Молодежь и наука. Том 1, часть 1

нарушения. В соответствии с s 260 (2) Акта о компаниях 2006 г. основание иска (the cause of action) может быть направлено против директора или другого лица или против обоих. Однако, как отмечает Ф. Вулдридж (F. Wooldridge) и Л. Дейвис (L. Davies), другое лицо, о котором упоминается в s 260 (2) Акта о компаниях 2006 г., – это такое лицо, которое принимало участие в нарушении директором обязанностей9. Кроме того, в понятие «директор» в силу s 260 (5) (a) (b) Акта о компаниях 2006 г. включается не только лицо, занимающее должность директора,

но также теневые (shadow directors) и прежние (former directors) директора.

Акт о компаниях 2006 г. определяет основание иска, при этом оставляет без внимания предмет иска. Г.О. Аболонин определяет предмет производного иска как спорное право юридического лица, обязанности члена его коллегиального органа управления (совета директоров (наблюдательного совета)), единоличного исполнительного органа юридического лица (директора, генерального директора), члена коллегиального исполнительного органа юридического лица (правления, дирекции), а равно управляющей организации или управляющего, правоотношения по управлению юридическим лицом, в защиту права и законного интереса которого обращается истец10. С данной точкой зрения согласиться сложно, поскольку английские юристы связывают предмет производного иска с требованием истца о возмещении ущерба, причиненного правонарушением компании, взысканием денежных средств или возвращением имущества11. В качестве основания производного иска Г.О. Аболонин указывает юридические факты, с которыми лицо, обращающееся с иском в защиту права и законного интереса юридического лица, связывает требование к суду о возмещении ответчиком убытков, причиненных данному юридическому лицу12. В качестве основания иска в соответствии с 260 (3) Акта о компаниях 2006 г. выступает действительное или предполагаемое действие или бездействие, включающее небрежность (negligence), неисполнение (default), нарушение (breach) обязанностей или нарушение траста директором компании.

Производство по производному иску начинается с момента подачи искового заявления (claim form) в Высокий или окружной суд. Для продолжения судебного производства по производному иску истец должен подать ходатайство о получении разрешения на продолжение производства по производному иску (application for permission to continue derivative claim), предусмотренное s 261 Акта о компаниях

2006 г., которое рассматривается судом последовательно в двух стадиях или посредством двух процедур. На первой стадии суд с учетом ходатайства о предоставлении разрешения для продолжения производства по производному иску и доказательств, поданных в защиту ходатайства, должен убедиться, раскрывают ли они prima facie дело. Вторая стадия представляет собой слушание по ходатайству о даче разрешения на продолжение производства по производному иску.

Таким образом, в настоящее время существует два подхода к праву на предъявление производного иска. В соответствии с правилом Foss v. Harbottle

9 Wooldridge F. and Davies L. Derivative claims under UK company law and some related provisions of German law // Amicus Curiae. Summer 2012. Issue 90. P. 6.

10Аболонин Г.О. Массовые иски. М.: Волтерс Клувер, 2011. С. 279–280.

11Boyle A. J. Op.cit. S. 24.

12Аболонин Г.О. Там же. 280.

240

правом на подачу производного иска обладает только компания. Статутный производный иск, урегулированный ss 260-264 Акта о компаниях 2006 г. и RR 19-19F ПГС, предусматривает права участника компании, корпоративной организации, профессионального союза на подачу производного иска.

Список литературы

Нормативные правовые акты на иностранном языке

1. The Procedure Civil Rules 1998 [Электронный ресурс]. URL: http://www.justice.gov.uk/courts/procedure-rules/civil/rules

Судебная практика на иностранном языке

2.Edwards v Halliwell, (1950) 2 All ER.

3.Foss v Harbottle, 2 Hare 461,67 ER 189.

Специальная литература

4. Аболонин Г.О. Массовые иски. М.: Волтерс Клувер, 2011. 416 с.

