Ридер КВ часть 2 / ПОЛИТСОЦИОЛОГИЯ / perspektiva_2050_fin

мы видим, доступ к новейшим технологиям и совершенство системы образования по-прежнему «являются безусловными лидерами в списке факторов, определяющих конкурентоспособность нации.

Василиос Дамирас (Vassilios Damiras), США, генеральный директор Корпорации геостратегического прогнозирования (GSFC): «Знания, технологии и сбалансированные бюджеты бу-

«дут играть центральную роль в деле усиления режима».

Рохит Тальвар (Rohit Talwar), Великобритания, генеральный директор компании Fast Future think tank: «Образование на протяжении всей жизни, оздоровление, инфраструктура, устойчивое состояние энергетики и экологии, преуспевающий научно-технологический сектор, широкое вовлечение общественности, согласованное планирование, прогрессив- «ная миграционная политика, эффективные международные связи, уверенные позиции на мировых

рынках – все это ключевые факторы».

Ахмед Эль-Шафи (Ahmed El-Shaffee), Египет, независимый бизнес-консультант: «Государ-

«ство, обеспечивающее научные исследования и технологическое производство».

Александр Апокин (Alexander Apokin), Россия, ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования: «Круг преимуществ в значительной мере определяется тем, в какой «лиге» государство будет играть. Возможности борьбы за местоположение производств в возможной «волне реиндустриализации» будут опре-

деляться соотношением «цена – качество» трудовых, «регуляторных» и сырьевых ресурсов. Лидерство в новом технологическом прорыве (если таковой случится) получат страны с хорошо развитой культурой ведения бизнеса и конкуренции и высоким качеством подготовки рабочей силы (невзирая на цену). При этом, чтобы сделать шаг вперед, страна должна иметь доступ к современным технологиям (пусть они и не были бы внедрены повсеместно)».

Здесь необходимо заметить, что доступ к высоким технологиям имеет различные источники. Можно технологии производить самостоятельно, а можно получать их вместе с инвестициями и открытием в стране филиалов компаний развитых стран или транснациональных компаний. Такое различие есть различие в системных рисках национальной экономики: одно дело – развиваться на основе собственной прикладной науки, а другое дело – быть «сборочным цехом» иностранного государства или ТНК. Есть и более глубокое различие: прикладная наука является потребителем продукта науки фундаментальной, достижения которой открыты для всех, но, по опыту, утилизируются в первую очередь в странах с развитой фундаментальной наукой.

Тем не менее формула конкурентоспособности «технологии + знания» ни в коей мере не теряет свою актуальность, что, впрочем, было вполне ожидаемо. Наибольший интерес, на наш взгляд, представляют те факторы, которые обусловливают, с точки зрения участников нашего опроса, путь нации к этой «формуле успеха» и способствуют повышению конкурентоспособности государства. Среди них главные, по мнению глобального экспертного сообщества, – это «наличие системы долгосрочного государственного планирования», «высокий уровень ответственности национальных элит» и «сильная роль государства в поддержании конкуренции».

Необходимость долгосрочного государственного планирования для обретения либо закрепле- «ния достойного места в глобальном технологическом процессе отметила почти треть экспертов.

Саймон Сундарай-Кеун (Simon Sundaraj-Keun), Малайзия, независимый консультант по вопросам геополитики и культуры: «Страна, обладающая долгосрочным планом, способна управлять изменениями в горизонте предстоящих пары десятков лет, но для этого ей требуется отсутствие задолженности и стабильная внутриполитическая ситуация, что является залогом

«и условием успеха».

Сергей Бояркин, Россия, советник исполнительного вице-президента компании «Русатом Оверсиз»: «Способность лидера страны и его команды грамотно стратегически планировать

«лизационной экономики».

