Ридер КВ часть 2 / ПОЛИТСОЦИОЛОГИЯ / perspektiva_2050_fin

телескопы». А недавно, также для решения одного частного вопроса о существовании сверхмассивных элементарных частиц, пришлось построить знаменитый Большой адронный коллайдер в ЦЕРНе. Его сооружение было уже не под силу одной стране.

Таким образом, уже в ближайшем будущем нас могут ждать как невероятные открытия, так и прогрессирующее снижение темпов научно-технического прогресса, в том числе из-за необходимости слишком высоких затрат. Иными словами – нет никаких гарантий того, что будущее будет изобильнее настоящего.

Вто же время процесс глобализации и роста осведомленности населения планеты ведет к тому, что высокие стандарты потребления, характерные для развитых стран, становятся предметом вожделения для граждан развивающихся государств. Последние принимают экономические программы и прилагают все усилия, чтобы достичь этого уровня, в том числе и в области личного потребления среднего гражданина.

Вусловиях ограниченного объема ресурсов движение в желаемом направлении возможно только за счет оттеснения от источников ресурсов конкурентов и попыток завоевать значительную долю мирового богатства для своей страны. Но было бы весьма наивно ожидать, что те самые 20% жителей планеты, которые потребляют сегодня 80% природных ресурсов, будут готовы без борьбы уступить свое привилегированное положение во имя более равномерного и справедливого (с точки зрения остального населения мира) распределения ресурсной базы Земли. Поэтому здесь возможны самые разнообразные комбинации и векторы конкуренции как между развивающимися, так и между развитыми странами.

Малопрогнозируемое будущее и лавинообразный характер изменений серьезно затрудняют

Как видно из Диаграммы 71, около 60% экспертов отвечают на этот «вопрос уверенным «да».

Алексей Романчук, Республика Молдова, старший преподаватель Университета «Высшая антропологическая школа»: «На сегодняшний день у человеческих обществ уже нет иного способа решать возникающие глобальные проблемы и обеспечить прорыв на новый уровень

«развития».

Саймон Сундарай-Кеун (Simon Sundaraj-Keun), Малайзия, независимый консультант по вопросам геополитики и культуры: «Долгосрочное планирование жизненно необходимо из-за проблем, с которыми сталкивается каждая отдельная страна мира. Проблемы всего человечества – это дефицит ресурсов, потребность в образованном населении и в достижении

состояния стабильного в социально-экономическом отношении общества, что позволит обеспе- «чить рост и приспособиться к изменениям, которые могут возникнуть в любое время».

Паоло Раймонди (Paolo Raimondi), Италия, экономист, автор статей в итальянской газете ItaliaOggi: «Экономика функционирует исключительно на основе долгосрочного планирования. Это своего рода великий замысел, который определяет развитие нации или континента».

По мнению большинства участников нашего опроса, долгосрочное государственное плани-

1 Закрытый вопрос. Один ответ.

39

рование позитивно влияет на развитие практически всех сфер жизнедеятельности государства – экономического роста и структуры научно-технического развития, политических институтов и законодательной деятельности, социального развития и трудовой мобильности, макроэкономической ситуации и геополитических изменений. Более того, ряд экспертов особо подчеркивают негативные последствия, которые наступают при отсутствии у государств четких планов развития «на перспективу.

Игорь Лавровский, Россия, директор ООО Контако: «Расцвет экономики в XX в. – результат государственного планирования и государственных программ, не исключая программы вооружения. Нынешний кризис – в частности, следствие потери целей государственного планиро-

«вания и идеологического отказа от него на периферии развитого мира, в том числе, в России».

Алла Бурцева, Россия, обозреватель Объединенной редакции изданий мэра и правительства Москвы: «В условиях роста потребления, которое планета уже не способна удовлетворять в полном объеме, необходимости жесткого контроля ресурсов и огромных затрат на рекультивацию пахотных земель и научные разработки по сохранению экологического равнове-

сия и увеличению урожайности без плановой экономики не обойтись. Иначе все спланирует хаос с военными и межнациональными конфликтами».

Тем не менее многие эксперты, признавая важность государственного планирования как своего рода деятельности по проектированию будущего, подвергают сомнению эффективность про- «гнозирования этого самого будущего, что заведомо ставит под угрозу все долгосрочные планы.

