История правовых учений России - II том

государство. «…Для нас, поборников свободы, вопрос о праве – вопрос существенный, –

заявлял он в феврале 1862 г., – Мы понимаем, что где право, там и настоящая сила». В

данном пункте мыслитель, кстати говоря, ориентировался на ценности аутентичного,

последовательно демократического конституционализма. «…Для меня и для всех единомышленников моих, а нас много, – утверждал М.А. Бакунин в своем воззвании

«Русским, польским и всем славянским друзьям», – верховный закон – это воля самих народов» (выделено мной – В.Д.)410.

На историческом переломе, когда заметно нарастал стихийный общественный протест против господствовавшей в России социальной несправедливости,

реформаторский выход из кризисной ситуации становился более чем актуальным. «Немецкие подставы петровского государства сгнили, – констатирует мыслитель в феврале 1862 г., – сам кнут потерял свою силу. В империи нет даже и николаевского порядка. Все расстроено: финансы, армия, администрация, и что еще печальнее, в

правительстве нет смысла, нет воли, нет веры в себя. Его никто не уважает»411. С точки зрения М.А. Бакунина, которая существенным образом отличается от классово-

формационных интерпретаций событийного контекста данной эпохи, в 1862 году и много позднее Российская империя оставалась в состоянии политического системного кризиса.

Поэтому и выход из него также требовался именно политический. Разумеется, ни о каком скачкообразном переходе к «капитализму» в трактовке Бакунина речи быть не могло. Что же касается «великой», «буржуазной», «освободительной» реформы 1861 г., то, с его точки зрения, «…освобождение было мнимое». Своим друзьям-соратникам А.И. Герцену и Н.П. Огареву позже он разъяснял: «Это было ввиду смут и опасностей не что иное, как перемена методы и системы в деле народного притеснения, помещичьи крестьяне превращены в государственных»412 (выделено мной – В.Д.). Имперская бюрократия – этот «коллективный монарх» в России – сумела модифицировать крепостничество таким образом, что в результате влияние «казенщины» только усилилось.

Руководствуясь собственными фискальными интересами, «чиновная орда», говоря словами Бакунина, сумела осуществить в 1861 г. фактически не отмену, а

последовательное этатистское возобновление системы тотального крепостничества. «Место чиновника–помещика, – отмечает он, – заняла теперь чиновник–община, а над общиной все казенное чиновничество; на место помещика община сделалась теперь в

410Бакунин М.А. Русским, польским и всем славянским друзьям // Колокол. Вып. V. 1862. № 122-123. С. 1027.

411Бакунин М.А. Русским, польским и всем славянским друзьям. С. 1022.

412Бакунин М.А. Письма к А.И. Герцену и Н.П. Огареву. СПб., 1906. С. 285-286.

отсутствие правды везде, что всегда и во всем ложь, и что такая повсеместная ложь не может быть на поверхности, но должна корениться во глубине, в самом начале государственной системы» (выделено мной – В.Д.)418.

О неизбежности насильственной системно–ситуационной развязки «крестьянского вопроса» в России он писал еще в 1845 г., ссылаясь на «разрозненные, но весьма серьезные бунты крестьян против помещиков, – бунты учащающиеся в угрожающей форме». Ведь все равно «русский народ идет вперед… вопреки злой воле правительства».

Поэтому, «быть может, недалек тот момент, – предупреждал Бакунин в свое время другого императора – Николая I, – когда все они сольются в великую революцию, и если правительство не поспешит освободить крестьян, то прольется много крови»419. В

отношении системы казенного крепостничества он оставил мрачный и притом сбывшийся впоследствии прогноз: «Крестьянская революция в России нанесет правительству смертельный удар и разрушит это государство… Рано или поздно она вспыхнет, и чем позднее, тем она будет ужаснее и разрушительнее» (выделено мной – В.Д.)420.