Дмитрий Белоусов, Россия, руководитель направления в Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования: «В новой ситуации ключевыми ресурсами становятся:

а) управленческий потенциал (качество элиты, наличие консенсуса внутри нее, наличие долгосрочного планирования и целеполагания) и б) место в глобальном технологическомразвитие и следование этим планам может сплотить общество даже в условиях «моби-

59

процессе, за счет которого нынешние страны-лидеры пытаются и будут пытаться удержать лидерство».

Более четверти опрошенных нами экспертов обращают внимание на системообразующую роль национальных элит. Именно уровень их ответственности, по мнению многих участников опроса, определяет место страны на международной арене. Здесь следует заметить, что фактор ответственности национальных элит напрямую коррелирует с фактором образования: во-первых, образованный класс – это кадровый резерв национальной элиты, а во-вторых, высокий уровень образованности национальных кадров задает особые требования к стандартам управления ими «со стороны элиты.

Паоло Роберто де Альмейда (Paulo Roberto de Almeida), Бразилия, дипломат министерства иностранных дел Бразилии, профессор международной политической экономии: «Указанная элита является ключом для направления ресурсов на создание национальной системы образования (всех уровней), которая отличалась бы высоким качеством, эффективностью,

«меритократичностью и материальным стимулированием».

Павел Лукша, Россия, директор корпоративных образовательных программ МШУ «Сколково»:

«Коллективное и сетевое заменяет индивидуальное, а технологическая эффективность ока-

«илиналичиехаризматичныхлидеров).Влюбомслучаесамоеважное–этоответственныеэлиты».

Галина Канинская, Россия, д.и.н., профессор кафедры всеобщей истории ЯрГУ им. П.Г. Демидо-

ва: «Безусловно, национальные элиты должны обладать высоким уровнем ответствен- ности и патриотизма, чтобы обеспечить своей стране достойное место на междуна-зывается важнее наделенности ресурсами (будь то природные ресурсы, человеческие ресурсы

родной арене. Есть примеры стран (Япония), которые не имеют богатых природных ресурсов, военной мощи, но это не мешает им успешно конкурировать на мировой арене».

Также около четверти респондентов отметили, что достижение технологического прорыва и развитие человеческого капитала невозможны без сильной роли государства, которое должно оказывать поддержку конкуренции, включая конкуренцию крупного бизнеса, помогать в создании инраструктуры для успешного ведения бизнеса, вкладываться в развитие системы образования «в стране и т.д.

Карлос Кортес-Гомес (Carlos A. Cortes-Gomez), Мексика, руководитель департамента по экономическим исследованиям в Школе глобального менеджмента Thunderbird Высшего Института аудита: «Отмеченные факторы взаимосвязаны. Как отмечено выше, традиционные источники энергии становятся ограниченными, поэтому новые технологии и энерге-

тические технологии будут одним из ключевых факторов конкурентоспособности в ближайшие годы. Обычно страны, разрабатывающие новые технологии, являются доминирующими. В нынешнем мире, в котором имеет место либерализация, ведущие экономики (развитых и развивающихся стран) устанавливают или декретируют определенные национальные позиции в стратегических секторах. Таким образом, вовлечение государств в поддержку конкуренции и обеспечение конкурентоспособности национальных фирм или предприятий на международном уровне будет обычным фактором. Это включает в себя поддержку разработки новых технологий во всевозможных областях. С предыдущим фактором связано развитие человеческого капитала, поэтому укрепление образовательной системы является частью национальной стратегии, направленной на обеспечение международной конкурентоспособности и конкурентоспособности, обеспечивающей преобразование исследований и разработок в новые технологии».

Среди несколько менее важных, но также значимых факторов (их отмечает пятая часть участников опроса), способствующих росту конкурентоспособности государства в перспективе ближайших десятилетий, оказались «внутриполитическая стабильность» и «наличие значительных при- родно-сырьевых ресурсов».

По мнению части экспертного сообщества, любое движение вперед, а вследствие этого – экономический рост и повышение конкурентоспособности страны, невозможны без внутренней стабильности и консолидации нации.