Тьягу Феррейра Лопес (Tiago A. Ferreira Lopes), Португалия, администратор и исследователь мониториноговой компании State Building and Fragility Monitor: «Долгосрочное государственное планирование может быть эффективным, поскольку устанавливает цели и сроки их достижения в средне- и долгосрочной перспективе, но в то же время оно может стать помехой

«в быстро меняющемся мире».

Владимир Сотников, Россия, к.и.н., старший научный сотрудник ИМЭМО РАН: «Будущее многовариантно. А долгосрочное государственное планирование во многом зависит от эффективного и реалистичного долгосрочного прогноза развития конкретного государства – его экономики, финансовой системы, внутренней и внешней политики.

На этот процесс оказывает влияние слишком много труднопрогнозируемых факторов, которые подчас не поддаются эффективному управлению (менеджменту). Но в ряде случаев, при совпадении построенной правильно математической модели развития с конкретными процессами внутри и вокруг государства, такое планирование все же возможно и необходимо».

Поэтому данной группе участников исследования наиболее адекватным решением представляется выработка стратегических приоритетов на основе долгосрочных общенациональных целей. «Тактику же необходимо гибко адаптировать к меняющимся условиям.

Владимир Леонович, Россия, ведущий инженер НИИ измерительных систем им. Ю.Е.Седакова: «Долгосрочность – коэффициент с малым весом для качества управления. Гораздо важнее наличие и постоянство стратегии».

«Андрей Медушевский, Россия, ординарный профессор НИУ-ВШЭ: «Долгосрочное планирование может быть эффективным только в том случае, если оно учитывает будущие научные и технологические открытия (способные все изменить). Но проблема в том, что как раз эта сторона дела очень плохо поддается прогнозированию, а следовательно,

и планированию. История показывает, что все планы (особенно долгосрочные) исходили из представлений, доминировавших на начальной фазе, но затем устаревали в условиях быстрой динамики изменений. Нужно говорить скорее не о планировании, а о системе приоритетов и создать механизм их достижения с учетом гибкого изменения тактики».

Порядка трети опрошенных экспертов видят пользу в долгосрочном планировании только в ограниченном диапазоне случаев. Большинство из них считают, что оно может дать свои позитивные результаты на начальной стадии очередного этапа экономического развития. Здесь часто приводятся в пример страны Европы, а также Тайвань и Япония после Второй мировой войны. Нередко упоминается и опыт СССР.

Однако по мере усложнения и повышения технологического уровня национальных экономик

40

государственное планирование становится, по мнению данной части экспертного пула, менее значимым в силу ряда причин: повышения степени неустойчивости рынков высокотехнологической продукции, повышения требований к стратегии компаний, роста значения свободы экономическо- «го маневра, не в последнюю очередь – глобализации рынков и т.д.

Дэвид Бент (David Bent), Великобритания, заместитель директора по проблемам устойчивости бизнеса в проекте Forum for the Future: «Долгосрочное государственное планирование может эффективно (т.е. позитивно) влиять на развитие, но оно должно осуществляться должным образом. Оно может быть хорошо для определенной стадии разви-

тия (переход от сельского хозяйства к промышленности), но не для более поздних стадий, которые«основываются преимущественно на инновациях и креативности».

Игорь Фролов, Россия, д.э.н., зав. лабораторией ИНП РАН: «Государственное планирование эффективно, если: 1) экономика страны относительно изолирована от мировой экономики (СССР до 1970-х гг.); 2) в рамках мирового разделения труда экономика страны специализируется на растущих сегментах мировой экономики (современный Китай). Но оба случая исторически локальны. КНР (как и СССР в свое время) также исчерпает

свой«потенциал (примерно в 2020-е гг.)».

Паоло Роберто де Альмейда (Paulo Roberto de Almeida), Бразилия, дипломат министерства иностранных дел Бразилии, профессор международной политической экономии: «Государственные бюрократы консервативны, умственно ограниченны, слишком ленивы и не очень эффективны. В то же время имеются эффективные бюрократии, которые базируются на позитивных качествах, системе сравнительного анализа и рыночноподобных стимулах. Они

в состоянии эффективно функционировать, как показал опыт Китая и Кореи. Но для этого необходимо реальное политическое руководство бюрократами, осуществляемое нетрадиционными (последние в ряде случаев коррумпированы) политическими деятелями. Попрежнему лучше всего располагать высококачественным человеческим капиталом, широким набором стимулов для инноваций и технологических усовершенствований, располагать сильной наукой и высокой степенью конкуренции между экономическими агентами, т.е. рыночной системой, возможно направляемой упомянутыми бюрократами».

