Ридер КВ часть 2 / ПОЛИТСОЦИОЛОГИЯ / perspektiva_2050_fin

***

Итак, механизм миротворчества на планете нуждается если не в полной переделке, то хотя бы в усовершенствовании на базе существующих институтов и процедур в ожидании возникнове- «ния новых процедур и институтов.

Игорь Фролов, Россия, д.э.н., зав. лабораторией ИНП РАН: «Ключевая проблема миротворчества в новую эпоху – это отсутствие эффективных средств локализации конфликтов. Поэтому и вмешательство на любых перечисленных принципах неэффективно. Но, чтобы создать эффективные средства, необходимо формирование нового типа международного субъекта миротворчества».

В условиях глобализации и свободы информационных потоков триггеры революционных настроений формируются и «срабатывают» значительно быстрее, что превращает поддержание стабильности в малоуправляемый процесс. Поэтому преодоление разрыва между «бедными» и «богатыми» – ключ к достижению стабильности в мире. Выравнивание возможностей для роста и развития как между государствами, так и между отдельными людьми предполагает и облегченный доступ к ресурсам, и многочисленные образовательные программы, и экспорт передовых технологий, в том числе управленческих, из развитого мира – в мир развивающийся.

Конфликты последних лет наглядно продемонстрировали, что попытки прямой трансляции «принципов демократии» (равно как и любых иных принципов общественного устройства) из стран с одной культурой в страны с принципиально иным происхождением и менталитетом населения не только непродуктивны, но и способны привести к негативным последствиям. Глобальное экспертное сообщество формулирует заявку на создание такого международного миротворческого механизма, который, с одной стороны, позволил бы разрешать любые разноглазия без применения насилия, а с другой – учитывал цивилизационные особенности их участников.

Возникновение в процессе глобализации крупных экономических региональных кластеров наводит на мысль, что подобный механизм первоначально может быть найден среди соседних стран со схожей культурой или высокой степенью взаимопроникновения культур. При этом очевидно, что данный механизм следует формировать как заранее – до возникновения конфликта, так и специально – в случае его возникновения. Такой подход представляется тем более целесообразным, что в процессе усиления этих региональных кластеров и будут, по-видимому, возникать новые полюса многополярного мира.

При этом следует отметить, что, поскольку речь идет чаще всего о конфликтах, связанных с исламской цивилизацией, в которой нет ни единого религиозного центра, ни страны – признанного цивилизационного лидера, то на данном этапе весьма продуктивной идеей может стать посредничество стран умеренного ислама, придерживающихся политики нейтралитета. Здесь неприменимы любого типа «конвейерные» технологии урегулирования, зато добрая воля страны, обладающей эксклюзивным позитивным опытом в области разрешения внутрицивилизационного конфликта, может реально сыграть роль инструмента сдерживания.

Существование оружия массового уничтожения пока что успешно удерживает человечество от новой мировой войны, но в то же время эти опаснейшие технологии все больше «расползаются» по планете, несмотря на все усилия МАГАТЭ, ООН и стран «ядерного клуба». Речь идет не только о ряде стран, стремящихся создать его (или уже втайне создавших), но и об усилиях частных лиц и организаций. Нельзя исключать, что в период до 2050 г. человечество столкнется с применением ОМП, причем гораздо более масштабным, чем зариновая атака в токийском метро, осуществленная группой безумных фанатиков. Поэтому очевидно, что механизм международного контроля над созданием и распространением ОМП также нуждается в радикальном усовершенствовании.

99

Глава VIII

РОЛЬ ЛИЧНОСТИ В НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ

Где взять творцов мира?

Благословенны миротворцы на земле. Люби всех, доверяй избранным, не делай зла никому.

Уильям Шекспир

Продолжая поднятую в предыдущей главе тему о необходимости совершенствования существующих институтов, механизмов и процедур миротворчества, хотелось бы подробнее остановится на следующем моменте. Большинство представителей глобального экспертного сообщества говорят об эффективности и даже необходимости посредничества других стран и политиков мирового масштаба в процессе мирного урегулирования конфликтов. Понятно, что и страны, и политики должны пользоваться доверием большого числа людей по обе стороны баррикады, разделяющей участников конфликта.