60

«Андрей Медушевский, Россия, ординарный профессор НИУ-ВШЭ: «…Среди факторов, способствующих экономическому росту, следует указать прежде всего на стабильность (как общую основу) движения вперед, эффективность образования (как основу способности воспринять и реализовать новые технологии и обеспечить социальную

мобильность) и нравственные стандарты элит, осознающих свою ответственность перед обществом (сюда входят фактически представления о легитимности этих элит как выражение принципов меритократии). Все остальные параметры, конечно, важны, но являются переменными, а некоторые возникают в процессе позитивных социальных реформ, не обязательно «присутствуя на начальной стадии (демократия, средний класс и доступ к технологиям)».

Олег Неменский, Россия, старший научный сотрудник Центра исследований проблем стран ближнего зарубежья РИСИ: «Внутренняя цельность, культурная унификация и идентитарная консолидация граждан становятся в современном мире самым дорогим политическим ресурсом, позволяющим иногда слабым и малым странам выходить в победители

в столкновениях с политическими гигантами. Если это дополняется способностью применять «новейшие технологии – мы имеем дело с сильным и эффективным обществом».

Майкл Клементс (Michael Clements), Новая Зеландия, специалист по экономическому развитию, независимый консультант: «Любое видимое национальное конкурентное или сравнительное преимущество возникает только тогда, когда страна работает в условиях, в которых у ее населения вошло в привычку безусловное уважение к верховенству закона,

дисциплина на всех уровнях: национальном, муниципальном и персональном, основанная на истине, правосудии, мире и отвращении к жадности».

А наличие у государства собственных природных сырьевых ресурсов (равно как и облегченный доступ к «чужим» запасам) еще долго будет оставаться, по мнению многих участников опро- «са, важным преимуществом в конкурентной борьбе.

Крис Нанкарроу (Chris Nancarrow), США, заместитель начальника офиса судебного исполнителя округа Аллен, Индиана: «Те нации, которые производят настоящие продукты с «добавленной стоимостью» и те, что контролируют природные ресурсы, будут нациями, которые создают «реальное богатство» и, следовательно, укрепят свои конкурентные преимущества».

Примечательно, что целый ряд важных на первый взгляд факторов окажутся, по мнению экспертного сообщества, слабыми конкурентными «козырями» в период перехода 2013–2050 гг. Например, важность уровня развития демократии и военную мощь страны отмечают только порядка «10% участников опроса.

Сергей Пахомов, Россия, президент компании «Олимпия Капитал ЛТД»: «Принципиальным и определяющим конкурентным преимуществом всегда был, есть и будет человеческий капитал. Он создается системой образования, а для реализации своего потенциала ему необходима демократическая политическая система. Высококачественный человеческий капитал обеспечит доступ к новейшим технологиям, внутриполитическую стабильность и отсутствие конфликтов между конфессиями, высокий уровень ответственности национальных элит,

«выдвинет из своей среды выдающихся политических лидеров».

Д-р Джеймс Гилберт (Dr James Gilbert), США, генеральный директор компании Geo Future Consulting, профессор геополитики Университета штата Техас: «В настоящий момент военная мощь становится все более и более ключевым фактором геополитики».

А отсутствие серьезной внешней задолженности, значительные государственные резервы или наличие харизматичного лидера собирают и того меньше голосов. Более того, многие ставят под сомнение значимость указанных факторов в средне- и долгосрочной перспективе, справедливо ожидая революцион- «ных перемен в той системе координат и тех трендах, которые характеризуют мир сегодня.

Владимир Сотников, Россия, к.и.н., старший научный сотрудник ИМЭМО РАН: «Развитость системы демократии и ее роль в этой связи проблематичны – вопрос в том, какой тип демократии лучше всего будет обеспечивать эти процессы (исламская, западная, посткоммунистическая и т.п.)… В период 2013–2050 гг. будет, на мой взгляд, происходить революционный переход от одних определяющих факторов к другим, которые наиболее эффек-

тивно могут обеспечить переход к указанным процессам».