Специальная литература на иностранном языке

5.Boyle A.J. Minority Shareholders, Remedies. Cambridge: Cambridge University Press, 2004. 148 p.

6.Minority Shareholders: Law, Practice, and Procedure / V. Joffe, D. Drake, G. Richardson, D. Lightman, T. Collingwood. Oxford: Oxford University Press, 2011. 566 p.

7.Puchniak D.W., Baum H., Ewing M. The Derivative action in Asia. Chow. Cambridge: Cambridge University Press, 2012. 425 p.

8.Ramsay I.M., Saunders B.B. Litigation by Shareholders and directors: an empirical study of the statutory derivative action. Melbourne: The University of Melbourne, 2006. 51 p.

9.Wooldridge, F., Davies, L. Derivative claims under UK company law and

some related provisions of German law // Amicus Curiae. 2012. Issue 90. P. 5–10.

УДК 343.13

ПРАВОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ПОСТАНОВКИ НАВОДЯЩИХ ВОПРОСОВ НА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМ СЛЕДСТВИИ И В СУДЕ

Ю.В. Егорова Научный руководитель А.И. Баянов

Сибирский федеральный университет

Допрос является процессуальной формой общения допрашивающего и допрашиваемого лиц. Цель допроса – получение полных и правдивых показаний. Допрос может проводиться в форме свободного рассказа, когда следователь предлагает

241

допрашиваемому лицу изложить произошедшее событие, и в форме постановки вопросов. Если допрашиваемый умалчивает или скрывает интересующую следствие информацию, а также в тех случаях, когда сообщаемые им данные противоречат материалам уголовного дела или возникает неизбежность в уточнении каких-либо сведений, возникает необходимость постановки вопросов. Такая необходимость возникает и тогда, когда нужно восстановить забытые в памяти обстоятельства расследуемого уголовного дела. При использовании вопросно-ответной формы допроса должна быть исключена постановка наводящих вопросов. В остальном следователь свободен при выборе тактики допроса (ч. 2 ст. 189 УПК РФ). Однако, что следует понимать под наводящим вопросом, российский законодатель не указывает. Рассмотрим сущность данных вопросов, а также правовые последствия постановки наводящих вопросов на предварительном следствии и в суде.

Так, Е.Е. Центров наводящим вопросом считает «вопрос, который в момент его постановки рассчитан на повторение содержащихся в нем или подсказываемых им сведений, и при ответе на него и другие связанные с ним вопросы допрашиваемый не вышел за пределы сообщенных при постановке вопроса фактических данных»1. По мнению ученого для признания вопроса наводящим необходимо, чтобы допрашиваемое лицо воспроизвело информацию, содержащую в поставленном перед ним вопросе, не сообщая при этом дополнительной, новой, ценной для расследования уголовного дела информации либо в ответе использовало подсказку, сделанную в вопросе. О.В. Волохова под наводящим вопросом понимает вопрос, в котором в неявной форме содержится желательный для следователя ответ2. Она обращает внимание лишь на то, что ответ в задаваемом вопросе принимает неявную, завуалированную форму, благодаря которой допрашиваемое лицо не сразу может распознать наводящий характер вопроса. С.А. Шейфер утверждает, что в наводящих вопросах подсказка желаемого ответа может содержаться как в явной, так и в скрытой форм3. Классик юридической мысли Чезаре Беккариа говорил, что все задаваемые вопросы должны носить родовой характер, дабы избежать внушения прямого ответа. «Вопросы должны кружить по спирали вокруг факта, но не идти к нему по прямой»4.

Наводящий вопрос следует отличать от уточняющего. Это такой вопрос, который задается с целью уточнения полученных показаний об обстоятельствах произошедшего события. Применение уточняющих вопросов допускается при проведении допроса.

При постановке вопроса необходимо обращать внимание на характер информации в вопросе, т. е. на его содержание. В такой информации не должно содержаться внушения о тех фактах, которые не входили в предмет допроса, а также данных, которые могут прямо или косвенно натолкнуть, навести на определенный ответ.

