена, а колхоз в обмен на наряд выдает указанное в нем количество сена и о выполнении обязательных поставок отчитывается имеющимися у него нарядами. Бывают, однако, случаи, что колхоз, вступая в сговор с держателем наряда, вместо сена выдает сохранную расписку и уславливается, что сено в натуре будет предоставлено в обмен на расписку по истечении определенного срока. По внешней видимости здесь все законно: колхоз сдал сено нарядо-получателю и тут же заключил с ним договор об оставлении

(стр.226) сема на хранение в колхозе. По существу же никакого сена колхоз не сдавал, а скрывающая этот факт сохранная расписка позволяет колхозу отчитаться в выполнении обязательных поставок, хотя он и не передал государству причитающуюся ему продукцию. Поэтому судебные органы объявляют такие сделки недействительными, как совершаемые в обход закона об обязательных поставках. Так, в одном из определений ГСК Верховного Суда СССР говорится: «Если соглашением между Вортсельским металлургическим заводом и колхозом была оформлена сдача сена в счет обязательных поставок государству и приемка этого сена колхозом на хранение в то время, как фактически сено по государственной поставке колхозом не сдавалось, сделка сторон, как совершенная в обход закона, должна быть признана недействительной...» ¹⁷

Запрещая совершение сделок в обход закона, ст. 30 ГК и в этом случае (так же как и в отношении сделок, противных закону) имеет в виду не только закон в собственном смысле, но и любую вообще норму советского права. Под ее действие подпадают также сделки юридических лиц, заключенные в обход плановых актов или законодательства об их специальной правоспособности.

Сделки, направленные к явному ущербу для государства, отличаются от других противозаконных сделок тем, что могут быть вполне законными как по форме, так и по содержанию. Но содержание таких сделок становится противозаконным вследствие их направленности на причинение ущерба государству. Например, в том, что Р. подарил своей дочери принадлежавший ему на праве собственности жилой дом, нет ничего противозаконного. Но в ходе рассмотрения данного дела суд установил, что Р., работая на пивоваренном заводе, причинил последнему значительный имущественный ущерб, и, опасаясь обращения со стороны зарода взыскания на его имущество, решил спасти от взыскания жилой дом и потому подарил его дочери. По этим причинам ГСК Верховного Суда СССР признала недействительным договор дарения, заключенный между Р. и его дочерью.¹⁸

Следует, впрочем, отметить, что хотя в самой сделке не всегда получает прямое выражение ее направленность на причинение ущерба государству, чаще всего этот факт выявляется именно в результате анализа ее содержания. Так, исполком Кардовского райсовета депутатов трудящихся продал гр-ну И. жилой дом по цене, указанной в договоре. Сопоставление договорной цены с действительной стоимостью дома убедило суд в том, что цена эта была явно заниженной. Поэтому суд и признал договор купли-продажи дома недействительным, как направленный к ущербу для государства.¹⁹(стр.227) Объявляя такие сделки недействительными, закон не случайно говорит об их направленности на причинение явного ущерба государству. При отсутствии такого указания любую сделку, по которой госорган не получает полного эквивалента, можно было бы признать недействительной. Но это порождало бы излишние и ненужные опасения у лиц, вступающих в отношения по сделке с государственными органами. Поэтому закон придаст значение лишь настолько существенному отклонению от эквивалентного начала, которое делает именно явным факт причинения имущественного ущерба государству.

В несколько особом положении находятся мнимые и притворные сделки (ст. ст. 34, 35 ГК).

Мнимой является сделка, которую стороны совершают лишь для виду, без намерения породить вытекающие из нее юридические последствия. Контрагенты имеют при этом в виду создать у третьих лиц впечатление, будто они состоят в отношениях по сделке, хотя в действительности здесь отсутствует воля, направленная на установление таких правоотношений. Казалось бы поэтому, что мнимые сделки представляют собою одну из разновидностей сделок, страдающих пороками воли. Однако и жизни такие сделки, если они совершаются, то обычно для достижения тех или иных противозаконных целей. Например, для того чтобы скрыть имущество от конфискации, собственник заключает мнимый договор купли-продажи, уславливаясь с «покупателем» о том, что он будет временно, до тех но'?, пока не минует опасность конфискации, значиться собственником «проданного» имущества. Поскольку именно такого рода цели преследуются при совершении мнимых сделок, практически правильнее, рассматривать их в связи с изучением противозаконных сделок.

По тем же причинам в общем, плане противозаконных сделок должны быть рассмотрены и сделки притворные.

Как мы уже видели, мнимые сделки не скрывают за собою каких-либо юридических отношений между их участниками и совершаются только для виду, хотя обычно и в противозаконных целях. Притворная сделка также заключается без намерения породить вытекающие из нее правовые последствия. По в отличие от мнимой притворная сделка скрывает за собою какую-то другую сделку, заключаемую серьезно, с действительным намерением воспользоваться правоотношениями, которые ею порождаются. Следовательно, когда суд сталкивается со спором по притворной сделке, фактически ему приходится иметь дело с двумя сделками: прикрываемой, которую стороны действительно имели в виду совершить, и прикрывающей, которая совершается лишь в маскировочных целях, для того чтобы третьи лица думали, будто контрагенты состояли в отношениях именно но этой сделке. Прикрывающая сделка и является сделкой притворной.