Но, вопреки стереотипам, укоренившимся в исследовательской литературе,

Бакунин не был противником династического монархизма. «Мы, которых зовут революционерами, – разъяснял он свою позицию по данному вопросу летом 1863 г. во время приема у шведской королевской семьи в Стокгольме, – мы даже не республиканцы во что бы то ни стало». По его мнению, «слова «республика» и «монархия» не важны,

лишь бы все здание имело своим основанием только истинную волю народа, а целью только благосостояние и свободу его…»421. Ссылался М.А. Бакунин при этом на убеждения самого народа, который «почитает в царе символическое представление единства, величия и славы русской земли» 422 (выделено мной – В.Д.). По верной оценке современного исследователя, русский «наивный монархизм» не столь уж и наивен423. Эта парадигма выражает широко распространенные политические настроения крестьянства,

выдумывающего себе некий идеальный образ самодержавного царя. В реальной же России вместо такого монарха, по определению М.А. Бакунина, царствует

«подмененный», бюрократический «немецкий» император – чужой для народа

418Бакунин М.А. Русским, польским и всем славянским друзьям. С. 1022.

419Бакунин М.А. Письмо в редакцию газеты "Реформа" от 27 января 1845 г. // он же. Собр. соч. и писем. Т. III. С. 242.

420Он же. Моя защита // он же. Собр. соч. и писем. Т. IV. C. 43.

421Бакунин М.А. Речь на банкете в Стокгольме 28 мая 1863 г. // он же. Письма к А.И. Герцену и Н.П. Огареву. С. 247.

422Бакунин М.А. Народное дело: Романов, Пугачев или Пестель? С. .

423См.: Побережников И.В. Периодизация классовой борьбы сибирских крестьян на втором этапе исторического освоения Сибири // Исторический опыт освоения Сибири: Межвузовский сборник научных трудов. Новосибирск, 1986. С. 28.

представитель иноземной династии Голштейн-Готторпских424. Подобным образом рассуждал не он один. Тогда же (август 1862 г.) в ряде российских губерний распространялась прокламация «Голос русского народа», составитель которой,

подписавшийся «великорус Москвы», заявлял: «Да здравствует Свобода и Единство!

Долой Чухонско-Немецкую династию Лже-Романовых!»425. На нелегитимности правящей династии настаивал и князь-эмигрант П.В. Долгоруков в своей газете

«Будущность», издаваемой в Германии. «…Неужели нам, русским, продолжать оставаться стадом овец, – замечал потомок Владимира Мономаха, – принадлежащих фамилии Голштейн-Готторпской (в России исполняющей должность Романовых)»426.

Формулируя главную мировоззренческую парадигму «Народного дела», М.А.

Бакунин опирался на личный жизненный опыт, приобретенный за минувшие годы. «Я

перестал быть революционером отвлеченным и стал в сто раз больше русским, чем был тогда, – замечает М.А. Бакунин в письме Н.И. Тургеневу от 31/ 19 декабря 1861 г., – хотя и не перестал горячо симпатизировать с победами свободы в целом мире» 427 (выделено мной – В.Д.). К тому времени политический романтизм, свойственный ему в 1840-х гг.,

был уже преодолен. И это - не единственное признание такого рода. «Всякому человеку естественное поле для действия, – делился он своими переживаниями с Н.И. Тургеневым в самом начале 1862 г., – родина. Я это слишком хорошо испытал в революционных годах: ни во Франции, ни в Германии я не мог пустить корня»428. Подобную идеологическую трансформацию необходимо, на наш взгляд, рассматривать как решающий шаг великого мыслителя к новому творческому синтезу, преодолевающему крайности прогрессистского западничества и консервативного почвенничества.

Разнообразный опыт, накопленный М.А. Бакуниным за весь предшествующий период, и

стал фундаментом для его интеллектуального прорыва эпохи общественного подъема в России конца 1850-х – начала 1860-х гг. Бывший революционный романтик заново переориентировался на интегральную самобытно-русскую философию «Народного Дела»,

оставаясь в то же время горячим сторонником свободы и демократом– интернационалистом.

Русский народ, по его наблюдениям, «чужд западным идеалам». Однако у него есть свой собственный «общенародный идеал, вырабатывающийся всегда исторически из

424Бакунин М.А. Народное дело: Романов, Пугачев или Пестель? С..

