Примечания:

1) К. Маркс, Secret diplomatic history of  eighteenth century, Лондон, 1899, стр. 70,

2) В. О. Ключевский, Боярская дума в Древней Руси, стр. 88.

3) Область у Карпатских гор, в Венгрии, где жило много украинцев, называвшихся русинами или угроруссами, носила название «Карпатская» или «Угорская Русь».

4) К. Маркс, Secret diplomatic history of the eighteenth century, Лондон,  1899,  стр. 78.

5) К. Маркс, Secret diplomatic history of the eighteenth century, Лондон, 1899, стр. 78.

6) Закамское  серебро  и печорская  дань — дани,  уплачиваемые

туземным населением Закамъя и Печоры.

7) Князь в  Новгород приглашался, и поэтому вече  заставляло

его присягать, и князь обязывался соблюдать новгородские законы

и порядки,

8) К. Маркс, Secret diplomatic history of the eighteenth century, Лондон, 1899, стр. 79.

9) К. Маркс, Secret diplomatic history of the eighteenth century, Лондон, 1899, стр. 78.

10) Там же, стр. 79.

11) Сироты — крестьяне.

12) К. Маркс, Secret diplomatic history of the eighteenth century, Лондон, 1899, стр. 79.

13) Сарайская епархия была создана в 1261 году русским митрополитом Кириллом для обслуживания русских, живших в Сарае и на территории Переяславской (Переяславля южного) земли.

14) За 20 лет (с 1360 по 1380 год) в Орде сменилось 14 ханов.

15) Казань  основана  в  конце   XIII  века.   Вначале   она  находилась   в   50 километрах   от   современного   ее   местоположения,   но

в конце XIV века город был перенесен к устью реки Казанки.

16) «Живот» — жизнь.

17) На поле сражения русское войско обычно располагалось следующим образом:

а)   «большой», или «великий», полк, находящийся в центре;

б)  полки   фланговые:   так   называемый   «полк   правой   руки»

(правофланговый) и. «полк левой руки»  (левофланговый);

в)   «передний»  (передовой) полк;

г)   «западной полк»  (засада).

Кроме того, был еще «сторожевой полк». Это был либо авангард, идущий впереди всего войска в походе и выделявший «сторожу», т. е. разведку, либо передовой отряд, высылаемый на «заставу» при обороне.  

18) Тюфяк — род огнестрельного оружия

19) Жукотин — один  из  городов   древнего   государства  камских болгар, захваченного татаро-монголами.

20) «Владычный суд» — суд по церковным и некоторым гражданским делам, находившийся в руках новгородского епископа.

21) Соха в те времена, как мы увидим дальше, была податной единицей.

22) Так в Литве и Польше назывались мелкие служилые люди, соответствующие дворянам на Руси.

23) Жмудь — одно из литовских племен,  жившее на территории современной Литовской ССР

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Образование русского национального государства

1. Предпосылки образования национального государства

К концу XIV и в течение первой половины XV века в северо-восточной Руси расширяется и укрепляется феодальное землевладение.

Князья и бояре имели огромные земельные владения — вотчины. Княжеские вотчины управлялись «дворским», или дворецким.

Громадный княжеский двор обслуживали многочисленные слуги, носившие название «слуг под дворским», или дворцовых слуг. Это были дьяки, подьячие, псари, конюхи, садовники, сокольники, бобровники, бортники и т. д.

Из них часть была холопами князя, а другая часть состояла из слуг свободных. За свою службу «слуги под дворским» из числа свободных людей получали землю, которой пользовались до тех пор, пока служили своему князю. Земля эта носила название «поместья».

Поместная система в Московском княжестве начинает развиваться со времен Ивана Калиты.

Княжеские дворецкие ведают и всем «черным людом», крестьянами, холопами и т. д. Они раскладывают «тягло», следят за регулярным исполнением барщинных работ, за внесением натурального и денежного оброка. В XIV веке денежный оброк еще невелик, зато обилен и пестр натуральный оброк. Крестьяне, или «сироты», как называли крестьян на северо-востоке Руси, должны были вносить оброк хлебом, крупой, скотом, мясом, птицей, молочными продуктами, ягодами, грибами, полотнами, льном и т. п.