Притворная сделка недействительна при всех условиях, так как сами контрагенты при се заключении не придавали ей зна-(стр.228)чения сделки. Прикрываемую же сделку необходимо обсудить, самостоятельно. Если она ничего противозаконного в себе не содержит, ее следует признать действительной. Подобные случаи иногда в практике, встречаются.

Так, Ф. продала С. 1/2 часть домовладения за 26000 руб. Однако в нотариате эта сделка была оформлена как договор дарения. В связи с гражданским спором, возникшим между Ф. и С, суд признал договор дарения недействительным как притворную сделку. Скрытая же договором дарения сделка по купле-продаже ничего противозаконного в себе не содержала. Единственным препятствием к признанию ее действительной мог бы явиться лишь тот факт, что сделки о купле-продаже строении подлежат нотариальному удостоверению. По ГСК Верховного Суда СССР указала 15 определении но данному делу: «Имея в виду, что Ф. продала 1/2 часть домовладения ответчику С., и эта сделка фактически осуществлена пять лет назад, суду надлежит произвести реальный раздел дома и обязать Ф. и С. оформить договор купли-продажи 1/2 части домовладения в со­ответствии с требованиями ст. 185 ГК РСФСР». ²⁰

И все же чаще всего к притворным сделкам прибегают в слу­чаях, когда при их помощи пытаются скрыть какую-либо противозаконную сделку. Тогда недействительной признается н прикрываемая сделки. Вот один из примерен.

Колхоз «Проминь» заключил с вагонным участком железной дороги договор о сдаче в аренду двух домов, сарая и других строений. Но, как было установлено при помощи других документов, находившихся в распоряжении суда, действительным предметом арендного договора являлись 25 га пахотной земли и 18 га сенокосных угодий. Ввиду этого должны быть признаны недействительными оба договора: договор apeнды строений как притворная и договор аренды земли как противозаконная сделка.²¹

Таким образом, не только мнимые, но и при шорные сделки чаще всего совершаются в противозаконных целях, причем, в силу свойственных им особенностей, они служат обычно целям обхода закона. В этом смысле они примыкают к противозаконным сделкам и практически могут рассматриваться как одна из разновидностей сделок, совершаемых в обход закона.

Последствия совершения и исполнения недействительных сделок. Если недействительная сделки только совершена, но еще не исполнена ни одним из ее участников, юридические последствия совершения такой сделки ограничиваются лишь постановкою вопроса о ее недействительности. При этом с точки зрения порядка постановки и разрешения указанного вопроса все недействительные сделки подразделяются на ничтожные и оспоримые.(стр.229) К разряду ничтожных относятся противозаконные сделки ('сделки, 'противные закону, включая противоплановые и внеуставные, а также сделки, совершенные в обход закона или направленные к явному ущербу для государства), сделки с пороками формы, если форма составляет их конститутивный элемент (а такое значение всегда имеет нотариальная форма и в случаях указанных в законе, письменная форма), сделки, недействительные по их субъектному составу (сделки недееспособных, лиц, не отдающих себе отчета в значении совершаемых имя действий, а также юридических лиц, органы которых выходят за пределы своей компетенции при совершении сделки). Характерная особенность ничтожных сделок состоит в том, что стороны вправе такие сделки просто не исполнять, рассматривая их как несуществующие, а если об их совершении станет известно судебно-арбитражным органам, последние принимают решение о признании этих сделок недействительными, хотя бы контрагенты не только не обращались в суд или арбитраж с такой просьбой, но даже решительно против этого возражали.

К разряду оспоримых относятся все сделки с пороками воли, г. е. сделки, заключенные под влиянием обмана и заблуждения, угрозы и насилия, а также кабальные сделки и сделки, совершенные вследствие злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другою стороною. Характерная особенность оспоримых сделок состоит в том, что они имеют юридическую силу действительных сделок до тех пор, пока они не будут оспорены заинтересованной стороной и пока суд или арбитраж не вынесет решения о признании их недействительными.

Таким образом, сделки, недействительность которых трудно распознаваема и не может быть выявлена без представления и оценки необходимых доказательств (например, доказательств того, что имели место насилие, обман, заблуждение и т. п.), являются оспоримыми. Сделки, недействительность которых очевидна (например, вполне очевидны такие пороки сделки, как недееспособность совершивших ее контрагентов, несоблюдение установленной законом формы и т. п.), являются ничтожными. Помимо этого, ничтожными являются и такие сделки, которые ни при каких условиях не могут сохранить силу сделки, даже если бы их недействительность не была очевидной и нуждалась в определенном доказывании. Именно поэтому к ничтожным относятся все противозаконные сделки, в том числе сделки, совершаемые в обход закона, несмотря на то, что их противозаконность не бросается в глаза и выявляется только в результате установления подлинной сущности таких сделок. По тем же причинам ничтожными следует считать мнимые и притворные сделки, независимо от того, связано или не связано их совершение с какими-либо противозаконными целями.

