История политических и правовых учений_под ред Лейста О.Э_Учебник_2006 -568с

преступлении и наказании — представления, которые вполне можно выразить в виде правовых идей.

Идейный смысл имеет уже сам факт появления рассматрива­ емых юридических документов. Очевидно, что их создание было ответом на определенные общественные требования. Однако возник­ нуть они могли только после того, как в русском обществе утверди­ лась идея о законодателе, мысль о том, что властитель мо­ жет регулировать общественную жизнь, приводить ее в порядок посредством издания собственных законов.

Как показывает исторический опыт, отсутствие такой идеи в общественном сознании не препятствует развитию законодатель­ ства. Но государственная власть вынуждена в этом случае про­ исхождение собственных законов приписывать какому-либо мифи­ ческому существу или богу, изображая себя в глазах общества в качестве не творца, а всего лишь оракула данных законов.

Законодательство Киевской Руси предстает как результат за­ конотворческой деятельности конкретных властителей. Имена кня­ зей-законодателей содержат и "Русская Правда", и церковные ус­ тавы. "Се яз, князь Василии, нарицаемы Володимир, сын Святославль, внук Игорев...", — говорит ст. 2 первого русского Устава о церковных судах. Статья 5 продолжает: "И яз, съгадав с своею княгинею с Анною и с своими детми, дал есмь ты суды церквам, митрополиту и всем пискупиям по Русьскои земли".

Русские князья открыто выставляли себя в качестве законо­ дателей, творцов законов для всей Руси. Однако, как показывают юридические тексты, законодательные полномочия князей не да­ вали им возможностей для произвола. Законотворчество было для русского князя не правом, возвышавшим его над своими поддан­ ными, а обязанностью, возложенной на него богом. Не случайно княжеские уставы начинаются, как правило, со слов: "Во имя отца, и сына, и Святаго духа".

Возлагая на князя обязанность законодательствовать, бог пред­ писывал совершенно определенные рамки этой деятельности. Со­ держание издаваемого князем закона должно было соответство­ вать духу христианской религии, т. е. быть проникнуто милосерди­ ем и любовью.

Самое раннее выражение данной идеи встречается в Договоре Руси с Византией, заключенном в правление великого князя Олега. Текст его приводится в "Повести временных лет" под 6420 (912) г. Вот слова, с которых начинается основное содержание данного До­ говора: "Суть, яко понеже мы ся имали о Божьи вЪре и о любви, главы таковыа: по первому убо слову да умиримся с вами, грекы, да любим друг друга от всеа душа и изволениа, и не вдадим, елико наше изволение, быти от сущих подь рукою наших князь свътлых

110 История политических и правовых учений

никакому же соблазну или винЪ; но потщимся, елико по сил1з, на сохранение прочих и всегда лЪт с вами, грекы, исповеданием и написанием со клятвою извещаемую любовь непревратну и непостыжну. Тако же и вы, грекы, да храните таку же любовь ко княземъ нашим свЪтлым рускым и ко ВСБМ, иже суть под рукою свЪтлаго князя нашего, несоблазну и непреложну и всегда и во вся лЪта".

Русь на момент заключения цитируемого Договора не приняла еще христианства в качестве своей официальной религии — рус­ ский противопоставляется в тексте договора христианину как дру­ гой стороне правоотношения, — однако христианскую этику Русь уже признала как свою. Очевидно, что проповедовавшиеся христи­ анством этические ценности соответствовали духу русского обще­ ственного сознания, находились в гармонии с общим его настроем.

Законодательство Киевской Руси отличается от законодатель­ ства других государств, пребывавших на аналогичной ступени ис­ торического развития, своим гуманизмом. Для него характерна срав­ нительная мягкость наказаний, которые, как правило, выражаются в денежном штрафе. Предписывая кары за нарушение правовых норм, русский законодатель исходил из идеи святости человечес­ кой жизни и не предусматривал смертной казни в качестве меры наказания. При этом термины "казнь", "казнить" довольно часто употреблялись в законодательных актах, но подразумевали они не лишение жизни, а простое телесное наказание.