1Центров Е.Е. Наводящий вопрос и пределы использования информации на допросе // Российская юстиция. 2013. № 5. С. 43–45.

2Волохова О.В., Егоров Н.Н., Жижина М.В. Криминалистика: учебник / под. ред. И.П. Ищенко.- М.: Проспект, 2011. 349 с.

3Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РФ / под ред. И.Л. Петрухина. М.: ООО ТК Велби, 2002. 896 с.

4Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях. М.: Стелс, 1995. 303 с.

242

Можно выделить две формы наводящего вопроса: прямая, в которой в явном виде содержится желаемый ответ (в литературе его еще называют «грубым» наводящим вопросом) и скрытая, в которой в завуалированном, неявном виде содержится ответ на вопрос или подсказка на него. В вопросе может содержаться полностью весь ответ или же часть ответа, либо подсказка к нему. Обе формы наводящего вопроса (явная и скрытая) являются недопустимыми при допросе и подлежат отклонению.

В научной литературе указывается на два признака, которые делают наводящий вопрос недопустимым приемом при допросе. Во-первых, такой вопрос содержит подсказку ответа, т. е. информация, содержащаяся в вопросе «наводит на ответ». Во-вторых, допрашиваемый подталкивает к желаемому ответу лингвопсихическими средствами воздействия. К таким средствам относят грамматическую форму вопроса (т. е. как задается вопрос) и самым речевым актом (контекстом высказывания). Таким образом, необходимо говорить о двух аспектах недопустимости наводящего вопроса: недопустимости лингвопсихического принуждения и недопустимости содержания в вопросе элемента «наводки» на ответ.

Неправильно полагать, что в вопросе не должно быть исходной информации. Безусловно, вопрос содержит некую вводную информацию, исходя из его логической и грамматической природы. Понятие наводящего вопроса нужно связывать именно с характером вводимой информации, а не с ее наличием. Нельзя не согласиться с мнением А. Александрова и С. Белова, которые считают, что в наводящих вопросах содержится истинно новая информация, которая ранее не сообщалась допрашиваемым и которая указывает на новые факты5. Исходя из изложенного, приходим к выводу, что под наводящим вопросом следует понимать вопрос, в котором в явной или скрытой форме содержится конкретный ответ, его часть или подсказка на ответ, либо содержится информация, которую не сообщало допрашиваемое лицо.

Чем же так опасны наводящие вопросы, задаваемые в ходе допроса? Вопервых, наводящие вопросы могут привести к самооговору допрашиваемого лица. Во-вторых, велика вероятность получения ложной, искаженной информации или получение ошибочного ответа. Так, полагая, что от допрашиваемого ждут определенного ответа, он может дать именно такие показания, какие выгодны следователю, хотя и они не соответствуют действительности. В-третьих, наводящие вопросы исключают возможность добровольного получения показаний без психического влияния на допрашиваемое лицо, т. е. данные показания не являются самостоятельными. В-четвертых, использование наводящих вопросов служит основанием для отмены приговора суда. В-пятых, наводящие вопросы необходимо избегать из тактических соображений. «Показания, даваемые по наводящим вопросам, имеют ничтожное значение; важно не показание свидетеля, а то впечатление, которое оно оставляет у присяжных. Они всегда относятся недоверчиво к показаниям, исходящим не столько от свидетеля, сколько от стороны»6. В конце концов, нарушается принцип законности, закрепленный в статье 7 УПК РФ, который указывает

5Александров А., Белов С. Наводящие вопросы // Законность. 2002. № 2. С. 40–44. 6Гаррис Р. Школа адвокатуры: пер. с. англ. Тула: Автограф, 2001. 352 с.

243

на недопустимость доказательств, полученных с нарушением процессуальных норм. Запрет на использование наводящих вопросов содержится в ч. 2 ст. 189, ч. 7 ст. 193, ч. 2 ст. 194, ч. 1 ст. 275 УПК РФ. В свою очередь, недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ. Логично дополнить ст. 75 УПК РФ следующим положением: «Показания, полученные в ответ на вопрос, который признан наводящим по своему характеру, считаются недопустимыми доказательствами».

