Исихазм

Начинается русская философия в XIV в. в связи с Константинополем и Афоном. Появляется движение исихастов. Их источник – нравственно-аскетическое учение Христа. Один из идеологов исихазма – византийский богослов Григорий Паламá (1296 – 1359). Исихазм – покой, отрешенность. Отрешение сердца от греховных помыслов происходит в постоянной молитвенной практике. Спасение души достигается не мудрствованием, а созерцанием, умерщвлением плоти и молитвенным экстазом. Только последовательный путь веры, неразрывно связанный с нравственно-аскетическим опытом, приближает человека к Богу и позволяет созерцать Божественную энергию. Это учение считается официальной истинно православной доктриной.

В русской религиозной традиции влияние исихазма никогда не прерывалось. В XV – XVI вв. традиция исихазма была основой в полемике нестяжателей и иосифлян.

Нестяжатели и иосифляне

Основатели движений – Иосиф Волоцкий (Волоколамский) и Нил Сорский. Оба канонизированы православной церковью. Историческая тема спора – отношение к монастырскому землепользованию.

Иосиф Волоцкий (1439 – 1515) – ведущий идеолог формирующейся в XV – XVI вв. самодержавной московской государственности. Поддерживает Ивана Грозного. Учит, что царь – Божий слуга. По его мнению, необходима жестокая борьба с ересями и еретиками. Их должно ожидать отречение от церкви и заточение в темницу. Иосиф Волоцкий – вдохновитель суровых репрессий против еретиков при Иване III и Василии III.

С Иосифом Волоцким связана формирующаяся концепция: Москва – третий Рим. После падения Византии крепнет осознание: историческая роль православного царства отныне принадлежит русскому государству.

Наиболее последовательно идея «Москва – третий Рим» была сформулирована старцем Елеазарьева монастыря (Псковская губерния) Филофеем. «Вся христианские царства снидомася в твое едино. Яко два Рима падома. А третий стоит. А четвертому не бытии». Это означает: «Все христианские царства отданы тебе в единство. Два Рима пали (Рим и Константинополь). А третий (Москва) стоит. А четвертому не бывать» (письмо Филофея Василию III).

Иное направление у Нила Сорского (1433 – 1508). Он происходил из боярского рода. Испытал сильное влияние исихазма, идей Григория Паламы. Создал скит, в котором господствовали монашеский образ жизни, физический труд, но не было никакой роскоши.

Нестяжатели настаивали на отказе от стяжания (накопления) материальных благ. Нестяжательство было осуждено на соборе 1503 – 1531 гг. Но все преследования закалили нестяжателей. Смысл и значение спора не пропали.

Русская философия первой половины XIX в. П. Я. Чаадаев

Петр Яковлевич Чаадаев (1794 – 1856) принадлежал к поколению высокообразованных офицеров русского общества начала XIX века, которое совершило победоносный поход против армии Наполеона за свободу Отечества и, восприняв идеи западноевропейского либерализма, желало для России просвещения на европейский манер. Великий поэт А. С. Пушкин, друг Чаадаева, писал о нем так:

«...рожден в оковах службы царской,

Он в Риме был бы Брут, в Афинах – Периклес,

А здесь он – офицер гусарский».

(Брут возглавил заговор против Юлия Цезаря. Перикл – афинский стратег, т.е. полководец).

Выйдя в отставку, Чаадаев в 1823 – 1826 гг. предпринял путешествие за границу.

П. Я. Чаадаев выступил с оригинальной концепцией христианской философии (католической, но не православной). Его первое из восьми знаменитых «Философических писем» – первая в русской философии теоретическая постановка вопроса о прошлом Отечества, окрашенная пессимизмом. Здесь он утверждал: «мы живем одним настоящим... без прошедшего и будущего», «прошлое России – пусто, настоящее – невыносимо, а будущего у нее нет».

Публикация знаменитого письма в № 15 за 1836 г. журнала «Телескоп» вызвала бурную реакцию современников, в основном, негативную. Вызов, брошенный России в этом письме, был шоком для читателей, но шоком, ранящим внешне, внутренне же здоровым явлением. Предъявленный автором обвинительный акт русской культуре призывал ее к национальному самосознанию, тем самым способствовал пробуждению русской мысли.

Герцен характеризовал чаадаевское письмо как «выстрел, грянувший в темную ночь», который к 40-м годам XIX века разделил мыслящих людей на славянофилов и западников. По распоряжению Николая I издание журнала было прекращено, цензор был уволен со своей должности и с должности ректора Московского университета, издатель сослан на год в Усть-Сысольск, а сам Чаадаев объявлен сумасшедшим. Ему был назначен медико-полицейский надзор, продолжавшийся до ноября 1837 года. Ему нельзя было ничего писать и публиковать.

Царствие Божие на земле для Чаадаева – цель, высшая фаза человеческой природы, разрешение мировой драмы. Христианство для него было не только нравственной системой, но вечной Божественной Силой в духовном мире, действующей универсально. Как религиозный философ он сводил участие народов во всемирной истории к движению человеческого разума, к связи духовных идей в преемстве поколений. В этом он усматривал «всеобщий закон человечества». Прогресс в истории, согласно Чаадаеву, – это последовательная смена форм монотеизма: ветхозаветный Израиль – протохристианское учение Платона – католичество.

Созидание Царствия Божия на земле сообразно идеям долга, закона, правды и порядка – вот результат деятельности европейского сообщества, могучей поступью к началу XIX века идущего по пути установления совершенного строя. Но этот процесс, считал Чаадаев, прошел мимо нас. Провидение как будто не вмешивалось в наши дела, не занималось судьбой России, предоставив нас всецело самим себе.

Русский народ – «исключение среди народов», – считал Чаадаев, отмечая: «Мы принадлежим к тем из них, которые как бы не входят составной частью в человечество, а существуют лишь для того, чтобы преподать великий урок миру». Если бы не факт отражения атак полчищ варваров, потрясших мир, едва ли бы русская история выступила главой в книге всемирной истории. Во всем мире нас только-то и замечали едва ли не потому, что Россия раскинулась на безбрежных пространствах между Востоком и Западом, опираясь локтями на Германию и Китай. Но нет «в нас ничего лично нам присущего, нет своего лица». Одно лишь слепое, поверхностное и бестолковое подражание другим народам.

Чаадаев первым в русской философии поставил проблему «Восток – Запад – Россия». Но постановка этой проблемы приобрела у него нигилистическую окраску. Восток и Запад – не только географическое деление, здесь два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы: «Сосредоточиваясь, углубляясь, замыкаясь в самом себе, созидался человеческий ум на Востоке; раскидываясь вовне, излучаясь во все стороны, борясь со всеми препятствиями, развивается он на Западе».

Для Чаадаева русский народ вовсе не сочетает в себе духовных основ Востока (воображения) и Запада (разума), а потому «мы растем, но не созреваем», составляя «пробел» в порядке разумного существования Человечества. Он делал такой вывод: «Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума...». С таким выводом не могли согласиться славянофилы.