Эрнест геллнер

ло фигурами менее важными, — хотя они и существовали, и пользовались определенным уважением. В этой зоне необходимо было прежде всего собрать воедино россыпь мелких или средних государств, изгоняя в некоторых слу­чаях неугодных правителей. Для этого надо было заметно изменить баланс власти в Европе, действуя иной раз вразрез с интересами сильных и закон­ных правительств. Это вряд ли было возможно без вооруженных столкнове­ний, и действительно, национальные государства выковывались здесь в вой­нах и в напряженной дипломатической борьбе.

3. Следующий часовой пояс, расположенный дальше на восток, рождает наиболее известные образцы «национального строительства». Здесь суще­ ствуют культуры (или считается, что они существуют), не имеющие собствен­ ного государства, которое требовало бы только «просвещение» масс, и не сто­ ящие перед необходимостью объединения разрозненных политических еди­ ниц (и изгнания неугодных правителей) под эгидой единой высокой куль­ туры. Напротив, эти культуры вообще не обладают ни политической организацией, ни собственной кодификацией, то есть внутренней формаль­ но выраженной нормативной основой.

Внутри этой категории различают обычно «исторические» и «неистори­ческие» нации. Первые имели когда-то свое государство, но потеряли его; вторые никогда его не имели. Первые требуют «возрождения» политичес­кой единицы, исчезнувшей в результате династических или религиозных конфликтов. Вторые — создания новой единицы, необходимость которой обосновывается только культурным своеобразием данной территории, но не историческим прецедентом. Различие между этими случаями, пожалуй, не столь принципиально, как это принято считать.

Действительно важно здесь то, что такой вариант развития требует появ­ления активистов-пропаганлистов-просветителей, стремящихся «пробу­дить» нацию — то ли призывами возродить ее былую славу, то ли просто по­пытками обратить внимание на ее культурное своеобразие, не подкреплен­ными ссылками на политическую историю. Как бы то ни было, эти люди действуют на свой страх и риск или под эгидой организации, не получив­шей благословения у существующих политических властей. У них еще нет государства, которое бы их поддержало. Это — главное, что отличает дан­ный вариант развития от «централизации сверху» ^и.

4. Наконец мы доходим до четвертого часового пояса. В определенном от­ ношении события развивались здесь так нее, как и в третьем: между 1815 и 1918 гг. были пройдены две первые стадии — динамически-религиозной по-

182

ПРИШЕСТВИЕ НАЦИОНАЛИЗМА

литики и иррендентистской реакции на нее. В 1815 г. Восточная Европа была поделена между тремя империями. При этом царская империя следовала, казалось, тем же путем, что и Оттоманская, и империя Габсбургов. Все три империи в общем устояли перед атаками национализма — впрочем, Отто­манская с некоторыми потерями, — и все три, несмотря на то, что во время войны они были на разных сторонах, рассыпались в прах в 1918 г.

Затем, однако, страна Самодержавия и Православия пошла по совершен­но иному пути, чем территории, принадлежавшие двум другим империям, развитие которых следовало влиянию идеологических коктейлей, представ­ленных в широком ассортименте. Их неизменным ингредиентом был наци­онализм. Но в мелких государствах, наследовавших империям, национализм смешивался в различных пропорциях с популизмом, демократией, фашиз­мом, клерикализмом, модернизацией, династической реставрацией и т. д. Смеси эти не были, впрочем, особенно впечатляющими — ни в качестве про­дуктов мышления, ни в роли социальных катализаторов.

В краю бывшего самодержавия ситуация складывалась совсем по-друго­му. Спустя несколько лет после полного военного поражения империя была восстановлена под эгидой нового правительства и новой идеологии, которая отнюдь не была слабым оппортунистическим коктейлем, но, напротив, пред­ставляла собой одно из самых влиятельных из созданных когда-либо убеж­дений¹⁵. Оглядываясь назад, можно заметить, что марксизм бы как будто специально создан для мятущейся русской души XIX столетия, раздирае­мой, с одной стороны, желанием копировать и догонять Запад, а с другой — мессианско-народническим стремлением осуществить, опираясь на местные j традиции, сове особое предназначение. Заявляя о сабе как об учении науч-I ном и материалистическим, марксизм обещал объяснить, в чем секрет силы и преуспевания Запада, и сообщить рецепт, следуя которому его молено не только догнать, но и обрести еще большие богатство и власть. В то же время марксизм был готов предоставить гарантии, что общество, созданное по это­му рецепту, будет свободно от эксплуатации и насилия и моральных издер­жек, компромиссов и лжи, свойственных западному индустриализму. Путь, | предначертанный марксизмом, ведет в конечном счете к чудесному удовлет­ворению извечного стремления к единению душ и одновременно — стремле­ния индивидов к независимости. Человек будет совершенно свободен и в то же время окружен своими товарищами. Такова цель существования челове­чества, достижению которой препятствовало до сих пор несовершенство об­щественного устройства. Марксизм поставил обществу точный диагноз и в будущем обещал ему полное исцеление. Для осуществления этой програм­мы было необходимо создать особый Светский Орден, объединяющий людей

183

_т