[123]

Так же пестра и многообразна была барщина. Так как хлеб в XIV веке еще очень редко выступал как товар, то вполне естественно — запашка самого феодала (князя, боярина, монастыря) была сравнительно невелика, и поэтому работа крестьянина на пашне феодала занимала далеко не первое место. Крестьянин зато должен был возводить на дворе феодала постройки, огораживать двор частоколом, ловить рыбу, бить зверя, косить сено, возить дрова и т. д.

Двор боярина как бы копировал княжеский двор, но там было все помельче, попроще.

Повинности крестьян в основном были одинаковы в княжеском, боярском и монастырском хозяйствах. Конечно, они могли несколько разниться в зависимости и от владельца, и от местности, и от величины и характера самого хозяйства.

Количество несвободного населения росло. Все меньше становилась прослойка свободных крестьян, обязанных лишь по отношению к князю уплатой государственных налогов и несением некоторых повинностей, все меньше и меньше остается «черных земель». Увеличивается численность холопов, «закладней», как называли в древней Руси закабаленных путем ссуды крестьян я горожан, наймитов, серебряников, третников, половников, старожильцев и прочих категорий феодально-зависимого и эксплоатируемого люда.(1)

Постепенно ограничиваются права закрепощаемых крестьян. Устанавливается определенный срок «выхода» — крестьяне могли уходить от господина лишь за две недели до Юрьева дня осеннего (26 ноября) и через неделю после него, причем должны были предварительно полностью рассчитаться с феодалом. В ряде случаев, в интересах землевладельцев, запрещается переход крестьян, а также разрешается землевладельцам возвращать ушедших. Так, например, князь   Василий   Васильевич

[124]

запретил крестьянам-старожильцам переход из земель Троицко-Сергиевского монастыря.

Крепнут и расширяются феодальные формы господ­ства и подчинения.

Князь — не только крупнейший феодал, но и прави­тель, государь. Правит он, опираясь на бояр и «слуг вольных». Бояре вместе со «слугами вольными» несут ратную службу, управляют от имени князя его «отчи­ной», княжеством, ведают отдельными отраслями боль­шого и запутанного княжого дворцового хозяйства.

Бояре составляют «думу», с которой советуется князь и как государь и как хозяин-феодал, с которой он творит суд и обсуждает дипломатические и военные дела.

Бояре управляют и отдельными областями княже­ства, «волостями». Князь посылает бояр в города и во­лости, чтобы они на месте собирали налоги, судили и управляли волостью от его имени. Бояре-«волостели», или «наместники», как их называли, за это получали часть сборов с населения, так называемые «кормы». Отсюда название бояр-управителей — «кормленщики». Любимых и заслуженных бояр князь посылал в такую волость, которая приносила больше доходов, и за «кор­мления» бояре часто спорили между собой.

Часть бояр оставалась при князе. Такие бояре носили название «бояр введенных». «Бояре введенные» ведали княжеским хозяйством. Среди них были дворецкие, ко­нюшие, сокольничие, ловчие, стольники и другие бояре, ведавшие «путями», т. е. определенными отраслями кня­жеского дворцового хозяйства. Боярам поручали — «при­казывали» разные дела: «разрядное» (военное), «казен­ное» (казна и государственный архив), «посольское» (иностранных дел) и др. В конце XV и в начале XVI века из этих «приказов»-поручений выросли «приказы»-учреждения, в которых под руководством боярина рабо­тали приказные дьяки и подьячие.

Должности за боярами не были закреплены. После хлопотливой дворцовой службы боярин обычно ехал «покормиться», а его место занимал «кормленщик». Ме­нялись через год-два, а иногда и чаще.

Но некоторые должности закреплялись за представи­телями родовитой и знатной боярской фамилии, часто становясь наследственными. Так, например, должность

[125]

московского тысяцкого закрепилась за родом бояр Вель­яминовых.

Бояре и «слуги вольные» имели право переходить на службу от одного князя к другому, и это, как мы ви­дели, было одним из моментов, способствовавших воз­вышению Московского князя, так как боярство, есте­ственно, стремилось перейти на службу к богатому князю, в землях которого «бысть тишина».

Вслед за боярами («большими», «введенными», «пут­ными») съезжались к Московскому князю и служили ему «дети боярские», «слуги вольные», «люди дворные» — феодальная «меньшая братия», в конце концов слившаяся в единую прослойку — дворянство.

