УМК_Псих_лич2

181< Д

переходного периода» (там же, р. 146). Эти защитные техники также называются техниками отвержения, хотя они не обязательно по природе своей связаны с отвержением.

Структура личности. Согласно разработанной Фэйрберном теории эндопсихической структуры, существует пять структурных факторов, два динамических фактора и три уровня сознания. Три уровня сознания это бессознательное, предсознательное и сознание. Эти уровни в основном соответствуют уровням, которые были предложены Фрейдом. Выделяются следующие пять структурных факторов:

1.Центральное Эго.

2.Либидинальное Эго.

3.Внутренний преследователь.

4.Отвергающий объект.

5.Возбуждающий объект.

Центральное Эго Представляет собой источник психической жизни и пронизывает сознание, предсознательное и бессознательное. Оно «понимается не как возникающее из чего-либо еще («Ид»), а также не представляет собой пассивное образование, функционирование которого зависит от импульсов с породившей его матрицы… Напротив, «центральное Эго» — это первичная динамическая структура, из которой… происходят другие психические образования» (Fairbairn, 1954). Ребе Бешт учил, что про́стэ Ид (буквально: простой еврей) любезней Богу, чем тысяча толковников .

Либидональное Эго Отчасти напоминает «Ид» Фрейда; «вместе с тем, по теории Фрейда, "Эго" является производным "Ид", "либидинальное Эго" —… это производная от "центрального Эго" (которое соответствует Эго Фрейда)… динамическая структура» . По сравнению с центральным Эго, однако, либидинальное Эго описывается как «более инфантильное», «с меньшей степенью организации», «хуже приспособленное к реальности» и «более привязанное к интернализованным объектам».

Внутренний преследователь (Internal Saboteur) описывается как агрессивное, склонное к преследованиям Эго. Вместе с тем Фэйрберн (Fairbairn, 1954) указывает, что внутренний преследователь, который «весьма похож по своим функциям на фрейдовское Суперэго», не идентичен ему; преследователь является «целостной Эго-структурой» . Внутренний преследователь позднее получит название антилибидинального Эго.

Психопатология. Истоки психопатологии можно найти в проблемах, возникших либо на этапе инфантильной зависимости, либо в переходном периоде развития. Проблемы на этапе инфантильной зависимости могут привести к возникновению шизофрении и депрессии.

«Шизофрения и депрессия этиологически связаны с нарушениями развития на этапе инфантильной зависимости — шизофрения возникает из трудностей объектных отношений, связанных с сосанием (любовью), а депрессия возникает из трудностей объектных отношений, связанных с кусанием (ненавистью)» .

182< Д

Таким образом, эти расстройства отражают фиксацию на инфантильной зависимости или регрессию к ней. Проблемы во время переходного периода могут привести к невротическим расстройствам.Характерным аффектом для депрессивного состояния является, естественно, депрессия, в то время как для шизоидного состояния мышления — бесплодность.

Выводы. Теория Фэйрберна заметно отличается от взглядов Фрейда — в том, что либидо направлено на поиск объекта, а не удовольствия. Фэйрберн (Fairbairn, 1963) разработал психическую структуру, в которой отсутствует Ид, поскольку все исходит от Эго, которое имеется с рождения. Ранние отношения, в частности с матерью, считаются решающими и критическими для развития объектных отношений. Психопатология имеет свои корни в этих ранних годах жизни и, преимущественно, в ранних взаимоотношениях с лицом, осуществляющим основной уход за ребенком. Вклад Фэйрберна трудно переоценить, его идеи продолжают привлекать значительный интерес (например, Grotstein & Rinsley, 1993). В связи с этим весьма актуальны слова Гантрипа (Guntrip, 1973), сказанные им более 20 лет назад: «Мы должны отдать Фэйрберну должное, признав его единственным психоаналитиком, который… недвусмысленно подчеркнул значимость опыта объектных отношений как решающего фактора, важнейшей предпосылки развития Эго» (р. 101).