Уголовно-процессуальный закон в качестве правового запрета на постановку наводящих вопросов использует следующие понятия: «запрещено» и «недопустимо». Проводя сравнительный анализ данных понятий, можно указать на следующее. Слово «запрещается» образовано от глагола «запретить»», что в современном русском языке означает – не позволить, возбранить что-нибудь делать.7 «Допустимо» (от слова «допускать») означает разрешать кому-нибудь делать чтонибудь8. Частица «не» служит для отрицания того или иного явления. Следовательно, в словарях русского языка правовые категории «запрещается» и «не допустимо» рассматриваются как схожие по значению слова. Словесные выражения «не допускается» и «запрещено» в УПК РФ относятся к запретам, обращенным к специальным субъектам – органам государственной власти (к суду, прокурору, следователю, дознавателю). Н.Н. Рыбушкин обоснованно приходит к мнению о том, что у термина «запрещается» специальная ориентированность именно на запрет конкретного поведения. «Необходимость в использовании термина «запрещается» в тексте нормативного акта возникает там, где существует специальная необходимость ориентировать общественное мнение и правосознание на недопустимость каких-либо деяний»9. Слова «запрещается» и «недопустимо» являются синонимами, но имеют разную целевую направленность и неодинаковую информационную нагрузку. Данные смежные правовые категории различаются по степени усиливающего значения. Использование правовой категории «запрещается» ограничено специальным кругом отношений, которые требуют повышенной правовой охраны от негативных явлений и направлены на их вытеснение.

В случае постановки наводящего вопроса негативных правовых последствий для участника судопроизводства не предусмотрено, несмотря на то, что их постановка должна считаться грубым уголовно-процессуальным нарушением. Тогда как за неисполнение участниками уголовного судопроизводства процессуальных обязанностей, закрепленных УПК РФ, на них может быть возложено денежное взыскание (ст. 117 УПК РФ). Устанавливая запрет на постановку наводящих вопросов в крайней форме, законодатель возлагает обязанность на участника уго- ловно-процессуальных правоотношений воздержаться от соответствующего поведения. Логично, что за невыполнение возложенной обязанности и за грубое нарушение уголовно-процессуальной нормы должна последовать мера процессуально-

7Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь современного русского языка: онлайн-версия [Электронный ре-

сурс]. URL://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-Ushakov-term-17560.htm

8Там же. URL: //http://www.classes.ru/all-russian/russian-dictionary-Ushakov-term-13736.htm

9Рыбушкин Н.Н. Запрещающие нормы в советском праве. Казань: Издательство Казанского университета, 1990. 112 с.

244

го принуждения. Такой формой принуждения, на наш взгляд, может быть денежное взыскание, предусмотренное ст. 117 УПК РФ, которое налагается в случае неоднократной постановки наводящего вопроса после предупреждение уполномоченного лица о недопустимости их постановки.

УДК 342.84

СУБЪЕКТИВНЫЙ И ОБЪЕКТИВНЫЙ ХАРАКТЕР ДЕЙСТВИЯ АНТИКОРРУПЦИОННОГО КРИТЕРИЯ ПОПУЛЯРНОСТИ КАНДИДАТА В ИЗБИРАТЕЛЬНОМ ПРОЦЕССЕ РФ

Е.А. Акунченко Научный руководитель Н.В. Щедрин

Сибирский федеральный университет

Обеспечение прав граждан – одна из основных задач любого демократического государства, которым в соответствии с ч. 1 ст. 1 Конституции является Российская Федерация. Право избирать и быть избранным – не исключение. Одной из форм обеспечения равного права быть избранным в органы государственной власти является государственное финансирование избирательных кампаний кандидатов.

