Скромный бизнес комиссаров приватизации

Нетрудно заметить, что все громкие скандалы в России развиваются по одному и тому же сценарию. Выливание нескольких ушатов компромата на страницы центральной прессы – сенсационные отставки – возбуждение уголовного дела – закрытие уголовного дела – полное забвение. Похоже, не удалось изменить традиционную фабулу и сценаристам “книжного дела”.

Вслед за победными реляциями о допросах членов команды Чубайса и обысках в родственных ему организациях – глухая тишина. Как сообщила мне помощник прокурора Москвы Татьяна Маслова, следователи Мосгорпрокуратуры младореформаторов отнюдь не допрашивали, а всего лишь опрашивали: допросы возможны только в рамках уголовного дела, но для возбуждения его так и не найдены основания.

Правда, суд, рассматривавший иски Чубайса к журналисту Минкину подтвердил: утверждение о том, что сумасшедшие гонорары приватизаторам за еще не написанные брошюры являются скрытой формой взятки – действительности не противоречит. Однако никаких выводов правоохранительные органы из решения суда не сделали.

Логику следователей легко понять: стоит ли говорить о каких-то четырех сотнях “штук баксов”, когда на самом деле за фасадом российской приватизации циркулируют миллионы и миллиарды? Если исходить из посылки, что для постсоветского чиновничества госслужба и бизнес давно уже стали понятиями не только совместимыми, но практически идентичными, приватизация, безусловно, является самым рентабельным видом коммерческой деятельности.

Рентабельность здесь определяется разницей между рыночной ценой приватизируемых предприятий и той, по которой они достаются избранным счастливчикам; между рыночной ценой особняков и так называемой балансовой стоимостью, фигурирующей в сделках купли-продажи; между реальной арендной платой – и официальной. Эти “ножницы” порой достигают тысячи процентов – навар немыслимый даже для наркоторговцев. Надо быть очень низкого мнения об умственных способностях комиссаров приватизации, чтобы заподозрить их в полном незнании рыночной конъюнктуры или принципиальном альтруизме. Вопрос лишь в том, кто и как делит этот самый навар. Выработаны ли научно обоснованные “коэффициенты”, или договорные отношения между приватизаторами и приватизирующими так же стихийны, как наш дикий рынок?

В любом случае трудно придумать более удачное идеологическое прикрытие для привати-бизнеса, чем лозунг 91–93-го годов: не так уж важно, каким образом происходит разгосударствление; важно то, что бывшее социалистическое имущество наконец-то обретет реального собственника.

“Сибирский варяг” Владимир Полеванов, возглавив ГКИ и подведя промежуточные итоги ваучерной и денежной приватизации, ужаснулся. “Реализованная модель приватизации дала за два года в бюджеты всех уровней лишь 1 триллион рублей доходов, что в два раза меньше, чем доходы Венгрии от приватизации, – констатировал он в докладе Виктору Черномырдину (ни разу, кстати, не публиковавшемся) в январе 95-го года. – Номинальная величина ваучерного фонда изначально была в 20 раз меньше стоимости основных фондов. Скупая и перепродавая крупные партии ваучеров, ЧИФы фактически обеспечили передачу государственной собственности новым реальным владельцам за бесценок [...] 500 крупнейших приватизированных предприятий России стоимостью не менее 200 млрд. долларов были проданы за 7,2 млрд. долларов США”.

Но может, это был не злой умысел, а всего лишь преступная халатность комиссаров приватизации? Отнюдь. “По данным МВД, за 11 месяцев 1994 года в сфере приватизации выявлено 1684 преступления, 127 из которых совершены в крупных и особо крупных размерах. (В 95–96-м Генпрокуратура зарегистрировала уже 10 тысяч грубейших нарушений закона при проведении приватизации. – А.М.) Наиболее типичными были: взятки, криминализация на рынке жилья, скупка акций наиболее рентабельных отраслей народного хозяйства различными иностранными компаниями и фирмами с нарушениями законодательства. Как правило, не декларировался источник доходов при скупке крупных и гигантских пакетов акций физическими лицами. Например, Василий Юрьевич Тимофеев (Тюменская область) купил 210 миллионов (!) акций “Газпрома”, заплатив 2 млрд. 100 млн. рублей. 51% акций завода “Уралмаш” скуплено одним физическим лицом”.

В специальном приложении к докладу Полеванов привел три наиболее вопиющих случая скупки за бесценок лучших предприятий страны. Под номером один стояла авантюра с покупкой гражданами Израиля Михаилом и Львом Черными контрольных пакетов акций Красноярского и Братского заводов (о ней мы еще расскажем). Под номером два – рассказ о попытке приобретения французской фирмой “Сепр” единственного в России Щербинского завода огнеупоров. При стоимости завода в 145 млн. долларов фирма предложила за 35-процентный пакет акций 5,5 млн. долларов, – лишь вмешательство правоохранительных органов эту сделку притормозило. Под номером три – история о том, как всего за 8 млн. рублей были проданы здания и сооружения Московского института повышения квалификации руководящих работников и специалистов химической промышленности (МИПК), ориентировочной стоимостью в 100 млн. долларов.

На этой малоизвестной афере имеет смысл остановиться поподробнее. Во-первых, потому, что начали ее еще руководители союзного правительства, а успешно завершил Анатолий Чубайс. Во-вторых, это одно из первых крупных “достижений” младореформаторов, копья вокруг которого ломаются до сих пор. В-третьих – классический, можно даже сказать, хрестоматийный пример приватизации по-русски.