61

«Мигель Делькур (Miguel Delcour), Нидерланды, генеральный директор Firm in Enterprise:

«Средний класс не будет проблемой, поскольку люди перемещаются (приток мозгов/ утечка мозгов). Демократия в этом контексте – фарс. Долгосрочное государственное планирование становится невозможным благодаря неустойчивости развития… Моло-

дые люди переезжают, военная сила становится устаревшей».

Весьма характерная картина вырисовывается при анализе различий в ответах экспертов, сгруппированных по странам (Диаграмма 11в).

11 .

2013 – 2050

%

Как мы можем видеть, реализация общей формулы успеха «технологии + знания» обеспечивается, по мнению интеллектуальной элиты из разных «миров», различными путями.

Так, к примеру, развивающийся мир (включая постсоветское пространство) настаивает на сильной роли государства в поддержке конкуренции. При этом априори имеется в виду, что государство должно создавать условия для повышения конкурентоспособности национального «бизнеса и на глобальной арене.

Кавлин Чатвел (Kavleen Chatwal), Индия, старший исследователь в Индийском совете по исследованиям в области международных экономических отношений (ICRIER): «Система долгосрочного государственного планирования и прогнозирования, сильная роль государства в организации и поддержке конкуренции, включая конкуренцию в большом бизнесе, в создании

инфраструктуры для успешного бизнеса, могут быть решающими в период усиления конкуренции между нациями. Инфраструктура играет очень важную роль в усилении экономики, а сильная роль государства также способствует этому».

Авот для экспертов из развитых стран данный фактор оказывается вне главных приоритетов.

Содной стороны, это может быть связано с тем, что старые промышленные страны уже давно и вполне неплохо справляются с задачей поддерживать правила игры, не вмешиваясь в сам процесс игры. С другой – это может быть свидетельством того, что в пределах первого мира глобальная конкуренция начинает окончательно превалировать над суверенными интересами. Данное обстоятельство, на наш взгляд, чревато серьезным кризисом. В качестве одной из проекций такого кризиса можно рассматривать попадание фактора «внутриполитическая стабильность» в топсписок конкурентных преимуществ только (!) у экспертов из развитых стран. Подобный результат представляется достаточно парадоксальным, ведь до сих пор возможность внутриполитических потрясений заботила в основном страны второго и третьего мира.

Другим – впрочем, вполне ожидаемым – различием является гораздо более высокое значение, которое придается наличию у страны природно-сырьевых ресурсов экспертами из развива-

62

ющихся стран. Природные богатства должны послужить своего рода «стартовым капиталом» для «развития высокотехнологичных отраслей экономики и приращения знания во всех областях.

Омер Нахум Фрейкса (Omer Nahum Freixa), Аргентина, преподаватель в Университете Буэ- нос-Айреса: «Способность справиться с перенаселением и, кроме того, ответственная стратегия в области управления природными ресурсами являются ключом к будущему».

Долгосрочное государственное планирование оказалось в числе главных приоритетов у представителей всех стран. Другое дело, что планирование должно быть разработано под специфику и конкретные задачи, стоящие перед той или иной страной. Однако наиболее важным этот фактор оказывается для экспертов из постсоветских стран. Здесь, по-видимому, сказывается одна из наших общих «родовых проблем»: родившись из советских республик, молодые государства изначально не располагали такими функциями, как стратегическое планирование или национальная политика, поскольку исторически эти функции находились в ведении политического центра, который исчез вместе с СССР. Большинство государств постсоветского пространства не обрело этих функций до сих пор, за редкими исключениями. Так, в настоящий момент экономика, которую можно назвать плановой, действует в Белоруссии, а единственное государство пост-СССР, которое имеет горизонт планирования до 2050 г., – это Казахстан.