Основной формой государственного финансирования избирательных кампаний кандидатов является не прямое, т. е. непосредственное перечисление средств в избирательный фонд кандидата, а так называемое косвенное финансирование, когда всем зарегистрированным кандидатам в соответствии с избирательным законодательством предоставляется бесплатное эфирное время, бесплатные печатные площади, помещения для проведения агитационных мероприятий [1. C. 391–392] и т. д. При этом предполагается, что предоставляемые со стороны государства гарантии будут использованы кандидатами именно в целях избрания и служения народу, но это, к сожалению, происходит не всегда.

Приходится констатировать, что выборы в Российской Федерации давно превратились в арену борьбы различных политических группировок, использующих всевозможные политические технологии с целью влияния на итоги голосования и искажения реальных политических предпочтений электората. Многие кандидаты вступают в избирательный процесс именно в качестве инструмента для «политтехнологических игр». Так, например, получая финансовую поддержку наравне с остальными, некоторые кандидаты участвуют в выборах исключительно для обеспечения интересов «основного» кандидата, при этом играя лишь «техническую» роль. Нередко на одном избирательном округе наиболее популярному кандидату противостоят три-четыре однофамильца с целью запутать избирателей и «оттянуть» у него голоса [2. C. 83]. Зачастую кандидат вступает в избиратель-

245

ный процесс для повышения узнаваемости собственной персоны среди избирателей, или, скажем, являясь предпринимателем, для популяризации своей компании или продукта, который она производит. Учитывая, что такие кандидаты являются полноправными участниками выборов, они также получают государственное финансирование на проведение агитационной кампании наравне с остальными. Таким образом, выделяемые из бюджета средства, по сути, оказываются потраченными впустую.

Налицо злоупотребление такими кандидатами своим статусом и предоставляемыми со стороны государства гарантиями. Поскольку под коррупцией в избирательном процессе, как указывает И.А. Зырянова, понимается социальнонегативное явление, искажающее реальную политическую конкуренцию, заключающееся в использовании субъектами избирательного процесса своего статуса, служебного положения в личных или групповых интересах с целью противоправного извлечения выгод материального и (или) нематериального характера в ходе подготовки и проведения выборов, референдумов, а также в предоставлении или обещании таких выгод [3. С. 305], то любая деятельность зарегистрированного кандидата, связанная с использованием своего статуса в целях, не предполагающих избрание и служение народу, будет иметь коррупционный характер.

На сегодняшний день, одним из основных принципов построения системы противодействия коррупции в Российской Федерации является осуществление предупреждения различных коррупционных проявлений. Поэтому в избирательном законодательстве должна быть предусмотрена действенная система мер и критериев1, которая в состоянии оградить от участия в выборах лиц, своими действиями способных нанести существенный вред отношениям, складывающимся в процессе государственного финансирования избирательных кампаний кандидатов. Рассматривая указанную выше ситуацию, связанную со злоупотреблением кандидатом своим статусом, можно предложить к реализации такой критерии как попу-

лярность кандидата среди избирателей и такую меру обеспечения названного критерия как избирательный залог.

Хотя критерий популярности кандидата прямо не закреплен в избирательном законодательстве, предполагается, что гражданин, решивший участвовать в выборах в качестве кандидата, осознает всю ответственность подобного решения и объективно оценивает свои шансы на победу. В качестве основы обеспечения реализации названного критерия избирательным законодательством на данный момент устанавливается такая мера предупреждения как обязанность сбора подписей в поддержку кандидата. Однако, данную меру нельзя признать эффективной, поскольку, по сути, процедура сбора подписей превратилась в хорошо отработанный механизм получения желаемого результата при наличии достаточных материальных ресурсов, что в совокупности с подавляющей индифферентностью электората лишает данную процедуру разумного смысла. К тому же, институт

1 В ч. 2 ст. 7 Конвенции ООН против коррупции, участником которой с 2006 г. является Российская Федерация, закрепляется, что «каждое Государство-участник также рассматривает возможность принятия надлежащих законодательных и административных мер, сообразно целям настоящей Конвенции и в соответствии с основополагающими принципами своего внутреннего законодательства, с тем чтобы установить критерии применительно к кандидатам и выборам на публичные должности».

