6. Горький после Октября.

В первые годы советской власти писатель много сил отдавал работе в Центральной комиссии по улучшению быта учёных; он заботился даже о продовольственном обеспечении работников науки и искусства. В.    Шкловский писал: «Я думаю, что в “Доме учёных” мы съели очень большого писателя. Это русский героизм — лечь в канаву, чтоб через неё могло бы пройти орудие...» Горький встал на защиту интеллигенции: он пишет руководству страны множество писем, в которых просит за людей, арестованных новым правительством: «Дикие безобразия, которые за последние дни творятся в Петербурге, окончательно компрометируют власть, возбуждая к ней всеобщую ненависть...» В 1921 году голод охватил большую часть страны, особенно Поволжье. Горький активно работал тогда в Петроградском комитете помощи голодающим (помголе). Он сумел объединить интеллигенцию различных политических направлений, велись переговоры о зарубежной помощи. Однако вскоре по указанию Ленина комитет был распущен, многие его члены арестованы по подозрению в противоправительственной деятельности. Горького вынудили уехать за границу: обострение туберкулёза было объявлено причиной его отъезда. Писатель жил в Германии, Чехословакии, Италии (Сорренто и Неаполь). В это время он создал третью часть автобиографической повести «Мои университеты». В повести «Дело Артамоновых» (1924—1925) Горький развивает тему, которая интересовала его ещё в конце XIX века, — угасание от поколения к поколению буржуазной семьи. В 1909 году в статье «Разрушение личности» он описал это явление не только на примере России, но и США. Судьбы трёх поколений купеческой семьи дали возможность писателю выявить общественные закономерности целого класса, показать процесс его вырождения: «Ведь этот самый Савва Морозов — отец его пришёл в лаптях, — и потом можно указать ещё на целый ряд, как Бриллиантов, Красильников и т. д. Всё это мужики. В 62—63 годах пришли эти люди с сильным соком и взялись за дело, начали строить фабрики, заводы, судоходство развивать... Дальнейшая стадия — его сын работает уже по инерции, без того пафоса, без той поэзии труда, без той страсти, с которой работал его отец. Он идёт за отцом. А его дети, т. е. внуки первого, — это уже совсем какие-то расшатанные люди, которым их дело, их родовое дело уже не нравится. Они уже начинают издавать какие-то журналы, они уже декаденты, символисты. Вот Поляковы — это были крупные фабриканты, а внук пишет стихи. Или возьмите того же самого Валерия Брюсова...» В сонный город Дрёмов уверенно, как хозяин, входит «мужчина могучий» — Илья Артамонов. Он шагает по улицам «твёрдо, как по своей земле». С самого начала писатель вводит в повесть тему труда. Илья Артамонов начинает своё «дело» радостно, работает с задором, заражает своим энтузиазмом окружающих. Дело быстро развивается, и бывший крепостной становится первым фабрикантом в уезде. Это он с гордостью говорит: «Большое украшение хозяйства земли должно изойти от нас, Артамоновых!» Для Ильи нет ничего важнее его дела. Сцена его гибели написана Горьким ярко и выразительно: «И с великой кипящей тоскою он шептал: “Эх, ошибся я, Господи... Ошибся...”» Два последующих поколения Артамоновых, кроме Ильи-младшего, который ушёл в революцию, стали настоящими пленниками «дела», фабрики. Повесть заканчивается крушением Артамоновых и их «дела». Вместе с тем Горький показывает прогрессивность и необходимость Ильи-старшего и историческую закономерность появления Ильи-младшего. В 1925 году писатель начинает работать над романом-эпопеей «Жизнь Клима Самгина» и пишет его до 1936 года, но закончить не успевает. «Конец романа — конец героя — конец автора», — скажет Горький за несколько дней до смерти. Он считал этот роман своей главной книгой. Писатель воссоздал в нём духовную, интеллектуальную жизнь России в самый бурный и сложный период её истории. Роман поражает масштабностью изображённых явлений и событий. Раскрывая свой замысел, М. Горький писал, что «поставил перед собою задачу изобразить с возможной полнотою сорок лет жизни России, от 80-х годов до 1918-го. Роман должен иметь характер хроники, которая отметит все наиболее крупные события этих лет, особенно же годы царствования Николая II. Действие романа — в Москве, Петербурге и провинции, в романе действуют представители всех классов. Автор предполагает дать ряд характеров русских революционеров, сектантов, людей деклассированных и т. д.». Жизнь в эмиграции постепенно становится для Горького невозможной: травля писателя русской эмиграцией за сочувствие к Советскому государству, нарастание фашистских настроений в Германии, приход к власти Муссолини в Италии. А в это же время в СССР опубликован очерк Горького о Ленине (1924), затем вышли в свет два издания собрания сочинений писателя, а в 1927 году празднуется юбилей — 35-летие его литературной деятельности.