Переходные объекты и переходные феномены личностного роста по Д.У. Винникоту. Теоретическая основа. Винникот считал свою работу продолжением усилий Фрейда и Мелани Кляйн; во всяком случае, именно их идеи послужили для него теоретической первоосновой. Вместе с тем Винникот двигался в собственном направлении, отличном от Фрейда или Кляйн. Их различия проявляются, например, в следующем утверждении: «В основе Эго

ребенок. Как педиатр, Винникот имел широкие возможности наблюдать взаимодействие матерей со своими детьми. Винникот считал само это взаимодействие и его развитие во времени критическим фактором роста и развития (или их отсутствия) у ребенка. Предполагалось, что ребенок появляется на свет с унаследованным потенциалом, в частности «с тенденцией к росту и развитию» (Winnicott, 1965). Вместе с тем следует иметь в виду одно важнейшее соображение: «унаследованный потенциал ребенка не может быть реализован в отсутствие материнской заботы». Удовлетворительная родительская забота проходит «три перекрывающих друг друга этапа разгадывания загадки Сфинкса":

1.Удерживание (Holding) "на четырех".

2.Проживание матери вместе с ребенком "на двоих". На этом этапе ребенку ничего не известно о функции отца (по созданию условий для матери).

3.Отец, мать и ребенок живут все "втроем» .

Удерживание, или «холдинг», важное понятие, подразумевает действительное физическое удерживание, а также «уход» за ребенком. Таким образом, удерживание является одновременно физическим и психологическим. На стадии удерживания происходят многочисленные изменения, связанные с развитием (например, качественные сдвиги в способности индивида к

183< Д

объектным отношениям). Вместе с тем «без достаточно хорошего удерживания этого не происходит, или уже достигнутые изменения не закрепляются». Ребенок движется от абсолютной зависимости через относительную к независимости. Благодаря «удерживанию» и заботе со стороны матери, формируется непрерывность бытия. Для описания ухода за ребенком используются такие термины, как Достаточно хороший уход (Good Enough Care), Достаточно хорошее окружение (Good Enough Environment), Среднее ожидаемое окружение (Average Expectable Environment), а также

Фасилитирующее окружение . Эти определения вовсе не означают, что окружение должно быть совершенным, способным удовлетворить абсолютно все потребности ребенка; это невозможно. Напротив, «достаточно хорошее окружение» способно обеспечить постоянный, стабильный, надежный, уход — «достаточно хороший уход». Гантрип (Guntrip, 1973) сформулировал это так: «Винникот имеет в виду постоянно поддерживающее, вскармливающее окружение, принимающее незрелую зависимость ребенка и поддерживающее его робкие попытки обрести независимость, индивидуальность, построить собственную жизнь в процессе и через личные взаимоотношения» . Это удерживание/материнский уход «приводит к установлению первых объектных отношений ребенка и его первым переживаниям удовлетворения инстинктов, включает их и с ними сосуществует» (Winnicott, 1965). Именно материнский уход в силу своей природы является основой психического здоровья (или его отсутствия) ребенка в будущем.

Предложенные Винникотом термины Фасилитирующее окружение,

удержание, достаточно хорошая мать, среднее ожидаемое окружение,

Лондоне. Его отец был служащим, а мать домохозяйкой. Он окончил Лондонский университет, получил степень бакалавра в 1926 г., магистра в 1928 г., а в 1952 г. стал доктором философии. Гантрип занимал пост министра с 1928 по 1946 г. В 1946 г. он стал работать психотерапевтом и лектором на факультете психиатрии Университета Лидса. С этой должности он не уходил на протяжении всей своей карьеры. Гантрип был членом Британского психологического общества. Его книги переведены на многие языки, включая норвежский, шведский, японский, итальянский и испанский. Некоторые из работ Гантрипа недавно были отобраны для специального сборника под названием «Терапия личных отношений» ( Personal Relations Therapy, (Hazell, 1994)). Гантрип женился в 1928 г. на Берте Кайнд, у них была одна дочь Гуэнда. Гарри Гантрип умер 18 февраля 1975 г. Теоретическая основа. Гантрип в значительной мере был последователем Фэйрберна. Вместе с тем он ощущал потребность в некоторых изменениях или дополнениях его теории. Вот как Гантрип (1973), проводник идей Фэйрберна: «Ребенок вступает в жизнь как целостная психическая самость, пусть примитивная, неразвитая и недифференцированная… Фэйрберн полагал, что нам следует осознавать