Митрополит Иоанн II (1080—1089 гг.) в одном из своих настав­ лений разъяснил суть кары, называвшейся на Руси "казнь". Он рекомендовал людей, занимающихся волхвованием, сначала отвра­ щать от греха словесным увещанием, а затем, если они не послу­ шаются, "яро казнити, но не до смерти убивати, ни обрезати сих телесе".

Развитие начал гуманизма в русском правосознании было свя­ зано с распространением на Руси православной христианской веры. Однако главные предпосылки этих начал коренились все же в са­ мом русском обществе, в его экономическом и социально-политичес­ ком строе и духовном складе.

На эту мысль наводит прежде всего характер законодатель­ ства Византии — государства, где православное христианство яв­ лялось господствующей религией. Этому законодательству были свойственны самые жестокие наказания за преступления, как-то: отсечение руки или носа, выкалывание глаз, оскопление и т. п. На Руси нормы византийского законодательства, предусматривающие такие кары, были хорошо известны, однако они не были восприня­ ты русскими законодателями.

Более того, как свидетельствуют летописи, редкие случаи при­ менения отдельными князьями практиковавшихся в Византии на-

казаний встречали резкий протест со стороны других русских кня­ зей. Характерна в этом плане реакция последних на ослепление в 1097 г. Василька Ростиславича, заподозренного в заговоре против великого князя Святополка Изяславича. Владимир Мономах, услы­ шав, как ослеплен был Василько, ужаснулся и, заплакав, сказал: "Се не бывало есть в РусьскЪй земьли ни при дЪдЪх наших, ни при отцихъ наших, сякого зла". То же самое сказали и князья Давыд и Олег Святославичи. Вместе с Владимиром Мономахом они послали мужей своих к Святополку с вопросом: "Что се зло створил еси в Русьстъй земли, и вверглъ еси ножь в ньгВ?"

Вывод о том, что гуманистические начала русского правосоз­ нания коренились в самом русском обществе, а христианство, рас­ пространяясь на Руси, не привносило эти начала с собой, но лишь придавало им более определенную форму, вытекает из целого ряда

идругих фактов. Вместе с христианской религией на Русь пришла христианская церковная организация, в рамках которой домини­ ровало, естественно, византийское правосознание. Из летописей хо­ рошо видно, что первые служители русской христанской церкви, прибывавшие, как правило, на Русь из Византии, были склонны скорее к ужесточению наказаний за правонарушения, нежели смяг­ чению. В частности, именно по их настоятельной рекомендации ве­ ликий князь Владимир Святославич ввел смертную казнь за раз­ бои, пусть и на короткое время. Иначе говоря, утверждавшееся на Руси в качестве господствующей религии христианство несло с собой одновременно два прямо противоположных типа правосозна­ ния: одно — проникнутое духом милосердия к правонарушителям

идругое — отягощенное духом жестокости. Уже по одной этой причине христианство не могло стать главным фактором в форми­ ровании гуманистических начал русского правосознания. Оно ока­ зывалось не инструментом для выработки русского правосозна­ ния, а материалом, из которого последнее черпало соответствую­ щие духу русского общества мировоззренческие постулаты, поня­ тия, образы.

Характерной чертой законодательства Киевской Руси было пред­ ставление о преступлении как о деянии, причинившем материаль­ ный вред другому человеку. Наказание мыслилось при этом как возмещение данного вреда.

Сусвоением русским обществом христианского мировоззрения

кэтому представлению о преступлении добавилась мысль о нем как о грехе. И, соответственно, усложнилось представление о нака­ зании. Последнее стало мыслиться, помимо прочего, и в виде ду­ ховной кары.

Тексты юридических документов Киевской Руси дают нам воз­ можность проследить, как по мере распространения христианства

112 История политических и правовых учений

на Руси углублялось идейное содержание концепции духовной кары и менялось словесное выражение данного рода наказания.

Первое ясное воплощение этой идеи встречается в Договоре Руси с Византией 945 г. "Аще ли же кто от князь или людий руских, ли хрестеянъ, или не хрестеянъ, преступить се, еже есть пи­ сано на харатьи сей, будеть достоинъ своимъ оружиемъ умрети, и да будеть клять от Бога и от Перуна, яко преступи свою клятву". В другом месте данного Договора (хартии) говорится, что в случае, если князь или еще кто, крещенный или некрещенный, преступит ее, то не будет он иметь помощи от Бога и "да будеть рабъ въ весь в!жъ в будущий, и да заколенъ будеть своимъ оружьемъ".