Работа над произведениями, составившими книгу, озаглавленную

самим автором  Рассказы   1922 - 1924  годов, длилась с лета 1922 по май

1924 годов включительно. Ко времени, когда было написано около поло-

вины произведений, у автора стал складываться замысел книги рассказов.

К концу 1923 года этот замысел оформился окончательно. Отвечая на

вопрос чешского корреспондента: Каковы Ваши литературные планы?,

 Горький  сказал в марте  1924  года: Работаю над книгой  рассказов 

2.

Заметки из дневника. Воспоминания также создаются в

1924 году. Горький требовал, чтобы каждую заметку печатали от-

дельно, придерживаясь моей нумерации страниц  и  оставляя между

каждой пропуски

3. Таким образом, в этой последовательности есть

порядок, в нем скрыт определенный концептуальный смысл всего

циклического единства.

Возможно, что М. Горький стремится к мышлению циклострои-

тельного типа. Автор создает Рассказы... и Заметки... именно

циклами, со всеми особенностями, присущими данному способу тек-

стообразования. Цикл, понимаемый как единство нескольких худо-

жественных произведений, объединенных общим жанром, темой,

главными героями, единым замыслом, иногда рассказчиком, историче-

ской эпохой

4, предполагает наличие некоторых признаков, отчетливо

заявляющих о себе в произведениях М. Горького 20-х годов XX века.

Проследив историю создания двух циклов М. Горького, мы мо-

жем говорить о закономерном построении автором художественного

целого, обладающего типологической общностью.

В художественном единстве предполагается наличие концепту-

ально значимого заголовочно-финального комплекса, который в рам-

ках циклического творчества автора маркирует фабулу; фиксирует

концептуальные образы; задает тенденцию сегментированности тек-

ста. В Рассказах... могут быть объединены три заглавия по принци-

пу отражения в названии субъекта действия, героя: Отшельник,

Рассказе о герое, Карамора (Карамора - это прозвище, данное

мальчику, который очень напоминает крупного комара, похожего на

паука, называемого в просторечии карамора)

Один из важных циклообразующих факторов - единство фина-

лов. В циклах М. Горького произведения-сегменты художественного

целого, в свойственной для автора художественной манере, должны

завершаться афористическим выражением. Финалы произведений

эмоционально-экспрессивны. Безымянный герой очерка О войне и

революции (Заметки...) рассуждает о Первой Мировой войне. На-

ходясь в информационном вакууме, он задается вопросом, кто же все-

таки победит. Из общения с рассказчиком он понимает, что численное

превосходство русских над немцем не гарантирует победы, выражая

свою мысль народной, житейской мудростью: - А у кого народу

больше: у нас али у него? - У нас. - Вот видишь: в воде масло не то-

нет...

5. В финалах содержится не только ключ к каждому из фрагмен-

тов, но и к художественному единству в целом.

В литературе циклы классифицируются также по тематическому

принципу, что позволяет предположить наличие общей темы, которая

развивается в границах всего художественного единства. Цикл Рас-

сказов... можно назвать и патриотическим циклом, и циклом о любви

и о революции. Но эти темы легко объединить в одну, выделив общую

черту: и в любви и в революции главной проблемой остается проблема

выбора. Каждый герой рассказа делает свой выбор. В рассказе Репе-

тиция автор пьесы Креаторов и актриса расстаются, не сумев вынести

творческую натуру друг друга. Позже героиня рассуждает: Женщина,

любимая им, должна каждую минуту помнить, что художник равен

богу не только потому, что создает миры, но и потому, что рассчи-

тывает на бессмертие

6.

Политический выбор в цикле оказывается не менее сложным.

Этот выбор делают не только герои рассказа, но и читатель, наблю-

дающий за тем, как они неоднократно предают то одну, то другую сто-

роны. Герой рассказа Макаров переходит из одного лагеря в другой,

пытаясь адаптироваться к происходящим изменениям, за что получает

характеристику изменника, мимикрирующего человека: Он под-

прыгивал. Царапал руки мои кривыми пальцами и хрипел: - Не смей...

революционер... не смей, изменник... <...> Около года я сидел в

тюрьме. Там познакомился с группой бандитов, это освободило меня

из тюрьмы и дало мне место агента уголовного розыска. Убивал лю

дей, - это делается очень просто. Теперь я сам бандит. Могу быть па-

лачом. Все равно

7. Показан и аристократ, не понимающий, почему

всё имущество должно достаться государству, людям, которые никоим

образом ему не помогли: В какие же руки имущество мое попадет?

Это уж издевка - собирал, копил, грешил да все сразу в яму и бросил!

<...> С другой стороны, ежели Якова (наследника) - прочь, благотво-

рение - тоже прочь, тогда имущество становится выморочным и его

заграбастает казна... (Анекдот)

8. Читателю приходиться выбирать.