184< Д

фундаментальную динамическую целостность человека, наиболее важную его естественную характеристику… Он видел человека не состоящим из слоев, подобно кирпичной стене, а как психосоматическое целое». «Собственным вкладом Гантрипа в теорию и практику является развитие им концепции "регрессировавшего Эго "» (1983). Речь идет о «части инфантильного либидинального Эго, в котором ребенок находит мир столь невыносимым, что его чувствительное сердце уходит в себя» (Guntrip, 1973). Или, говоря другими словами: «Регрессировавшее Эго означает не генерализованную реакцию «страха/бегства», а глубочайшую структурно самостоятельную часть сложной личности, существующую в устойчивом состоянии страха, слабости, отстраненности и полной зависимости не в активном постанатальном инфантильном смысле, а в пассивном антенатальном смысле. Внутриутробная смерть (синоним антенатальная смерть) — регрессирующая гибель плода "Я". Эго представляет наиболее глубоко травмированную часть личности, являясь скрытой причиной всех регрессивных явлений» (Guntrip, 1969). "Анте" ante tempus — преждевременно - происходит от праиндоевр. *anti - «против, напротив», "вместо" "перед" "Я". Гантрип «пришел к выводу, что феномен регрессия проистекает из специфического, структурно обособленного регрессировавшего либидинального Эго. Это напоминает представления Винникота об "истинном «Я»" и "терапевтической регрессии"». Для Гантрипа регрессировавшее Эго служит основой для возникновения психопатологии. С учетом этого основным объектом вмешательства является именно регрессировавшее Эго. Гантрип уделял много внимания теории и терапии шизоидной личности. Здесь он явился продолжателем работы Фэйрберна. Эмоциональная дилемма шизоида воспринимается следующим образом.«Он ощущает глубокий страх от вступления в реальные личные взаимоотношения, при которых возникает искреннее чувство; его потребность в объекте любви чрезвычайно велика, а он способен поддерживать глубокие эмоциональные взаимоотношения только на основе инфантильной и абсолютной зависимости… Вас постоянно вынуждают вступать в отношения ваши потребности, а вынуждает выходить — страх потерять объект своей любви в связи с ч р е зм е р н ы м и к н е м у т р е б о ва н и я м и и л и у т р ат и т ь с о б с т ве н н у ю

индивидуальность вследствие чрезмерной зависимости и отождествления с ним. Это чередование «в и из» является типичным шизоидным поведением, а выход из ситуации путем отстраненности и утраты чувств является типичным шизоидным состоянием.» (Guntrip, 1969). Шизоидная проблема является следствием плохих отношений на ранних этапах — в первых объектных отношениях индивида: «Шизоидное ядро развивается в ребенке, который «оставлен без адекватных объектных отношений», один, в психическом вакууме, в котором он может развивать лишь «неконтактность», что впоследствии приводит к неспособности к налаживанию связей с другими людьми, потому что он не был связан с ними раньше». Шизоидная личность изза страха перед личными взаимоотношениями и «чувствами» особенно трудно поддается лечению, поэтому следует ожидать разного рода препятствий и защит при проведении терапии (см. Guntrip, 1961).

<185Д

Выводы. Гантрип при создании собственных теоретических разработок руководствовался идеями других теоретиков психоанализа. Вместе с тем он был фактически продолжателем теории Фэйрберна; главным образом, он дополнил эту теорию концепцией регре ссировавшего Эго. Для Гант рипа регрессировавшее Эго было источником психопатологии и, следовательно, основным объектом психоаналитического вмешательства. Он уделял много внимания шизоидной личности. Конечно, далеко не все пациенты были шизоидными; в то же время практически каждый из них в той или иной степени проявлял «шизоидность». Гантрип любил восклицать (Guntrip, 1969): «Покажите мне пациента, который в глубине не был бы шизоидом хоть в какойто степени»). Взаимоотношения психоаналитика с пациентом описываются в терминах зрелой взрослой родительской любви — Агапэ (Fairbairn, 1954; Guntrip, 1953). Это не любовь в эротическом или сексуальном смысле. Это глубокая, устойчивая забота о пациенте — неэротическая родительская любовь, связанная с заботой о личностном росте пациента, его отделении, обретении идентичности и независимости. «Этот род родительской любви… агапэ… это род любви, которую психоаналитик-психотерапевт должен дать пациенту, потому что тот не получил ее в достаточном количестве и в удовлетворительной

(Интересный факт: ключевой конструкт терапевтических взаимоотношений по Адлеру (см. главу 3) — социальный интерес — также сравнивали с агапэ; Watts, 1992.)