В литературе уделено, по нашему мнению, незаслуженно большое внимание вопросу о приемлемости самих терминов «ничтожные» и «оспори – (230)

мы»."- сделки. Указывалось, что эти термины логически несопоставимы, поскольку термин «оспоримость» ориентирует на то, что должно быть сделано для объявления сделки недействительной, а термин «ничтожность» — на то, что недействительная сделка не порождает юридических последствий, к которым стремились совершившие ее лица.²² Указывалось также, что и оспоримая сделка становится ничтожной после признания ее недействительной.²³ В связи с этим И. Б. Новицкий предлагает взамен терминов «ничтожные» и «оспоримые» применять термины «абсолютно недействительные» и «относительно недействительные»²⁴, а, но мнению В. Л. Рясенцева, нужно говорить об относительно действительных сделках.²⁵ Но этот чисто терминологический спор не скрывает за собою каких-либо разногласий но поводу существа различия сделок двух указанных видов и, следовательно, лишен принципиального значения. Мы думаем, что термины «ничтожный» и «оспоримый» не заключают в себе приписываемых им логических пороков, так как и тот и другой ориентирует только на порядок признания сделок недействитель­ными: один сделки ничтожны и потому и особом объявлении их недействи­тельными не нуждаются, а другие сделки оспоримы и потому считаются действительными, пока не будут оспорены. Сами же эти термины короче, яснее и привычнее терминологических нововведений И. П. Новицкого. Нет поэтому смысла от них отказываться.

Если сделка недействительна, то она является таковой с момента ос совершения (ст. 36 ГК). В отношении ничтожных сделок это правило не терпит никаких изъятий и не нуждается в особом обосновании. Несколько сложнее обстоит дело с оспоримыми сделками, которые считаются действительными до тех пор, пока они не будут оспорены. Поскольку, однако, и на них распространяется правило ст. 30 ГК, судебному или арбитраж­ному решению о признании таких сделок недействительными придается обратная сила, как если бы это решение было вынесено уже в момент совершения недействительной сделки. Кроме того, специально для кабальных сделок установлено правило, согласно которому суд вправе ,либо признать кабальную сделку недействительной, и тогда то решение приобретает обратную силу, либо прекратить ее действие на будущее время (ст. 33 ГК), и тогда она утрачивает силу только с момента вынесения судебного решения.

Иногда порочной является не сделка в целом, а лишь некоторые ее составные части. Например, в плановый договор, заключенный социалистическими организациями, вводится условие о цене, превышающей показатель утвержденных прейскурантов, но во всем остальном содержание договора находится в полном соответствии с планом. Как нужно поступать с такой сделкой— признать ее недействительной целиком или только в соответствующей части? Согласно ст. 37 ГК. недействительные части сделки не затрагивают других ре частей, поскольку можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения (стр.231) недействительной ее части. Во внеплановых сделках недействительность условия о цене поражала бы сделку в целом, ибо цена наряду с предметом и сроком составляет существенное условие, при отсутствии которого договор не считается заключенным (ст. 130 ГК). В плановых сделках, заключаемых в отношении предметов, на которые имеются утвержденные йены, стороны не могут своим соглашенном изменить цену, и вместе с тем они 'не вправе уклониться от заключения договора, предуказанного планом. Поэтому недействительность условия о цене в таком договоре не влияет на действительность других его составных частей.

Мы останавливались пока только на юридических последствиях заключения недействительных сделок. Как, однако, быть, если, заключив недействительную сделку, стороны исполнили се целиком или в определенной части, например произвели передачу вещей, уплату денег, обусловленные сделкою работы и т. п.? При этих условиях одного лишь объявления сделки недействительной явно недостаточно. Необходимо, кроме того, определить судьбу имущественного исполнения, произведенного по недействительной сделке. Споры по поводу таких, исполненных недействительных сделок подлежат судебному рассмотрению независимо от того, относятся ли они к оспоримым или к ничтожным сделкам. Это и понятно. Заключив ничтожную сделку, контрагент может ее просто не исполнять, ибо никто не вправе признать такую сделку действительной и понудить к се исполнению. По если ничтожная сделка исполнена, то изъять исполнение у стороны, которая его получила и не желает его отдавать, можно только в принудительном, а точнее, в судебном или в арбитражном порядке. Именно этот порядок и применяется при определении последствий исполнения недействительных сделок.

Ст. ст. 147 -151 ГК с учетом специфики отдельных разновидностей недействительных сделок предусматривают три вида имущественных последствий на случай их исполнения: двустороннюю реституцию, одностороннюю реституцию, изъятие исполнения в доход государства.

Двусторонняя реституция заключается в том, что стороны, исполнившие недействительную сделку, восстанавливаются в прежнее положение, т. е. все, полученное по сделке одним контрагентом, возвращается им второму контрагенту. Например, по договору купли-продажи Л. передал Б. жилой дом и получил от него покупную цену. Двусторонняя реституция, если бы она была применена к такой сделке, выразилась бы в том, что Л. возвратил бы Б. покупную цену и вновь получил бы в свое распоряжение жилой дом.