Но автор абсолютно объективно показывает две стороны, сталкивая

их, разжигая конфликт, не оставляя возможности обеим сторонам ос-

таться в выигрыше. Следует учитывать условия бушующих социаль-

ных явлений первой четверти XX века, когда человек был поставлен в

экстремальные обстоятельства, вынуждавшие его на каждом шагу де-

лать выбор не на жизнь, а на смерть

9.

В границах циклического целого темы и мотивы варьируются,

взаимоперетекают из очерка в очерк. Темы освещаются с разных сто-

рон, события вписываются в разные хронологические рамки, углубля-

ются, в итоге восходя к одной главной теме - теме революций 1905,

1917 годов. В речах героев начинают звучать революционные лозунги,

идеологемы, за которые народ вступал в борьбу: Дайте земли! Всем.

Всю. Больше - ничего. Земли! <...> Мужик - все поправит

10.

На тематику  и   проблематику  произведений постреволюционной

эпохи накладывает отпечаток историческая обстановка: внелитератур-

ные факторы начинают оказывать влияние на выбор основной темы  и 

мотивов. В произведениях М.  Горького  в 20-е годы XX века логичным

откликом на социальную ситуацию являются религиозная тематика,

тема веры, прогресса, мотивы страха, испытания, безделья, тоски, ску-

ки, духовной слепоты людей.

Жанровое единство произведений, входящих в цикл, выступает

еще одним ярким маркером его монолитности. Рассказы... включа-

ют в себя несколько произведения, жанр которых заявлен в заглавии -

рассказ. Заметки... - авторский цикл, состоящий из 28 очерков. Оба

рассмотренных циклических единства не включают никаких других

вариантов жанра, что задает единое стилистическое решение цикла,

оформляя его в полноценное эпическое произведение.

Общий смысл, тематика, элементы сюжета произведений, вклю-

ченных в цикл, позволяют почувствовать его всеобъемлющую компо-

зицию как необходимый фактор единения рассказов и очерков в

структурное целое. Композиционному фактору в своем циклическом

творчестве М. Горький уделял серьезное внимание. В письме своему

секретарю

Петру Петровичу Крючкову

от

2 апреля

1924 года

М. Горький сообщил состав цикла Рассказы...: Отшельник, Рас-

сказ о безответной любви, Рассказ о герое, Карамора, Анекдот,

Голубая жизнь, Рассказ об одном романе, Репетиция, Рассказ о

необыкновенном, фактически определив композицию цикла. Горький

писал П.П. Крючкову: Пожалуйста: Рассказ о необыкновенном - в

конец книги, это совершенно необходимо, книга начинается Отшель-

ником и будет кончена убийством отшельника. Не забудьте об

этом!

11. В цикле Заметки из дневника. Воспоминания имеет место

характерный для художественного целого прием создания композиции

по расширяющимся кругам. События будто разрастаются: сначала

рассказчик общается с людьми в своем родном городе, затем он стре-

мится запечатлеть типы русских людей, путешествуя по России, таким

образом, расширяя пространство повествования, и, наконец, прибыва-

ет в Санкт-Петербург (эпицентр социальных изменений), чтобы отме-

тить галерею сложившихся типов людей в условиях происходящей

революции.

Стремление автора при помощи своего творчества разобраться в

человеческой душе разрешается созданием значительного количества

портретов, типов и образов. Вопрос о героях становится ключевым в

контексте двух рассмотренных циклов. В силу жанровой модели про-

изведений, входящих в цикл, описание характеров героев не отличает-

ся масштабностью. Однако каждый персонаж, обладая своей специфи-

ческой тонко подмеченной чертой, включается в своеобразную сово-

купность типов людей России. Целью автора становится запечатлеть

типичных народных героев, не знакомых читателю в буквальном

смысле слова, но легко узнаваемых, ввиду их повторяемости. В первом

рассказе Отшельник мы видим старика, отшельника. Затем в после-

дующих рассказах опять появляется старик-отшельник, но в других

ипостасях: это герой, у которого во множестве товарищей не нашлось

друзей, который сравнивает себя с мальчиком из сказки Андерсена,

единственный, способный видеть правду (Карамора); это Быков,

богатый человек, но в конце жизни ему даже некому оставить свое

имущество (Анекдот); почти все герои рассказа Репетиция, кото-

рые участвуют в постановке спектакля с говорящим названием Доро-

га избранных; это и Константин Миронов, который красит свой дом в

голубой цвет, тем самым противореча традициям деревни. Он мечтает

создать голубую жизнь, не такую, как сейчас (Голубая жизнь);

это, наконец, Яков, который отличается нелюдимым характером и во-

обще придурковатый или притворяется, пытающийся найти в жизни

нечто необыкновенное (Рассказ о необыкновенном). Встреченный

им старик, которого убивает Яков, - все тот же отшельник из первого

рассказа. Получается, что образ отшельника, появившись в самом на-

чале цикла, варьируется в нем. Вся его жизнь до этого текла спокойно,

но как только отшельник начинает взаимодействовать с другими

людьми, проникаться к ним чувствами, он теряет себя. Савел Пиль-

щик герой рассказа, помогающий людям принимать важные решения,

продолжает давать советы людям на протяжении всего цикла. Хотя,

наверное, в финале это его и губит, человек, обреченный на одиноче-

ство, должен жить один, а иначе общество его не поймет, погубит.

