3. Расширение московского государства при иване III и свержение татарского ига Присоединение Новгорода

Формирование централизованного государства падает на время княжения Ивана III. К тому времени Москов­ское княжество, как указывает Маркс, «выросло в мо­гущественный массив». Перед Иваном III стояли три задачи: подчинить и присоединить оставшиеся еще самостоятельными княжества, освободиться от татар­ского ига и отбросить от границ складывающегося Рус­ского государства польско-литовских панов и помогав­ших им немецких рыцарей. Маркс отмечает, что в то время «.. .Польско-Литовское государство стреми­лось к завоеванию Московии; наконец ливонские ры­цари еще не сложили оружия».(13)

Ко времени княжения Ивана III старая удельная система уже начала разрушаться. Ослабла раздираемая внутренними противоречиями и Золотая Орда. Маркс сравнивает Орду с умирающим человеком, у постели которого присутствует врач (Иван III) для того, чтобы констатировать смерть, но в то же время отмечает, что Иван III все еще был татарским данником. (14)

Иван III сравнительно скоро и успешно разрешил стоящие перед ним задачи. Немудрено, что позднее с именем Ивана связывалось представление о великих преобразованиях и огромных успехах Русского государства, за что он и был прозван «Великим».

Иван III сочетал в себе все качества, унаследован­ные от своих предшественников и ставшие фамильными в роде Калиты: хитрость и прозорливость, хладнокровие и расчетливость, медлительность и осторожность, упор­ство и стойкость. Настойчиво доводивший до конца все дела, Иван III отступал перед опасностью только для того, чтобы продумать обстановку, выждать момент и снова перейти в наступление.

Иван III продолжил и завершил кропотливую и дли­тельную деятельность потомков Даниила Александро­вича Московского, которая подготовляла создание силь­ного централизованного государства великороссов.

[139]

Огромные богатства, собранные путем строго центра­лизованной систематической феодальной эксплоатации народных масс при помощи государственного аппарата и хорошо организованной военной силы, авторитет церкви, верной прислужницы великого князя, — все это в сово­купности объясняет успехи Ивана III в окончательной ликвидации феодальной раздробленности с присущей ей удельной системой.

Начал Иван III с покорения и присоединения Нов­города— «главы русских республик» (Маркс). Новгород клонился к упадку. В городе хозяйничала боярская аристократия. Кучка знати («триста золотых поясов», «господа»), заправляла делами города, Усилился гнет народных низов, страдавших от самоуправства бояр, от налогов, поборов и ростовщичества.

Летописец пишет, что в середине XV века «не бе в Новгороде правды и правого суда...» Огромные поборы бояр разоряли народ, и «бе кричь и рыдания и вопли и клятва всеми людьми на старейшина наша». Ответом на хозяйничанье бояр было острое недовольство средних и низших слоев города, часто проявлявшееся в форме восстания (например, в 1418 году и др.).

Маркс подчеркивает размах классовой борьбы в Нов­городе, вражду между низами и верхами,  «.. .которая бушевала в Новгороде так же, как, и во Флоренции».(15) Видя, что им не справиться с народным возмущением, знатные  новгородские  бояре,   опасавшиеся   к тому же Москвы, решают заключить союз с Польско-Литовским государством. Политический строй   Польско-Литовского государства, где крупные феодалы сохраняли свою само­стоятельность, был   ближе  политическим   стремлениям новгородского боярства, нежели государственный строй централизованного Московского государства. К тому же ослабла военная мощь Новгорода, который теперь уже предпочитал не воевать, а откупаться; росла рознь и в самой боярской среде.

