principy_prava_vooruzhennyh_konfliktov_2011

«некоторых общих и признанных принципов, таких как элементарные соображения гуманности, еще более абсолютные в мирное время, чем в военное, принцип свободы морских сообщений…» 1.

Спустя 37 лет тот же Международный суд высказался еще более категорично в деле о военной деятельности в Никарагуа, заявив, что

«если, кроме того, судно ставит мины в водах, независимо от их статуса, в которых суда других государств могут пользоваться правом доступа или прохода, причем делает это без предупреждения и нотификации, в нарушение безопасности мирного судоходства, это государство нарушает принципы гуманитарного права, лежащие в основе положений Конвенции VIII от 1907 г.» 2

(курсив автора).

2.172. Из вышесказанного следует, что воюющие стороны имеют право применять подводные мины только при соблюдении трех условий:

—мины должны ставиться в их территориальных или внутренних водах, то есть в водах, где, как любое государство, воюющие стороны обладают практически полной юрисдикцией (Женевская конвенция 1958 г. о территориальном море и смежной зоне, ст. 1) и где кстати, они могут в целях своей защиты временно приостанавливать действие права мирного прохода (ibid, ст. 16, п. 3; см. также Конвенцию Монтего Бей от 10 декабря 1982 г. о морском праве, ст. 2 и 25);

—на случай выхода из-под контроля того, кто их поставил, или срыва с минрепов мины должны быть снабжены устройством автоматического обезвреживания;

—о наличии мин должны быть проинформированы все страны.

В конце конфликта воюющие стороны обязаны убрать поставленные ими

мины и указать противной стороне местоположение мин, установленных вдоль ее берегов (VIII Гаагская конвенция, ст. 5).

2.173. Эти нормы, появившиеся в результате ущерба, причиненного многочисленным нейтральным судам во время русско-японской войны 1904 г. и после нее 3, никогда толком не соблюдались, и мины широко применялись как в открытом море, так и в водах воюющих государств. Кроме обеих мировых войн, вспоминаются и более свежие примеры минирования США порта Хайфон в 1972 г. во время войны во Вьетнаме 4 и никарагуанских портов в 1984 г. 5, а также минирование Персидского залива Ираном во время конфликта с Ираком 6.

f) Огнеметы

2.174. Источники:

—мирные договоры (Сен-Жермен, Нёйи, Трианон), вышеперечисленные положения (см. выше, п. 2.124).

2.175. Неоднократно ставился вопрос о незаконности использования этого оружия 1, хотя оно и так было запрещено тремя из четырех договоров, положивших конец Первой мировой войне 2! По мнению Э. Кестрена, использование огнеметов, особенно эффективных в ходе уличных боев и при «зачистке» бункеров, следовало бы допустить, особенно ввиду их широкого применения во время Второй мировой войны 3. С этим мнением можно не согласиться, учитывая ясные формулировки мирных договоров и особо бесчеловечный характер действия этого оружия, в силу которого его следовало бы включить в категорию оружия, причиняющего излишние страдания, несмотря на всю его эффективность… Однако то, как государства регламентировали применение зажигательного оружия в Конвенции ООН 1980 г., говорит, к сожалению, не в пользу этого вывода… (см. ниже, п. 2.231). Таким образом, следует заключить, что для государств — участников Конвенции 1980 г. применение огнеметов приемлемо в рамках, предусмотренных Конвенцией.

g) Бактериологическое оружие

2.176. Источники:

—Женевский протокол от 17 июня 1925 г.;

—различные военные руководства 4;

—резолюция ГА ООН 2603 (XXIV) от 16 декабря 1969 г. (80-3-36);

—бюллетень Генерального секретаря ООН «Соблюдение МГП силами ООН» (1999 г.), ст. 6.2.

Аналогично химическому бактериологическое оружие поражает только живую материю, однако в отличие от первого оно состоит из живых организмов, способных размножаться и выделять токсины, поражающие людей, животных и растения5.

Запрещение применять это оружие основывается, в первую очередь, на неизбирательном характере его действия (о криминализации нападений неизбирательного характера см. ниже, п. 4.174).

2.177. Это запрещение было косвенно подтверждено Лондонской, Московской и Вашингтонской конвенцией от 10 апреля 1972 г. о запрещении разработки, производства и накопления бактериологического (биологического) и токсинного оружия и о его уничтожении 1 (преамбула, вторая мотивировка, ст. VIII): любое использование бактериологического оружия означает, как справедливо подчеркивалось, что до этого было нарушено запрещение обладать бактериологическим

оружием 2. Запрещение обладания бактериологическим оружием подразумевает обязательно и a fortiori запрещение его использования.