Имущественные последствия в виде двусторонней реституции наступают в случаях исполнения сделки, заключенной под влиянием заблуждения или с недееспособным лицом, а также сделки, недействительность которой обусловлена несоблюдением установленной законом формы. Кроме того, в сделках с недееспособ-(стр.232)

ными лицами на дееспособных контрагентов возлагается обязанность возмещения ущерба, который понесен недееспособным вследствие заключения и исполнения сделки. Такая же обязанность в сделках, заключенных под влиянием заблуждения, возлагается на контрагента, который является виновным в наступлении обстоятельства, вызвавшего заблуждение. Как указано в примечании к ст. 151 ГК, ответственность за заблуждение несет сам заблуждающийся, если не будет доказано, что виновником заблуждения в действительности является второй контрагент. Наряду с этим, ст. 151 ГК, определяя объем убытков, которые должны быть возмещены стороной, виновной в заблуждении, учитывает степень ее 'вины. Если вина настолько значительна, что может рассматриваться в качестве грубой неосторожности, возмещению подлежат все убытки. При менее тяжкой степени виновности ответственность ограничивается лишь теми убытками, которые именуются положительным ущербом в имуществе. Иначе говоря, в последнем случае возмещаются только затраты, произведенные в связи с недействительной сделкой, но не доходы, которые контрагент имел в виду извлечь в результате со исполнения.

Односторонняя реституция заключается в том, что один из участников сделки получает исполненное назад и, следовательно, постанавливается в прежнее положение, а исполнение, полученное от второго контрагента, последнему не возвращается и взыскивается в доход государства. Как видно, при такого рода последствиях одна из сторон подвергается своеобразной карательной санкции, утрачивая имущество, переданное ею в процессе исполнения недействительной сделки второй стороне. Достаточно, однако, перечислить сделки, исполнение которых влечет за собою одностороннюю реституцию, чтобы сразу же стала очевидной целесообразность и обоснованность применения карательной санкции к одному из их участников. В соответствии со ст. 140 ГК односторонняя реституция применяется к договорам, заключенным под влиянием обмана, угрозы, насилия, вследствие злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороною, а также к кабальным договорам. У всех перечисленных сделок имеется то общее, что в них один контрагент действует неправомерно (прибегает к обману, угрозе, насилию и т. п.), а второй контрагент становится жертвой таких неправомерных действий. Последний поэтому и восстанавливается в прежнее положение, а к правонарушителю применяется санкция в виде' изъятия всего исполненного им но сделке в доход государства. Например, договор купли-продажи признается недействительным, как заключенный под влиянием обмана со стороны продавца. В этом случае покупатель, явившийся жертвой обмана, получит назад покупную цену, а имущество, переданное ему продавцом, поступит в собственность государства в порядке санкции, примеченной к продавцу за совершенное им правонарушение.(стр.233) Описанные последствия наступают в полном объеме, если соответствующая сделка признается недействительной. Но в отношении кабальных сделок закон допускает возможность прекращения их действия лишь на будущее время. При таком решении вопроса потерпевший вправе требовать возврата им исполненного не целиком, а лишь в той части, в какой он не получил по договору встречного удовлетворения. Что же касается находящегося у него имущества виновного контрагента, то оно и при этом условии передается в собственность государства в полном объеме (ст. 150 ГК). Предположим, например, что договор найма на кабальных условиях для нанимателя заключен сроком на 10 месяцев, причем сразу же по заключении договора наймодатель взыскал с нанимателя наемную плату за весь срок, а по истечении 6 месяцев договор по решению суда был признав утратившим свое действие на будущее время. Предмет найма, как имущество, принадлежащее лицу, которое действовало противоправно, будет изъят в доход государства, однако нанимателю наймодатель обязан возвратить не всю наемную плату, а лишь ту се часть, которая приходится на 4 месяца, еще не истекших в момент вынесения судебного решения о прекращении действия договора.

Изъятие исполнения в доход государства заключается в том, что ни один из участников недействительной сделки не восстанавливается в прежнее положение, а исполнение, полученное каждым из них, перечисляется в доход государственного бюджета. Это наиболее тяжкое последствие предусмотрено ст. 147 ГК на случай исполнения наиболее опасных видов недействительных сделок, а именно — всех сделок, которые, согласно ст. 30 ГК, являются противозаконными (сделки, противные закону, включая противоплановые и внеуставные, а также сделки, совершенные в обход закона или направленные к явному ущербу для государства). При этом санкция ст. 147 ГК применяется независимо от того, являются ли исполнителями противозаконной сделки отдельные граждане или социалистические организации. Судебные органы одно время толковали ст. 147 ГК в том смысле, что она якобы должна применяться только к гражданам. Пленум Верховного Суда СССР в сроем постановлении от 16 июля 1939 г. разъяснил, что «ст. 147 ГК РСФСР и соответствующие статьи ГК других союзных республик должны применяться также к сделкам, по которым в качестве сторон выступают государственные или общественные учреждения и предприятия».²⁶ По этому пути неуклонно идет теперь практика не только судебных, но и арбитражных органов.

