Глава VII. Лейбниц и его последователи Критический обзор логической системы Лейбница

В целом учение Лейбница есть несомненно идеалистическая система. Но вместе с тем это — идеалистическая система нового типа, не являющаяся простым повторением того, что накопилось в результате развития аристотелевской логики в эпоху феодализма и умственных течений эпохи Возрождения. У Лейбница была новая научная база. Он уже не мог удовлетвориться дедуктивным методом Декарта. Открытия, которые он сделал в области дифференциального и интегрального исчисления, анализ бесконечно малых, проблема несоизмеримости таких величин, как диагональ и сторона квадрата, привели к тому, что логические процессы оказалось невозможным уложить в логику соизмеримых терминов и величин.

Необходимо было переосмыслить самый процесс анализа, выходящего за пределы критерия недопустимости противоречия. Достоверно не только то положение, обратное чему оказывается явным противоречием. Пришлось принять во внимание и ту возможность, которая познается апостериорным путем. Картезианская априорность не удовлетворяла, так же как не удовлетворяла теория врожденных идей.

Вместе с тем Лейбниц далек от того, чтобы решать вопрос в плане кантовской трактовки взаимоотношения априорного и апостериорного знания. Неокантианец Кассирер стремился истолковать учение Лейбница о конструкции понятий в духе Канта. Лейбниц учил, что характеризующие порождение предмета причинные определения являются реальными определениями. Идеи же предметов мыслятся, посколь-

99

ку мы усматриваем их возможность. Из этого Кассирер делает вывод, что, по Лейбницу, все адекватные определения содержат первоначальные истины ума и вместе с тем интуитивное познание.

Но для Лейбница опыт вовсе не был логической конструкцией, и сам он вовсе не учил, будто истинные факты можно растворить в истинах необходимых; он признавал самостоятельное значение данных опыта. Он реконструировал и обогатил логику, опираясь на свое учение о тождестве, определении, подстановке и бесконечности рядов фактов от обусловленного к обусловливающему, на достижения из области математики и динамики. Он отказался от узкого, формально-логического понимания силлогизма и, выдвинув критерий необходимости, включил в область дедукции так называемые несиллогистические выводы. Сводимость модусов он базировал на закономерности вывода от отрицания следствия к отрицанию основания, выдвинув на первый план в учении о силлогизмах процесс доведения до абсурда, созвучный современному учению об антилогизмах. Поэтому не госпожа Франклин является автором учения об антилогизмах, как об этом любят говорить английские и американские пособия по логике, а Лейбниц, знавший в свою очередь рассуждения Аристотеля по этому вопросу.

Лейбниц отбросил мысль о том, что все можно объяснить такими приемами, как различные виды обращения и превращения суждения. Он настойчиво проводил мысль о необходимости выделения исходных положений и аксиом, считая, что аксиомы, не нуждающиеся в доказательствах, должны быть сведены к минимуму.

Современные логисты стремятся односторонне использовать логику Лейбница путем укоренения идеи всеобщей дедуктивной науки. Однако противоречивость ряда положений Лейбница говорит о том, что жизненная сторона его логических исследований не дает права рассматривать его систему монадологии как результат чисто спекулятивных рассуждений о природе субъекта и предиката суждения, связанных между собой тождеством.

Лейбниц был против одностороннего дедуцирования разных положений и выводов из чисто умозрительных начал. Другое дело, что он идею развивающегося ряда событий связал с мыслью о выборе между исходными принципами со стороны бога. Подобные мысли у Лейбница носят характер даже не теологического привеска, как у Спинозы, а теологических предпосылок, без которых он не мог бы выдвинуть свою богословскую теорию предустановленной гармонии.

При всем том остается в силе указание Энгельса на

100

значение Лейбница как основателя математики бесконечных величин и слова Ленина о таких важнейших идеях Лейбница, как бесконечность развития, связь индивидуального и бесконечного, в которых, Несмотря на идеализм я поповщину, содержится глубокая диалектика. Поэтому логическое учение Лейбница представляет собой положительное явление в истории развития логических идей.

Дело Лейбница продолжил в материалистическом плане М. В. Ломоносов, который тоже исходил из того, что через приложение закона достаточного основания раскрываются неотъемлемые свойства вещей. Для Ломоносова границей приложения закона достаточного основания является тот пункт, когда дальнейшие объяснения становятся невозможными, и свойства, далее неразложимые, надлежит признать исконными. Всякий, кто знает различие между необходимо нужным свойством и переменными качествами, легко увидит, что нельзя для всего искать причины; то, что необходимо присуще вещи, не подлежит раскрытию посредством вне ее находящейся причины. Нельзя спрашивать, по Ломоносову, почему у треугольника три стороны; нельзя также спрашивать, почему тела протяженны. Здесь закон достаточного основания неприложим. Ломоносов пишет: «Философское основание, называемое довольной (достаточной. — Авт.) причиной, не простирается до необходимых свойств телесных»¹ Они не подлежат дедуцированию. В этом главная поправка Ломоносова к Лейбницу.

Лейбниц признает, что все материальные качества подлежат объяснению, поскольку в конечном счете единой основой является бог. По Ломоносову же, продолжающему другую тенденцию во взглядах Лейбница, материальные свойства дедуцировать нельзя, вообще нельзя дедуцировать предмет знания. Ломоносов выявляет ту линию Лейбница, которая подлежала развитию и дополнению, и отрицает все мысли о предустановленной гармонии, о воле бога, определяющей существование в мире одного причинного ряда, а не другого.