Современные исследователи (А. Газизова, Т. Пшеничук и дру-

гие) отмечают маргинальность нового героя Горького, сложность

субъективно-объективной организации текста, структурирующие и

смыслообразующие функции мотивов

12. Описание каждого персона-

жа сопровождается его портретом, вызывающим жалость и порой от-

торжение. Такая оценочность, отсутствие нейтрального взгляда на

объект изображения, отсутствие простой, лишенной модальности фик-

сации образа, ставит портретные описания на грань публицистичности

и художественности: Убогость внешнего облика Анны Шмит безна-

дежно подчеркивалась убожеством ее суждений (А.Н. Шмит)

13; Я

не знаю, что стану завтра есть, что буду делать, с какими людьми по-

зволю себе говорить. Вы, конечно, думаете, что пред вами алкоголик,

беспутный, отверженный человек? <...> Я не отверженный, а - от-

вергнувший (Чужие люди)

14; Московский извозчик: шерстяная

безглазая рожа; лошадь у него - помесь верблюда и овцы. На голове

извозчика мятая, рваная шапка, синий кафтан под мышками тоже ра-

зорван, из дыры валяного сапога высунулся - дразнит - грязный кусок

онучи (О войне и революции)

15.

Одним из показателей цикла является наличие сквозного образа

рассказчика, повествование от первого лица, при этом фигура повест-

вователя сливается с фигурой рассказчика. Это улавливается с первых

страниц произведения: Я решил познакомиться с ним ближе, это мне

удалось, и вот что рассказал странный человек

16. Повествователь то-

же становится связующим звеном всех собранных в цикл произведе-

ний, давая, так или иначе, понять читателю неслучайность выбора рас-

сказанных историй. Рассказы, а еще в большей мере очерки дают воз-

можность повествователю высказаться, причем характерной чертой

творчества М. Горького становится не появления автора-демиурга, а

наличие рассказчика-персонажа, открывающего для своего читателя

всего горизонты узнанной им действительности, желание помочь по-

нять жизнь и сделать правильный выбор самому. В рассматриваемый

исторический период эта проблема решалась путем принятия идей

того или иного политического лагеря.

Согласно теоретическим представлениям, между произведениями

цикла должна существовать тесная связь. Внутренние связи между

рассказами и очерками циклов М. Горького очевидны. Прежде всего

это временные и пространственные отношения. Все произведения от-

ражают современный автору этап действительности. Пространствен-

ная характеристика, как и временная, в цикле соотносится с историче-

скими событиями. Россия показана как арена, на которой разворачи-

ваются военные действия: В Чите народ истребляли

17, С января по

март месяц 1906 г. Над восставшими чинилась расправа. <...> Это бы-

ли Карательные экспедиции в Сибири в 1905-1906 г.г.

18.

В цикловом творчестве автора встречается предметы и образы,

которые красной нитью проходят через весь цикл, заключают в себе

определенный символический смысл. М. Горький большое внимание

уделяет цветовой гамме. Чаще всего доминирует серый цвет - цвет

уныния, скуки, невзрачности, растерянности и тоски: Моя тоска

свинцовой тенью / влачится по земле

19; Фотография умершей актри-

сы стоит в траурной раме, увенчанной серебряным венком

20; для ге-

роя рассказа Голубая жизнь дом мечты должен быть голубого цвета,

все остальные ужасны: серые пятна домов земской колонии

21. Дру-

гими яркими образами художественных единств оказываются образы

зеркала как подтверждения существования, яйца как модели мира, ог-

ня как бушующей стихии и связанный с ним образ дождя, создающий

необходимый контраст, реализующий противоборство двух лагерей.

Ключевые образы в данных художественных единствах составляют

доминанту текста, играют важную роль в установлении внутритексто-

вых связей. Лейтмотивные образы выполняют роль скреп, придающих

циклу единство; способных концентрировать информацию, выражен-

ную целым текстом, становясь, таким образом, ключом к нему.