«Паоло Роберто де Альмейда (Paulo Roberto de Almeida), Бразилия, дипломат министерства иностранных дел Бразилии, профессор международной политической экономии: «Я никого не вижу в настоящий момент. В мире ощущается полное отсутствие великих лидеров, а многие из нынешних национальных лидеров не могут быть международными,

они лидеры своих стран, с некоторой проекцией на зарубежные дела. Большинство из них – самые настоящие посредственности».

1 Открытый вопрос. Неограниченное число ответов.

2 На диаграмме представлены те персоны, которых назвали не менее 5% участников исследования.

101

«Майкл Клементс (Michael Clements), Новая Зеландия, специалист по экономическому развитию, независимый консультант: «Как печально! Никто не приходит на ум. В самом деле, нет «известных политиков или людей, претендующих на статус национальных лидеров», которые могли бы (или желательно, чтобы смогли) действовать как миро-

творцы. Невозможно решить проблему, посылая ее решать людей, которые эту проблему «породили».

Андрей Галушка (Andrij Halushka), Великобритания, главный аналитик корпоративного и инвестиционного банка Credit Agricole: «К сожалению, не вижу политических деятелей, которые бы пользовались высоким всеобщим авторитетом для роли миротворцев».

Часть участников исследования рассуждают о проблеме в духе «иных уж нет, а те далече». Они с сожалением вспоминают Нельсона Манделу, мать Терезу или папу Иоанна Павла II, кото- «рые либо ушли, либо в силу возраста уже не могут выполнять подобные функции.

Омер Нахум Фрейкса (Omer Nahum Freixa), Аргентина, преподаватель в Университете Буэнос-

«Айреса: «Я на самом деле не вижу таких персон. Мандела уже очень стар».

Константин Матвиенко (Konstantin Matvienko), Украина, руководитель Корпорации стратегического консалтинга «Гардарика»: «Из существующих – никто... На сегодняшний день ни один лидер не обладает тем авторитетом… Ну вот мать Тереза, к сожалению, скончалась. Иоанн Павел II тоже скончался. А из нынешних – пока нет».

Здесь хотелось бы отметить: привлечение к миротворчеству бывшего руководителя, руководителя из иной эпохи не всегда является оптимальным решением. Ведь существует риск того, что он/она станет предпринимать действия, исходя из категорий своего времени, реалий прошлого, которые могут быть не адекватны изменившимся условиям.

Ряд экспертов указывают на то, что политики в принципе не могут быть миротворцами, в пер- «вую очередь вследствие приверженности интересам собственного государства.

Георгий Никифоров (Gueorgui Nikiforov), Япония, менеджер проектов в Институте науки и технологий Окинавы: «Политики выбираются людьми для защиты чьих-то интересов. Пока это происходит, они не могут быть миротворцами, поскольку то, что приемлемо для одних, неприемлемо для других».

«Поэтому зачастую участники опроса предлагали на роль миротворцев вместо политиков привлекать духовных лидеров (папу Франциска, далай-ламу), деятелей культуры и спорта и пр.

Евгений Сатановский, Россия, президент Института Ближнего Востока: «Таких людей нет.

«Миротворцы — это святые, а не политики и тем более не руководители государств».

Ахмед Эль-Шаффи (Ahmed El-Shaffee), Египет, независимый бизнес-консультант: «Я бы предпочел обеспечение миротворчества неполитическими фигурами – например, используя «спортивные события, индустрию кино, произведения искусства и предметы нацио-

нального поклонения для конкретного содействия процессу».

Алексей Маслов, Россия, заведующий отделением востоковедения НИУ-ВШЭ: «Значительно большую роль могут сыграть деятели культуры, т.к. статус доверия им выше».

На наш взгляд, есть немало ситуаций, когда интересы собственного государства могут полностью совпадать с декларируемой целью миротворческой миссии – установить справедливый, а следовательно, прочный и долговременный мир. Это происходит прежде всего в случае соседства того или иного государства со страной – источником нестабильности. Зачастую такое соседство приносит прямой ущерб окружающим странам, поскольку страдают торговые отношения, растут инвестиционные риски и возникает угроза «импорта нестабильности».