Но наиболее разительными оказались расхождения во мнениях экспертного сообщества касательно ответственности национальных элит. Для экспертов из развитых стран этот фактор входит в Топ-5, для участников опроса из новых промышленных стран оказывается среди малозначимых (около 10%), зато для представителей постсоветских государств он выходит на первую, наиглавнейшую позицию.

Судьба государств в эпоху перемен в большой степени зависит от позиционирования правящей элиты. Вихрь потрясений в арабском мире в 2011–2012 гг. был во многом спровоцирован «кризисом элит», которые обвинялись в коррумпированности и «оторванности» от народа. Кризис элит охватывает сегодня и демократические европейские страны, где либеральные традиции вступают в противоречие с эффективностью государственной политики, и постсоветские страны. Но именно в последних неудовлетворенность населения качеством собственных элит особенно высока, что, на наш взгляд, и объясняет столь высокую значимость данного фактора. В постсоветских странах элиты, как правило, воспринимаются как закрытые клановые группы (с непрозрачным принципом рекрутинга в них), монопольно контролирующие власть и собственность. Отсутствие понятного механизма воспроизводства и ротации национальных элит чревато неэффективностью государства в те периоды, когда требуются системные изменения, и создает огромные политиче- «ские риски в эпоху глобальных перемен.

Алексей Маслов, Россия, заведующий отделением востоковедения НИУ-ВШЭ: «Первичным, конечно же, является доступ к энергетическим ресурсам и новейшим технологиям, которые позволяют разрабатывать ресурсы без ущерба для экологии страны. Второй фактор

– умение распорядиться средствами, полученными от производства и/или продажи энергоресурсов, а также организовать научно-техническую составляющую развития страны. Здесь важен лидер и национальные элиты. Демократические и иные институты могут лишь создавать определенный климат, не влияя на сам факт прогресса страны».

К тому же в постсоветских странах вступило в активный возраст и определяется со своими ориентирами поколение 20-летних, которые родились и выросли уже вне СССР и чьи взгляды, убеждения и предпочтения складывались совсем в другую эпоху, нежели у их родителей.

Требования времени и усиливающееся давление со стороны общества сталкиваются с попытками элиты сохранить статус-кво и одновременно удержать контроль над ситуацией. В этом русле следует, например, рассматривать происходящую в настоящий момент в России «национализацию элит», когда им предложили отказаться от одновременного «сидения на двух стульях».

63

Государство и религия

Вусловиях неопределенности люди могут все более обращаться

крелигии. Нам необходимы модели, сочетающие секулярное, религиозное и духовное, чтобы создать среду, которая поддерживает и развивает общество в периоды крупных перемен.

Рохит Тальвар (Rohit Talwar), Великобритания, генеральный директор компании Fast Future think tank

В ХХI веке по всему миру усиливается распространение религиозного сознания. Времена перемен, неуверенности в будущем, массовых фобий рождают запрос на религиозное и мистическое видение мира. Современный «рынок» религиозных идей растет – «спрос рождает предложение», и на данный рынок агрессивно вторгаются течения тоталитарно-экстремистского толка (исламистские и не только). Очевидно, это расценивается как угроза со стороны секулярных государств.

С другой стороны, согласно теории Рональда Инглхарта2, за последние полвека мир в целом стал более религиозным, чем прежде, так как тенденция к увеличению численности населения

врегионах с высоким уровнем религиозности накладывается на противоположный тренд в секуляризированных регионах. Подобное положение вещей ведет к увеличивающемуся «культурному разрыву» между светскими и религиозными обществами, при этом влияние светских ценностей,

всвою очередь, все чаще рассматривается как угроза со стороны религиозных регионов мира, провоцируя ответное противодействие.