Фабрика им. Володарского в Ленинграде поставила одному из издательств под видом бумажных отходов 12 т типографской (стр.234) бумаги несмотря на то что у издательства не было фонда на получение бумаги. Впоследствии выяснилось, что некоторые рулоны страдали дефектами, и, поскольку фабрика от их замены уклонилась, возник арбитражный спор, возбужденный по иску издательства. Выявив противозаконный характер сделки о поставке бумаги, как заключенной при отсутствии необходимых плановых предпосылок, арбитраж отклонил иск издательства и в соответствии со ст. 147 ГК принял решение об изъятии в доход государства самой бумаги, находившейся и обладании издательства, и денег, перечисленных за ее поставку фабрике им. Володарского.

Если при односторонней реституции карательной санкции подвергается только один из участников сделки, то в случаях изъятия всего исполнения r доход государства эта мера применяется к обоим контрагентам. Устанавливая такое правило, ст. 147 ГК исходит из того, что раз сделка противозаконна, значит требованиям закона не соответствует поведение каждого ее участника, и потому оба они должны нести определенные невыгодные последствия совершенных ими неправомерных действий. Практика, однако, показывает, что объективное несоответствие содержания заключенной сделки требованиям закона не всегда сочетается с субъективным противозаконными устремлениями каждого из ее участников. Например, Л., уже обладающий одним жилым домом на праве собственности, приобретает у Б. второй жилой дом. Сделка противозаконна, так как она противоречит запретительным предписаниям ст. 182 ГК, дозволяющей гражданам иметь на право собственности не более, чем одно жилое строение. Но продавец мог и не знать о том, что в результате этой сделки в руках покупателя сосредоточится два жилых строения. Будет ли справедливо при таких условиях подвергать штрафной санкции не только виновного покупателя, но и невиновного продавца?

Хотя в самой ст. 147 Г'К таких указаний нет, судебные органы, применяя предусмотренную в ной санкцию, принимают во внимание как объективное несоответствие содержания сделки требованиям закона, так и виновность лиц, ее совершивших. Если противозаконная сделка заключена по вине одного из контрагентов, применяется односторонняя реституция, т. с. в доход государства взыскивается только имущество виновной стороны, а сторона невиновная восстанавливается в прежнее положение.

В тех же сравнительно редких случаях, когда нельзя считать виновным ни одного из участников противозаконной сделки, допустимо восстановление в прежнее положение обеих сторон. Так, например, П., действуя по доверенности Министерства финансов БССР, заключил договор о покупке жилого дома у Ш. по цене, превышающей инвентаризационную оценку строения. Объективно содержание этого договора является противозаконным, поскольку социалистические организации вправе приобретать жилые (стр.235) строения у граждан по цене, не превышающей инвентаризационной или страховой оценки. Но ни одну из сторон нельзя признать виновной в заключении противозаконного договора: финансовые органы не могут считаться виновными в том, что их представитель П. вышел за пределы данных ему полномочий, а Ш. не только невиновен, но и не совершал никаких неправомерных действий, так как закон, требующий при покупке строений исходить из инвентаризационной или страховой оценки, обращен не к гражданам-продавцам, а к социалистическим организациям-покупателям. «Поэтому, — указал Пленум Верховного Суда СССР в постановлении по данному делу, — признание законом таких сделок недействительными должно иметь своим последствием ничтожность сделки с приведением сторон в первоначальное положение». ²⁷

Если исходить из буквального текста ст. 147 ГК, нельзя не прийти к выводу, что в случаях недействительности сделки как противозаконной изъятию в доход государства подлежит лишь то имущество, которое стороны успели передать друг другу в порядке исполнения сделки. Судебные органы иногда толкуют это правило распространительно, взыскивая в доход государства и то, что контрагенты к моменту рассмотрения дела еще не передали, но обязались передать друг другу. В частности, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 26 августа 1949 г. о разрешении судами дел по искам о взыскании отдельными лицами 'вознаграждения за составление проектов и смет по капитальному строительству говорится, что ввиду противозаконности этих сделок «лица, выполнившие такие работы, не вправе взыскивать за них какое-либо вознаграждение, а суммы, предусмотренные в договоре за выполнение таких работ, подлежат взысканию с учреждений, предприятий и организаций в доход государства на основании ст. 147 ГК РСФСР и соответствующих статей ГК других союзных республик».²⁸

Этот вопрос обсуждался и на страницах юридической литературы. По мнению А. В. Бенедиктова, следовало бы ввести в Гражданский кодекс общее правило об обращении в доход государства всего причитающегося по противозаконной сделке, независимо от того, было ли оно уже получено другой стороной, с предоставлением, однако, судебно-арбитражным органам права смягчать эту санкцию при рассмотрении конкретных дел с учетом характера поведения сторон, заключивших противозаконную сделку.²⁹ Р. О. Халфина полагает, что в доход государства нужно взыскивать все причитающееся по сделке, а не только уже переданное, при условии, что контрагент приступил к исполнению противозаконного договора, но затем приостановил его исполнение.³⁰ (стр.236)Мы не можем согласиться ни с одним из этих предложений. Известно, что даже уголовно-правовое законодательство, имеющее дело с преступными деяниями, в случаях добровольного отказа от совершения или продолжения уже начатого преступления ограничивает ответственность преступника только теми действиями, которые к моменту добровольного отказа он успел совершить. Предложения же А. В. Бенедиктова и Р. О. Халфиной не принимают но внимание добровольного отказа в отношении менее опасных деяний, каковыми по сравнению с преступлениями являются гражданские правонарушения. Действительно, как быть, если контрагент совершил противозаконную сделку, но отказывается от ее исполнения или даже приступил к ее исполнению, ни отказывается от дальнейшего исполнения? В соответствии с предложением А. В. Бенедиктова он все равно может быть подвергнут штрафной санкции в первом случае, а если принять предложение Р. О. Халфиной, то во втором случае он даже должен быть подвергнут штрафной санкции. Все это лишало бы участников противозаконной сделки важного стимула к отказу от ее исполнения или продолжения уже начатого исполнения.