Перенос. Терапевтическая регрессия и анализ переноса считаются Фэйрберном, Винникотом и Гантрипом критическими факторами в процессе вмешательства. «Анализ переноса — это медленное и болезненное очищение от остатков прошлых переживаний, возникающих в процессе переноса и контрпереноса, чтобы психотерапевт и пациент могли, в конце концов, встретиться "лицом к лицу в психическом смысле", чтобы узнать друг друга как двое людей» (Guntrip, 1969, р. 353). С помощью регрессии, то есть возврата к ранним способам мышления, поведения и отношений с людьми, можно работать с дисфункциональными проявлениями прошлого, чтобы разрешить их через взаимоотношения психоаналитик—пациент. Это так называемый процесс «проработки» переноса.

Созревание. В данном случае применимо практически все, что уже говорилось на тему зрелой зависимости — стадии III личностного развития по Фэйрберну. Индивид в результате анализа начинает дифференцироваться, обретает способность вступать «в отношения сотрудничества с дифференцированными объектами» (Fairbairn, 1954, р. 145). В идеале возникает дифференцированное, консолидированное «Я»; параллельно развивается способность к зрелым взаимоотношениям, взрослой любви, Агапэ. Индивид обретает чувство целостности и интеграции. На фоне таких изменений меняется и сам характер вмешательства. «По мере прогресса пациент все ближе подходит к собственно психоанализу, лечение перерастает в нечто большее, чем просто сотрудничество в рамках инфантильной зависимости; когда ребенок-пациент дорастает до

186< Д

уровня родителя-психоаналитика, возникают отношения партнерства двух равноправных взрослых людей. Психоанализ отныне не воспринимается, как психический террор с риском быть разорванным в клочья, а скорее как дружеское участие и проникновение в суть вещей человека, с которым у пациента наладились стабильные реалистичные взаимоотношения» (Guntrip, 1961).Эта метафора ребенка-пациента и родителя-психоаналитика распространяется также на завершение анализа, неизбежное при достижении пациентом достаточной зрелости: пациент, подобно подростку или молодому взрослому, покидающему родительский дом, теперь готов начать самостоятельную жизнь.

Техники. Расспрос. «Цель расспроса — получить определенные сведения, не только для повышения собственной информированности, но и для углубления и расширения представлений пациента о себе» (Horner, 1991, pp. 137-138). Это может быть предложение разъяснить или уточнить сказанное пациентами; привести примеры. Таким образом, расспрос служит для прояснения, конкретизации сообщений пациента.

Наблюдение. «Психотерапевт ведет наблюдение за тем, что, по его мнению, представляет клинический интерес, своевременно и полезно, с учетом с п о с о б н о с т и п а ц и е н т а в о с п о л ь з о в а т ь с я р е з у л ь т а т а м и э т и х

наблюдений» (Horner, 1991, р. 139). Наблюдения психотерапевта могут принимать форму сопоставления различных данных, полученных в процессе лечения, с просьбой к пациенту выявить между ними связь; в других случаях психотерапевт может «вслух поинтересоваться» возможной взаимосвязью сопоставляемых данных (например, «Интересно, нет ли…»). Хорнер (Horner, 1991) приводит следующий пример: «Интересно, нет ли связи между вашим ощущением отвержения и вашей отстраненностью. Складывается впечатление, что они сопутствуют друг другу».