Во главе бояр «литовской партии» стояли сыновья и вдова посадника Исаака Борецкого, Марфа, — вла­дельцы огромных земель на Северной Двине и в По­морье. Борецкие, опасаясь роста возмущения народных

[140]

масс, в результате которого они могли бы лишиться своего положения и награбленных богатств, решают из­менить своему народу и отдать Новгород Литве. С этой целью они в 1470 году заключают союз с польско-ли­товским королем Казимиром IV, который не замедлил прислать в Новгород своего наместника, киевского кня­зя Михаила Олельковича, из обруселых православных потомков литовского князя Гедимина. Михаил Олелькович был избран не случайно. Казимир понимал, что посадить сразу наместником «ляха» — католика опасно. Бояре «литовской партии» уже строили планы относитель­но  женитьбы Михаила на вдове Исаака Борецкого, Марфе.

Иван III попробовал было через митрополита Филип­па воздействовать на новгородских бояр, упрекая их в предательстве и увещевая отказаться от «латинской прелести» и «латинского государства». Но увещевания не помогли. Тогда, посоветовавшись с боярами и «слу­жилыми людьми», Иван III. объявил поход на Новгород. В июне 1471 года выступили московские рати. С ними вместе пошли псковичи, вятичи и тверичи. На Руси были возмущены предательством новгородского бояр­ства. На новгородских бояр шли как «па иноязычников и на отступников».

В первых числах июня передовой отряд князя Да­ниила Холмского и боярина Федора Давидовича вторгся в Новгородскую землю. Часть войска была брошена на завоевание богатой Двинской земли. Во главе всего вой­ска стоял Иван III, в своих руках сосредоточивший вер­ховное командование. Между тем к Новгороду никто не шел на помощь. Даже более того: наместник Казимира, Михаил Олелькович, еще ранее уехал из Новгорода, не за­быв по дороге разграбить Старую Руссу и все осталь­ные города, подвернувшиеся ему на пути к литовской границе.

Новгородские бояре «литовской партии» запросили помощи у ливонских немецких рыцарей,, Магистр Ливон­ского ордена писал великому магистру, что Новгороду надо оказать помощь, так как если Москва его завоюет, то Ливонскому ордену придет конец. Он был прав, этот представитель захватчиков-рыцарей, так как Москва, действительно, скоро заставила Орден смириться.

Московские рати уже в отдельных стычках били нов­городские войска,  но  большое и   решающее   сражение

[141]

произошло лишь 14 июля на берегах реки Шелони. Против 40 тысяч новгородцев шла четырехтысячная (16)  рать москвичей, но это было особое войско. Новгородцы воевали по-старому: каждый полк, организованный тем или иным феодалом, действовал сепаратно. Маленькая же московская рать подчинялась единому командованию, и в этом было ее огромное преимущество. Новгородцы были разбиты и, потеряв, по свидетельству летописи, .12 тысяч человек убитыми, бежали с поля сражения. В плен к москвичам попало 1700 человек, в том числе посадник Борецкий.

Шелонская битва была победой нового централизованного и подчиненного единому командованию войска над ратью, действовавшей согласно старым удельным принципам войны. Исход Шелонской битвы не был случайностью. Другой четырехтысячный отряд московских войск, действовавший под командованием воеводы Образца на севере, разбил на берегах Северной Двины двенадцатитысячное новгородское войско воеводы князя Шуйского.

Новгород был побежден. Своему успеху Иван III был обязан не только тому, что пошла на Новгород «вся Русь», не только единому, централизованному руководству войсками, но и тому, что новгородских бояр «литовской партии», изменников и предателей, ненавистных народным массам из-за их ростовщического и налогового гнета, самоуправства и своеволия, собственно некому было защищать, и от новгородских низов они в лучшем случае могли ждать лишь недружелюбного нейтралитета.

Новгород вынужден был заключить мир и новый договор с князем, причем заключали его уже сторонники Москвы, ниспровергнувшие «литовскую партию». Иван III действовал осторожно. Он ограничился тем, что возобновил Яжелбицкий договор, но расширил свои права и Новгородской Судной грамотой укрепил княжой суд и власть своих наместников. Политического строя Новгорода Иван III не затронул. Оставалось вече, посадники, т. е. все то, что было признаком «вольности» новгородской, дорогой новгородским массам и дававшей им возможность в какой-то мере бороться с боярской олигархией.

