Хански И_Ускользающий мир_2009

грибов, включая такие формы, как трутовик розовый (Fomitopsis rosed) и трутовик лапландский (Amylocystis lapponicd). Это означает, что гниющая древесина присутствует здесь постоянно, причем по региональным меркам очень давно». Я знаю эти виды, но не могу их найти, — возможно, они есть на том конце участка, который я не посетил. Если они еще сохранились здесь, им некуда отсюда мигрировать, так как другие подходящие для этих видов местообитания находятся слишком далеко.

** *

Явыхожу из старого леса, и передо мною снова современный пейзаж - леса интенсивно используются человеком, болота осушены. Но день еще не закончен. Пуккипало расположен всего в 25 км от того места, где Карл Рей­ нгольд Зальберг (Carl Reinhold Sahlberg), профессор экологии и ботаники в 1828 г. или несколько раньше собирал типовые экземпляры жука Pytho kolwensis. Личинки этого жука несколько лет назад показал мне Лаури Сааристо (Lauri Saaristo) в северо-восточной Финляндии, и об этом я писал во вступлении к главе 1. К сожалению, типовые экземпляры тех самых жуков, которых собрал и описал как новый для науки вид сам профессор Зальберг, утеряны. Их не увидишь в музеях естественной истории Хельсинки и Турку, где хранятся коллекции Зальберга. А мне хотелось бы посмотреть на эти маленькие черные создания и испытать то особое чувство, какое испытыва­ ешь, созерцая оригиналы Рембрандта. В музее г. Турку в качестве типовых хранятся два экземпляра P. kolwensis из той же местности; их отловил Иоганн Рейнгольд Зальберг, внук Карла Зальберга, профессор энтомологии (тради­ ции ценились в те времена: сын, внук и даже правнук Карла Зальберга — все они были профессорами энтомологии). Иоганн Зальберг жил с 1845 по 1920 г., и жуки эти, вероятно, собраны после 1865 г.

Янаводил справки о том месте, где были собраны типовые экземпляры. Никаких достоверных свидетельств не сохранилось. В ту эпоху энтомологи не сообщали подробных сведений о том, где именно и когда были обнаруже­ ны насекомые, которых они собирали. Возможно, тогда казалось, что в на­ шем мире все настолько стабильно, что такие сведения не имеют значения. Однако Ильпо Маннеркоски (Ilpo Mannerkoski) из Финского института ок­ ружающей среды, исходя из существующих данных, все же сделал вывод о том, что первоначально этот вид был обнаружен на участке леса, называв­ шемся Кольва (Kolva), — отсюда и научное название жука. Ильпо заключил, что самым вероятным местом его обнаружения был некий квадрат площа­ дью 1 км2 у юго-западного берега озера Пихайарви (Pyhajarvi). Карл Заль­ берг владел в здешних местах солидным поместьем и даже частью этого леса (Kontkanen, 1929). Мне потребовалось менее часа, чтобы проехать по не­ большим дорогам из Пуккипало к тому месту, где, по всей вероятности, Карл Зальберг нашел типовые экземпляры Pytho kolwensis 175 лет назад.

Существует краткое описание того, как выглядела местность Кольва (Kolva) в мае 1828 г., оставленное самим профессором Зальбергом. Уунио Саалас (Uunio Saalas), правнук Карла Зальберга, нашел это описание среди бумаг покойного отца и благоразумно законспектировал их в 1932 г. (Saalas, 1932). Вот выдержка из описания Карла Зальберга: «Наблюдателя поражает природа этого леса [Кольва]. Сначала удивительная прогулка по темному участку леса, в котором лишь редкие дуновения ветра и проблески дневного света достигают лесной подстилки. А затем энтомолог, преследуя убегаю­ щее насекомое, натыкается на ужасное нагромождение древесных стволов, поваленных бурями и лесными пожарами, через которые почти невозможно пробраться. В этих древних лесах можно встретить всевозможных редких обитателей северных стран». Далее Карл Зальберг приводит два перечня видов жуков, собранных им самим и его коллегами за два дня пребывания в лесу Кольва и окрестностях. Первый список из восемнадцати видов, собран­ ных 19 мая 1828 г., по мнению Зальберга, заслуживает особого внимания. Он действительно замечательный, так как содержит не только названия ви­ дов, но также количество особей каждого вида, обнаруженных за 6 часов, — количественная выборка жуков, собранных в 1828 году! Эти записи напоми­ нают мне исследования по естественной истории в сельской местности Ан­ глии, проведенные Гилбертом Уайтом (Gilbert White) и опубликованные в «Естественной истории Сельборна» (Selbome). О них писал Джон Лоутон (John Lawton, 2000) во второй своей книге из серии «Лучшие работы по эко­ логии» («Excellence in Ecology»). Список из 18 видов, составленный Заль­ бергом, скорее всего, включал 19 видов, так как одну пару видов не различа­ ли в начале 1800-х гг., и оба этих вида, как известно, встречались в местах сбора материала. Из 19 видов один в настоящее время исчез на территории всей страны, и еще четыре находятся под угрозой исчезновения. Кроме того, считается, что около половины этих видов (8) исчезло в ряде районов на юге Финляндии, или же их численность чрезвычайно сократилась (I. Mannerkoski, личн. сообщ.).