Интерпретация. Опять же интерпретация, как и в фрейдовском, юнгианском или адлерианском психоанализе, играет важную роль в анализе объектных отношений. Вместе с тем как и многое другое в терапии объектных отношений, интерпретация приобретает смысл только в случае заботливых терапевтических взаимоотношений. Например, Гантрип (Guntrip, 1975) как-то сказал о Фэйрберне: «Он не счит ал психоаналитиче скую интерпрет ацию терапевтической по своей природе, но лишь при условии личных взаимоотношений, основанных на искреннем понимании». Сравните со следующей цитатой: «Практическая значимость для психотерапии… состоит в том, что интерпретация феноменов переноса в условиях аналитической ситуации сама по себе недостаточна для возникновения у пациента удовлетворительных изменений. Чтобы эти изменения произошли, необходимо, чтобы взаимоотношения пациента с психоаналитиком прошли процесс развития, то есть отношения, основанные на Transfer, переносе, заместились бы реалистичными взаимоотношениями между двумя индивидами во внешнем мире» (Fairbairn, 1958, р. 381).

Взгляды Файберна и Винникота совпадают. Психоанализ «состоит не в том, чтобы интерпретировать подавленное бессознательное, [а]… в создании

187< Д

профе ссиональной обстановки для возникновения доверительных отношений» (Winnicott, 1987). Для Винникота, интерпретация не ставится во главу угла; такого рода вмешательство проводится с осторожностью и в малых дозах. «Мои интерпретации экономичны… одной интерпретации за сессию вполне достаточно, если она относится к материалу, явившемуся результатом бессознательного сотрудничества пациента. Иногда я даю одну интерпретацию в два-три приема, предпочитаю избегать длинных предложений» (Winnicott, 1965b, p. 167). Чем же отличается интерпретация объектных отношений от традиционных психоаналитических интерпретаций? Еще раз напомним слова Игла (Eagle, 1984): «В целом можно ожидать меньшего внимания к сексуальным и агрессивным желаниям и эдиповым комплексам и повышенного внимания к доэдиповым вопросам, взаимоотношениям с интернализованными объектами, а также к чувству отсутствия целостного ощущения своего «Я»». Хорнер (Horner, 1991) говорит, что в психотерапии объектных отношений «лучшие интерпретации звучат в форме вопроса, что дает пациенту возможность самостоятельно судить об их истинности». Она приводит следующий пример: «Вы рассказывали мне о том, что ваша мать была обольстительной. Интересно, имеет ли это какое-либо отношение к тому, что вы теперь избегаете сексуальных отношений?».

Анализ сновидений. Анализ и интерпретация сновидений занимают важное место в психотерапии объектных отношений. Как и во фрейдовском психоанализе, сторонники объектных отношений считают сновидение «наиболее легким путем к бессознательному» (Padel, 1978, р. 134). Чем же отличается работа со сновидениями в терапии объектных отношений от классического психоанализа? «Вероятно, теперь мы лучше понимаем сновидения и лучше интерпретируем признаки текущих отношений переноса. Мы менее склонны к поискам желаний, лежащих в основе ассоциаций, и уделяем больше внимания попыткам справиться с плохими или угрожающими объектными отношениями, исправить прежние ошибки» (Padel, 1978).

Интеграция. Этот тип вмешательства имеет целью интегрировать, или свести воедино, различные представления, к которым пришел пациент за время терапии; интеграция позволяет пациенту взглянуть на свои проблемы, устремления к росту со стороны, понять, как они соотносятся с его жизненным опытом. Рассмотрим следующий пример.

«Вам пришлось отрицать свою агрессию, чтобы защитить свой образ хорошего человека. Признав наличие у себя агрессивных побуждений, вам бы пришлось расстаться с чувством морального превосходства над своим отцом. В то же время, если бы вы смогли признать свою агрессию, вы бы не оказались в положении беспомощной жертвы, чей гнев принимает форму благородного негодования, но не помогает выйти из пассивного и беспомощного положения. Как только вам удалось признать те свои чувства и побуждения, которые, как вы опасались, делают вас плохим и заслуживающим отцовской суровости, вы стали лучше функционировать и меньше бояться окружающего мира» (Horner, 1991).

188< Д

Конфронтация. Речь идет о привлечении внимания пациента к тому, что он «хочет или не хочет видеть и знать» (Horner, 1991, р. 143). Например, это может быть установление границ отыгрывающего поведения. Можно даже потребовать от пациента тех или иных изменений (например, прекратить употреблять наркотики для достижения целей лечения; Хорнер называет это «героической конфронтацией»).