2.178. Запрещение использовать бактериологическое оружие носит обычный характер и применяется в немеждународных вооруженных конфликтах (Обычное МГП, норма 73).

2.179. С 1972 г. Генеральная Ассамблея ООН неустанно призывает государства присоединиться к этой Конвенции 3.

Отметим попутно, что эта Конвенция — первый многосторонний договор о разоружении, принятый в эпоху существования Организации Объединенных Наций, поскольку она впервые обязывает уничтожить существующее оружие. К этой же категории следует отнести Парижскую конвенцию от 13 января 1993 г. об уничтожении химического оружия (см. выше, п. 2.158) и Конвенцию (Осло и Оттава) от 18 сентября 1997 г. о запрещении применения, накопления запасов, производства и передачи противопехотных мин и об их уничтожении (см. ниже,

п.2.212).

Вдвустороннем плане можно упомянуть договоры, заключенные США

— с СССР

—8 декабря 1987 г. о ликвидации промежуточных ядерных сил (ракеты, снабженные ядерными боеголовками с радиусом действия от 500 до 5500 километров: Pershing l-A, Pershing-2 и крылатые ракеты Cruise с американской стороны; СС-4, 12, 20 и 23 с советской стороны) 4;

—31 июля 1991 г. (договор СНВ) о сокращении стратегических вооружений 5;

—с Россией: 15 января 1993 г. (договор СНВ-2) о дополнительных мерах по сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений 6.

1993, pp. 258 ss.

2.180. Как и в случае с химическим оружием, Бельгия сочла, что запрещение владеть бактериологическим оружием и обязательство уничтожить это оружие означают запрещение его ввоза на бельгийскую территорию, а также вывоза и транзита (королевский декрет от 8 марта 1993 г., ст. 3 и комментарий) 1 (см. выше, п. 2.165).

2.181. Похоже, нарушения Женевского протокола были достаточно редки: есть сведения, что японцы предприняли несколько попыток использовать такое оружие против Китая в 1930-х гг. 2 и во время Второй мировой войны3, а США — в Корее 4 (правда, Соединенные Штаты отвергают это 5); предположительно, бактериологическое оружие использовалось и в Юго-Восточной Азии в 1960-х гг. 6, но это не было подтверждено 7. Зато доказано, что программы производства биологического оружия существовали в СССР и Ираке в 1970–1980-х гг. 8.

h) Ядерное оружие

2.182. Вопросу о законности применения ядерного оружия посвящено немало исследований, его рассматривали в ходе двойной консультативной процедуры в Международном суде ООН, участие в которой приняли 35 государств — рекордное число участников в истории МС. В настоящем пособии невозможно, конечно, подробно рассмотреть этот вопрос, и мы ограничимся кратким его анализом. Чтобы облегчить понимание материала, мы разделим его на три части:

—принципы права вооруженных конфликтов, применимые в случае использования классического ядерного оружия (1);

—Консультативное заключение Международного суда от 8 июля 1996 г. (2);

—радиологическое и нейтронное оружие (3).

1)Принципы права вооруженных конфликтов, применимые в случае использования классического ядерного оружия

2.183. Источники:

— резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1653 (XVI) от 14 ноября 1961 г. (55 — за, 20 — против и 28 воздержавшихся) и другие, 2936 (XXVIII)

3 Procès de Khabarovsk, jugement du 30 décembre 1949 in Documents relatifs au procès des anciens militaires de l’armée japonaise accusés d’avoir préparé et employé l’arme bactériologique, Moscou, éd. en langues étrangères, 1950, p. 563; Marlio, L., Le cercle infernal, Paris Flammarion, 1951, p. 50; см. также: Williams et Wallace, La guerre bactériologique, Paris, Albin Michel, 1990.

посреди пустыни, почти невозможно представить себе использование этого оружия против военных объектов без одновременного причинения огромного ущерба гражданскому населению воюющих сторон и даже населению третьих стран, находящихся вне театра военных действий 1. Следовательно, ядерное оружие выступает как оружие неизбирательного действия 2 (см. выше, п. 2.147 и сл.).