Изучая ожидания мировых интеллектуальных элит по поводу грядущих геополитических сдвигов, мы не могли обойти стороной эту тему. Наш вопрос экспертам звучал следующим образом:

«Какой тип государства, с вашей точки зрения, будет более эффективным в период перехода 2013–2050 гг.?» (Диаграмма 12) 3.

Буквально считанные эксперты (2%) сочли, что государства религиозного типа окажутся более эффективными. Большинство же участников опроса (60%) сделали однозначный выбор в пользу светского государства.

Основные аргументы в пользу такой точки зрения были связаны с тем, что секулярное государство несет в себе значительно меньше ограничений для развития, нежели религиозный режим. И в первую очередь это актуально в эпоху глобальных перемен, когда особо востребованы эффективные управленческие решения, гибкая адаптивность к изменениям во внешнем мире и быстрота реагирования.

2 Inglehart, Ronald & Welzel, Christian. Modernization, Cultural Change and Democracy: The Human Development Sequence. Cambridge University Press, 2005.

3 Закрытый вопрос. Один ответ.

64

мучительный этап (1950 – 1970-е гг.) десакрализации хозяйственных отношений, после «чего и стал возможен ее быстрый экономический рост».

Саймон Сундарай-Кеун (Simon Sundaraj-Keun), Малайзия, независимый консультант по вопросам геополитики и культуры: «Секулярное государство должно придерживаться верховенства закона и желаний электората через систему выборов, а не желаний духовных особ и религиозных организаций или экстремистской идеологии. Идея разделения религиозных и государ-

«ственных организаций имеет принципиальное значение в управлении/руководстве страной».

Вадим Гасанов, Россия, кинорежиссер, консультант телеканала «Россия-2»: «Государства религиозного типа по определению не в состоянии быть эффективными, т.к. просто не в состоянии адекватно и быстро приводить основополагающие религиозные доктрины в соответствие с новыми вызовами и глобальными проблемами».

Во-вторых, светское государство априори предоставляет значительно больше возможностей для реализации личностного потенциала своего гражданина, что напрямую связано с важнейшим «конкурентным преимуществом – уровнем развития образования и науки в стране.

Паоло Раймонди (Paolo Raimondi), Италия, экономист, автор статей в итальянской газете ItaliaOggi: «Религиозное государство всегда негативно влияет не только на экономику, но также на науку и образование. Отделение церкви от государства – это завоевание

«демократии, которое необходимо защищать от любых на него покушений».

Сергей Расов, Казахстан, политический обозреватель по странам Центральной Азии и Казахстану Politcom.ru: «В государствах светского типа больше свободы, а значит, больше возмож-

«ностей для людей проявить себя и реализоваться как личность».

Деннис Андерсон (Dennis Anderson), США, профессор и декан факультета менджмента и информационных технологий Колледжа Святого Франциска: «Религиозные или диктаторские режи-

«мы не будут прогрессировать, поскольку они основываются на архаичной модели».

Максим Легуенко, Россия, первый заместитель главного редактора интернет-портала «Утро.ру» РБК: «…По всей видимости, в ближайшее время количество государств религиозного типа возрастет. Однако примером эффективности они не станут, т.к. религия, возведенная до государственного уровня, в силу своих особенностей становится тормозом для

развития науки и общественных отношений. Носители передовых идей просто будут искать возможности покинуть такие страны и перебраться в светские государства».

Высказывались мнения, что даже клерикальные государства, где церковь имеет государственный статус и является влиятельной политической силой, окажутся менее эффективными в переходный период, равно как и страны, где официально религия отделена от государства, но оказыва- «ет сильное влияние на национальную культуру и традиции.

Дэвид Бент (David Bent), Великобритания, заместитель директора по проблемам устойчивости бизнеса в проекте Forum for the Future: «Это зависит от природы религии в государстве (например, в Великобритании есть англиканская церковь, предусмотренная конституцией, но мало верующих, в то время как в США по конституции религия

не предусмотрена, но имеется большое число глубоко верующих). В целом, я бы сказал, что национальная культура, сильно подверженная влиянию религии (и в случае формального встраивания в институты, и в случае неформального встраивания в культурную практику), труднее воспринимает новое, и по этой причине таким странам будет труднее быть эффективными в переходные периоды».