[143]

Свои удары Иван III направил главным образом против боярской аристократии и «литовской партии», которая им была окончательно деморализована и ослаблена.

Такая политика Ивана III объясняется, конечно, не его симпатиями к простым «мужикам— вечникам» и вечевому строю вообще, все традиции которого диаме­трально противоположны самодержавной власти. Слиш­ком рано и опасно было бы для Ивана приниматься за ликвидацию вечевых порядков новгородцев. Надо было играть на внутренней борьбе и противоречиях среди са­мих новгородцев, которые Иван мастерски разжигает. Он, говорит Маркс, «счел нужным разыграть внезапную умеренность» и, взяв дань в 15 тысяч рублей, возвра­щается в Москву. Этим воспользовались бояре «литов­ской партии» и снова сгруппировались вокруг посад­ника Василия Ананьина. Их грабеж и произвол вызвали снова волну недовольства среди «черных людей», «молодших» и даже «житьих» (богатых) горожан. Они про­сят Ивана заступиться за них, так как «насилье держат посадники и великие бояре» и «никому их судити не мочи». Иван «снисходит» к их просьбам и в октябре 1475 года выезжает в Новгород «творити суд». Еще по пути, в деревнях и селах, приходили к нему жалоб­щики, просившие унять распоясавшихся бояр. Приехав в Новгород, Иван начал судить. по новгородским обы­чаям, в присутствии посадника, владыки и бояр. Обви­ненные им в «крамоле» и «перевете» (измене) посадник Ананьин и Федор Борецкий были схвачены и отосланы в кандалах в Москву. Желая привлечь на свою сторону «молодших», «черных людей», «житьих людей» и купцов, он раздает им богатые подарки, выслушивает каждого жалобщика и вообще пытается использовать свое пре­бывание в Новгороде для того, чтобы создать себе, авто­ритет милостивого, щедрого и справедливого государя. Это ему удалось. К нему стали прибегать все обижен­ные, недовольные. Иван воспользовался этим для того, чтобы весь суд забрать в свои руки. Новгородский по­садник жаловался на то, что он нарушает «старину», но Иван его не слушал.

В скором времени Иван, последовательно проводя свою политику подчинения Новгорода, решил, что на­стало время покончить с остатками независимости Нов-

[144]

города. Поводом послужило следующее обстоятельство. В марте 1477 года в Москву приехали двое послов нов­городских—вечевой дьяк Захар и подвойский Назар. В своей челобитной они назвали Ивана не «господи­ном», как ранее, а «государем». Иван в апреле этого же года отправил послов к новгородцам с вопросом,: «какого они хотят государства», хотят ли они, чтобы всюду был «един государев суд и его управление?» Представители новгородской правящей верхушки ответили, что они совсем этого не хотят, не уполномочивали Захара и Назара и не собираются уничтожать «старину». Весть о посольстве Ивана III и его предложениях взволновала весь Новгород. Послы вернулись «с честью», но без всяких результатов. Иван придрался к этому и заявил, что новгородцы уже назвали его своим государем, а теперь вздумали отказываться от своих слов. Начались приготовления к походу на «отступников».

9 октября 1477 года войско московское выступило на Новгород. Последний уже не имел сил сопротивляться. Навстречу Ивану едут новгородские бояре, прося его принять их на службу, едут послы, предлагая ему мир, но Иван двигается к Новгороду, оставаясь глухим ко всем предложениям боярства, и в ноябре со всех сторон окружает город своими войсками. Начинаются перего­воры. Конечным результатом их было полное подчинение Ивану Новгорода, который отныне должен был упра­вляться княжескими наместниками, переход новгород­ских земель-«колоний» к Ивану и уничтожение вече­вого строя. Даже вечевой колокол, по звону которого столетия собирался на вече новгородский люд, и тот «пострадал» — он был снят и .отвезен, в Москву.