Князь располагал еще целым отрядом слуг, ведав­ших более мелкими делами княжого управления и хо­зяйства. Различные подати собирали особые лица: данщики, «боровщики» (собиравшие особую подать — «черный бор»), белыцики (ведавшие сбором «белок» — особых денежных пошлин), ямщики (собиравшие «ям­ские деньги») и т. д. На суде фигурировали приставы и доводчики, селами управляли посельские, которые могли быть назначены даже из числа несвободных слуг князя.

Что касается организации войска Московского князя, то она была типично феодальной.

Основную массу московского войска составляли дру­жины мелких князей и бояр, состоявшие из вооружен­ных конных и пеших слуг, челядинцев, холопов. Наряду с этим все большее и большее значение начинает при­обретать собственная многочисленная великокняжеская дружина.

Кроме того, были городовые ополчения, набиравшиеся из купцов и ремесленников. Это была так называемая «московская рать».

Немаловажную роль играло еще пешее ополчение крестьян и «черных людей», собираемое «с сохи», кото­рое часто решало исход наиболее важных сражений.

Вооружение русских воинов состояло из луков со стрелами, помещавшимися в колчане, мечей, сабель, копий, рогаток, сулиц, булав, шестоперов, кистеней, кинжалов, засапожных ножей, самострелов (арбалетов), боевых и обыкновенных топоров.

От вражеского  оружия их защищали щиты,  коль-

[126]

чуги, шлемы, латы, наколенники. Бедные воины и кре­стьяне довольствовались тем, что вшивали железо в одежду, устраивали самодельные «дощатые брони», де­лали кольчуги из крепких веревок и т. д.

У русских были стенобитные, осадные и камнеметные машины: пороки (тараны), осадные башни — туры. Не­которые метательные орудия бросали огромные камни да расстояние, в полтора-два раза превышающее даль­ность полета стрелы (т. е. почти до одного километра).

Во второй половине XIV века появляется огнестрель­ное оружие — пушки, тюфяки, а позднее и ручные «пи­щали», — которое сразу же меняет характер войн, прин­ципы организации войска и его тактику.

Русские отличались удалью, были «охочи до боя» и стремительны, но могли и подолгу выдерживать осаду и быть очень стойкими, если приходилось оборонять свою землю, свой город. Постоянные войны выковывали из русских воинов опытных и храбрых бойцов. А что войны были часты, для этого достаточно привести хотя бы следующие цифры: за XIII—XIV и первую половину XV века русские выдержали больше 160 войн с внеш­ними врагами, из которых 45 сражений с татарами, 41 — с литовцами, 30 — с немецкими рыцарями, а все остальные со шведами, поляками, венграми и болгарами.

Для того чтобы увеличить число «тяглового» город­ского, посадского населения в Москве, князья догова­ривались между собой не принимать «численный люд» (вошедший в число, т. е. платящий налоги) в слуги, не держать «закладней», не покупать земель «делюев» и «ордынцев», т. е. ремесленных и промысловых людей и пленных, выкупленных в Орде.

Горожане в Москве были организованы в «сотни». Сотские были подчинены тысяцкому. При Дмитрии Донском эта должность была упразднена.

Кроме ремесленников и купцов, в Москве жила масса бояр, мелких князей, слуг вольных и прочей княжой и боярской челяди, холопов и слуг, масса духовенства и немало «сельчан» княжеских, занимавшихся сельским хозяйством. Посреди Москвы можно было встретить и пашню и сенокос. То же, даже еще в большей мере, было и в других городах.

Москва вся была деревянной. Каменным был лишь Кремль. Город часто горел, выгорая дотла. С  1330 по

[127]

1458 год Москва горела 17 раз, В каждый раз восстана­вливалась и еще больше увеличивалась. Это указывало на живучесть Москвы как города, крепости, политиче­ского и административного центра и как посада — ремес­ленного и торгового пункта.

К этому же времени относится развитие торговли и складывание торговых путей. Русские паузки, карба­сы, ладьи, струги засновали по всем рекам Восточной Европы и на Северном Поморье.

Появляется новая денежная, «рублевая», система, сменившая старую, «гривенную». Со времен Дмитрия Донского в Москве появляется своя чеканная монета.

