Трансформация Директивы в государствах-участниках

Правило о том, что полномочия органов общества могут быть ограничены только законом, было перенято государствами континентального права при трансформации Директивы. Например, ст. 98 французского Закона о торговых компаниях от 24 июля 1966 г. установила: "Административный совет обладает самой широкой компетенцией, позволяющей ему в любой ситуации выступать от имени общества; он осуществляет ее в границах предмета деятельности общества и в сферах, не отнесенных законом к компетенции общего собрания... Положения устава, ограничивающие представительские полномочия административного совета, не имеют силы в отношении третьих лиц..." (см. также ст. 49, 113, 124 Закона о торговых компаниях). Аналогичные правила предусмотрели и другие государства *(277).

Так же было воспринято и правило Директивы, касающееся специальной правоспособности: в качестве общего правила континентальные страны установили, что сделки, заключенные от имени общества, действительны, даже если они не охватываются предметом его деятельности; из этого общего правила делается исключение для ситуации, когда общество может доказать, что третье лицо знало или должно было знать о том, что сделка выходит за предмет деятельности общества *(278).

Единственной из континентальных стран, выбравшей иной (близкий англосаксонскому) путь, стала Италия. Она сохранила специальную правоспособность в качестве общего правила. Статья 2384 ГК Италии по-прежнему гласит: "Управляющие, представляющие общество, могут осуществлять любые юридические действия, относящиеся к предмету деятельности общества..." Из этого правила в интересах защиты добросовестных третьих лиц сделано исключение: в отношениях с такими лицами общество не может ссылаться на то, что сделка выходит за рамки его правоспособности (ст. 2384 bis ГК Италии).

В странах англосаксонского права (Англии и Ирландии) полномочия органов компании могут свободно ограничиваться участниками. Сделки, совершенные с превышением таких полномочий, считаются сделками ultra vires *(279) и могут признаваться недействительными. При трансформации директивы англосаксонское право догматически так и не отказалось от этих положений. Для того чтобы добиться результата, предписанного директивой, для добросовестных третьих лиц была установлена правовая фикция: в отношениях с такими лицами полномочия board of directors рассматриваются как неограниченные. При этом англосаксонские страны столкнулись со следующей проблемой. Статья 9 Первой директивы говорит об "органах" компании, а англосаксонскому корпоративному праву, практически не подвергшемуся влиянию немецкой органической теории, понятие "орган" незнакомо *(280).

Поэтому при трансформации был использован термин "board of directors". В то же время на практике многие сделки заключаются не самим board, а назначаемыми им лицами. В результате контрагент компании может быть уверен в действительности сделки, только если он имеет дело с board в полном составе, поскольку согласно закону только полномочия board считаются неограниченными *(281). Если же от имени компании выступает отдельный директор (несколько директоров), иное официальное лицо (officer) или наемный работник, то третье лицо не может полагаться на неограниченность их полномочий. Они могут быть ограничены тем же самым board, уполномочившим указанных лиц на совершение сделки. Третье лицо защищено в данном случае лишь правилами о представительстве; в частности, оно может полагаться на полномочия представителя компании, явно вытекающие из обстановки (apparent authority) *(282). Так, если уполномоченное лицо является представителем определенного признанного класса (менеджер, брокер и т.д.), то третье лицо вправе предполагать, что он обладает полномочиями, которыми обычно наделен представитель такого класса. Специфические ограничения полномочий, наложенные board, в данном случае для третьих лиц не имеют значения.

Вопрос о том, можно ли считать такую трансформацию надлежащей, достаточно спорный; в английской литературе нет единства по этому поводу *(283). В настоящий момент третье лицо может безоговорочно полагаться на действительность заключенных с компанией сделок только тогда, когда от имени компании выступает board of directors. В этом отношении, по мнению Девиса, Англия приблизилась к органической теории: board согласно ст. 35А Закона о компаниях рассматривается "...не как простой представитель компании, но как ее органическая часть, так что третьи лица могут рассматривать действия board как действия самой компании" *(284). Что же касается случаев, когда от имени компании выступают иные, нежели board, лица, то продолжают действовать прежние правила о представительстве, и реформы в этом отношении ничего не изменили. Однако по сути действия таких лиц также можно было бы рассматривать как действия органов компании в смысле ст. 9 Первой директивы. Учитывая это, перевод понятия "органы" через понятие "board of directors" представляется слишком узким и вряд ли может расцениваться как надлежащая трансформация директивы.