Наконец, важным аргументом в пользу секулярности является полинациональный и мультикультурный характер большинства стран, что также подразумевает преимущество многоконфес- «сионального государственного уклада перед теократическим.

Сергей Пахомов, Россия, президент компании «Олимпия Капитал ЛТД»: «Принцип отделения церкви от государства доказал свое историческое преимущество над клерикальным государством. Светское государство, равноудаленное от всех религий, является неизбежностью в многоконфессиональных странах. Иначе неизбежны острые конфликты, дестаби-

лизирующие государство. Сферой влияния религии должен оставаться внутренний мир человека».

65

Хотя открытых сторонников теократий среди участников нашего исследования очень мало, тем не менее порядка трети экспертов считает, что в переходный период 2013–2050 гг. отношение «официальной власти к религии не будет влиять на эффективность государства.

Тьягу Феррейра Лопес (Tiago A. Ferreira Lopes), Португалия, администратор и исследователь мониторинговой компании State Building and Fragility Monitor: «Эффективность государства

«структурных и исторических параметров».

Константин Фрумкин, Россия, заместитель главного редактора журнала «Компания»: «Важным

«фактором является не светскость или религиозность, а гибкость политической структуры, способной быстро реагировать на новые и новые вызовы».

Сусанна Брезина (Susanne J. Brezina), Австрия, независимый консультант: «Сущностным фактором будет хорошее руководство – не важно, религиозное государство или секу-

«лярное».

Крис Нанкарроу (Chris Nancarrow), США, заместитель начальника офиса судебного исполните-

ля округа Аллен, Индиана: «Ответственное в финансовом отношении государство будет наиболее эффективным в переходный период, вне зависимости от религиозной окраски».зависит не от его секулярной или религиозной природы, но от прочих контекстных,

Более того, ряд участников нашего исследования вполне допускает, что религиозные настроения могут использоваться светскими властями для достижения тех или иных целей, требующих «мобилизации нации.

Елена Мишон, Россия, профессор кафедры региональной экономики и территориального управления ВГУ: «Эффективным может быть светский тип, а вот результативным – религи-

«озного общества, без учета затрат, в том числе человеческих жизней».

Дмитрий Евстафьев, Россия, профессор факультета прикладной политологии НИУ-ВШЭ:

«Не исключаю возможности появления в ряде государств псевдотеократии, но именно «псевдо-», т.е. ситуации, когда власть будет апеллировать к религиозно-духов-

«ным ценностям для решения классических задач управления».

Владимир Леонович, Россия, ведущий инженер НИИ измерительных систем им. Ю.Е.Седакова:

«Если экологические проблемы начнутся в ближайшие годы и для их преодоления потребуется жертвенность личным благополучием, то религиозное государствоозный тип государства, что объясняется высокой нацеленностью на результат религи-

окажется более управляемым, а значит, и эффективным».

Действительно, отвлекаясь от религии как принципа государственного строительства, религиозное сознание нельзя сбрасывать со счетов. Достаточно вспомнить, что США, сегодняшний мировой лидер, начиналось как государство религиозных изгоев-фанатиков. Да и сегодня США выделяется среди развитых стран по уровню религиозности. Следует отметить важную роль, сыгранную религией в новейшей истории в странах, подающих сегодня большие надежды, таких как Испания, Польша, Турция. И в позитивистской традиции религия не раз рассматривалась в качестве управленческого инструмента.

Участники нашего опроса также отмечали важную роль религии как регулятора обществен- «ных отношений.