К середине XV столетия создались все условия для превращения Московского княжества в Русское госу­дарство. Рост общественного разделения труда, отделе­ние ремесла от сельского хозяйства и развитие товарно-денежных отношений к этому времени достигают такой ступени развития, когда необходимым условием для дальнейшего роста производительных сил страны яв­ляется окончательная ликвидация феодальной раздро­бленности и создание единого централизованного госу­дарства. В работе «Национальный вопрос» В. И. Ленин подчеркивает, что основой создания национальных го­сударств является экономическая необходимость, обу­словленная в свою очередь развитием рынка как центра торговых сношений.(2)

Уже в начале XV века зарождаются, растут и креп­нут местные рынки, общающиеся между собой; налажи­ваются торговые связи города и деревни. Появляются торжки, торговые села, не считая городов, куда везут для продажи свою продукцию крестьяне, в свою очередь покупающие ремесленные изделия. Так, Юрий Дмитрие­вич в своей грамоте Савво-Сторожевскому монастырю (1404) указывает: «Который хрестьянин монастырской купит или меняет, и он пятнит (3) в монастыре; а который хрестьянин монастырской продает с торгу или в селе, и они тамгу платят игумену Саву в монастыре». (4)

Выросли большие торговые города: Москва, по свиде­тельству Герберштейна, в начале XVI века являвшаяся

[128]

одним из крупнейпшх городов Европы, мало чем уступающая ей в этом отношении Тверь, Новгород, Псков, Ярославль, Нижний Новгород, Вологда, Вятка, Переяславль, Рязань и другие города.

Феодальная раздробленность с сопровождавшими ее войнами и усобицами, с постоянной опасностью для купца и ремесленника быть ограбленным на дороге или в городе враждебным князем и его войсками, с ее мы­тами, тамгами, таможнями, отсутствием единства в еди­ницах измерения и денежной системы и т. д. — все это противоречит устанавливающемуся торговому общению городов и областей.

И если ранее, когда еще силы отдельных великих княжеств были более или менее равны, горожане часто поддерживали своих князей, то теперь, со времен Васи­лия Темного, авторитет этих князей был подорван, власть их сведена почти к нулю и горожане начали понимать, что единственным «представителем порядка в беспоряд­ке», нарушающем и препятствующем естественному росту экономических сил страны, является Московский князь. Становится попятным, почему так легко «сводит со сто­лов» удельных князей Василий Темный. Город не только не поддерживал теперь «своего» князя, пытающегося отстоять свою самостоятельность от притязаний вели­кого князя Московского, но открыто переходил на сто­рону этого последнего.

Несколько изменяется и характер феодального сель­ского хозяйства. Трехполье в центре Руси становится безусловно господствующей формой хозяйства.

Под влиянием роста товарных связей — внешних и внутренних, русские феодалы к середине XV века на­чали прибегать к услугам рынка.

Феодал стремится приобрести на рынке ряд замор­ских и отечественных предметов потребления и роскоши, но для этого нужны деньги, которые можно было добыть либо путем продажи продуктов сельского хозяйства, либо вымогая эти деньги у крестьян. Поэтому растут барщина и денежный оброк.

Экономические связи способствуют политическому объединению северо-восточной Руси в единое националь­ное государство.

Экономическое общение отдельных районов является основой  образования   великорусского   народа.    Падают

[129]

 экономические и политические перегородки, отделявшие одно княжество от другого. Рязанцы торгуют в Москве, новгородцы в Твери, москвичи в Пскове и т. д. Отсут­ствие регулярных сношений между отдельными областями древней Руси ранее приводило к тому, что в каждом княжестве — «национальной области» (Ленин) — суще­ствовали свои говоры, унаследованные от древних пле­мен, свои обычаи, порядки, нравы, свой особый быт, одежда, украшения.

Постепенное разрушение экономической разобщенно­сти отдельных частей Руси подготовляет объединение Руси в единый политический организм, в государство, населенное одной народностью. Ленин указывает: «Спло­чение национальных областей (воссоздание языка, на­циональное пробуждение etc.) и создание националь­ного государства. Экономическая необходимость его. По­литическая надстройка над экономикой».(5)

Ленин говорит не только об экономической необхо­димости образования национального государства. Он подчеркивает объединение, сплочение национальных об­ластей в национальное государство.