Я приезжаю на берег озера Пихайарви и посещаю Хувитус (Huvitus) — деревушку, где располагается центр реабилитации детей и подростков. Не­ скольким небольшим бревенчатым хижинам, которые, наверно, использу­ ются как амбары, должно быть более 100 лет, а, возможно, они намного стар­ ше. Эти постройки принадлежали профессору Карлу Зальбергу 150 лет на­ зад. Покинув свою кафедру в Хельсинки, он переехал в 1841 г. в загородный особняк и примерно в 1850 г. разбил здесь, у озера Пихайарви (Pyhajarvi), большой фруктовый сад. Это было нелегкое предприятие. Земля считалась подходящей, но каменистой; потребовалось 5 000 человеко-дней, чтобы уб­ рать камни. Зальберг все завершил, посадив 1 227 яблонь, слив и груш — тогда это был, очевидно, самый большой фруктовый сад в стране (Kontkanen, 1929). Небольшой яблоневый сад и до сих пор существует в Хувитус.

Склоняясь над картой, я ищу поблизости лесные массивы с преобладани­ ем ели. Этот лесной район уже более нельзя считать нетронутым; я видел небольшие поля и пастбище с дюжиной лошадей недалеко от Хувитус, а пей­ заж вдоль дороги представлял собой обычную мозаику из вырубок, молодо­ го леса и деревьев с возрастом от 60 до 80 лет. Отъехав не более одного км, я выбираю небольшую дорогу, ответвляющуюся от главной между Хувитус и берегом озера Пихайарви. Останавливаюсь там, где ели кажутся самыми высокими. Войдя в лес, я приятно удивлен. Подстилка покрыта мхом, трава­ ми, папоротниками, а многие деревья, должно быть, старше 100 лет. Что еще удивительнее, много крупных упавших и оставленных на месте стволов. Я смотрю на один такой ствол и вспоминаю, что рассказывал мне Лаури Сааристо о необходимых условиях, которым должно отвечать местообитание жука трухляка (Pytho kolwensis) (см. вступление к главе 1). Насколько я могу судить, ствол, лежащий передо мной, как раз отвечает этим условиям. Голы­ ми руками я отрываю кусочки гниющей коры. Я уверен, что с точки зрения P. kolwensis ствол вполне подходящий. Вскоре я нахожу еще три таких же ствола. Пройдя 100 м, я попадаю на лесную делянку, где производятся сани­ тарные рубки. Небольшой участок леса, в который я по счастливой случай­ ности забрел, имеет площадь всего несколько гектаров. Здесь я обнаружи­ ваю кое-что еще — небольшой знак, сообщающий, что этот крошечный пя­ тачок — охраняемая территория. Кто-то из частных владельцев решил не расчищать свой лес, предпочтя оставить его таким, каков он есть.

Я не нашел личинок жука трухляка (Pytho kolwensis), но мне встретилось множество личинок жука усача рагия ребристого (Rhagium inquisitor) — его спутника в лесах северо-восточной Финляндии, где Лаури Сааристо показал мне этот вид. Со времен Карла Зальберга ареал P. kolwensis отступил на 500 км к северу, при этом в центральной Финляндии известна только одна его популяция, полностью изолированная от тех нескольких, что еще существу­ ют на северо-востоке, — одну из которых я и посещал. И все же этот вид ассоциирован с елью, доминирующим видом деревьев по всей Финляндии. Он весьма обычен для природных лесов. Трудно себе представить, как этот вид мог почти полностью исчезнуть на такой большой территории.