Примечательно, что духовная кара за нарушение норм Дого­ вора предназначается в рассматриваемом юридическом документе и христианам, и нехристианам (язычникам). И это не случайно — идея духовной кары возникла на Руси еще в рамках язычества. Однако благодаря христианству она получает новое, более глубо­ кое содержание и более богатое понятийное и образное выражение.

В Уставе Святого князя Владимира о церковных судах идея духовной кары выражается уже следующими словами: "Кто пре­ ступить си правила, яко же есмы управили по святых отець прави­ лом и пьрвых царев управленью, кто иметь преступати правила си, или дети мои, или правнучата, или в котором городе наместник, или тиун, или судья, а пообидть суд церковный, или кто иныи, да будуть прокляти в сии век и в будущий семию зборов святых отець вселеньскых".

На Руси рано осознали высокую ценность права в обществен­ ной жизни. Оно мыслилось в русском обществе не только в каче­ стве орудия управления, инструмента для поддержания порядка, но и в виде средства воспитания души. Это представление о праве хорошо выражало понятие "правда", которое со времен Ярослава Мудрого стало все чаще использоваться в качестве замены поня­ тию "закон". Впрочем, и последнее употреблялось более для обозна­ чения нравственно-религиозных заповедей, нежели для названия нормативного акта, изданного властителем.

В современной историко-правовой науке получила распрост­ ранение тенденция называть "правдами" сборники правовых норм, возникшие в западноевропейских странах в эпоху раннего феода­ лизма, утвердилось даже такое словосочетание, как "варварские правды" ("Салическая правда", "Бургундская правда" и т. п.). Упот­ ребляя термин "правда" применительно к юридическим памятни­ кам Западной Европы, необходимо, однако, понимать, что он яв­ ляется термином сугубо русского происхождения, выражающим представление о праве, которое было присуще русскому правосоз­ нанию.

§ 6. Заключение

Рассмотренные идеи не исчерпывают всего богатства полити­ ческой и правовой мысли Киевской Руси. Тем не менее, составляя основу ее содержания, они дают вполне ясное представление о сущ­ ности русского политико-правового сознания в X—XII вв.

Факты показывают, что политико-правовая идеология Киев­ ской Руси была не просто отражением практики политических отно­ шений. Эта идеология создавалась для того, чтобы активно влиять на данную практику, определять характер политического поведе­ ния государственных деятелей.

Политическая и правовая мысль Киевской Руси была направлена на сплочение русского общества, сохранение единства его госу­ дарственного организма. В рамках этой мысли формулировались цели и смысл государственной деятельности, политические идеа­ лы, идеальные нормы политического поведения. Государственная деятельность представала при этом как служение Русской земле, а также началам правды, справедливости и добра, воплощенным в православной христианской религии.

К началу XIII в. Киевская Русь как единый государственный организм прекратила свое существование. Однако политическая и правовая мысль, выработанная в рамках данного государства, не исчезла. Она продолжила свою жизнь в последующих эпохах рус­ ской истории. Политические и правовые идеи Киевской Руси вли­ лись в политико-правовую идеологию Московского государства, вступив в симбиоз с новыми идеями, став в определенных случаях даже их корневой основой.

Более подробно "московская" судьба политических и правовых идей, выработанных в условиях Киевской Руси, рассматривается в следующей главе настоящего учебника.

Г Л А В А 7

Политическая и правовая мысль Московского государства

§ 1. Введение

История Московского государства начинается со второй поло­ вины XIII в. В течение XIV—XV вв. оно превращается из неболь­ шого княжества в мощное централизованное государство с сильной монархической властью. К концу XVI в. его территория расширя­ ется, прирастая Западной Сибирью и Поволжьем. Московское госу­ дарство все чаще именуется теперь "Россия" или "Великая Рос­ сия".