Среди убежденных сторонников «невидимой руки рынка» есть и те, кто полностью отрицает пользу долгосрочного государственного планирования в развитии страны и нации. При этом сле- «дует отметить, что подобную точку зрения разделяют менее 5% участников нашего опроса.

Джуньи Накагава (Junji Nakagawa), Япония, профессор международного экономического права Института социальных наук Университета Токио: «Как показал опыт бывших социалистических стран, включая СССР, подход долгосрочного государственного планирования чаще позволял не совершать ошибок, но ошибки зачастую были совершенно ужасными. Рыноч-

ное экономическое развитие с адекватным и ограниченным государственным подходом – гораздо более многообещающий подход».

Характерно, что в своем отношении к долгосрочному государственному планированию представители разных групп стран достаточно солидарны. Основные пропорции в ответах сохраняются с небольшими и вполне ожидаемыми вариациями: эксперты из развивающихся стран чаще отмечают позитивную роль государственного планирования и прогнозирования, а участники опроса из развитых экономик чаще говорят об ограничениях в его применении и больше уповают на рыночные регуляторы. Экспертное сообщество постсоветских стран занимает промежуточную позицию: здесь, по-видимому, сказывается неоднозначное наследие «плановой советской экономики».

41

альные топ-менеджеры по рискам, разрабатывающие сценарии развития в условиях кризисов, правительствам по всему миру порекомендовали ввести специальные посты министров для оценки экономических, экологических, политических и технологических рисков. Похоже, кризис идей заставил отряхнуть от нафталина и вновь взять на вооружение прописную истину государственного планирования: «постоянное видение перспективы позволяет своевременно обнаруживать риски и принимать меры во избежание отрицательных результатов».

В этой связи для каждой отдельной страны возникает вопрос баланса между планированием государства и планированием крупного бизнеса, вопрос о степени делегирования полномочий стратегического развития крупным корпорациям. Мы предложили участникам исследования назвать государства, чей опыт государственного планирования представляется наиболее интересным (Диаграмма 82).

Полученные результаты представляются ожидаемыми и парадоксальными одновременно. Абсолютное лидерство здесь – и это вполне ожидаемо – за Китайской Народной Республикой. Китай продолжает демонстрировать весьма внушительный рост, хотя некоторые сомневаются в потенци- «але КНР, говоря, что он практически исчерпан.

Адиль Наим (Adil Naeem), Пакистан, директор проекта Etimad Pvt Ltd (VFS-TasHeel): «Китай: растущий мировой центр супермощи, использующий международную торговлю, развитие и помощь как средство достижения этой цели».

Весьма интересно второе и третье места США и Германии – стран, заведомо не склонных к государственному планированию. Парадоксально практически одинаковое число баллов у высокотехнологичной Японии и сырьевой России. Впрочем, в последнем случае изрядная доля голосов – дань прошлому: эксперты часто вспоминают богатейший опыт государственного регу- «лирования СССР.

Николай Чуксин, Россия, экономист, писатель, публицист: «Не следует сбрасывать со счетов гигантский положительный опыт государственного планирования СССР, во многом заимствованный Китаем. В условиях современных информационных технологий это

«планирование было бы на порядок эффективнее».

Алла Бурцева, Россия, обозреватель Объединенной редакции изданий мэра и правительства Москвы: «Самый грандиозный опыт планирования показал СССР в период с середины 20-х по конец 60-х годов XX века – результаты налицо».

Очевидно, что в ретроспективе опыт СССР далеко не однозначен (о чем также говорят многие эксперты), равно как и опыт государственного планирования в современной России, который «нередко подвергается критике со стороны участников исследования.

Олег Неменский, Россия, старший научный сотрудник Центра исследований проблем стран ближнего зарубежья РИСИ: «Опыт постсоветской России предельно наглядно демонстрирует, что проводить политику и осуществлять реформы, не загадывая результат дальше двух-трехлетней перспективы, – значит заниматься преимущественно разрушительной деятельностью и постоянно сталкиваться с непредвиденными последствиями».

Вторую пятерку стран – лидеров в области государственного планирования открывает Республика Казахстан, далее расположились новые индустриальные страны – Сингапур, Бразилия, Индия и Южная Корея.

Федор Лисицын, Россия, старший научный сотрудник НИИ вирусологии им. Д.И. Ивановского Минздравсоцразвития РФ: «Наиболее интересен опыт Белоруссии и Казахстана и, как антипример, стран Прибалтики».