Постепенно стираются языковые и культурные раз­личия между русским населением отдельных областей. Купцы и ремесленники, ездившие не только в соседние города, но и в другие княжества, первые вводят у себя дома, в своем родном городе, иногородние обычаи, вво­дят новые порядки, в их языке появляются новые слова. Пскович теперь меньше отличается от тверича, рязанец от москвича, новгородец от владимирца. Создается язык, хотя и имеющий ряд местных особенностей, но тем не менее единый русский язык, средство общения и «глав­ное орудие человеческих торговых сношений...» (Ленин). Создание языка является основой формирующейся на­родности, а позднее и нации.

Вместе с образованием русского языка идет создание единой национальной русской культуры во всех ее про­явлениях. Старый церковно-славянский язык постепенно вытесняется в документах новым языком, близким к на­родному, разговорному языку, причем, естественно, за основу   московские   дьяки   и  подьячие,   составлявшие

[130]

документы, взяли московскую речь. Таким образом, на ряду с образованием территории великорусской народ­ности идет процесс формирования русского языка од­ного «из самых сильных и самых богатых живых языков» (Энгельс). Появляется «книжность»: тверская, псковская и, наконец, московская, возникшая позднее первых, но тем не менее быстро занявшая первое место. Появляются московские летописи, хронографы, похвалы, жития, ска­зания и повести.

На Западе особое значение в период образования

нации имеет королевская власть. Энгельс, характеризуя период феодальной раздробленности, отмечает, «что во всей этой всеобщей путанице королевская власть (das Königtum) была прогрессивным элементом, — это совер­шенно очевидно. Она была представительницей порядка в беспорядке, представительницей образующейся нации в противоположность раздроблению на бунтующие вас­сальные государства».(6) Таким же представителем «по­рядка в беспорядке», господствовавшем в удельный период на Руси, представителем порядка, противопоста­влявшим себя «бунтующим вассальным государствам»— удельным княжествам, был великий князь Московский, к которому тяготели боярство, дворянство и горожане. Но нация еще не успела сложиться. Нация — историче­ская категория, складывающаяся в период капитализ­ма. Товарищ Сталин отмечает, что «складывание людей в нации приурочивается к этому периоду», (7) т. е. к пе­риоду капитализма. В России же в те времена, указы­вает товарищ Сталин, «.. .капиталистического развития еще не было, оно, может быть, только зарождалось...».(8) Как мы уже видели, в XV веке только лишь зарождается «всероссийский рынок», только начинает создаваться великорусская народность.

На Западе процесс ликвидации феодализма и скла­дывания нации совпал с образованием централизован­ных государств.

Не то было на Востоке Европы, в частности в Рос­сии.   Интересы   самообороны от нашествия монголов с Во-

[131]

стока, от нападений польско-литовских панов с Запада, к тому времени уже овладевших белорусскими и запад­но-русскими землями и пытавшимися захватить Новгород, Псков, Тверь и Рязань, диктовали со всей настойчи­востью необходимость скорейшего создания централизо­ванного государства.

Товарищ Сталин указывает: «На востоке Европы, наоборот, процесс образования национальностей и ликвидации феодальной раздробленности не совпал по времени с процессом образования централизованных государств. Я имею в виду Венгрию, Австрию, Россию. В этих странах капиталистического развития еще не было, оно, может быть, только зарождалось, между тем как интересы обороны от нашествия турок, монголов и других народов Востока требовали незамедлительного образования централизованных государств, способных удержать напор нашествия. И так как на востоке Европы процесс появления централизованных государств шел быстрее процесса складывания людей в нации, то там образовались смешанные государства, состоявшие из нескольких народностей, еще не сложившихся в нации, но уже объединенных в общее государство».(9)

Чем больше крепло и росло великорусское государ­ство, захватывая новые земли и покоряя народности и племена, тем все более и более оно превращалось в мно­гонациональное государство, «.. .строящееся на господ­стве одной нации, точнее — ее господствующего класса, над остальными нациями...», (10) причем «в России роль объединителя национальностей взяли на себя велико­россы, имевшие во главе исторически сложившуюся сильную и организованную дворянскую военную бюро­кратию».  (11)

Когда в XVI веке окончательно укрепилось центра­лизованное государство, абсолютная монархия, и была подавлена имевшая место при Грозном попытка бояр и князей восстановить старые удельные порядки, Россия была уже многонациональным государством. Но в XV веке только лишь складывалось великорусское госу­дарство, только лишь начинались захваты земель и по-

[132]

корение народностей и племен; поэтому государство Московское в основном было заселено великорусским народом. В «тезисах по памяти» о национальном вопросе Ленин указывает: «Россия = национальное государство в основе, базе [подчеркнуто мною. — В. М.}, центр (Псков — Ростов н/Д.). Окраины — национальности. Край­ний гнет».(12)

Поскольку складывавшееся объединенное государство оставалось государством русского народа, мы можем говорить о создании в конце XV и в начале XVI века Русского национального государства. Наряду с нацио­нальным государством складывалась и русская нацио­нальная культура.