5.1. Утрата местообитаний и вопросы их сохранения

Утрата местообитаний — самая значимая причина вымирания популя­ ций и видов (Wilkove et al., 1998), и вследствие этого охрана местообитаний является первоочередной задачей. Хотя связь между количеством и качеством местообитаний и жизнеспособностью популяций представляется сегодня такой очевидной, а многие местообитания в большинстве частей света под­

2 5 6 Г л а в а 5. У с к о л ь за ю щ и й м и р

вергались значительному влиянию человеческой деятельности в течение со­ тен и даже тысяч лет, — только в последние десятилетия острота этой про­ блемы стала ясно осознаваться. Одна из причин такого позднего осозна­ ния — то, что биологические основы охраны живой природы выделились в отдельную дисциплину только в 1970-е гг. (Simberloff, 1988).

Исторически законодательная деятельность, относящаяся к вопросам при­ родных популяций и видов, была направлена на сохранение ценных биоре­ сурсов или на охрану охотничьих угодий аристократов и других землевла­ дельцев. Законы о земле короля Магнуса Эриксона (Magnus Ericsson) в Шве­ ции (1347 г.) и короля Баварии Кристофера (Christpher) запрещали охотиться на дичь и пушных зверей на землях, являвшихся собственностью других землевладельцев (Vuorisalo, Laihonen, 2000, см. ссылки там же). Исключе­ ние составляли крупные хищные млекопитающие, на которых можно было охотиться всюду. Соответствующие законы в Швеции (в состав которой в то время входила и Финляндия) приказывали убивать «вредных» животных. Примечательно, что указ короля Карла IX запрещал охоту на тетеревиных токах еще в 1608 г. (Haltia, 1950), хотя и в последующие столетия такая охота была весьма распространена. Очевидно, в северной Европе уже в позднем средневековье существовала озабоченность последствиями воздействия че­ ловека на ценных охотничьих животных. Подобным же образом интенсив­ ное сведение лесов фермерами, применявшими рубки и выжигания, вызыва­ ло тревогу в северной Европе еще в XVII и XVIII вв., — правда, сохранить стремились не местообитания, а лесные ресурсы, необходимые для более важных целей, например, для заготовки крепежного леса и пиломатериалов (Kuisma 1993). Охраняемые территории существовали в Индии с IV в., а в Океании и на других островах были леса, объявленные «табу», что успешно защищало эти территории в течение столетий (Groombridge, 1992).

Эпоха сохранения местообитаний началась в северной Европе и др. мес­ тах в XIX в. Изначально такие действия обосновывались необходимостью защитить живописные ландшафты и нетронутую природу. В Финляндии первым примером охраны живописных ландшафтов был указ императора Александра I от 1802 г., запрещающий рубку деревьев в лесу Пункахарю Эскер (Punkaharju Esker) (Borg, 1984). При этом идея создания национальных парков как образцов нетронутой природы была озвучена знаменитым швед­ ским исследователем А.Э. Норденшельдом только в 1880 г. Следует от­ метить, что Йеллоустонский национальный парк США был создан еще в 1872 г., — в первую очередь благодаря уникальной геологии этой террито­ рии. Количество охраняемых территорий быстро возрастало после Второй Мировой войны, а сейчас их площадь составляет 11,5% поверхности суши (Chape et al., 2003). Площадь эта не так уж мала, но следует отметить, что только 35% охраняемых территорий относятся к двум высшим категориям в соответствии с классификацией охраняемых территорий Международного

союза охраны природы (МСОП). Это — заповедники со строгим режимом охраны нетронутой природы и национальные парки. Остальные 65% состав­ ляют памятники природы, природные резервации, в которых возможна хо­ зяйственная деятельность человека, а также охраняемые ландшафты и сырь­ евые заказники, где такая деятельность подвержена лишь некоторым огра­ ничениям. Более того, значительная часть общей площади охраняемых тер­ риторий I и II категории, признанных заповедниками и национальными пар­ ками, находится в непродуктивных и бедных видами экосистемах. Самая большая в мире охраняемая территория в северо-восточной Гренландии за­ нимает около 1 млн. км2, и она одна составляет 17% общей мировой площа­ ди охраняемых территорий категории I и II. Тем не менее, обнадеживает то, что общая площадь охраняемых территорий постоянно увеличивалась на протяжении последних 100 лет.