246

сбора подписей не способен компенсировать понесенные государством или муниципалитетом затраты, если будет установлено злоупотребление статусом со стороны кандидата. В связи с этим, возможным решением указанной проблемы, на наш взгляд, может стать возвращение в избирательный процесс института избирательного залога.

Избирательный залог уже знаком российскому законодательству, так как существовал в нем до 2009 г. и представлял собой ограничение, заключавшееся во внесении кандидатом на специальный счет избирательной комиссии установленной законом денежной суммы. Условия ее возврата при этом могли быть различными: залог не возвращался в случае, если кандидат набирал по результатам голосования менее установленного законом числа голосов, либо снимал свою кандидатуру без вынуждающих к тому обстоятельств. Однако его отличительной особенностью было то, что он являлся лишь альтернативой институту сбора подписей, и при желании кандидата мог в принципе не вноситься.

Следует указать, что понимание института залога в национальном и зарубежном законодательствах значительно отличается. Так, например, в Японии, в отличие от России, внесение избирательного залога является необходимым и обязательным элементом процедуры регистрации кандидата, позволяющим лицу в принципе участвовать в выборах [4. C. 410–412]. Поэтому, говоря о возвращении института залога в российское избирательное законодательство, необходимо помнить, что только обязательность в рамках процедуры регистрации способна обеспечить эффективность данной меры, направленной на обеспечение критерия оценки избирательных шансов кандидата.

Взаимосвязь критерия оценки избирательных шансов кандидата и избирательного залога как меры его обеспечения проявляется в том, что любой кандидат, принимая решение об участии в конкретных выборах в условиях существования залога, будет более взвешенно оценивать свои шансы на основе предполагаемой поддержки избирателей. Кроме того, сама возможность возвращения внесенной суммы будет напрямую зависеть от результатов голосования. Тем самым можно выделить субъективный и объективный критерий оценки избирательных шансов кандидата.

Субъективность рассматриваемого критерия проявляется в самостоятельной оценке кандидатом электоральной ситуации: каков уровень его популярности среди избирателей, каковы шансы на победу. Принимая решение о вступлении в избирательный процесс, гражданин, обладающий пассивным избирательным правом, будет взвешивать все «за» и «против», осознавая, что без реальной поддержки избирателей ему грозят, в том числе, и финансовые потери в связи с невозвратом избирательного залога. Если он, конечно, имеет цель избрания и служения народу.

Объективность же критерия оценки избирательных шансов кандидата проявляется в реальном количестве голосов, которые избиратели отдали ему на прошедших выборах. Именно на основе объективных итогов голосования возможно принятие решения о возвращении избирательного залога кандидату, набравшему определенный процент голосов, или его обращению в счет соответствующей избирательной комиссии. Стоит отметить, что только в рамках взаимодействия

247

субъективной и объективной стороны критерия оценки избирательных шансов кандидата возможно наиболее полная его реализация.

Также немаловажным аспектом действия избирательного залога является еще и то, что при возникновении ситуации злоупотребления статусом кандидата, расходы, понесенные государством или муниципалитетом, могут быть компенсированы при обращении соответствующего залога. И если гражданин умышленно вступает в избирательный процесс в качестве кандидата не с целью избрания и служения народу, государство с помощью залога автоматически защищает себя от возможного причинения вреда. Тем самым в рамках концепции мер предупредительного воздействия [5] проявляется предупредительный потенциал данного института на протяжении всего избирательного процесса.

Подводя итог, следует сказать, что формирование эффективных механизмов защиты общественных отношений, основанных на предупреждении, а не на ликвидации последствий противоправных деяний, является приоритетным направлением реформирования национального антикоррупционного законодательства. Законодательное закрепление критерия популярности кандидата и переосмысление механизма его обеспечения, в основе которого предлагается избирательный залог, может стать одним из действенных шагов на пути предупреждения коррупционных действий в избирательном процессе.