20 Гибнут все люди, находящиеся в определенном радиусе от места взрыва,

а радиус этот, в зависимости от мощности заряда, местных топографических и климатических условий, может составить от нескольких сот метров до нескольких десятков километров (в случае применения некоторых мегабомб) 3. Кроме того, выжившие люди, которые испытали на себе действие взрыва или сопутствующей ему радиации, либо умирают в сроки, колеблющиеся от нескольких минут до нескольких лет, либо обречены страдать от последствий, выражающихся, в частности, в необратимых генетических изменениях 4. Следовательно, оружие, обладающее таким действием, может быть приравнено к оружию, делающему смерть неизбежной и причиняющему излишние страдания 5 (см. выше, пп. 2.121, 2.128). Помимо этого, оно обладает свойствами, которые позволяют приравнять его к отравленному оружию или газам 6 (см. выше, пп. 2.155, 2.166) и могут привести к настоящему геноциду 7. Международный суд соглашается с тем, что применение ядерного оружия способно привести к таким последствиям, но при условии, что его используют с намерением добиться подобного эффекта, а установить это можно только «после должного учета конкретных обстоятельств каждого случая» 8. А Камера Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии заявила, в частности, что «особое намерение совершить преступление геноцида не обязательно должно быть четко выражено»; намерение это можно выявить,

1 Castren, op. cit., pp. 206–307; Appel du CICR du 5 avril 1950, RICR, 1950, pp. 251–255; Von der Heydte, F., Ann. IDI, 1967, vol. 52, T. II, pp. 86–87; De Luna, Singh, Castren, ibid., pp. 107, 134, 151; Verhaegen, J., «Le problème pénal de la dissuasion nucléaire», R.D.P. C., 1984, p. 21; Andries, A. «L’emploi de l’arme nucléaire est un crime de guerre», La Revue Nouvelle (Bruxelles), mars 1983, p. 320; plus hésitant, Lauterpacht, op. cit., II, § 116 a (a).

2 Spaight, Air Power and War Rights, 1947, p. 276; Greenspan, J., The Modern Law of Land Warfare, 1958, 1959, p. 371, цит. по: Whiteman, Digest of International Law, Washington, 1968, X, pp. 482–483; Singh, Nuclear Weapons and International Law, London, 1959, pp. 190–196; Brownlie, I., «Some Legal Aspects of the Use of Nuclear Weapons», I.C.L.Q., 1965, p. 450; Inst. Dr. Int., résolution de 1969, §§ 7–8, in Ann. IDI, 1969, vol. 53, T. II, p. 360.

3 Spaight, op. cit., pp. 275–276; Greenspan op. cit., pp. 371–372.

4Andries, loc. cit., p. 320; id., «Pour une prise en considération de la compétence des juridictions pénales nationales

àl’égard des emplois d’armes nucléaires», R.D.P. C., 1983–1984, pp. 42, 45–48, 54–57, 61–62, et notamment le rapport cité de l’OMS, Doc. A/35/12 du 24 mars 1983.

5 Greenspan et Spaight, loc. cit.; Brownlie, loc. cit.; Meyrowitz, H., «Les juristes devant l’arme nucléaire», RGDIP, 1963, pp. 844–848; Schwarzenberger, G., The Legality of Nuclear Weapons, London, 1958, pp. 43–44; Charlier, R. E., «Questions juridiques soulevées par l’évolution de la science atomique», RCADI, 1957, vol. 91, p. 354; Von der Heydte, F., in Ann. IDI, 1967, vol. 52, T. II, p. 88.

6Ibid.; Singh, op. cit., pp. 155 ss.; Castren, op. cit., p. 206; De Luna et Ruegger, in Ann. IDI, 1967, vol. 52, T. II, pp. 134 et 142; Andries, «Pour une prise en considération…», loc. cit., pp. 32 et 41–44; Verhaegen, loc. cit. p. 21.

7 Andries, «L’emploi…», loc. cit., pp. 323–324; La Cour Suprême des Pays Bas semble rejeter l’idée qu’on puisse tirer de la Convention réprimant le génocide la conclusion que l’emploi de certaines armes violerait cette Convention, 23 Dec. 1986, N.Y.I. L., 1989, p. 363.

8 Консультативное заключение Международного суда относительно законности угрозы ядерным оружием или его применения, 8 июля 1996 г., п. 26.

юридического значения для западных государств, которые неизменно голосовали против) 1;

—неприспособленности существующего права или его неясности;

—практике государств в области ядерного сдерживания;

—законном праве на самооборону, репрессалиях и состоянии крайней необходимости.