Охрана природы как наука зародилась в середине 1970-х гг. по двум ос­ новным причинам: (1) беспокойство о том, что мелкие популяции могут по­ терять свою жизнеспособность из-за инбредной депрессии и падения гене­ тического разнообразия и (2) применение динамической теории островной биогеографии (MacArthur, Wilson, 1967) к наземным заповедникам (Simberloff, 1988; Hanski, Simberloff, 1997). До этого времени заповедники и др. приро­ доохранные территории создавались либо для охраны действительно уни­ кальных природных объектов, либо в тех регионах, где поддерживать режим сохранения было чрезвычайно легко - в основном, в непродуктивных экоси­ стемах. Теперь же островная теория поставила перед экологами вопрос: «Что предпочтительнее при прочих равных условиях, — взять под охрану дан­ ную территорию как одно целое и создать несколько крупных заповедников, или же создать большое число малых заповедников?» Дебаты относительно SLOSS обсуждались нами в разд. 3.4. Это был новый подход, но практичес­ ки неприменимый к обширным территориям, которые в первую очередь ин­ тересовали сторонников охраны природы. На Земле очень мало территорий, где экологические, экономические и социальные ограничения позволили бы сделать реалистичный выбор между одним крупным заповедником и несколь­ кими малыми. Тем не менее, дискуссии в рамках SLOSS позволили поста­ вить вопрос о разных способах охраны местообитаний на основе популяци­ онной биологии, и, таким образом, подготовили почву для последующего рассмотрения проблемы выбора заповедных территорий, обсуждаемой в разд. 3.4. И хотя до сих пор научные критерии выбора заповедных участков почти не повлияли на практику создания новых заповедников, это положение мо­ жет измениться в будущем.

Основная цель, которой руководствуются специалисты при выборе тер­ ритории для заповедника, — это обеспечение охраны максимального числа видов на территории, предназначенной для сохранения среды обитания (разд. 3.4). А. Родригес и др. (Rodrigues et al., 2004) попытались установить, ареа-

258

МИР АЮЩИЙ СКОЛЬЗУ .5 ЛАВАГ

Рис. 5.1. Карта 25 центров биоразнообразия планеты (Myers et al., 2000).

* серрадо (cerrado) — равнина с травянисто-злаковой растительностью, расположенная среди густых лесов. — Прим. пер. ** карру (karoo) — плато, покрытое полупустынной растительностью из низкорослых кустарников — flpim . пер. *** Гаты (ghat, ghaut) — горная цепь, тянущаяся вдоль западного побережья п-ова Индостан — Прим. пер. **** Сандаланд (Sundaland) — запад Индо-Малайского архипелага. —Прим. пер. *****

Валласеа (Wallacea) — о-в Сулавеси и Восточная часть Индонезийского архипелага. — Прим. пер.

лы скольких видов, обитающих на Земле, попадают в глобальную сеть охра­ няемых территорий, охватывающую 11,5% всей поверхности суши (Chape et al., 2003). Они определили, что в выборке, составляющей более чем 11 тыс. видов млекопитающих, птиц, рептилий, амфибий, — 12% видов не были представлены ни на одной из охраняемых территорий (так называемые «вы­ павшие виды»). Если рассматривать только охраняемые территории площа­ дью более чем 1 ООО га, поскольку популяции на меньших территориях ме­ нее жизнестойки, то процент выпавших видов удваивается до 25%. Главной причиной, почему так много видов остается за пределами охраняемых тер­ риторий, оказывается нехватка заповедников в определенных частях плане­ ты, где распространены эндемичные виды. Существующая сеть охраняемых территорий работает лучше, чем гипотетическая сеть, равномерно покрыва­ ющая Землю, но несколько хуже, чем альтернативная сеть с такой же общей охраняемой площадью, но с предпочтительным размещением заповедников в тропических регионах (Rodrigues et al., 2004). Несомненно, сеть охраняе­ мых территорий с имеющейся на данный момент общей площадью была бы особенно эффективна, если бы она охватывала 25% признанных наиболее значимыми по биоразнообразию мест земного шара (рис. 5.1; Myers et al., 2000). Такие места, составляя только 1,4% всей поверхности суши, включа­ ют 44% видов сосудистых растений, 35% птиц, млекопитающих, рептилий и амфибий. Кроме того, авторы (Myers et al., 2000) представили цифры затрат на охрану очень важных в плане биоразнообразия территорий: 500 млн. евро в год. Даже если бы эта цифра была в десять раз занижена, охрана особо важных для биоразнообразия территорий требует ничтожной доли от при­ былей мировой экономики. То обстоятельство, что на практике эта задача совсем не тривиальна, показывает недостаточное внимание к сохранению биоразнообразия.