Были бы правильнее, сохрани действующее правило ст. 147 ГК, установить, что, если один из контрагентов принял исполнение по противозаконной сделке от другого контрагента, взысканию в доход государства подлежит и то, что сам он обязался, но еще не успел исполнить. Тогда бы участники противозаконных сделок стимулировались к отказу от их исполнения, и вместе с тем от Ответственности не удалось бы уйти стороне, которая воспользовалась всеми выгодами от противозаконной сделки, получив исполнение, по не понесла никакого урона, уклонившись от предоставления встречного удовлетворения. Само собою, однако, разумеется, что любое из этих нововведений может быть осуществлено только путем внесения соответствующих изменений в действующее законодательство.

Ст. ст. 147—151 ГК, определяя последствия исполнения недействительных сделок, учитывают причины, в силу которых закон объявляет данную сделку недействительной. Если такими причинами является заблуждение, недееспособность одного из контрагентов или несоблюдение требуемой формы, наступает двусторонняя реституция. В случаях обмана, угрозы, насилия, злонамеренного соглашения представителя одной стороны с другой стороною и совершения кабальной сделки применяется односторонняя реституция. Противозаконный характер сделки влечет за собою изъятие всего исполненного в доход государства.

Но дело в том, что недействительные сделки, встречающиеся в жизни, не всегда укладываются в рамки этой классификации, и потому не всегда достаточно ясно, какие именно последствия должно влечь за собою их исполнение. Например, гражданину предоставляется земельный участок для строительства, к которому он привлекает другого гражданина, заключая с ним соглашение о том, что возведенное строение будет принадлежать им обоим на праве общей собственности. Однако местный Совет рассматривает в качестве собственника только то лицо, которому он выделил участок для строительства, и соглашением между самими гражданами изменить это правило нельзя. Следовательно, сделка, которая должна была бы породить право общей собственности лиц, осуществивших совместное строительство, недействительна. Но к какому виду недействительных сделок ее следует отнести и какие последствия должны наступить в случае (стр.237) ее исполнения? Ни под один ид виден недействительных сделок предусмотренных Гражданским кодексом, такие соглашения не подпадают, а ведь, только отнеся недействительную сделку к тому или иному виду, можно определить имущественные последствия ее исполнения.

Практические затруднения, которые в таких случаях возникают, обусловлены тем, что Гражданский кодекс в ст. ст. 29—35 предусматривает отдельные виды недействительных сделок, но он не содержит в себе общей нормы, которая определяла бы недействительные сделки вообще, независимо от специфических признаков их отдельных разновидностей. Нельзя считать, что такой общей нормой является ст. 30 ГК, и подводить под нее любые недействительные сделки, которые прямо не подпадают под какую-либо другую норму Гражданского кодекса. Ст. 30 ГК предусматривает только наиболее опасные виды недействительных сделок и потому не может, конечно, иметь общего значения. ³¹

Если бы в Гражданском, кодексе имелась по этому вопросу общая норма, то в соответствии с нею и признавались бы недействительными сделки, не охватываемые специальными правилами о недействительных сделках, а их исполнение влекло бы за собою последствия, указанные в такой норме. Но так как подобной нормы в Гражданском кодексе нет, сделки, не предусмотренные ст. ст. 29—35 ГК, объявляются судом недействительными со ссылкою на тот специальный закон, которому они не соответствуют. Последствием же их исполнения является двусторонняя реституция (производимая в натуре или, если это невозможно, в форме денежной компенсации), ибо применение односторонней реституции или изъятия всего исполненного но сделке в доход государства, поскольку эти санкции носят карательный характер, может иметь место только в случаях, прямо указанных в законе.

Мы познакомились теперь со всеми видами недействительных сделок и последствиями, которые наступают и случае их совершения и исполнения. Может возникнуть вопрос, в какой мере вообще обоснованно считать сделками недействительные сделки? Ведь сделка—это правомерное действие, направленное на установление, изменение или прекращение правоотношений. Недействительная сделка не соответствует ни одному из этих требований:

во-первых, она неправомерна, а, во-вторых, ее заключение не влечет за со­бою тех юридических последствий, к которым стремились совершившие ее контрагенты.