Часть бояр «литовской партии» Иван казнил, часть отправил в Москву. Вотчины их были конфискованы в пользу Ивана. Иван обещал не нарушать прав осталь­ного боярства на вотчины и оставить старые судебные законы. Бояре попробовали, было заставить Ивана при­сягнуть хотя бы на том, что он обещал. Иван отказался. Просили, чтобы, хотя его наместники «целовали крест Новугороду», т.е. приносили присягу. И в этом было отказано. 15 января 1478 года бояре Ивана привели к присяге всех новгородцев по концам (17) и улицам. Все

[145]

новгородские бояре, «дети боярские» (18) и «житьи люди» присягали «в службе» великому князю. Сейчас же приступлено  было  к  организации в новгородских   землях великокняжеского хозяйства и общего «посошного тягла».  На Ярославовом дворе в Новгороде поместились наместники Ивана, князья Оболенские — Иван и Ярослав.          

Так .покончено было с «главой русских  республик»— Новгородом.  Пал  древний вечевой   строй.  Некогда  он давал возможность народным массам бороться с бояр­ской аристократией, но к XV веку вече превратилось в арену деятельности олигархов, власть которых стано­вилась невыносимой. В силу этого новгородские   низы поддерживали Ивана, несмотря на то,  что он уничто­жил их вечевые порядки. Кроме того, сепаратизм бояр, их попытки отдать Новгород в компенсацию за сохране­ние собственного господства польско-литовскому королю и магистру ордена немецких рыцарей, их явная анти­национальная и антинародная политика способствовали укреплению патриотического чувства новгородцев, стре­мившихся к слиянию с Москвой в единое Русское государство.

Отдельные вспышки борьбы бояр против Ивана продолжались и позднее. Так, например, в 1479 году Иван узнал о том, что некоторые новгородские бояре снова ведут переговоры с королем Казимиром и немцами, и осенью того же года он снова осаждает Новгород. В го­роде уже опять орудовали бояре, выбравшие посадника, тысяцкого и установившие все «по старине». В дело вмешался сам римский папа, которому Казимир обещал отдать новгородскую церковь. Римский папа приказал собирать деньги на организацию борьбы за Новгород. Но и на этот раз просчитались «ляхи» и глава католи­ческой церкви. Иван внезапно напал на Новгород и открыл по нему стрельбу из пушек. В городе началось смятение. Действия бояр вызвали недовольство «менших» — сторонников Москвы, и они перешли на сторону осаждающих. Бояре вынуждены были сдаться. Иван въехал в город. Сто пятьдесят бояр были немедленно казнены. Владыка новгородский и сто семейств детей боярских и купцов были сосланы, причем имущество их было конфисковано.

[146]

Казни и  «выводы»  бояр, детей боярских,  «житьих людей» и купцов шли в течение ряда лет. Их имущества конфисковывались, а сами они ссылались в московские города. Конфисковано было много   земель   владыки   и монастырей. Всего было переселено до 1488 года вклю­чительно больше 8 тысяч семейств. На конфискованных землях Иван «испомещал»  (т. е. раздавал земли в поместья) московских дворян и детей боярских, которые были не связаны с местным населением, далеки от вече­вых традиций новгородских, тяготели к Москве, к вели­кому князю, и были его лучшей опорой в присоединен­ном крае. Боярские «послужильцы»  были   превращены в  помещиков.   В   Новгороде   появились  и   московские купцы.

С ликвидацией местной феодальной верхушки, с пе­ренесением в новгородскую землю московских порядков, законов, обычаев, новгородская земля потеряла свои особенности, свою специфику и слилась с Москвой в единое Русское государство.

Конфискованные на севере огромные боярские и мона­стырские земли Иван оставил за собой и не раздавал их московским дворянам и детям боярским. Здесь господ­ствовало государственное землевладение. Крестьяне за­висели только от князя, платили ему налоги. Это кре­стьянство называлось «черносошным».