В отличие от Великобритании, Ирландия при трансформации директивы гарантировала действительность сделок, заключенных не только board of directors, но и любым лицом, уполномоченным представлять компанию. Такие лица должны быть зарегистрированы органом, регистрирующим компании *(285).

Директива также не могла не отразиться на судьбе английского принципа специальной правоспособности. В литературе, однако, существуют самые разные мнения о судьбе доктрины ultra vires применительно к сделкам, выходящим за предмет деятельности компании. Одни авторы полагают, что ultra vires продолжает существовать, хотя и в ограниченном виде *(286), другие - что в отношениях с третьими лицами она перестала применяться, а сохраняет силу только во внутренних отношениях, учитывая, что предмет деятельности торговых компаний формулируется в самом общем виде, по крайней мере для этих компаний и во внутренних отношениях не играет никакой роли *(287). Наконец, третьи считают, что ultra vires продолжает применяться без ограничений и трансформация директивы Великобританией по сути не изменила status quo *(288).

В Великобритании Первая директива была трансформирована в ст. 9 (1) Акта о Европейских сообществах (European Communities Act) 1972 г., впоследствии вошедшей в Закон о компаниях 1985 г. как ст. 35. Она установила, что в интересах защиты добросовестного контрагента компании сделки, заключенные board of directors, считаются не выходящими за рамки правоспособности компании и не подверженными ограничениям, которые установлены учредительными документами компании для полномочий директоров. Несмотря на то, что это было значительным шагом вперед, такое решение подверглось критике как ненадлежащая трансформация Директивы, поскольку касалось только сделок, заключенных board of directors. Кроме того, на ultra vires не могла сослаться только сама компания, но не ее контрагенты: последним ничто не мешало это сделать, если они желали признать недействительной свою сделку с обществом *(289). Раздавалась еще более радикальная критика, выступающая за отмену ultra vires вообще *(290).

Данная ситуация была скорректирована Законом о компаниях 1989 г., изложившим ст. 35 прежнего закона в новой редакции. Теперь ст. 35 (1) устанавливает, что "действительность совершенных компанией сделок не должна ставиться под вопрос на основании того, что в соответствии с какими-либо положениями учредительных документов у компании отсутствует правоспособность". Из этого следует, что ни компания, ни третье лицо не могут больше ссылаться на ultra vires. Однако ст. 35 одновременно предусмотрела изъятие из этого общего принципа. Она наделяет участника компании правом оспорить ее действие, являющееся ultra vires, за исключением действий по исполнению обязательств компании, возникших на основании совершенных ранее сделок. Именно это положение привело некоторых авторов к выводу, что ultra vires продолжает существовать. Такое толкование ст. 35, однако, неверно. Случаи, когда могут быть нарушены интересы третьих лиц, исключены из сферы действия данной нормы: если компания заключила сделку ultra vires, участник не может воспрепятствовать исполнению обязательства по такой сделке. Рассматриваемое правило рассчитано на случаи, когда возникает конфликт интересов компании и ее участников. Например, если компания приобрела право на покупку (bought an option to purchase), участник может воспрепятствовать осуществлению этого права, поскольку речь идет не об исполнении обязательства по сделке *(291).

Такую трансформацию вполне можно считать удовлетворительной, поскольку достигнуты цели, установленные Директивой: добросовестные третьи лица могут полагаться на действительность совершенных ими с компанией сделок, даже если они выходят за рамки ее правоспособности. То, что это достигается не посредством отказа от доктрины ultra vires в пользу принципа общей правоспособности, а установлением правовой фикции, не имеет в данном случае значения, поскольку государства-участники свободны в выборе форм и способов трансформации директив *(292).