425ГА РФ. Ф. 109. 3-е Отделение.1-я эксп. Оп. 137. Д. 230 Ч. 2. Л. 65.

426См.: Будущность. (Лейпциг), 1860. № 3-4. С. 30.

427Бакунин М.А. Письмо Н.И. Тургеневу от 31/ 19 декабря 1861 г. из Лондона // Встречи с прошлым. М., 1976. С. 45.

428Бакунин М.А. Русским, польским и всем славянским друзьям. С. 1021.

глубины народного инстинкта, воспитанного, расширенного и освещенного рядом знаменательных происшествий, тяжелых и горьких опытов...»429. Поэтому «все попытки доктринаризма консервативного, либерального, даже революционного, подчинить его своему направлению будут напрасны»430. Действенную политическую идеологию,

которая обладала бы жизненной мобилизующей силой, сконструировать на основе одного лишь книжного знания нельзя. Но ее ключевые компоненты можно выявить в существующей обыденной народной ментальности. Не случайно мыслитель утверждал,

что многие его идеи являются лишь результатом диалектико-социологического переосмысления интересов и потребностей самого русского народа431.

М.А. Бакунина воодушевлял политический идеал национальной государственности, свойственный лучшей части русского народа – староверческой православной «Церкви свободы». В 1840–1860–е гг. он относился к этой религиозно-

конфессиональной диаспоре с особенной симпатией. Согласно его представлениям, «...народ унес свою душу, свою заветную жизнь, свою социальную веру в раскол»,

который «разлился по России как широкое море», несмотря на дискриминацию,

беспрерывные преследования и карательные полицейские расправы432.

По твердому убеждению М.А. Бакунина, «в расколе (т.е. в православном староверчестве – примечание автора – В.Д.) продолжилась и сохранилась для народа прерванная Петром [I] история народной России. В расколе – его мученики, святые герои,

его заветные мечты и надежды, в нем пророческие утешения народа»433. Староверчество,

по оценке мыслителя, «сначала выражало протест исключительно религиозный против насилия религиозного, против смешения власти духовной и светской, против притязания царей стоять во главе церкви». Но «впоследствии и очень скоро оно получило значение политическое и общественное. В нем выразилось разделение России на официальную и на народную»434.

Продуктивность уважительного отношения к народному православию акцентирует современный исследователь. «Русская история может быть правильно осмыслена, –

429Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. М., 1989. С. 323.

430Бакунин М.А. Народное дело…. С..

431Бакунин М.А. Письма к Г.Н. Вырубову (1867-1869 гг.) // Вестник Европы. 1913. Т. I.

№2. С. 226-229.

432См.: Бакунин М.А. Собр.соч. и писем. Т. IV. С. 35—36; он же. Русским, польским и всем славянским друзьям // Колокол. 1862. № 121. 1 февраля. Вып. V.. С. 1022.

433Там же. С. 1022

434Там же.

полагает Б.П. Кутузов, – лишь с позиций старообрядчества…»435. Собственно благодаря аналогичному подходу М.А. Бакунин и сумел сформулировать исключительно важный императив, адресованный будущим адептам народничества: «...элементы для политической и социальной организации должны быть заимствованы у народа»436

(выделено мной – В.Д.). Например, явно разделяя и повторяя даже буквально представления староверов о господствующем в России режиме императорской власти, как настоящий русский традиционалист, он в жестких формулировках оценивал последствия

«реформаторской» деятельности основателя российской Империи. «В государстве и в обществе, созданном Петром I, — пишет он в своем воззвании 1862 г., — все было чуждо народу: законы, классы, нравы, обычаи, язык, самая вера, даже сам царь, назвавшийся императором, которого народ назвал слугою антихриста, но который и посреди этого отчуждения продолжал еще быть для него символом единства России»437. Будучи последовательным народником-антитоталитаристом, Бакунин полностью отрицал

«казенщину» – российскую имперскую систему с ее основополагающим негативистским тоталитарным принципом «государство — все, общество — ничто, а личность – это никто!»438.