В последние годы возникла новая проблема, о которой исследователи, работающие над стратегией выбора территорий для заповедников, раньше не задумывались. Это изменение климата, которое подвергло сомнению клю­ чевое предположение о том, что выбор заповедников на больших территори­ ях может осуществляться без учета динамики пространственного распреде­ ления видов (разд. 3.4). Анализируя состояние восьми крупных национальных парков США, К. Барнс и др. (Bums et al., 2003) предсказали вымирание до 20% видов млекопитающих этих парков из-за изменившейся географии их местообитаний. Можно ожидать, что в дальнейшем виды будут исчезать изза взаимодействий аборигенных видов и видов, которые начнут проникать в национальные парки с более южных территорий. Изменение климата— очень серьезная проблема, поскольку оно неизбежно и будет настолько сильно воз­ действовать на большую часть природных местообитаний, что в той или иной степени наверняка повлияет на большинство видов. Проведенный анализ (Thomas et al., 2004а) предсказывает, что четверть видов, существующих на

Земле, может оказаться под угрозой к 2050 г., так как изменение климата по существу уничтожит большую часть местообитаний (разд. 4.8). В некото­ рых биомах воздействие будет особенно сильным. С. Уильямс и др. (Williams et al., 2003), основываясь на прогнозе Межправительственного Совета по изменению климата (Houghton et al., 2001), пришли к выводу, что повыше­ ние температуры на 5 °С вполне возможно. Но такое потепление вызовет исчезновение более половины из 65 эндемичных видов позвоночных, как это следует из модели, созданной авторами применительно к влажным тро­ пическим лесам Австралии. Понятно, что если изменение климата сокраща­ ет площадь доступных местообитаний практически до нуля, то выбор аль­ тернативных территорий для создания заповедников не поможет. Един­ ственным спасением будет быстрое эволюционное изменение самих видов.

Биологи-эволюционисты зарегистрировали возрастающее число приме­ ров быстрого эволюционного изменения видов (разд. 3.7). Но не стоит наде­ яться, что такие изменения создадут реальную альтернативу исчезновению видов, которое последует за исчезновением их местообитаний. К счастью, не все виды в равной степени обречены подвергнуться вышеуказанному воз­ действию. Важно помнить, что хотя сейчас мы уже не можем повлиять на предсказанные изменения климата к 2050 г., пока ещё не поздно принять соответствующие меры, которые могут дать эффект к 2100 г. Во всяком слу­ чае, это гораздо лучше, чем ничего не делать (Anonymous, 2001).

Прогнозируемые сценарии изменения климата ведут к таким радикаль­ ным изменениям местообитаний во многих частях земного шара, которые неизбежно окажут воздействие на географические ареалы большинства ви­ дов. Для большей части мира это не является чем-то новым во временном диапазоне десятков тысяч лет, так как ледниковые периоды вызывали даже более драматичные изменения в распределении видов. Новым для последу­ ющих 100 лет окажется большая скорость изменений окружающей среды и, соответственно, необходимость для видов «двигаться» быстрее при освое­ нии благоприятных местообитаний. Кроме того раньше никогда не было та­ кой сильной фрагментации многих ландшафтов, усложняющей дальние миг­ рации. Анализ изменений ареалов у бабочек в Великобритании за после­ дние 30 лет демонстрирует наглядный пример подобной ситуации.

Исследования на территории всей Европы показали, что северная грани­ ца распространения многих видов бабочек за последние десятилетия смес­ тилась на север (Parmesan et al., 1999). То, что эти изменения, скорее всего, связаны с потеплением климата, отражено в детальных исследованиях и до­ казано посредством моделирования динамики конкретных видов с учетом известных для них требований к окружающей среде (для ознакомления см. Hill et al., 2002, Thomas, Hanski, 2004). Вся территория Великобритании была поделена на квадраты со стороной в 10 км, и волонтеры отмечали на картах места обнаружения различных видов бабочек в каждом квадрате. Результа-