2.187. Однако все эти аргументы при анализе оказываются несостоятельными:

—общее запрещение того или иного поведения применяется ко всем его проявлениям, и нет нужды их описывать. Например, для запрещения убийства совершенно неважен характер использованного оружия. Тот факт, что данное поведение может материализоваться посредством технических средств, неизвестных в момент запрещения этого поведения, никак не влияет на применение запрещения к данным техническим средствам. Так, было сочтено, что норма, относящаяся к обязанности делать предупреждения о бомбардировках

ссуши (Гаагское положение, ст. 26) или с моря (IX Гаагская конвенция 1907 г., ст. 6), должна также применяться к бомбардировкам с воздуха, хотя последние практически не существовали в 1907 г. и не упоминаются в соответствующих положениях 2;

—якобы нечеткие и не разработанные применительно к ядерному оружию нормы принадлежат на самом деле к числу самых основополагающих норм права вооруженных конфликтов: запрещение нападений неизбирательного характера, запрещение оружия, причиняющего чрезмерные повреждения и т. л.;

—в действительности проблема ядерного сдерживания встает перед полудюжиной государств, и в любом случае такая практика остается не совместимой

сдухом и буквой права вооруженных конфликтов;

—право вооруженных конфликтов применяется в равной степени ко всем сторонам в конфликте и не учитывает законности преследуемых ими целей; необходимая защита, таким образом, не может являться оправданием;

—право вооруженных конфликтов явным образом запрещает репрессалии во многих случаях, а там, где оно их не запрещает, практика репрессалий всегда вступала бы в противоречие с приоритетом нормы уважения жертв;

—в случае пересечения требований человечности и военной необходимости право вооруженных конфликтов допускает эту необходимость только тогда, когда оно само предусматривает ее явным образом, что, естественно, не было сделано в отношении ядерного оружия 3.

Kiriadolu c. Allemagne, Trib. arb. mixte Roumanie-Allemagne, décision du 10 mai 1930, ibid., 10, p. 100; A. D., 5, 516–517.

3 Об обосновании и деталях этой аргументации см.: David, «Examen de certaines justifications théoriques…», 1e partie, Mélanges Pictet, op. cit., pp. 329–342; 2e partie, loc. cit., pp. 6–40.

—аргументы против применения ядерного оружия, которые Суд тем не менее не принял во внимание;

—аргументы, принятые Судом;

—как следует относиться к невозможности для Суда высказаться о законности угрозы ядерным оружием или его применения в чрезвычайных условиях самообороны.

2.189. Среди аргументов против законности применения ядерного оружия Суд отклонил возражения, основанные на запрещении применять химическое и отравленное оружие 1. Суд констатирует, что Конвенция от 10 августа 1972 г. о запрещении обладать бактериологическим оружием, а также Конвенция от 13 января 1993 г., запрещающая химическое оружие, обсуждались и принимались «в своем собственном контексте

ипо своим собственным причинам» 2.

Входе переговоров, предшествовавших принятию этих Конвенций, вопрос о ядерном оружии никогда не поднимался. Было бы неправильно усматривать в запрещениях, содержащихся в этих документах, источник запрета в отношении угрозы ядерным оружием или его применения.

Это обоснование справедливо, так как отражает реальное положение дел. Сомнительно же утверждение Суда о неприменимости к ядерному оружию ст. 23, а, Гаагского положения об отравленном оружии, а также Женевского протокола 1925 г. о химическом, бактериологическом и другом подобном оружии. Суд констатирует, что эти документы не содержат определения «отравленного оружия» и «аналогичных веществ и процессов» (Женевский протокол 1925 г.). По его мнению, практика государств показывает, что

«эти выражения понимаются в их обычном смысле как охватывающие виды оружия, основным или даже исключительным последствием применения которых является отравление или удушение»3.

И делает вывод, что участники упомянутых соглашений «не считали, что они касаются ядерного оружия» 4.

Ответ Суда далеко не убедителен. Утверждение, что практика государств исключает ядерное оружие из сферы применения соответствующих положений Гаагского положения 1907 г. и Женевского протокола 1925 г. противоречит резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 1653 (XVI) 1961 г., в которой обсуждается применимость этих положений и к ядерному оружию, причем — на основании этих же документов (преамбула, ч. 3). Таким образом, существует «практика», которая подтверждает применимость этих положений к ядерному оружию.

Тезис о том, что эти договоры запрещают только виды оружия, «основным или даже исключительным последствием применения которых является отравление или удушение»