Отечественные истоки антитоталитаристской доминанты в его персональной идеологии заслуживают, по-видимому, особого внимания со стороны исследователей.

Хотя бы потому, что как раз в России по максимуму сбылись прогнозы мыслителя относительно возможных трагических последствий реализации доктрины марксистского коммунистического тоталитаризма439. Данная идея зарождалась у Бакунина в форме дедуктивной гипотезы еще в начале 1840–х гг. К тому времени относится его первое публичное предостережение об угрозе, исходившей от западноевропейского коммунизма440. В «Политической исповеди» (1849 г.), «Исповеди» (1851 г.) и ряде других сочинений этого периода он обращает внимание и на другой прототип тоталитарной тенденции – Российскую империю эпохи Николая I. Хотя структурное оформление так называемых анархистских, а на самом деле антитоталитаристских взглядов М.А. Бакунина состоялось позже, в середине 1860–х гг.

435Кутузов Б.П. Ошибка русского царя: византийский соблазн. М., 2008. С. 5.

436Материалы для биографии М. Бакунина. М.,–Л.,1933. Т. II. С. 625.

437Бакунин М.А. Русским, польским и всем славянским друзьям. С. 1022; сравни: Щапов А.П. Земство и раскол. Бегуны // Время. 1862. № 10. С. 320–321.; С.И.И. Раскол в Томской губернии // Исторический вестник. 1901. № 6. С.1086–1087.

438См.: [Бакунин М.А.] Елизаров Ю. Несколько слов о общественной жизни Иркутска // Ссылка и каторга в Сибири (XVIII – началоXX вв.). Новосибирск, 1975. С. 174.

439Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. С. 17–19, 485–486.

440Бакунин М.А. Коммунизм // Собр. соч. и писем. М., 1934. Т. III. С. 224–228.

Проблема социогенетической связи классического народничества и православного староверчества определенно имеет самостоятельное научное значение. «До сих пор не вскрыта сущность влияния старообрядческой мысли, – замечает С.А. Зеньковский, – на идеологию русских мыслителей, славянофилов и народников, «почвенников» середины прошлого века и думских прогрессистов начала этого...»441. В литературе, действительно,

и сегодня нет полной ясности по данному вопросу. Лишь в отдельных исследованиях проводится мысль о духовном родстве социальной философии М.А. Бакунина и народной идеологии православных староверов – бегунов442. Между тем обе мировоззренческие позиции сходятся в главном – в принципиальном отторжении чужеродной имперской государственности. Старообрядчество, по определению А.В. Антонова, представляло собой «силу положительную, безусловно самобытную и глубоко народную, оказывавшую упорное противодействие тоталитарным тенденциям русской истории»443(выделено мной

– В.Д.). Точно так же мыслил и действовал основатель идеологии классического народничества – М.А. Бакунин444.

Сравнительный политологический анализ имеющихся источников подтверждает факт прямого заимствования им основных тезисов наиболее радикального из согласий сибирского староверия – странничества (бегунов). Отрицая государственные «устои» Российской империи, бегуны видели в ней особо ненавистную политическую институцию. Рукописный агитационный листок «Тюменский странник (Барнаульские ответы») изображает привилегированные сословия и всех верноподданных этого

«сатанинского мира» в зеркально негативном отражении.

Имперское государство, по мнению составителей документа, есть царство Зла. Все,

именующие себя «благородными» в нем, являются на самом деле «зло–родными».

Соответственно для бегунов «благоверные» это «зло–верные», а «благочестивые» на самом деле являются «зло–честивыми» и т.д.445.

441Зеньковский С.А. Разрыв. Трагедия русского православия // Родина. 1994. № 2. С.

21.

442Чистов К.В. Русские народные социально-утопические легенды. М., 1967. С. 242.

443Антонов А.В. Старообрядчество и новое мышление // На пути к свободе совести. М., 1989. С. 319.

