III – растяжение-переход

Ход мира, ход времени

1. Понятие процесса («Небо» китайцев)

Хочу сразу предупредить о нежелательности смешения: то, что в отношении Китая я ранее начал называть «ходом мира», не является ходом мира в астрономическом смысле, даже если китайцы, как известно, с самых древних времен уделяли последнему большое внимание: циклическое движение небесных тел, вращение неба, на заднем плане которого пребывает Великий год, — все эти движения характеризуются образцовой периодичностью, в высшей степени регулярны. Именно из таких движений Аристотель в конце концов вывел идею времени. То, что здесь надлежит называть «ходом мира», обозначает процесс реальности, рассмотренный в его целостности, и который, ввиду его отрегулированности не перестает возобновляться: сам мир и является ходом, все «реальное» состоит из конкретных процессов, протекающих в большем или меньшем масштабе, где каждый из них эволюционирует в соответствие со своим собственным ритмом и соотносясь, начиная с самой низшей стадии, с этой общностью «Неба» или Процесса, «Мира» или «Природы» — но история тоже составляет часть всего этого. Именно поэтому китайцы могли, в частности, представлять одновременность событий без того, чтобы мыслить «время»: периоды, в особенности династические, могли прекрасно разворачиваться в лоне этой глобальности параллельно друг с другом, «Небо» по своему собственному «конститутивному бытию» было ничем иным, как всеми этими разнообразными «функционированиями»⁵. Следовательно, нет никакой необходимости в некой общей рамке, которая бы называлась «временем», и в которой разворачивались бы все процессы. А точнее, то, о чем китайцы не прекращали мыслить всегда в одинаковом регистре, не проводя различия между космологией и моралью, или природой и историей, это в сущности «то, с помощью чего»^{7 (s)(t)} процесс становится процессом — ведь способность непрерывно рождаться и длиться свойственна «отрегулированной» реальности; иными словами, они неустанно проясняли и объясняли не «время», а процессуальность.

Но сказанное еще ни о чем не говорит. Я хочу сказать: не сказано ничего такого (с китайской стороны), чтобы мы могли действительно войти в состояние возможности не иметь необходимости мыслить «время», эта возможность нам еще ни о чем не говорит. Мы все еще находимся в пределах того, что я называл бы «абстрактно-синологическим». Но увидеть, как действует — постепенно и изнутри — глобальная реконфигурация наших представлений, которая сама приводит к повороту, открывающему возможность обойтись без нашей мысли – это совсем иное дело. Разумеется, я прекрасно вижу, как «составляющее меня бытие» (мое ти) конституируется множеством бесконечных процессов, совместно формирующих процесс моей жизни; и как этот конкретный процесс является частью неисчисляемых процессов, формирующих то, что можно называть в глобальном масштабе – процессом мира (дао или «путем»). Но достаточно ли этого, чтобы растворить, изъять – влоть до полного стирания – неискоренимую в нас необходимость иметь время в качестве объекта мысли?