Воздействие революционных и военных событий на творчество

М. Горького в период 20-х годов ХХ в. ощущается не только на тема-

тическом уровне (через отражение исторических событий), но и обу-

словливает выбор формальной структуры. Это подтверждается созда-

нием художественного единства, ставшего актуальным жанром в 20-е

годы XX века благодаря своей способности мобильно реагировать на

изменяющееся общественное положение и состояние людей, а также

воссоздающее реальность мозаично, фрагментарно, но в то же время

объемно, как того требовала взвинченная, стремительно меняющая-

ся историческая действительность

7. Глава 1. История написания и издания «Несвоевременных мыслей» Горького. Писатель-гражданин, деятельный участник общественных и литературных движений эпохи, А. М. Горький на протяжении всего своего творческого пути активно работал в различных жанрах, живо откликаясь на коренные проблемы жизни, актуальные вопросы современности. Его наследие в этой области огромно: до сих пор оно еще до конца не собрано. Большой интенсивностью отличалась публицистическая деятельность А. М. Горького в годы первой мировой войны, в период свержения самодержавия, подготовки и проведения Октябрьской революции. Множество статей, очерков, фельетонов, открытых писем, речей писателя появилось тогда в различных периодических изданиях. Особое место  в работе Горького-публициста занимают его статьи, печатавшиеся в газете «Новая жизнь». Газета выходила в Петрограде с апреля 1917 по июль 1918 года под редакцией А. М. Горького. Работа писателя в «Новой жизни» длилась немногим более года, он опубликовал здесь около 80 статей, 58 из них в серии «Несвоевременные мысли», самим названием подчеркивая их острую актуальность и полемическую направленность. Большинство из этих «новожизненских» статей (с незначительными повторениями) составили две дополняющие друг друга книги – «Революция и культура. Статьи за 1917год» и «Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре». Первая вышла в 1918 году на русском языке в Берлине, издание И. П. Ладыжникова. Вторая была издана осенью 1918 года в Петрограде. Здесь необходимо отметить следующий важный факт: в 1919 – 1920 или 1922 – 1923 годах А. М. Горький намерен был переиздать «Несвоевременные мысли», для чего дополнил книгу шестнадцатью статьями из сборника «Революция м культура», обозначив каждую статью порядковым номером. Соединив обе книги и разрушив хронологическую последовательность ладыжниковского издания, он придал «Несвоевременным мыслям» - в новом составе и новой композиции – еще более фундаментальный, обобщающий смысл. Издание осуществлено не было. Подготовленный автором экземпляр хранится в Архиве А. М. Горького. В СССР этим книги не издавались. Статьи Горького представлялись случайными фактами, никто никогда не пытался рассмотреть их в общей связи с идейно-художественными поисками Горького предшествующих и последующих десятилетий. Глава 2. «Несвоевременные мысли» - боль за Россию и народ. 2.1. Общее впечатление Горького от революции.          В «Несвоевременных мыслях»Горький отказывается от обычного (для публицистического сборника статей) хронологического расположения материала, группируя его большей частью по темам и проблемам. При этом совмещаются и перемежаются реалии и факты действительности до- и послеоктябрьской: статья, напечатанная к примеру, 23 мая 1918 года, идет рядом со статьей от 31 октября 1917-го, или статья от 1 июля 1917 года – подряд со статьей от 2 июня 1918-го и т. д.          Таким образом, становится очевидным замысел автора: проблемам революции и культуры придается всеобщее, планетарное значение. Своеобразие исторического развития России и русской революции со всеми ее противоречиями, трагедиями и героизмом только ярче высветили эти проблемы.          27 февраля 1917 года судьба романовской династии была решена. Самодержавный режим в столице был свергнут. Горький восторженно встретил победу восставшего народа, в которую и он внес свою лепту как писатель и революционер. После Февральской революции литературно-общественная и культурная деятельность Горького получила еще более широкий размах. Главным для него в это время становится защита завоеваний революции, забота о подъеме экономики страны, борьба за развитие культуры, просвещения, науки. Для Горького эти проблемы теснейшим образом взаимосвязаны, всегда современны и ориентированны на будущее. На первом месте здесь вопросы культуры. Недаром с такой тревогой говорит академик Д. С. Лихачев о том, что без культуры общество не может быть нравственным. Народ, теряющий свои духовные ценности, теряет и историческую перспективу.          