444Должиков В.А. М.А. Бакунин и народные бунтари Алтая в конце 50 — начале 60-х гг. XIX в. // Алтай в прошлом и настоящем. Тезисы докладов научно-практической конференции. Барнаул, 1987. С. 76–79; он же. Сибирь на переломном рубеже 50–60-х гг. XIX в. // Русская идея. Барнаул, 1992. С. 66–68; он же: М.А. Бакунин и Сибирь. С. 111– 123 и др.

445Цит. по: Розов А. Странники или бегуны в Русском расколе // Вестник Европы. 1872. №11. С. 281.

Аналогична и характеристика господствующего имперского режима,

сформулированная М.А. Бакуниным. «Внутренне убежденные в том, что царская система в Петербурге является полнейшим воплощением всего, что следует назвать злом, –

заявляет он в агитационной статье 1863 г., – нам достаточно делать противоположное тому, к чему она стремится, чего хочет, что делает, чтобы никогда не ошибаться»446

(выделено мной – В.Д.). Не жаловал М.А. Бакунин, как и радикальные староверы,

казенную православную церковь, которую именовал не иначе, как «зловонной»447. И

подобных параллелей в социально-философском наследии мыслителя с подпольной агитационной литературой бегунов более чем достаточно.

Отрицая имперское государственничество, М.А. Бакунин противопоставлял ему позитивный «общенародный идеал», основанный на принципах свободной выборности субъектов политического процесса, демократического федерализма и общественного самоуправления448.

По его прогнозу, «Великоруссия, которая, как и все другие страны, которых коснулась демократическая и социальная революция, разрушится сначала, как политическое государство и свободно реорганизуется вновь снизу вверх, от окружности к центру, смотря по своим потребностям, инстинктам, стремлениям и интересам, как личным, так коллективным и местным – на единственном основании,

следовательно, на котором возможно утвердиться – истинной справедливости и действительной свободе»449. «Вторым следствием было бы, – как считал М.А. Бакунин, –

применение выборного начала к замещению всех должностей, за исключением

монарха, власть которого должна была бы остаться наследственной, – одним словом,

окончательный отказ от немецкой системы бюрократического централизма, введенной Петром Великим и развитой Екатериной II и Николаем I»450 (выделено мной – В.Д.).

Иначе говоря, вместо Империи предлагалось совершенно иное государственное устройство – Федерация или, по-русски, Союз.

Политическим идеалом в бакунинской созидательно–разрушительной триады

(тезис–антитезис–интезис) «отрицающего отрицания»451 является не вымышленная

446Материалы для биографии М. Бакунина. Т. II. С. 619.

447Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. Т. IV. С. 40–42; он же. Речи и воззвания. С. 155.

448Бакунин М.А. Собр. соч. и писем. Т. IV. С. 38.

449Бакунин М.А. Четвертая речь на конгрессе Лиги Мира и Свободы // Бакунин М.А.. Речи и воззвания.

СПб., 1906. С. 204.

450Бакунин М.А. О России //Материалы для биографии М. Бакунина. М.-Л., 1933. Т. II. С. 625.

451См. об этом: Драгоманов М.П. Комментарий к статье М.А. Бакунина «К русским революционерам» // Бакунин М.А.. Речи и воззвания. СПб., 1906. С. 281.

«анархия», а предельно минимизированное федеративное социальное государство,

которое взаимодействует на равных условиях «административной симметрии» с

сообществами свободных граждан под постоянным организованным контролем с их стороны. По форме же, это федерация, созидаемая самим народом на основе добровольного делегирования властных полномочий «снизу – вверх» и «от периферии – к

центру», а не наоборот, как в империи, с ее жестко централизованной бюрократической верховной властью.

Проектируемая мыслителем новая система социальной самоорганизации русского общества должна вытеснить и заменить собой анти–систему «империи Зла». Данный идеал и являлся результатом творческой ассимиляции «народной правды» староверов,

традиционно настроенных в нонконформистском духе. На этой базовой основе Бакуниным была сформулирована позже концепция превентивного антитоталитаризма – важная составная часть его идеологии, представлявшей собой политическую альтернативу отечественному охранительному государственничеству (авторитарному и тоталитарному этатизму).