В начале XVII в. происходит крах общественно-политической системы Московского государства, который выливается в так назы­ ваемую Смуту. "Смутное время" заканчивается в 1613 г. утверж­ дением на русском монархическом престоле новой династии — Рома­ новых. И хотя в письменных памятниках XVII в. Русское государ­ ство продолжает именоваться Московским государством, многие факты социальной, политической и духовной жизни русского обще­ ства данного столетия явно указывают на то, что прежнее Москов­ ское государство уступило место новому государственному орга­ низму.

Таким образом, говоря о политической и правовой мысли Мос­ ковского государства, мы имеем в виду эпоху, длившуюся с конца XIII до начала XVII в. Основными событиями этой эпохи, опреде­ лявшими характер и государственной власти на Руси, и русского политико-правового сознания, были: объединение русских земель вокруг Москвы, Куликовская битва 1380 г., Ферраро-Флорентий- ский собор 1438—1445 гг., принявший унию византийской православ­ ной церкви с римско-католической, окончательное крушение Визан­ тийской империи в результате взятия турками-османами Констан­ тинополя (Царьграда) в 1453 г., женитьба государя всея Руси Ива­ на III на племяннице последнего византийского императора Софье Палеолог в 1472 г., окончательное освобождение Руси от татаромонгольского ига в 1480 г., опричнина Ивана IV.

Социально-экономический и политический строй Московского государства отличался от социально-экономического и политичес-

кого строя Киевской Руси. Московия значительно дальше продви­ нулась по пути феодализации. Это было общество другой истори­ ческой эпохи — уже вполне зрелое феодальное общество.

Различия в социально-экономической и политической сферах общественной жизни Московского государства и Киевской Руси обус­ ловили в конечном итоге и различия в области политической и правовой мысли.

Политическая и правовая идеология Московского государства в сравнении с идеологией Киевской Руси выглядит более сложной по содержанию, более разнообразной по тематике. В рамках ее су­ ществуют идеологические течения, предлагающие прямо противо­ положные варианты решения одних и тех же проблем. Представи­ тели этих течений ведут борьбу между собой, как идеологическую, так и политическую.

Пример Московии показывает, что сильная единоличная госу­ дарственная власть вполне может сочетаться с политическим раз­ номыслием в обществе, разнообразием политических и правовых концепций, с борьбой различных политических идеалов и мнений. Правда, для этого необходимо, чтобы в обществе были в достаточ­ ном числе люди, способные для торжества своих идей идти на ве­ ликие жертвы.

Нашествие татаро-монголов на русские земли нанесло огром­ ный урон русской культуре. Во время осады городов горели церков­ ные храмы, а с ними и различные произведения искусства, в том числе и книги. Множество литературных сочинений были навсегда утрачены. Специалисты высказывают предположение — то, что дошло до наших дней из литературного наследия Киевской Руси, вряд ли составляет более одного процента от того, что было. Боль­ шая часть утрат приходится при этом на эпоху татаро-монгольско­ го владычества на Руси.

Однако даже это великое бедствие не могло сдержать посту­ пательного развития русской культуры. После утверждения своего господства на Руси татаро-монгольские завоеватели не препятство­ вали строительству здесь новых церквей и монастырей, открытию новых школ, распространению грамотности среди русского населе­ ния, созданию новых книг.

Русская политическая и правовая мысль в условиях Москов­ ского государства имела значительно более солидный культурный фундамент для своей эволюции, чем тот, на котором она развива­ лась в Киевской Руси.

В течение XIV—XV вв. впервые переводится на русский язык большое число произведений философской христианской литерату­ ры, таких, как творения св. Дионисия Ареопагита, Петра Дамаскина, поучения св. Ефрема Сирина, Исаака Сирина, Феодора Студита, и многих других.

XIV—XVI вв. — это эпоха расцвета русского летописания. Почти все дошедшие до нас летописи происходят именно из этого вре­ мени.

§ 2. Формирование политической идеологии Московского государства

Эпоха Московского государства дала новое дыхание литерату­ ре Киевской Руси. В течение XIV—XV вв. создаются новые списки сочинений русских писателей XI—XII вв. Их идеи, образы, рече­ вые обороты и стиль широко используются в литературе Моско­ вии. Соответственно этому продолжает свою жизнь в рамках поли­ тико-правовой идеологии Московского государства политическая и правовая мысль Киевской Руси. Суждения Феодосия Печерского и митрополита Никифора, идеи Илариона и Владимира Мономаха, высказывания Кирилла Туровского и многих других русских мыс­ лителей XI—XII вв. становятся от.правной точкой размышлений о сущности власти и закона, об обязанностях правителей, о соотноше­ нии церкви и государства для русских идеологов XIV—XVI вв.