Посвятив указанному вопросу специальную статью «Понятие сделки по советскому гражданскому праву», опубликованную в № 3--4 журнала «Со­ветское государство и право» за 1946 г., М. М. Агарков пришел к выводу, что вместо термина «недействительная сделка» следует пользоваться термином «недействительное волеизъявление». Против предложения М. М. Агаркова выступил Д. М. Генкин, который считает, что признак правомерности вообще не следует включать в определение понятия сделки, так как он относится не к самой сделке, а к последствиям, которые из нее могут возникнуть, и потому недействительные сделки, хотя они неправомерны, яв- (стр.238).ляются все же сделками, ³² И. Б. Новицкий не соглашается с Д. М. Генкиным в том, что правомерность не является обязательным признаком сделки. Но, по мнению И. Б. Новицкого, признак правомерности относится только к типу данной сделки, а не к ее конкретному содержанию. Например, вор продает похищенную им вещь. По типу совершенная им сделка правомерна, так как он заключил договор купли-продажи, а заключение такого договора окопом разрешено. Но эта сделка недействительна потому, что порочно ее конкретное содержание: продажу вещи осуществил тот, кто не имел на это права. В силу изложенного, И. Б. Новицкий считает вполне целесообразным использование термина «недействительная сделка».³³

Весь этот спор помимо того, что он не имеет никакого практического значения, лишен, по нашему мнению, и теоретического интереса. Конечно, сделка — правомерное действие, не только по типу, но и в каждом конкретном случае. Этим она и отличается от правонарушения. Недействительная сделка неправомерна и, следовательно, является не сделкой, а правонарушением. Однако отмеченные обстоятельства ни и какой мере не опорочивают самого термина «недействительная сделка». Наоборот, указанный термин как раз и выражает тот факт, что совершенное действие не является сделкой, ибо как сделка оно недействительно. Кроме того, термин «недействительная сделка» удачен и н практическом отношении, ибо, хотя недействительные сделки являются действиями неправомерными, последствия их совершения и исполнения регулируются не каким-либо особым законодательством, а именно законодательством о сделках. На применение этого законодательства в соответствующих случаях и ориентирует термин «недействительные сделки».

Срок и условие в сделке. Сделки порождают правоотношения срочного характера. Гражданские правоотношения, основанные на сделках, в определенный момент возникают и в определенный другой момент прекращаются. Момент возникновения правоотношения совпадает с моментом совершения сделки, а после того как стороны осуществят принадлежащие им права и выполнят принятые на себя обязанности, исчерпывается и правоотношение, возникшее из сделки. Однако правоотношение, на установление которого сделка направлена, может сразу и не начать действовать. Вполне, например, допустимо заключение договора об аренде дачного помещения в один из весенних или даже зимних месяцев с тем, что фактически пользование дачей будет иметь место лишь в предстоящем летнем сезоне. Точно так же при совершении самой сделки может быть определен момент, с наступлением которого прекратится действие возникшего из нее правоотношения. Чаще всего так и поступают при совершении сделок, действие которых рассчитано на длительное время. Например, при предоставлении займа или сдаче имущества в наем обычно указывается время погашения займа или возврата наем­ного имущества.

Определить и тот и другой момент можно различными способами: указанием на период времени (например, два месяца), точную календарную дату (например, 31 декабря такого-то года), или на какое-либо естественное событие (например, до весенней (стр.239) распутицы). Важно лишь, чтобы обстоятельство, к которому приурочивается вступление в действие правоотношения, возникшего из сделки, или прекращение его действия, относилось к числу таких событий, которые обязательно в будущем должны наступить. Практически, однако, срок определяется в наших условиях по общему правилу, точно указанной календарной датой либо точным периодом времени с обозначением его начального и конечного момента. Тот момент во времени, с которым связывается вступление в действие или прекращение действия правоотношения, возникшего из сделки, называется сроком в сделке.

Сделки бывают срочными и бессрочными. В бессрочной сделке не указывается ни момент ее вступления в действие, ни момент, с наступлением которого ее действие должно прекратиться. Такая сделка начинает действовать немедленно с момента ее заключения, а прекращения ее действия вправе требовать в любой момент любой контрагент с предоставлением в этом случае семидневного льготного срока второму контрагенту для исполнения возложенных на него по сделке обязанностей (ст. 111 ГК). В срочной сделке определяется либо момент вступления ее в действие, либо момент, когда ее действие должно прекратиться, либо оба указанных момента одновременно.

Если, заключая сделку, контрагенты уславливаются о том, что она начнет действовать лишь по наступлении определенного срока, то такой срок называется отлагательным (или суспензивным). Если же сделка вступает в силу немедленно, но по договоренности между контрагентами ее действие с наступлением определенного срока должно прекратиться, такой срок называется отменительным (или резолютивным). Вполне возможно сочетание в одной и той же сделке отлагательных и отменительных сроков, элементов срочности и бессрочности. Например, если в мае заключается договор, который должен вступить в действие в июле и прекратить свое действие в сентябре, то июль явится отлагательным, а сентябрь отменительным сроком, а если бы в договоре был обозначен только момент его вступления в действие (отлагательный срок), то с точки зрения другого момента, момента прекращения действия договора, он считался бы бессрочным, т. е. заключенным до востребования.