2 Закрытый вопрос. Множественный выбор.

43

Прорыв в число лидеров молодого Казахстана выглядит, на первый взгляд, наиболее парадоксальным. Действительно, семь стран из представленного списка – это входящие в первую десятку крупнейшие экономики мира США, Китай, Япония, Германия, Бразилия, Россия, Индия (приводятся в порядке убывания согласно рейтингу Всемирного банка 2012 г.). Республика Корея и Сингапур – также в числе крупнейших экономик, входящих в G20, к тому же – пионеры среди «азиатских тигров», продемонстрировавшие в свое время новое экономическое чудо. Казахстан же по показателю валового внутреннего продукта только вошел в пятидесятку, занимая 49-ю строчку в глобальном рейтинге стран.

С другой стороны, случай Казахстана, на наш взгляд, является своего рода модельным примером именно с точки зрения эффективного влияния долгосрочного стратегического планирования на развитие страны. Еще в 1997 г. Казахстан принял «Стратегию-2030», став первым среди постсоветских государств, применившим долгосрочное планирование для выстраивания модернизационной модели. Понятно, что далеко не только это определило итоги развития страны за последующие 15 лет, но сравнение достигнутых результатов с двумя другими наиболее крупными экономиками постсоветского пространства – Россией и Украиной – представляется весьма убедительным. Сопоставление с Россией в данном случае особенно интересно, т.к. по структуре экономики РФ и РК очень похожи.

В докризисный год рейтинг глобальной конкурентоспособности 2006–2007 гг. (The Global Competitiveness Report), который составляют аналитики Всемирного экономического форума, отводил России 62-е место, Украине – 78-е, а Казахстану – 56-е место из 125 стран. В последнем рейтинге ВЭФ конкурентоспособности стран 2012–2013 гг. Россия занимает 67-ю строчку, Украина оказалась на 73-м, а Казахстан – на 51-м месте из 144 стран.

Согласно рейтингу стран по уровню жизни, в 2006 г. Россия располагалась на 65-м месте, Украина – на 77-м, а Казахстан занимал 79-ю строчку. В прошлом, 2012 г. картина уже выглядела следующим образом: в России и Украине уровень жизни поменялся незначительно – 66-е и 71-е места соответственно, зато Казахстан перескочил на 46-ю позицию в рейтинге.

И, наконец, в рейтинге государств по легкости ведения бизнеса (Doing Business) Всемирного банка в 2006 г. Россия располагалась на 97-м, Украина – на 132-м, а Казахстан – на 82-м месте. Динамика за прошедшие годы более чем показательна: в последнем рейтинге Doing Business – 2013 Казахстан занимает уже 49-е место, Россия – 112-е, а Украина – 137-е место из 185 возможных.

Совсем недавно Казахстан вооружился новыми долгосрочными стратегическими приоритетами, которые будут определять развитие страны уже до 2050 г.3 и послужат ориентирами для кратко- и среднесрочного планирования. Необходимость этих ориентиров объясняется новыми глобальными вызовами и возможностями, которые появились у государства, расположенного в наиболее динамично развивающемся регионе планеты.

***

Резюмируя данную главу, приходится вслед за Гераклитом констатировать, что в одну реку хожи на условия, например, 1980-х гг., а они, в свою очередь, – на современные условия. Мир меняется на глазах. Проблемы окружающей среды и связанные с ними вероятные природные катаклизмы, глобализация, сдвиги в геополитическом балансе сил, текущее замедление научно-тех- нического прогресса, рост трансакционных издержек в мировой экономике наряду со снижением эффективности хозяйственных процессов ставят иные задачи и представляют собой принципиально новые вызовы. В том числе это касается государственного долгосрочного планирования.

Старые системы планирования применимы в сегодняшних условиях в весьма ограниченном виде или требуют серьезной модификации. Однако следует отметить, что чем опаснее вероятные развития общемировых тенденций, тем важнее роль государственного планирования, тем, следовательно, государство должно больше внимания уделять этой сфере, вырабатывая модель адекватную целям, задачам и уровню развития экономики и нации.

3 Послание Президента Республики Казахстан Н.А. Назарбаева народу Казахстана «Стратегия «Казахстан-2050». Новый политический курс состоявшегося государства» от 14.12.2012 г.