Это восприятие Московским государством культурного насле­ дия Киевского государства было вполне закономерным явлением. Оно обусловливалось прежде всего действительной исторической преемственностью.

Киевская Русь была колыбелью Московии. Возникновение Мос­ ковского государства предопределялось естественно-исторической эволюцией Киевского государства. Уже в XII в. шел интенсивный процесс перемещения русского населения с юга Руси на северовосток. И тогда же наметился соответствующий переход центра русской государственности из Киева во Владимир, т. е. в географи­ ческий район будущей Московии.

Восприятие Московией идейного наследия Киевской Руси было, однако, не только следствием действительно существовавшей между этими государствами исторической преемственности, но и про­ явлением специфической особенности средневекового политикоправового сознания. С точки зрения этого сознания государствен­ ная власть, правовые нормы или политическая идеология могут эффективно действовать в настоящем и будущем только при усло­ вии, если они укоренены в прошлом. Отсюда проистекает харак­ терное для средневековых идеологов стремление представить вся­ кое новое политическое и правовое явление в качестве традицион­ ного, воплощающего собой историческую преемственность от явле­ ния, которое существовало в древности.

Историческая преемственность Московского государства от Ки­ евской Руси была реальным фактом, но благодаря усилиям москов-

ние: он родился от дочери византийского императора Константина Мономаха и после своего восшествия на великокняжеский престол

вКиеве получил его царский венец. Впоследствии этот венец пере­ шел по наследству к Московским государям, и факт его перехода сначала из Византии в Киев, затем из Киева во Владимир, а отту­ да — в Москву стал служить обоснованием идеи преемственности Московского самодержавия от власти Киевских князей и визан­ тийских императоров.

Первое ясное выражение данной идеи дает "Сказаше о князехъ владим1рскихъ", созданное в начале XVI в. Здесь рассказы­ вается легенда о том, как византийский император Константин Мономах передал через своих послов Киевскому князю Владимиру Всеволодичу "животворящий крест" со своей шеи, "царскш венецъ" со своей головы, "крабъйцу сердоликову", принадлежавшую по преданию римскому императору Августу, "святыя бармы" со своих плеч и многие другие "дары царьсшя". При передаче назван­ ных даров Владимиру Всеволодичу были сообщены якобы следую­ щие слова византийского императора: "Пршми отъ насъ, боголюбивыи и благовЪрныи княже, сия честные дарове, иже отъ начатка вЪчныхъ лЪт твоего родства и поколЪша царьскихъ жребш на сла­ ву и честь на венчание твоего волнаго и самодержавнаго царствия..., да нарицаешися боговенчанный царь...". Но еще более важную иде­ ологическую нагрузку несли заключительные слова рассказа о цар­ ских дарах: "ОттолЪ и донынЪ тъмъ царьскимъ венцемъ венчаются великш князи владимерстш, его же прислалъ греческш царь Константинъ Манамахъ, егда поставятся на великое княжение росшское...". О том, какую большую роль играла эта легенда в офици­ альной политической идеологии Московского государства, свиде­ тельствует уже один только факт включения ее в середине XVI в.

всостав чина венчания русских царей. В течение указанного сто­ летия приведенная легенда неоднократно использовалась для обо­ снования прав Московских государей на титул царя.

Придание легенде о царских дарах повышенного идеологичес­ кого значения в условиях Московского государства свидетельству­ ет о том, что здесь сложилось понимание сущности царской власти как явления традиционного, т. е. передающегося по наследству. Царем нельзя стать — им можно только родиться. Титул царя нельзя присвоить самому себе — этот титул исходит от высшего авторитета. В качестве последнего выступает в конечном итоге бог. Божественно и само слово "царь" — в священных текстах царем именуется сам бог, который выступает как "Небесный Царь". Ца­ рями называются государи Ветхого завета — царь Давид, царь Соломон. Самовольное объявление себя царем равнозначно само­ вольному объявлению себя святым.