При этом миротворческие функции политиков и деятелей культуры, в принципе, не противоречат, а скорее взаимодополняют друг друга, поскольку находятся в известной мере в различных плоскостях миротворческой деятельности. Деятели культуры и спорта, известные общественные деятели, лауреаты медали имени Отто Гана оказываются более эффективны в «профилактическом» миротворчестве, когда речь идет о предотвращении конфликтов на ранних стадиях либо

102

гуманизации политической деятельности в целом. А для купирования конфликтов в их острых стадиях целесообразнее посредничество политиков с мировым именем и значительным опытом дея- «тельности на международном поприще.

Лаура Анахи Мафуд (Laura Anahí Mafud), Аргентина, корреспондент газеты El Cronista Comercial: «Я испытываю восхищение папой Франциском, но не думаю, что один человек, даже одна религия способны произвести такие крупные изменения. Полагаю, что множество известных в мире политиков, а также духовных лидеров (от Франциска

до рабби Шанкара), представляющих различные религии и верования, должны вступить в диалог и попытаться взаимодействовать, помня о том, на какой планете мы бы хотели видеть жизнь наших внуков».

Похоже, многие участники исследования согласны с этой точкой зрения, т.к. считают, что именно политики, руководители государств призваны быть миротворцами. Здесь помимо традиционных решений типа «уходящие в отставку главы стран» и «бывшие президенты США» часто говорилось о том, что это должны быть лидеры крупных сильных держав. Как мы можем убедиться, именно эта логика определила рейтинг потенциальных миротворцев: первые позиции занимают «действующие и вышедшие в отставку лидеры США, России, Германии, Бразилии, Китая.

Владимир Тюшин, Россия, эксперт по социальным проектам РИА «Новости»: «Лидеры стран, обладающих авторитетом, силой, политической волей эту силу применить и международным мандатом на применение этой силы. В первую очередь – лидеры США, России и Китая. При этом сам подход в миротворчестве должен смениться

с «согласительского» и «ангажированного» на ультимативный и беспристрастный. «Войска разводятся вот по этой демаркационной линии, огонь прекращается. Та сторона, которая не выполнит данные условия, будет считаться агрессором и подлежит ликвидации». Такой подход – один из способов решения «дилеммы заключенного», вариантом которой является «вооруженный гражданский конфликт».

Александр Этерман (Alexander Eterman), Израиль, экономист, независимый аналитик: «Понастоящему влиятельными рычагами могут быть только и исключительно действу-

«могут быть на этих ролях: Блэр, Путин, Обама, Меркель».

Галина Канинская, Россия, д.и.н., профессор кафедры всеобщей истории ЯрГУ им. П.Г. Деми-

дова: «Думается, что наилучший способ миротворчества со стороны государствен- ных деятелей и политиков – это своеобразные «тандемы», «триумвираты» и т.п.ющие лидеры крупных государств. Плюс единичные бывшие деятели короткое время

из нескольких лидеров – при условии, что они действуют единым фронтом: например, Б. Обама – В. Путин – А. Меркель или Б. Клинтон – Ж. Баррозу – Ху Цзиньтао».

Другой нередко встречающийся подход – это выбор на роль миротворцев лидеров нейтральных или признанно миролюбивых государств, а также руководителей международных организаций «(в первую очередь ООН).

Рахул Сингх (Rahul Singh), Индия, доцент, заместитель председателя Индийского центра общественной политики: «Не могу назвать, но они будут из Южной Африки, Бразилии, Мексики, Индии – тех стран, которые не производят оружия и боеприпасов и в кото-

«рых присутствует нищета».

Андрей Медушевский, Россия, ординарный профессор НИУ-ВШЭ: «Исходя из трех критериев принятия международных решений (правовой характер, нейтральность и легитим- «ность), на эту роль лучше подходят государственные деятели нейтральных стран

с признанно демократическими системами (государства Европы) и представители ООН».

Сергей Пахомов, Россия, президент компании «Олимпия Капитал ЛТД»: «Эта роль по определению должна в идеале принадлежать Генеральному секретарю ООН».

Очевидно, что для целей миротворчества принадлежность «посредника» к мирным, преимущественно нейтральным странам может быть весьма важна, т.к. это исключает вовлечение в миротворческий процесс «чужих» политических, экономических или территориальных интересов.