В Москве и в других городах Руси развивается высокохудожественная древнерусская архитектура.

В Новгороде славились своим искусством мастера-зодчие: Иван, Климент и Алексей, в Пскове — Федор.

Мастера были и из числа иноземцев, главным обра­зом греков. Попадались и «римляне» (итальянцы) и «немцы из-за моря» (не ливонцы). Многие из них имели учеников из русских. Так, «греческими выучениками» были мастера-живописцы московские Гайтан, Семен и Иван, в свою очередь имевшие многочисленных учеников. Особенно славился живописец Феофан Грек, а из рус­ских — Андрей Рублев.

На Руси было уже немало искусных литейщиков, как, например, Борис Римлянин, механиков, как Лазарь, родом серб, поставивший часы на дворе великого князя в Москве, щитников, оружейников, серебряников (юве­лиров) и т. д. Работали мастера чаще всего «наймита­ми» (по найму) со своей «дружиной» (артелью, учени­ками, подмастерьями).

Усложнение всей социально-политической и эконо­мической жизни северо-восточной Руси заставляет князя заняться юридическим оформлением феодальных поряд­ков. Появляются попытки свести их к определенным нормам, записанным в законодательных памятниках: Уставная Двинская грамота Василия Дмитриевича, Псковская Судная грамота. Существует, кроме того, масса актов и грамот всевозможного рода, данных по поводу каждого конкретного случая. Несмотря на обилие

[133]

всевозможного рода законов и актов, народные массы все больше и больше теряли свои права.

Грубое насилие, жестокость и жадность царили среди господствующего класса феодалов.

Князья боролись из-за уделов и вотчин, наушничая в Орде друг на друга, не останавливаясь перед убий­ствами и клятвопреступлениями. В борьбе против силь­нейшего Московского князя удельное княжье считало пригодным все средства. Он платил им тем же. Сама политическая система — феодальная раздробленность — не могла не породить подобных отношений между князьями, принимающих особо грубый, варварский характер вследствие специфической политики Золотоордынского хана, заключавшейся в стремлении натравливать рус­ских князей друг на друга.

Князья, а тем более бояре оставались грубыми и необразованными: Дмитрий Донской «не был обучен книгам», Василий Темный был «ни книжен, ни грамо­тен». Центрами богословской учености были монастыри, грамотными людьми — монахи да дьяки. Но народ ценил и любил книгу и просвещение. Во время осады Москвы Тохтамышем горожане со всех сторон сносят книги, спасая их от татар.

«Книжная ученость», слабо затронувшая князей, еще меньше распространялась среди крестьян и «черных людей».

В деревнях, селах господствовали древние народные обычаи. Сходились на «игрищах», «вечерях», пели, пля­сали. На свадьбах пировали, по покойникам справляли поминки.

Из уст в уста передавались мудрые народные пого­ворки, басни, предания, былины, сказки. Полуязыческие обычаи уживались с христианством. Верили в «сглаз», в «чох, сон, птичий грай», в недобрую встречу, воро­жили, гадали, ходили к ворожеям и колдунам, уживав­шимся в селе или городе наряду с попом и дьяконом. Жилось бедно, тяжело.

Маленькие двух-трехдворные села покрывали собой всю русскую землю. Пахали землю первобытной сохой, отдавая добрую половину урожая в качестве всяких на­логов, «выдирали» новые участки леса для пашни, били зверя,   ловили   рыбу.   Княжие данщики  «езовники» и

[134]

  прочий люд, собиравший подати, отбирали часть улова, добычи.

Иноземные «вороги», налетая как саранча, часто гра­били и обирали все население; частенько обирали кре­стьян княжие дружины, которых распускали на «покорм» и свои князья.