Критерий популярности кандидата носит не только объективный характер, демонстрируя реальную поддержку избирателей, выраженную на прошедших выборах, но и также оказывает индивидуальный профилактическое действие, побуждающее гражданина, желающего вступить в избирательный процесс, более взвешено и рассудительно относиться к принимаемому решению.

Избирательный залог – комплексный инструмент, при помощи которого возможно эффективное предупреждение участия в выборах лиц, заведомо не имеющих какой бы то ни было поддержки избирателей и использующих свой статус в корыстных целях, не связанных с институтом демократических выборов. Проспективный характер его действия позволяет не только предупреждать коррупцию при использовании выделяемого государственного финансирования, но и своевременно реагировать на подобные действия и компенсировать причиняемый ими ущерб. На наш взгляд, возвращение данного института в российское избирательное законодательство является важным шагом на пути реализации положений Конвенции ООН против коррупции в национальной правовой системе.

Список литературы

1.Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации: учеб. для вузов / отв. ред. А.А. Вешняков. М.: НОРМА, 2003. 816 с.

2.Зырянова И.А., Акунченко Е.А. О предупреждении участия в выборах технических кандидатов при помощи избирательного залога как меры безопасности // Закон и право. 2013. № 12. С. 82–85.

3.Зырянова И.А. К вопросу о понятии коррупции в российском избирательном процессе // Теория и практика общественного развития. 2013. № 11/2. С. 303–306.

248

4.Современные избирательные системы. Вып. 3: Испания, США, Финляндия, Япония / под. ред. А.В. Иванченко, В.И. Лафитского. М.: РЦОИТ: Типогра-

фия «Новости», 2009. 448 с.;

5.Щедрин Н.В. Основы общей теории предупреждения преступности: учеб. пособие. Красноярск, 1999. 58 с.

УДК 342.84

НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

ИПРАВОПРИМЕНИТЕЛЬНОЙ ПРАКТИКИ

ОВОЗМЕЩЕНИИ УБЫТКОВ

К.И. Матвеева Научный руководитель Т.В. Шепель

Новосибирский государственный университет

Проблема соотношения понятий «вред», «ущерб» и «убытки» не является новой. Порой данные термины употребляются довольно таки вольно, так как вопрос их соотношения и отличия друг от друга для многих остается не ясным. В словарях синонимов и толковых словарях русского языка1 данные термины находятся в одном смысловом ряду. И поэтому толкуются как равнозначные понятия.

Однако при обращении к юридическому значению этих терминов выясняется, что понятие «вред» является более широким, чем понятия «убытки» и «ущерб». Термин вред употребляется в различных отраслях права. В уголовном праве, уголовно-процессуальном праве, помимо имущественного и морально вреда употребляется термин «физический вред». В работах исследователей по гражданскому праву можно встретить наличие имущественного, организационного, неимущественного, нематериального, морального вреда.

Существуют различные точки зрения на соотношение этих понятий. Сторонники первой точки зрения считают, что понятия «вред», «ущерб» и «убытки» не равнозначные. М.И. Брагинский, В.В. Витрянский полагают, «что сфера применения понятия «вреда», во-первых, ограничивается нормами о деликтах, вовторых, выступает как одно из условий гражданско-правовой ответственности либо как один из элементов гражданского правонарушения»2. Вред, причиненный нарушением прав, может быть имущественный и неимущественный3. Таким образом, термин вред ассоциируется с последствиями любого правонарушения, этот термин является детищем не только гражданского права, а права вообще. Вред является родовым понятием, а вид вреда зависит от объекта посягательства.

1 Ожегов С.И. Толковый словарь [Электронный ресурс]. URL: http://mirslovarei.com/oje_a

2 Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Общие положения. М.: Статут, 1998. 514–515 с. 3 Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность. М.: Юридическая литература, 1976. 202 с.

249