Недаром он утверждал, что именно староверческие общины России «содержат живое зерно цивилизации, которое может получить большое значение в дальнейшем развитии этой страны»452(выделено мной – В.Д.). С данным тезисом отчасти согласны отечественные исследователи. «Нельзя считать бегунство исключительно «отрицающим течением», – замечает, к примеру, П.Г. Рындзюнский. При этом автор ссылался на

«реальные формы своеобразных общежительств», которые на практике воплощали, хотя и фрагментарно, социальный идеал данного течения русской народной мысли453.

В докладе, с которым политик выступил на международном конгрессе пацифистской Лиги Мира и Свободы (Женева, 1868 г.), разъясняются мотивы неприязненного отношения к отечественному государству. «Царская империя, – говорил М.А. Бакунин,– делает цинически то, что другие совершают под покровом лицемерия, и

она составляет по своему открытому, деспотическому и презрительному отношению к человечеству тайный идеал, к которому стремятся и которым восторгаются все

государственные люди Европы»454(выделено мной – В.Д.). Данный тезис, надо

452 См.: Бакунин М.А. Федерализм, социализм и антитеологизм. // Философия. Социология. Политика. С. 11–124.

453Рындзюнский П.Г. Рец. на кн.: А.И. Клибанов. Народная социальная утопия в России. Период феодализма. М., 1977 // История СССР. 1979. № 1. С. 226.

454Бакунин М.А. Четвертая речь на конгрессе Лиги Мира и Свободы // Речи и воззвания. СПб., 1906. С.207.

полагать, обобщает уже заключительные результаты творческого поиска в этом направлении.

Превентивный антитоталитаризм Бакунина не идентичен пресловутым

«анархическим идеям», генезис которых исследователи зачастую объясняют вульгарным прямым заимствованием у П.-Ж. Прудона, М. Штирнера и других западноевропейских мыслителей-идеологов буржуазного среднего класса. Такая социальная философия имеет,

по–видимому, глубокие корни в российской исторической «почве». Наиболее существенным фактором эволюционной трансформации политических воззрений Бакунина в этом их аспекте была, как мы считаем, была отечественная действительность.

Без решающего воздействия со стороны этого фактора вряд ли бы могло состояться формирование концепции народнического антитоталитаристского социализма.

Критикуя абсолютизм Империи с традиционалистских позиций, национальный мыслитель не отказывался окончательно и от монархического «начала», ссылаясь на крепкую веру народа в «царя-батюшку»455. Именно поэтому оптимальный вариант политического развития страны в эпоху «оттепели» 1850 - 1860-х гг. М.А. Бакунин усматривал в модернизационной системной реставрации «земщины» – народной монархии. «На развалинах петровского государства, – по его мнению, – может существовать только Россия земская, живой народ»456. Имелось в виду органичное возрождение уничтоженных правящей династией традиционных нормативов и политических институтов национальной (великорусской) государственности доимперского периода457.

Необходимой базовой предпосылкой для такого переустройства, как считал М.А.

Бакунин, должна быть реконструкция главного выборного института общенациональной представительной власти. «Для мирного исхода настоящего неотвратимого кризиса, –

полагал он, – средство только одно: Земский всенародный собор и на нем разрешение земского народного дела»458. Наиболее приемлемый способ устранения социальных и межнациональных противоречий из общественной жизни он видел тогда в управляемой политической реформе («революции «сверху»), которая могла осуществляться по

455Бакунин М.А. Народное дело: Романов, Пугачев или Пестель? // он же. Анархия и Порядок. М

456Он же. Народное дело…С. 77.

457Он же. С. 77. «До вторжения татар, и даже после начала XVII столетия» русский народ, по оценке М.А. Бакунина, «обладал естественной свободой и полным общинным и даже часто областным самоуправлением» (см.: Он же. Речи и воззвания. СПб., 1906. С. 188

).

458Он же. Народное дело… С. 88