Мы также просили участников исследования назвать страны, которые сегодня неукосни-

103

тельно придерживаются политики нейтралитета и мирного урегулирования конфликтов3. Результаты ответов и в этот раз не слишком воодушевляют (Диаграмма 224).

Отдельные эксперты называли лидеров развивающегося мира в лице стран БРИКС, несмотря на обладание этими странами собственной многочисленной и сильной армией, оснащенной новейшим оружием. Т.е. заинтересованность в предотвращении и урегулировании конфликтов не всегда означает полный отказ от силовых действий или угрозы таковых. Однако неуклонное следование принципу нейтралитета на практике представляется участникам нашего исследования делом сомнительным, особенно «когда речь идет о сильных геополитических игроках.

Александр Черкасов (Alexander Cherkasov), Китай, исследователь проблем международных отношений: «Приверженность миру и нейтралитету в виде чистого принципа – не вполне жизнеспособная категория в сегодняшнем международном климате. Подобная риторика может быть использована в виде общего стратегического принципа, но только не в экстремальных условиях. Страны, официально придерживающиеся этой

стратегии, – Индия и Китай».

В связи с этим часть экспертов убеждены, что политика нейтралитета и мирного урегулирования конфликтов является прерогативой исключительно тех стран, которые не обладают собственной военной мощью, а также максимально «удалены» от участников международного конфликта. В этом есть определенный резон, ведь если обе стороны конфликта априорно уверены в том, что «миротворец» не применит к ним военную силу, то в ряде случаев дипломатические усилия маленькой мирной и безоружной страны могут быть более эффективны, чем многосторонние комиссии, составленные из представителей главных мировых центров военной мощи.

3 Открытый вопрос. Неограниченное число ответов.

4 В диаграмме представлены те страны, которые назвали не менее 5% участников исследования.

104

«Константин Фрумкин, Россия, заместитель главного редактора журнала «Компания»: «Маленькие страны. Те страны, у которых нет реальных возможностей и военной силы, чтобы вмешиваться в конфликты других стран, а есть умение неукоснительно придерживаться политики нейтралитета. Хотя тоже есть исключения. Скажем, Израиль – маленькая страна, но он не придерживается. Или Голландия, которая участвует в операциях НАТО, – она тоже не придерживается. А все большие страны безусловно не придерживаются

«политики нейтралитета».

Владимир Леонович, Россия, ведущий инженер НИИ измерительных систем им. Ю.Е. Седакова: «Подавляющее большинство стран, не являющихся милитаристскими. При наличии

«избыточного оружия гарантий быть не может».

Вадим Кисин, Армения, заместитель директора российской компании ЦОСиВТ: «Королевство Тонго – вот оно идеально. Оно будет придерживаться политики нейтралитета и мирного урегулирования конфликта в Карабахе. Потому что ему абсолютно все равно. Оно такое независимое, что от него ничего не зависит. Ну ни одна сильная группи-

ровка в мире не придерживается никогда политики нейтралитета и мирного урегулирования конфликта, если это касается их прямых интересов. И просто не может придерживаться, потому что она перестанет быть влиятельной группировкой в результате».

Среди экспертов достаточно часто встречались и те, кто в принципе отрицал саму возможность истинного нейтралитета для какой-либо страны. Видимо, поэтому позиция «никто» попала «в тройку лидеров данного рейтинга.

Омер Нахум Фрейкса (Omer Nahum Freixa), Аргентина, преподаватель в Университете БуэносАйреса: «Нейтралитет» представляется весьма неясным термином. В настоящее вре-

«мя ни одна страна не может разыграть карту святой простоты и невинности».

Георгий Никифоров (Gueorgui Nikiforov), Япония, менеджер проектов в Институте науки и техно-

«логий Окинавы: «Каждая страна ищет свой собственный интерес. Если так, то в мире нет альтруистических стран».

Владимир Тютин, Россия, технический директор Position ЗАО «Стеклозавод Ворга»: «Не было, нет и не будет таких».

Похоже, остается вслед за Джозефом Стиглицем согласиться с тем, что «мир остался без лидеров» и в этом вопросе. Запад перестает быть моральным авторитетом, а никто из действующих лидеров развивающихся стран еще не приобрел статус общепризнанного «гуру». Но когда речь «идет о войне и мире, запрос на таких лидеров более чем актуален.