44

«Александр Апокин, Россия, ведущий эксперт Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования: «Ведущая роль государства в «проектах развития» (долгосрочных, высокорискованных или низкодоходных), создающих значительные преимущества для экономики и общества в целом, неизбежна, и эта роль должна быть тесно связана с тем, каким

общество видит свое будущее. Экономическое развитие (территориальное, отраслевое) частного сектора, в свою очередь, должно, с одной стороны, определять конфигурацию этих «проектов развития», а с другой стороны, пользоваться ими, т.е. гарантировать, что эти проекты были реализованы не зря. Таким образом, без совместного долгосрочного планирования будущего государством и частными компаниями «проекты развития» или невозможны, или бесполезны».

Судя по всему, по-прежнему долгосрочное государственное планирование и прогнозирование тем актуальней, чем дальше находится национальная экономика от регионального и мирового лидерства. Но даже это правило перестает быть незыблемым в эпоху перемен. Так, например, в прошлом году японское правительство, пытаясь преодолеть длящуюся почти 20 лет стагнацию, приняло «Стратегию возрождения страны до 2020 г.», которая сконцентрирована на развитии энергетики, сельского и рыбного хозяйства, а также медицины.

Кроме того, долгосрочное государственное планирование представляет собой, как выразились некоторые наши эксперты, «общенациональное целеполагание». И главное здесь – не конкретные средства, инструменты и тактики (они быстро меняются с течением времени), а стратегические цели и приоритеты, ориентирующие как рынки и бизнес, так и нацию в целом.

В последние годы для достижения качественно новых результатов в сфере науки и технологий, экономики, государства и общества все шире применяется технология форсайта (Foresight). Принятая в Европейском союзе Лиссабонская стратегия даже рекомендовала всем странам – участницам ЕС максимально использовать этот инструмент4. Как известно, форсайт исходит из того, что будущее нельзя спрогнозировать или предсказать, но можно быть к нему готовым, и наступление «желательного» варианта будущего во многом зависит от действий, предпринимаемых сегодня.

Долгосрочное планирование само по себе можно рассматривать как своего рода форсайт. Ориентируя нацию на достижение стратегических целей, государство создает вектор согласованного движения, формирует направления для объединения усилий, и уже одно это может стать источником конкурентного преимущества.

4 Thinking, Debating & Shaping the Future Foresight for Europe, 2002.

45

Глава IV МИРОПОРЯДОК И ЭНЕРГЕТИКА

Энергетика-2050

Каменный век закончился не потому, что закончились камни, и нефтяной век закончится не потому, что закончится нефть1.

Шейх Ахмед Заки Ямани, бывший министр нефти Саудовской Аравии

Эксперты различных стран сходятся в том, что разведанных запасов углеводородного топлива хватит по крайней мере на 100–150 лет. Запасов ядерного топлива, если его сжигать в реакторах на быстрых нейтронах, хватит на сотни лет. Оснований для того, чтобы беспокоиться о судьбе цивилизации, которая в ближайшее время погибнет от энергетического голода, вроде бы нет. Однако последствия нестабильности энергетического рынка могут иметь самые драматические последствия.

Впервые энергетический кризис случился в 1973 г., после того как Организация арабских стран — экспортёров нефти снизила добычу нефти, что вызвало четырехкратный рост цен на нефть в течение года и во многом обусловило последующий мировой экономический кризис. По этой причине страны – импортеры энергоносителей сфокусировались на проблеме стабилизации рынка энергоносителей и экономии энергии. Это, в свою очередь, спровоцировало перепроизводство нефти в 1980-х гг. на фоне промышленного спада в развитых странах, что нанесло сильный удар по странам – производителям нефти. Впоследствии, во время Азиатского кризиса в 1997–1998 гг., от падения нефтяных цен пострадали многие страны-экспортеры Персидского залива, Латинской Америки, Африки, Каспийского бассейна. А в Российской Федерации, к примеру, дело окончилось дефолтом и четырехкратным обесценением национальной валюты. Очевидно, что плата за колебания цен на энергоносители оказалась непомерно высока.

В связи с дестабилизирующим влиянием мирового рынка энергоносителей в развитых странах резко возрос интерес к возобновляемым источникам энергии, так называемой альтернативной энергетике, что рассматривается как путь постепенного отказа от энергетической зависимости. Пока что альтернативная энергетика дает не более 5% мирового предложения энергии, хотя и демонстрирует высокие темпы роста (до 7% годовых).