От срочных следует отличать условные сделки (сделки, заключенные под условием). Например, студенческая профсоюзная организация заключает договор о поездке для встречи белых ночей на пароходе по Неве в ночь на 1 июля такого-то года, если не будет дождя, или кинофабрика заключает договор о производстве киносъемок на стадионе им. Кирова в Ленинграде 1 августа такого-то года, если день будет солнечным. День, к которому приурочено исполнение договора, является сроком, а событие, от наступления которого ставится в зависимость действие сделки, называется условием в сделке.

(стр.2140)

Условие отличается от срока тем, что срок обязательно должен наступить, и в этом смысле он является вполне определенным, какими бы конкретными способами срок ни был выражен, тогда как условие может наступить, но может и не наступить, и в этом смысле оно носит неопределенный характер. Поэтому срок всегда определяется каким-либо положительным событием (наступление календарной даты или какого-либо естественного факта, обозначенного в сделке в качестве срока). Напротив, условие может быть приурочено как к положительному («если день будет солнечным»), так и к отрицательному событию («если не будет дождя»).

Кроме того, срок составляет необходимый элемент содержания любой сделки. Поэтому, если срок вступления в действие и исполнения сделки не определяется самими контрагентами, он устанавливается в соответствии с правилами, указанными в законе: сделка вступает в действие немедленно, а ее прекращения можно требовать в любой момент с предоставлением семидневного льготного срока второму контрагенту. Напротив, условие не является обязательным элементом любой сделки. Сделка может быть и условной и безусловной, хотя практически в подавляющем большинстве случаев заключаются именно безусловные сделки. Поэтому, если объективная природа сделки такова, что без условия заключить ее вообще невозможно, поскольку условие составляет обязательный, конститутивный элемент ее содержания, такую сделку нельзя считать условной. Например, договор страхования жизни заключается на случай смерти застрахованного лица. Это безусловная сделка, ибо страхование жизни не на случай смерти вообще неосуществимо.

Условие в сделке, так же как и срок, бывает отлагательным и отменительным.

При отлагательном условии сделка совершается, но вступает в действие лишь по наступлении условия (ч. I ст. 41 ГК). Например, Л. обязуется предоставить Б. комнату для проживания, если дочь А. поступит в вуз и в связи с этим переедет на постоянное жительство в другой город. В случае наступления отлагательного условия, сделка начнет действовать, как и наоборот, если отлагательное условие не наступит, сделка вообще не приобретет юридического действия. Если наступление условного события невозможно, сделка, заключенная под отлагательным условием, должна быть признана недействительной, а если это событие наступило уже до совершения сделки, но стороны об этом не знали, сделка считается безусловной.

При отменительном условии сделка начинает действовать с момента ее совершения, но по наступлении условия ее действие прекращается (ч. II ст. 41 ГК). Например, А. предоставил Б. в пользование комнату сроком на один год с условием ее немедленного освобождения, если до истечения срока дочь А. приедет к нему для постоянного проживания. В случае наступления (стр.241) отменительного условия действие сделки прекращается, а если отменительное условие не наступит, прекращение действия сделки подчиняется тем же правилам, которые применяются к сделкам безусловным. Если наступление условного события невозможно, сделка, заключенная под отменительным условием, должна быть признана безусловной, а если это событие наступило уже до совершения сделки, но стороны об этом 'не знали, сделка считается недействительной.

Значение условия придается нередко таким событиям, повлиять на наступление 'или не наступление которых участники сделки не в состоянии. Но иногда у них появляется такая возможность, и это обстоятельство 'используется недобросовестным контрагентом, который своими действиями искусственно вызывает наступление выгодного для него события или, наоборот, искусственно препятствует наступлению события, ставшего для него' невыгодным. В таких случаях искусственно вызванное событие считается не наступившим, а искусственно предотвращенное событие 'наступившим (ст. 43 ГК). В соответствии с этим правилом должны решаться гражданско-правовые споры по вопросу о том, наступило или не наступило отлагательное или отменительное условие в сделке, один из участников которой действовал недобросовестно.

Когда сделка заключается под отменительным условием, права по такой сделке возникают немедленно, и только их прекращение зависит от наступления отменительного условия. Когда же сделка заключается под отлагательным условием, то до его 'наступления контрагенты еще не считаются обладающими правами, в целях приобретения которых условная сделка была совершена. Положение участников такой сделки до наступления условия характеризуется тем, что один из них является условно управомоченным, а другой условно обязанным. Пока условие не наступило, управомоченный не может предъявить никаких требований к обязанному. Однако обязанный своим поведением не должен создавать такой обстановки, которая приводила бы к ухудшению или к уничтожению зависящего от условия права. В противном случае он будет обязан 'по наступлении условия возместить управомоченному вызванные его поведением убытки (ст. 42 ГК). Например, договор купли-продажи имущества заключается под отлагательным условием. Если по наступлении условия выяснится» что продавец привел имущество в состояние негодности, покупатель вправе потребовать возмещения убытков, которые он понес вследствие того, что договор не может быть теперь надлежаще выполнен.

Условие всегда начинает действовать только с момента его наступления. Но по соглашению сторон отлагательному условию может быть придана обратная сила, и тогда условие имеет такое юридическое действие, как если бы оно 'наступило в момент совершения сделки.

(стр.242)ГЛАВА 6

ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ И ЗАЩИТА ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