В первом же номере «Новой жизни» (18 апреля 1917г.) в статье «Революция и культура» Горький писал:          «Старая власть была бездарна, но инстинкт самосохранения правильно подсказывал ей, что самым опасным врагом ее является человеческий мозг, и вот, всеми доступными ей средствами, она старалась затруднить или исказить рост интеллектуальных сил страны»[2, 81]. Результаты этого невежественного и длительного «угашения духа», отмечает писатель, «обнаружила с ужасающей очевидностью война»: перед лицом сильного и прекрасно организованного врага Россия оказалась «немощной и безоружной». «В стране, щедро одаренной естественными богатствами и дарованиями, - пишет он, - обнаружилась, как следствие ее духовной нищеты, полная анархия во всех областях культуры. Промышленность, техника – в зачаточном состоянии и вне прочной связи с наукой; наука – где-то на задворках, в темноте и под враждебным надзором чиновника; искусство, ограниченное, искаженное цензурой, оторвалось от общественности…»[2, 81].          Однако, не следует думать, предупреждает Горький, что революция сама по себе «духовно излечила или обогатила Россию». Лишь теперь, с победой революции, только начинается процесс «интеллектуального обогащения страны – процесс крайне медленный».          Мы не можем отказать писателю в его гражданском патриотическом пафосе, не видеть, как остросовременно звучит в заключение этой же статьи и его призыв к действию, труду: «Мы должны дружно взяться за работу всестороннего развития культуры… Мир создан не словом, а деянием», - это прекрасно сказано, и это неоспоримая истина»[2, 82].          Со второго номера «Новой жизни» (20 апреля) появляется первая из статей Горького, печатавшихся в газете под общим названием «Несвоевременные мысли». Здесь обнаруживается уже хотя и не прямая, но явная полемика с линией большевиков, считавших важнейшей задачей борьбу протии Временного правительства: «не парламентарная республика, а республика Советов». Горький же пишет: «Мы живем в буре политических эмоций, в хаосе борьбы за власть, эта борьба возбуждает рядом с хорошими чувствами весьма темные инстинкты». Важно отказаться от политической борьбы, ибо политика – это именно та почва, на которой «быстро и обильно разрастается чертополох ядовитой вражды, злых подозрений, бесстыдной лжи, клеветы, болезненных честолюбий, неуважения к личности». Все эти чувства враждебны людям, ибо сеют вражду между ними.                     2.2. Горький против «чудовища войны» и проявлений национализма.          Горький решительно выступал против «мировой бойни», «культурного одичания», пропаганды национальной и расовой ненависти. Он продолжает свои антивоенные наступления и на страницах «Новой жизни», в «Несвоевременных мыслях»: «Много нелепого, больше, чем грандиозного. Начались грабежи. Что будет? Не знаю. Но ясно вижу, что кадеты и октябристы делают из революции военный переворот. Сделают ли? Кажется, уже сделали.          Назад мы не воротимся, но вперед уйдем не далеко… И, конечно, будет пролито много крови, небывало много».           Новожизненские публикации сильны и ценны как раз своей антимилитаристской направленностью, разоблачительным антивоенным пафосом. Писатель бичует «бессмысленную бойню», «проклятую войну, начатую жадностью командующих классов», и верит, что война будет прекращена «силою здравого смысла солдат»: «Если это будет – это будет нечто небывалое, великое, почти чудесное, и это даст человеку право гордиться собою, - воля его победила самое отвратительное и кровавое чудовище – чудовище войны». Он приветствует братание немецких солдат с русскими на фронте, возмущается генеральскими призывами к беспощадной борьбе с противником. «Этому отвратительному самоистреблению нет оправдания, - отмечает писатель в день трехлетия со дня начала войны. – Сколько  бы ни лгали лицемеры о «великих» целях войны, их ложь не скроет страшной и позорной правды: войну родил Барыш, единственный из богов, которому верят и молятся «реальные политики», убийцы, торгующие жизнью народа».          Горький отмечает трагизм бессмысленного истребления человеческих жизней («Сколького здорового, прекрасно мыслящего мозга выплеснуто на грязную землю»), материальный урон, который наносит эта хищническая война, опустошая природу, уничтожая упорный труд народов («разрушаются тысячи деревень, десятки городов, уничтожен вековой труд множества поколений»); война – незабываемое преступление против культуры – причиняет огромный моральный ущерб, убивая в человеке человеческое. «Десятки тысяч изуродованных солдат, - пишет он, - долго, до самой смерти не забудут о своих врагах. В рассказах о войне они передадут свою ненависть детям, воспитанным впечатлениями трехлетнего ежедневного ужаса. За эти годы много посеяно на земле вражды, пышные всходы дает этот посев!»          Горький клеймит правительство, действующее методами самодержавия: «Светлые крылья юной нашей свободы обрызганы невинной кровью», - возмущается он в связи с расстрелом 21 апреля рабочих, вышедших на демонстрацию против Временного правительства. Горький надеется на мирное развитие революции. Он пишет: «Преступно и гнусно убивать друг друга теперь, когда все мы имеем прекрасное право честно спорить, честно не соглашаться друг с другом. Те, кто думают иначе, неспособны чувствовать и сознавать себя свободными людьми. Убийство и насилие – аргументы деспотизма, это подлые аргументы – и бессильные, ибо изнасиловать чужую волю, убить человека не значит, никогда не значит убить идею, доказать неправоту мысли, ошибочность мнения».          