Когда грозные силы врага надвигались на русские земли, крестьяне, вооруженные, чем попало: кто топо­ром, кто дубиной или рогатиной, поднимались все как один и били ворога: «немчина» с крестом на плаще, «литвина» с длинным мечом, «ляха» с кривой венгер­ской саблей, неуловимого, быстрого и хищного лихого наездника-татарина, молчаливого шведа — всех, кто хотел поживиться за счет Руси, подчинить себе свобо­долюбивый русский народ.

Древние книжники русские первые отразили в своих произведениях стремление народа к единению, к сохра­нению самостоятельности русской земли, патриотические чувства русского народа. Так записано было народное предание о борьбе с татарами Чолхана Тудановича, знаменитая «Щелкановщина». Новгородцы создают два чудесных памятника, отразивших борьбу с немцами и шведами. Это «Сказание о великом князе Александре Невском» и «Рукописание Магнуша, короля свейского». Последнее «сказание» начинается так: «Я, Магнус, ко­роль шведский, нареченный во святом крещении Григо­рий, отходя от света сего, пишу рукописание при своем животе и приказываю своим детям, своей братье и всей земле шведской: не наступайте на Русь на крестное целование, потому что нам не удается». Далее следует перечисление всех неудачных походов шведов на Русь, начиная от Невской битвы и до похода Магнуса. Про­стотой и безыскусственностью дышит сказание о другом герое борьбы Руси с немцами — псковском князе Довмонте.

Борьба с татарами отразилась в «Сказании о Батыевом нашествии», в «Слове о погибели русской земли», в повести о «Мамаевом побоище», «Задонщине», напи­санной в подражание известному древнерусскому па­триотическому памятнику «Слову о полку Игореве», в «Слове о великом князе Дмитрии Ивановиче», в особом сказании «О московском взятии от царя Тохтамыша», в «Повести об иконе Владимирской божьей матери», где

[135]

говорится о нашествии Тимура, и других повестях и сказаниях, написанных в связи с менее значительными эпизодами борьбы русских с татарами («Повесть о ца­ревиче Мустафе», «Сказание о битве на Ворскле»-и т. д.) Волна народного гнева против угнетателя — Золотоордынского хана — отразилась в былине о том, как «Илья Муромец освободил Киев от Калина царя». Связанный татарами Илья Муромец

«Вскочил в полдрева стоячего,

Изорвал чембуры на могучих плечах,—

Не допустят Илью до добра коня

И до  его то до  палицы   тяжкие,

До   медны   литы   в   три   тысячи, —

Схватил Илья татарина за ноги,

Который ездил во Киев град,

И зачал татарином помахивати:

Куда ни махнет, тут и улицы лежат,

Куда отвернет — с переулками,

А   сам  татарину  приговаривает:

«Аи крепок татарин не ломится

А и жиловат, собака, не изорвется».

И только Илья  слово вымолвил,

Оторвется глава его татарская,

Угодила та голова по силе вдоль

И бьет их, и ломит, в конец губит,

Достальные татары на побег пошли,

В болотах, в реках притонули все,

Оставили свои  возы и лагери.

Воротился Илья ко Калину царю,

 Схватил он Калина за белы руки,

Сам Калину приговаривает:

«Вас то,  царей, не бьют, не казнят».

Согнет его корчагою,

 Вздымал выше буйны  головы  своей,

Ударил его о горюч камень,

Расшиб его в крошечки...»

Тяжкая неволя, гнет, нищета от татарского разоре­ния и ига, вечный страх и злоба против хана и его ставленников сказывается в народных былинах.

В борьбе с внешними врагами — татарами, немцами, литовцами, шведами, в тяжких испытаниях, в условиях непрерывных войн против нападений врагов складыва­лась,  формировалась и крепла великорусская народность.

«Перетерпев судьбы удары,

Окрепла Русь. Так тяжкий млат,

Дробя стекло,  кует булат».

(А. С. Пушкин.)

[136]

Все больше и больше древнерусские памятники про­никаются идеей единства Руси, необходимого для обо­роны земли русской от «ворогов».

В начале XV века создается особый летописный свод, так называемый «Владимирский Полихрон», развиваю­щий идею «одиначества» князя и объединения русской земли.

Стремлению народных масс к политическому объеди­нению способствовали рост и расширение экономических и культурных связей прежде разобщенных и несвязан­ных друг с другом областей Руси. Феодальная раздроб­ленность становилась препятствием дальнейшему разви­тию производительных сил страны, объединению русских земель, созданию русской народности.

Объединение Руси было подготовлено экономически, политически и идеологически.