Рис. 5.2. Изменения ареалов: (а) углокрыльницы С-белое (Polygonia c-album),

вида-генералиста, и (Ь) перламутровки красной или адиппа (Argynnis adippe),

вида-специалиста в Великобритании и Ирландии с 1970 по 1982 г. и с 1995 по 1999 г. (Карты любезно предоставлены «Центром охраны чешуекрылых» и «Центром регистрации биоты». В них использованы данные из проекта «Бабочки в новом тысячелетии»),

том их стараний стала уникальная по детализации база данных, отражаю­ щая изменения в распространении и численности видов. М. Уоррен и др. (Warren et al., 2001) дали оценку изменений, произошедших в распростране­ нии 46 видов бабочек, обитающих на юге Великобритании. Для этого было проведено сравнение результатов двух широкомасштабных исследований, которые проводились в период с 1970 по 1982 г. и с 1995 по 1999 г. Прогнози­ ровалось, что все эти виды распространятся еще дальше на север вследствие улучшения климатических условий. В действительности почти все стенотопные виды и половина эвритопных видов сократили свои ареалы как раз в эти периоды 1970-1982 гг. и 1995-1999 гг. из-за потери местообитаний (ср. два вида на рис. 5.2). Благодаря значительному сокращению пригодных мес­ тообитаний специализированные виды оказались неспособны изменить свои ареалы при изменении климата. Эти виды как бы застревают на своей терри­ тории и, что еще хуже, размеры их локальных популяций сокращаются из-за произошедших в прошлом и происходящих в настоящее время потерь мес­ тообитаний и их фрагментации.

Основная идея стратегии охраны окружающей среды и выбора заповед­ ных территорий состоит в том, чтобы заострить внимание на сохранении

пространственной связности местообитаний при изменениях климата и тем самым минимизировать потери видов при исчезновении местообитаний и их фрагментации. Можно предвидеть, что успешно работающие системы заповедников в будущем будут вытянуты вдоль главных осей градиента из­ менений окружающей среды, каковыми являются широтный и высотный градиенты. Сеть заповедников с достаточно широкомасштабной связностью предоставит видам какую-то возможность передвигаться при изменении кли­ матических условий. В Европе сеть «Natura 2000» составляет основу приро­ доохранных мер, но, к сожалению, в проекте этой сети не обращалось вни­ мания на широкомасштабную связность, с учетом или без учета воздействий, связанных с изменением климата. Фактически сеть «Natura 2000» отражает устаревшие взгляды, когда главная цель состояла в сохранении репрезента­ тивных «образцов» - избранных местообитаний и экосистем. Такая концеп­ ция легко приводит к тому, что упор делается на региональные или нацио­ нальные редкие местообитания, и при этом фактически игнорируется эф­ фект связности! Напротив, концепция широких коридоров, пересекающих континенты, как предполагается в проекте Wildlands - «Дикая природа» — в Северной Америке (разд. 3.5), более совместима с новыми требованиями, которые климатические изменения предъявляют к проектированию заповед­ ников и к широкомасштабному сохранению биоразнообразия.

О бы ч н ы е виды в обы ч н ы х лан дш аф тах . Усилия по охране природы часто сосредоточены на определенных видах, угроза вымирания которых очень велика. Для этого имеются две веские причины: вид, который поте­ рян, потерян навсегда, но пока остаются хотя бы несколько особей, есть на­ дежда его спасти. Известны также захватывающие истории со счастливым концом, когда вид, находившийся на грани исчезновения, был спасен. При­ мером тому служит история эндемика пятнистого сокола (Falco punctatus) (Jones et al., 1995). Почти полная потеря лесов на острове Маврикий (98% первичного покрова к 1930 г.) была первоначальной причиной сокращения ареала этого вида, а интенсивное использование хлорорганических пести­ цидов в период с 1948 по 1970 г. практически полностью уничтожило этот вид. В 1974 г. в естественных условиях жило только 4 особи. Хотя ситуация казалась безнадежной, тем не менее программа по восстановлению вида была принята, и в данном случае она сработала. Популяция сокола восстанови­ лась от одной способной к размножению пары, а к началу 2000-х гг. уже насчитывалось от 500 до 800 особей (Nicoll et al., 2003). Неудивительно, что популяция потеряла более половины аллельного разнообразия и гетерозиготности, пройдя через «бутылочное горлышко» низкой численности (Groombridge et al., 2000), но она все же выжила, и в настоящее время выми­ рание этому виду не грозит. Естественно, можно воспринимать этот и дру­ гие замечательные успехи скептически, принимая во внимание, что многие