В «Несвоевременных мыслях», как и в десятках статей, написанных до и после революции, Горький не раз обращается и к «еврейскому вопросу», обнажая антисемитские спекуляции реакционеров. Клеветнические измышления, которыми полна реакционная пресса, с одной стороны, запугивают обывателя, с другой – «подогревают темные инстинкты шовинистов и черносотенцев», стремившихся все беды России представить как происки инородцев. За всем этим, кроме всего, указывает писатель, «гаденькая злоба» к «работникам – людям инициативы, влюбленным в труд». И вместо того, чтобы ценить таких людей, «господа антисемиты», страдающие комплексом неполноценности, «дико орут»: «Бей их – потому что они лучше нас». И Горький не однажды гневно вспоминает, как «их» били. Он пишет о погромах в Кишиневе и Одессе, Самаре и Минске, Киеве, Белостоке, Юрьеве…          Раздумывая о взаимоотношениях народов Российской империи, Горький с болью отмечает каждое явление национализма, национальной розни как разрушительный фактор культуры, попрание морали, нравственности. Скорбно и гневно пишет он по поводу кровавых кавказских событий, вспоминает разбои в Тифлисе, армяно-татарскую резню в Баку, организованную царским правительством в феврале 1905 года, зверский немецкий погром в Москве в мае 1915 года, спровоцированный охотнорядцами под воздействием русского поражения в Галиции и др.          Обсуждая любые проявления национализма – шовинизм и антисемитизм, Горький, убежденный интернационалист, предупреждал, что «нигде не требуется столько такта и морального чутья, как в отношении русского к еврею», к всякому представителю многочисленных народов России и этих народов «к явлениям русской жизни». Предупреждал, что «нигде не требуется» столько здравого смысла, гуманности, терпимости, лояльности.  Недаром кончается статья Горького и вся его книга страстным призывом: «Хозяева страны – мы, мы завоевали ей свободу, не скрывая своих лиц, и мы не допустим каких-то темных людей управлять нашим разумом, нашей волей».          Горький верит в разум русского народа, в его совесть, искренность его стремления к свободе. И, обращаясь к прессе, так плохо пользующейся «свободным словом», писатель напоминает: «Но именно теперь, в эти трагически запутанные дни, ей следовало бы помнить о том, как слабо развито в русском народе чувство личной ответственности и как привыкли мы карать за свои грехи наших соседей… Мы употребляем «свободное слово» только в бешеном споре на тему о том, кто виноват в разрухе России. А тут и спора нет, ибо – все виноваты… и никто ничего не делает, чтоб противопоставить буре эмоций силу разума, силу доброй воли».           2.3. Оценка Горьким некоторых революционных событий.          Характерна оценка, данная Горьким событиям Июльских дней 1917 года в Петрограде, когда произошел расстрел 4 июля контрреволюционными войсками мирной демонстрации солдат, рабочих и балтийских моряков, их арест и разоружение. В отношении к июльским выступлениям масс отчетливо обнаружились расхождения писателя с большевиками в оценке движущих сил революции и перспектив ее дальнейшего развития.           В заключение своей статьи в «Несвоевременных мыслях» (от 14 июля) Горький подчеркивает: «Однако главнейшим возбудителем драмы я считаю не «ленинцев», не немцев, не провокаторов и темных контрреволюционеров, а – более злого, более сильного врага – тяжкую российскую глупость».           Кошмарным видением писатель представляет себе, как «на улицу выползает неорганизованная толпа, плохо понимающая, чего она хочет, и, прикрываясь ею, авантюристы, воры, профессиональные убийцы начнут «творить историю русской революции». Опасаясь повторения «отвратительных сцен 3 – 5 июля», «кровавой, бессмысленной бойни» тех дней, «которую мы уже видели и которая подорвала во всей стране моральное значение революции, пошатнула ее культурный смысл», он считает весьма вероятным, «что на сей раз события примут еще более кровавый и погромный характер». «Кому и для чего нужно все это?» - в отчаянии спрашивает Горький.          Что касается Октябрьской революции, «Несвоевременные мысли» и аналогичные – под другими названиями – статьи Горького в «Новой жизни» говорят о том, что отношение его к ней не было политически последовательным и однозначным. Эмоционально-чувственное отношение к действительности преобладало у него над социально-аналитическим. Как писатель он подходил к Октябрю прежде всего с морально-нравственных позиций, страшась темной стихии, «зоологических инстинктов» народа, неоправданного кровопролития, разгула анархии, насилия, жестокости террора и гибели культуры. Через несколько дней после Октябрьского переворота Горький публикует статью, обвиняя большевиков в «догматизме», «нечаевщине», оправдании «деспотизма власти», в «разрушении России» - «русский народ заплатит за это озерами крови». И вновь и вновь говорит о «жестоком опыте» над русским народом, «заранее обреченном на неудачу», о «безжалостном опыте, который уничтожит лучшие силы рабочих и надолго остановит нормально развитие русской революции». «Озера крови» видятся Горькому как результат насилия над историческим развитием России, как следствие «аморального», «безжалостного отношения к жизни народных масс».           