Михаил Фофанов, Россия, независимый эксперт: «Ролью не МИРОТВОРЦЕВ, а МИРО- «ТВОРЦОВ в новых меняющихся условиях обременены лидеры мировых элит, представи-

тели (носители) идеологических систем».

Владимир Леонович, Россия, ведущий инженер НИИ измерительных систем им. Ю.Е. Се-

«дакова: «Считаю, что такие политики есть (должны быть), но они сейчас в тени».

Алла Захарова, Россия, генеральный директор госкомпании «Зарубежгеология»: «Это должны решать национальные лидеры своей национальной политикой. Причем политики, которая дает людям возможность учиться, работать, рожать детей, их воспитывать».

Представляется достаточно очевидным, что наиболее эффективно с функцией миротворчества может справиться успешный политик, т.е. лидер, который на деле доказал свою способность решать проблемы, стоящие перед его собственной страной.

105

Лавры и тернии

Один человек может лучше выразить волю и дух народа как органического целого… чем все человеческое количество. На этом основано значение великих людей в исторической жизни народов.

Николай Бердяев

Ответ на вопрос, кого можно считать успешным политиком, весьма сложен. Во-первых, здесь речь идет о весьма широком диапазоне решаемых политиками задач, что обусловлено совершенно различными условиями текущего состояния, в которых находятся страны. Проблемы, стоящие перед развитыми странами, имеют совершенно иную природу, чем проблемы развивающихся стран, при этом внутри этих групп также наблюдается существенная дифференциация.

Во-вторых, осмысления требует само понимание «успеха». Успешный политик – это лидер, ставший во главе программы модернизации в своей стране и добивщийся прорыва, несмотря на возможные жертвы и отчаянное сопротиволение оппозиции? Или это взвешенный стратег, достигающий компромисса и стабильности путем длительных изматывающих переговоров между различными участниками политического процесса? Наконец, какие личностные особенности или предпочтения в выборе тактических приемов могут характеризовать успешного политика? Должен ли это быть спокойный и житейски мудрый руководитель наподобие У. Кекконена или эксцентричный лидер наподобие П. Трюдо? Должен ли он быть ярым адептом какой-либо популярной в его стране идеологии или религии либо демонстрировать равноудаленность от всех духовно-идеологических течений?

Вопрос о роли личности в истории дискутируется столь же долго, сколько стоит на повестке дня, и попытка привнести нечто концептуально новое в его решение никоим образом не входила в задачи настоящего исследования. Главный интерес для нас представляла оценка глобальным интеллектуальным сообществом известных государственных лидеров с точки зрения того, насколько их деятельность «у руля» национальной экономики способствовала успехам или неуспехам возглавляемых ими стран.

История последних трех десятилетий после распада СССР в 1991 г. дает примеры ярких лидеров различных стран в различных регионах. Кто из них способствовал развитию своей страны, кто стал причиной утраты страной прежних позиций, а кто вообще не оказал заметного влияния на ход отечественной истории?

Итак, в Топ-5 среди тех лидеров, кто явно способствовал успеху и развитию своей страны, вошли действующий премьер-министр Германии Ангела Меркель, экс-глава Китая Ху Цзиньтао, президент РФ Владимир Путин, ушедший недавно президент Венесуэлы Уго Чавес и президент Казахстана Нурсултан Назарбаев (Диаграмма 23а5).

Весьма высоки позиции в рейтинге «успешных лидеров» у главы Бразилии Дилмы Русеф и президента Сингапура Тан Кен Яма.

Примечательно, что следом за бесусловным лидером – Ангелой Меркель – все остальные позиции в первой десятке списка оказываются за руководителями государств из развивающегося мира.

«Среди политиков, которые стали причиной утраты страной прежних позиций, лидирует бывший президент США Джордж Буш-младший (Диаграмма 23в).

Венди Бокс (Wendi Boxx), США, научный сотрудник департамента школьного образования Технического университета Мюнхена: «Надеюсь, история жестко осудит Буша. Я искренне считаю Буша и его администрацию во многом ответственными за существующий сегодня в США кошмар в социальной, экономической и образовательной областях».

Высокие места в рейтинге «антилидеров» занимают изгои арабской весны: увязший в граж-

5 Открытый вопрос. Неограниченное число ответов.

106