Продолжительность и область применения

Продолжительность. Если целью лечения является «замещение», то есть замена плохого хорошим, терапия должна быть достаточно длительной. Например, Гантрип (Guntrip, 1975), описывая собственный анализ, сообщил, что работал с Винникотом на протяжении 150 сессий; он отметил также, что его психоанализ у Фэйрберна занял 1000 сессий. Вместе с тем независимо от продолжительности терапии можно с уверенностью сказать, что работа над объектными отношениями (во всяком случае, в представлении Фэйрберна, Винникота и Гантрипа) не может проводиться «на скорую руку», требует значительного времени, терпения и эмпатии, а также предполагает длительное «созревание» пациента во времени и пространстве. Кушетка — характерная деталь фрейдовского анализа — может также

использоваться в терапии объектных отношений; это остается на усмотрение психотерапевта. Так, Гантрип (Guntrip, 1973) прояснил собственную позицию на этот счет: «Я не предлагаю пациенту улечься на кушетку. Я жду, что он будет делать и когда и почему он хочет делать что-то другое». «За последнее десятилетие мне довелось встречать нескольких взрослых пациентов с регрессией при переносе в ходе психоанализа. Мне бы хотелось рассказать о случае психоанализа пациента, который не демонстрировал явных клинических признаков регрессии, его регрессия сводилась к кратковременным состояниям отстраненности, возникавшим во время аналитических сессий. Мое поведение в этих случаях диктовалось опытом работы с регрессировавшими пациентами. (Под отстраненностью в этой статье я понимаю кратковременное отключение от характерных для состояния бодрствования отношений с внешней реальностью, эта отстраненность временами напоминала кратковременный сон. Под регрессией я подразумеваю регрессию к зависимости, а не специфическую регрессию эрогенных зон).

Приведем описание серии из шести значимых эпизодов, отобранных из материала психоанализа шизоидно-депрессивного пациента. Этот пациент был женат и имел семью. В начале настоящего заболевания у него был срыв, во время которого он утратил контакт с реальностью и всякую способность к спонтанному поведению. Он смог работать лишь спустя несколько месяцев после начала анализа, в момент обращения ко мне он лечился в психиатрической больнице. (Этот пациент во время войны проходил у меня психоанализ, в результате которого удалось устранить клиническую симптоматику острого расстройства подросткового возраста, однако инсайт так и не был достигнут.). Главным поводом для прохождения психоанализа данным пациентом была его неспособность к импульсивным действиям и оригинальным замечаниям, хотя он довольно успешно присоединялся к

<189Д

обсуждению любой серьезной темы, начатому другими людьми. У него практически не было друзей, поскольку все его дружеские отношения разрушались вследствие его неспособности придумать что-либо оригинальное, что делало его скучным. (Пациент сообщил, что однажды рассмеялся в кинотеатре, это минимальное свидетельство улучшения вселило надежду на успешный исход психоанализа.) В течение продолжительного времени его свободные ассоциации бы ли всего лишь повторением постоянно происходящей внутренней беседы, свободные ассоциации были тщательно скомпонованы и поданы в таком виде, чтобы максимально заинтересовать психоаналитика. Подобно многим другим пациентам во время психоанализа, этот пациент временами глубоко погружался в ситуацию анализа; изредка, в ответственные моменты у него возникала отстраненность; это сопровождалось необычными явлениями, о которых он иногда мог сообщить. Первое из них (фантазия, которую пациент отметил и о которой смог сообщить) случилось в состоянии кратковременной отстраненности: пациент лежал на кушетке и вдруг

Свернулся калачиком и перекатился на бок . Это было первым прямым признаком при анализе его спонтанного «Я». Следующий момент, связанный с отстраненностью, произошел несколько недель спустя. Пациент только что предпринял попытку использовать меня в качестве заместителя своего отца (умершего, когда пациенту было 18 лет) и спросил моего совета по поводу работы. Вначале я обсудил с ним интересующий его вопрос, заметив, однако, что являюсь для него психоаналитиком, а не замещаю отца. Он заявил, что не стоит тратить время на обычные разговоры, а затем сообщил о возникшей отстраненности, которую он ощутил как бегство от некоей опасности. Он не смог припомнить никакого сновидения, относящегося к этому моменту сна. Я указал ему на то, что отстраненность возникла в момент бегства от болезненного переживания состояния между сном и бодрствованием, или между разумной беседой со мной и отстраненностью. Именно тогда пациент