2.4. Горький о «свинцовых мерзостях жизни».          Итак, «кровь» и «мораль», насилие и нравственность, «цель» и «средство» - эти коренные вопросы жизни и революции, занимавшие великие умы всех времен, мучительно решавшиеся классиками мировой и русской литературы и особенно болезненно ближайшими предшественниками Горького – Ф. М. Достоевским и Л. Н. Толстым, еще больше обострившиеся в связи с революционными событиями, как видим, не обходятся автором «Несвоевременных мыслей». Они определяют центральную проблематику новожизненских статей писателя, красной нитью проходят через «Несвоевременные мысли». Преломленные сквозь призму реальных событий, жизненных ситуаций и конфликтов, они воссоздают характерную, глубоко драматичную, сложную и необыкновенно противоречивую картину первого этапа развития нашей революции. «Несвоевременные мысли» запечатлели именно картины революционного времени – его атмосферу, а не «летопись» - пусть даже и «своеобразную», как пытались это представить. При всей своей публицистической открытой полемичности это – книга раздумий, лирико-политическое эссе с мучительными и драматическими социальными и философскими исканиями, в основе которых – проблемы революции и культуры.          На протяжении всей своей общественной и литературной деятельности Горький неизменно выступал против ненавистной ему рабской покорности, унижающего человека непротивленчества, за активное отношение к жизни и ее «свинцовым мерзостям». «Человека создает его сопротивление окружающей среде», - убежден писатель. И Горький прекрасно понимал, что в борьбе за коренное социальное переустройство жизни насилия не избежать. Он никогда не считал, говоря блоковскими словами, «революцию идиллией», никогда не заблуждался на этот счет. Он понимал, но принять это было для него очень трудно. Подлинному гуманисту, каким, без сомнения, является Горький, примириться с этой неизбежностью невозможно.          Противоречия бурно развивающейся революционной действительности определили характер противоречий публицистики Горького той поры, нашедшие отражение прежде всего в «Несвоевременных мыслях». Критический накал его публицистики не ослабевает. По-прежнему он убежден в несвоевременности социалистической революции. Однако мысль эта как бы оттесняется на второй план, существует как вывод из его наблюдений и критических выступлений. Первостепенной же задачей становится защита и утверждение общечеловеческих идеалов, на которых она основана и которые питают ее. Теперь все помыслы его обращены на то, чтобы как можно более полно реализовать гуманистический потенциал революции, завоеванные народом свободы и права.          Не потому Горький так много пишет о разгуле анархии, жестокости большевиков, неспособности власти понять, что ее лозунги «духовно и физически измученный народ» переводит на свой язык: «громи, грабь, разрушай», не потому он так много уделяет внимания бессмысленным погромам и бессудным расправам, что не видит, не замечает положительных явлений и достижений. Просто: «Грязь и хлам всегда заметнее в солнечный день… чем более осуществимы кажутся нам наши стремления к торжеству свободы, справедливости, красоты, - тем более отвратительным является перед нами все то скотски подлое, что стоит на путях к победе человечески прекрасного».          Наследник традиций  великой литературы, Горький заявляет в «Несвоевременных мыслях»: «В чьих бы руках ни была власть, за мною остается мое человеческое право отнестись к ней критически». Выходец из низов народа, плоть от плоти его, патриот и гражданин, преисполненный искренней сыновней любви к матери-родине, он утверждает свое «право говорить обидную и горькую правду о народе.                            Заключение Каждая статья Горького в «Новой жизни»злободневна, написана по конкретному поводу, в связи с тем или иным реальным фактом, жизненным событием или общественным явлением, газетной публикацией или только что полученным письмом и т. п. И вместе с тем это не мимолетные заметки, репортажи и зарисовки, - они глубоко «личны», в них запечатлены наиболее дорогие, близкие или горькие и ненавистные автору факты и явления, чувства и переживания. Откликаясь на злобу дня, писатель за каждым конкретным фактом стремится увидеть и вскрыть характерное явление времени, поставить реальный факт в контекст в контекст бурно развивающейся действительности, извлечь из него общий смысл, как он его понимает. И если попытаться кратко сформулировать сущность, направленность и общий пафос «Несвоевременных мыслей», то это: отстаивание, защита нерасторжимого единства политики и нравственности. И в этом огромная заслуга писателя перед своими современниками и бесценный урок его потомкам, будущему поколению. К нам, нынешним поколениям, обращен призыв Горького из «Несвоевременных мыслей»: «Надо работать, почтенные граждане, надо работать, - только в этом наше спасение и ни в чем ином…  Право же, не стоит особенно предаваться делу взаимного истязания и истребления, - надо помнить, что есть достаточно людей, которые и желают и, пожалуй, могут истребить нас. Будем же работать, спасения нашего ради…»