Алексей Маслов, Россия, заведующий отделением востоковедения НИУ-ВШЭ: «Религиозные государства или активное вмешательство религиозных институтов в государственную политику – один из самых сильных и опасных тормозов развития прогресса в стране и в мире.

«Что не исключает роли религиозных институтов на уровне социальных регуляторов».

Василий Мочар, Россия, заместитель директора аналитической компании ITResearch: «Период отрицания религий должен смениться реакцией системы на укрепление религиозности. Религия является мощным стабилизирующим социум фактором».

Многие эксперты ожидают роста религиозности в ближайшем будущем, что является закономерным следствием переходных периодов истории. В связи с этим встает вопрос о поиске принципиально новых видов религий либо иных оснований для духовной идентификации и объединения

66

людей, которые позволят избежать связанных с традиционными конфессиями ограничений «в общественном развитии.

Павел Лукша, Россия, директор корпоративных образовательных программ МШУ «Сколково»: «Религия по своей особой роли необходима человечеству, но религиозная традиция, сформированная в аграрных обществах две-три тысячи лет назад, сейчас все больше блокирует способность воспринимать новое и меняться в соответствии с вызовами нового. Вероятно, самыми эффективными окажутся государства, где будут вырабатываться новые

«основания духовности».

Виталий Шушковский, Украина, директор департамента инвестиционного анализа компании «Укрнафта»: «Существующие мировые религии вряд ли могут служить основой эффективного общества, но это не означает, что религиозный/идеологический компонент в будущем не будет играть никакой роли. Будут появляться новые религии/идеологии,

которые станут объединяющей силой обществ, стремящихся выжить в новых, куда менее благоприятных, чем в предыдущие десятилетия, условиях. Ни «либеральные ценности», ни крупнейшие религии, такие как ислам и тем более христианство, эту роль сыграть уже не смогут, отведенное им историей время проходит».

Показательно, что распределение ответов экспертов в зависимости от их принадлежности к тем или иным группам стран не выявило каких-либо принципиальных различий. Интеллектуальная элита развивающихся стран, среди которых много мусульманских государств и государств с сильным католическим влиянием, даже в большей степени настаивает на необходимости светских основ государственной власти, чем их коллеги из либерального мира.

Секулярное государство в его сегодняшнем виде появилось в ответ на требования времени: религиозное засилье и войны, терзавшие Европу на протяжении столетий, стали слишком разрушительны, а промышленное развитие и обслуживающий его научный прогресс сдерживались диктатурой церкви. Отделение церкви от государства не ставило задачу подавления религиозного сознания населения, главной целью было предотвратить господство религии над общественными институтами. И, более того, именно светское государство сделало возможным существование мультирелигиозного общества, в котором исключается навязывание ценностей и мировоззрения одной религиозной группой другой.

Однако, например, многими мусульманскими странами секуляризация воспринимается как инструмент уничтожения религиозного наследия и отрицания роли моральных ценностей в общественной жизни. А среди них немало быстроразвивающихся государств, которые со временем могут стать новыми центрами промышленной мощи и серьезными игроками в глобальном разделении труда. Ужесточение экономической конкуренции вкупе с ужесточением религиозного противостояния – это, как показывает история, уже угроза войны, которая в сегодняшнем мире будет носить глобальный характер.

Поэтому сегодня представляются тупиковыми решениями как полный отказ от духовных регуляторов в жизни общества, так и подмена религиозной идентичности конфессиональным диктатом. Иными словами, любого рода догматизм – как религиозный, так и секулярный – не сможет дать адекватный ответ вызовам времени.

Ставки сделаны!

Шахматная доска покачнулась, и фигуры сползли на другие клетки.

Пол Гобл, эксперт по странам пост-СССР4

Один из наиболее известных политологов постмодернистской «волны» Самюэл Хантингтон выделяет в мире 1990-х гг. восемь цивилизаций современности: западная, исламская, индуист-

4 Ведущий эксперт аналитического центра STRATFOR.

67