Заключение. Наиболее заметной отличительной особенностью теории объектных отношений является смещение акцента с инстинкта на отношения. Это точно подмечено Фэйрберном (Fairbairn, 1954): «либидо преимущественно нацелено на поиск объекта… а не удовольствия» (р. 82). Таким образом, чтобы понять индивида, требуется понять его Я-репрезентации, представления об объектах и объектные отношения. Это неизбежно влечет за собой понимание наиболее ранних взаимоотношений индивида с лицом, осуществлявшим за ним основной уход (как правило, матерью). На основе этих ранних переживаний формируются схемы, стереотипы, которые впоследствии влияют на восприятие, мышление, чувствование и налаживание отношений. Таким образом, определяющим является не инстинкт, а взаимоотношения — как они влияют на развитие «Я», как они принимаются и как включаются в наше существо. Любую психопатологию можно проследить до момента ее зарождения в этих ранних взаимоотношениях и связанных с ними проблемах. «Именно в нарушении объектных отношений развивающегося Эго следует искать корни всех психопатологических состояний» (Fairbairn, 1954, р. 82). Для Винникота

190< Д

главной проблемой являются «недостатки окружения» или отсутствие «достаточно хорошего» материнского ухода. Вместе с тем Винникот, в отличие от Фэйрберна и Гантрипа, придерживался взгляда о наличии эдиповой и доэдиповой патологии. Фэйрберн и Гантрип усматривали все проблемы в доэдиповом периоде. Психотерапия, говоря словами Гантрипа, является «заместительной терапией». Она предполагает замещение плохих объектов хорошими. Ее задача — дать пациенту такие отношения, при которых «застывшие части» его «Я» могли бы растаять, при которых нарушенное развитие пошло бы своим чередом, при которых стало бы возможным перерождение «Я» пациента. Прежде всего вмешательство требует хороших взаимоотношений между психоаналитиком и пациентом; это и есть фактор исцеления. «Психотерапия представляет собой просто использование личных отношений, в том смысле, что "хорошие" отношения используются для устранения вреда, причиненного "плохими" отношениями» (Guntrip, 1973, р. 194). Регрессия и анализ переноса являются важными составляющими вмешательства. «Достаточно хорошие» взаимоотношения между матерью и ребенком могут служить моделью для взаимоотношений психоаналитика и пациента. Психоаналитик с некоторым опозданием исправляет то, что первоначально не удалось сделать «недостаточно хорошей» матери.

6.5 Психотерапия ОО по Кернбергу. Отто Кернберг уделяет особое внимание контрпереносу, в частности при лечении серьезных патологий характера. Кернберг утверждает, что фундаментальным мотивом жизни является потребность человека в установлении удовлетворяющих его взаимоотношений, и в этом смысле людей можно рассматривать как искателей объектов, которые обеспечат им желательные связи. С позиций этой теории психический аппарат зарождается на самых ранних этапах интернализации объектных отношений. Стадии развития интернализованных объектных отношений, а именно: стадии инфантильного аутизма, симбиоза, индивидуации, объектного постоянства, отражают самые ранние структуры. В процессе психоанализа развитие регрессивного трансферентного невроза активирует в переносе составные элементы интернализованных объектных отношений, образующих часть структур Я и СверхЯ, и подавляемых элементов интернализованных объектных отношений, ставших частью Оно. Эдиповские конфликты, усугубленные психологическими объектными отношениями доэдиповского периода, способствуют созданию нереалистических проявлений переноса. Преобладание неполных, неинтегрированных представлений о собственном Я и объектах при доминировании ранних, примитивных форм психологической защиты также способствует созданию нереалистических проявлений переноса. Анализ характера непосредственного объектного отношения в конкретном переносе и защитных операций, связанных с отделением этого отношения от других, противоречащих объектных отношений, помогает психоаналитику прояснить значение переноса, защитных аспектов активированного объектного отношения, его мотивацию в защите пациента от противоречащего или противоположного объектного отношения и скрытый конфликт между примитивными эгоструктурами. Все защитные формы характера в действительности отражают активацию защитной констелляции, представлений