Весьма перспективной идеей для стран – потребителей энергии является развитие ядерной энергетики. Однако планы по освоению «мирного атома» в большой степени зависят от общественного мнения, которое, в свою очередь, подвержено резким колебаниям в связи с крупными авариями на АЭС. Тем не менее, несмотря на серьезные последствия последней подобной аварии на фукусимской атомной станции, в мире продолжают строить ядерные реакторы, в том числе реакторы нового поколения, которые отличаются повышенной пассивной безопасностью. Такие реакторы строятся в Китае и США, а в Индии строят первый в мире ториевый реактор с принципиально новым уровнем безопасности. Япония и Германия, напротив, отказались от ядерной энергетики, что, вполне вероятно, может являться временным решением до тех пор, пока международный опыт не продемонстрирует полной безопасности нового поколения реакторов.

Одновременно с атомной отраслью развивается энергетика чистого моторного топлива – водорода, а также индустрия топливных элементов. О результатах судить пока сложно, но США декларируют, что к 2020 г. 50% потребляемого в стране жидкого топлива будет заменено на водород. Очевидно, что производить топливный водород станут на атомных электростанциях, поскольку это экономически целесообразно. В частности, в США в 2005 г. был принят Закон об энергетической политике (Energy Policy Act of 2005), в соответствии с которым предусмотрено создание реакторов, производящих водород.

Еще одним фактором, определяющим в последнее время тренды развития мирового рынка энергии, стала так называемая сланцевая революция – внедрение технологии добычи газа из месторождений сланцев. Это уже обусловило падение мировых цен на газ и отказ крупных газовых компаний от ряда проектов.

1 Мирный атом ХХI: геополитика, безопасность, новая энергетика. Международное исследование Фонда «Посткризисный мир». Ноябрь 2011 – апрель 2012 г., с. 35.

47

обладать в мире к 2050 г., отображены на Диаграмме 9а2.

Как мы видим, экспертное сообщество отнюдь не однородно в своих представлениях о будущем раскладе в энергетической сфере.

Почти половина участников исследования сохраняют консерватизм в оценке энергетических перспектив, делая ставку на углеводородную и атомную энергетику. При этом четверть экспертов отдают предпочтение углеводородам, как наиболее дешевому на сегодня источнику энергии. Уверенности в перспективах этого направления добавляет увеличение добычи сланцевого газа. Способствовать сохранению углеводородного статус-кво могут, по мнению ряда экспертов, и ограни- «чения в развитии ядерной энергетики со стороны «клуба» привилегированного стран.

Дмитрий Белоусов, Россия, руководитель направления в Центре макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования: «Глобальная экономика в целом останется углеводородной (с очевидным сдвигом в сторону новых углеводородов, включая тяжелые

«нефти, океанические газовые гидраты и т.д.)».

Георгий Никифоров (Gueorgui Nikiforov), Япония, менеджер проектов в Институте науки и технологий Окинавы: «Богатейшие компании мира связаны с ископаемыми топливами. Кроме того, углеводороды – это самый дешевый источник энергии, а люди хотят приобретать дешевые «вещи. Следовательно, нет стимула переключаться на альтернативный источник энергии».

Сергей Пахомов, Россия, президент компании «Олимпия Капитал ЛТД»: «Углеводородная энергетика будет преобладать до тех пор, пока не будут разработаны более дешевые и эффективные в применении альтернативы. Использование энергии ветра, солнца, приливов и т.д. будет носить ограниченный вспомогательный характер. Атомная энергетика и ги-

дроэнергетика не могут заменить энергетику углеводородную в обозримой перспективе по эколо- «гическим причинам. Термоядерная энергетика остается пока делом отдаленного будущего».

А. Хузайме Абдул Хамид (A. Huzaime Abdul Hamid), Малайзия, экономист, независимый исследователь: «Оппозиция, которую США и МАГАТЭ занимают по отношению к развитию ядерной энергетики государствами «не из их круга», убеждает, что углеводороды оста-

«нутся преобладающей формой энергии в будущем».

Андрей Галушка (Andrij Halushka), Великобритания, главный аналитик корпоративного и инвестиционного банка Credit Agricole: «Складывается впечатление, что сланцевая революция в Америке (и появившаяся на горизонте и совершенно невозможная еще 5–10 лет назад энергонезависимость этой крупнейшей экономики) намекает на то, что в ближайшие десятилетия, а то и больше, углеводороды будут в избытке».

Немногим меньшая доля экспертов свидетельствуют в пользу атомной энергетики, особенно при условии внедрения технологических усовершенствований в отрасли и, соответственно, роста безопасности АЭС.

2 Закрытый вопрос. Один ответ.

48