Заказ на 176 тысяч долларов

Источники из криминальных кругов сообщали, что “заказ” на вице-губернатора Маневича был сделан из Москвы по политическим причинам и не связан с дальнейшей приватизацией в самом Петербурге. Выполнение заказа якобы шло через те же “крыши”, которые в свое время организовали убийство Отари Квантришвили, а идея “профессионально завалить” Маневича на виду у всего города была высказана неким “политическим покровителем” убийства и транслировалась через ряд промежуточных бандитских звеньев. По информации тех же недостоверных источников, “заказ” оценивался в 176 тысяч долларов (небывало высокая ставка даже для такого громкого политического убийства), из которых непосредственным исполнителям якобы досталось порядка 20 процентов. Основная пропагандистская “задумка” акции, согласно этой версии, сводилась к тому, чтобы показать группе Чубайса, что после снятия Коха любой ее член может быть подвергнут “подобному же наказанию”. Одновременно акция призвана была продемонстрировать, чем может закончиться “неправильное распределение” крупных объектов в пользу ОНЭКСИМ-банка.

Версия достаточно расплывчатая – за исключением последнего предположения о том, что Маневич, как и Чубайс, мог покровительствовать дружественной группе ОНЭКСИМ. К этой теме мы еще вернемся.

Авторы другой, более оригинальной версии намекали на то, что Маневича “порешили свои”. Как раз в то время в самом разгаре было так называемое дело о коррупции во властных структурах города. Уже были арестованы некоторые городские чиновники, а следствие вовсю копало под Собчака и его супругу, депутата городского Законодательного собрания г-жу Нарусову. Известно, что команда Чубайса была полностью на стороне Собчака. Один из оперативников даже рассказывал мне, что Собчаку давно бы предъявили обвинение, но, хотя формально следователь – лицо процессуально независимое, фактически такого рода серьезные решения он должен согласовывать с начальством. А начальство – со Скуратовым, а Скуратов – с Ельциным. А президент советовался с Чубайсом, который в тот период еще был в фаворе. Так вот, Чубайс арестовывать Собчака не советовал.

В этой связи следствию необходимы были дополнительные данные о деятельности экс-мэра. Такими данными мог располагать глава КУГИ – по крайней мере, к нему специально приезжал личный представитель Скуратова и о чем-то беседовал. Авторы данной версии утверждают, что причиной убийства могли стать угрозы Маневича “сдать” Собчака. Например, Маневич мог рассказать, как Собчак получил в Голландии кредит в 60 млн. долларов для закупок оборудования под залог недвижимости города – сделка, против которой Маневич в свое время категорически возражал.

Некоторые аналитики были склонны рассматривать это преступление в свете других событий того же ряда. В связи с расстрелом Маневича вспомнили про недавнее убийство Евгения Хохлова – директора Ленинградского речного порта, входящего в структуру Северо-Западного речного пароходства (СЗРП). КУГИ выступал в арбитражном суде на стороне СЗРП и защищал предприятие от алчных кредиторов, требующих признать пароходство банкротом. В итоге суд решил дело в пользу СЗРП.

Впрочем, новый глава питерского КУГИ Герман Греф был убежден, что “заказ” никак не связан с профессиональной деятельностью Маневича. В интервью, которое г-н Греф давал мне прямо в своей служебной машине по дороге на очередное правительственное заседание (помню, я ехал и невольно поеживался – а вдруг и машину г-на Грефа решат обстрелять?), он последовательно опроверг все версии СМИ по этому поводу. В том числе ту, что “все дороги ведут в порт”.

И все же она тоже заслуживает внимания. Этот действительно ценный объект – торговые ворота России на Балтийском море – давно планировалось выставить на торги. Наибольший интерес представлял федеральный пакет акций в 28,8 процента, который собирались передать городу, а затем продать. По каким-то не совсем ясным причинам продажа этого пакета постоянно тормозилась. Между тем членом совета директоров порта был Михаил Маневич. В связи с портовой версией наблюдатели вспоминали об убийстве в июне 1997 года другого питерского приватизатора, главы КУГИ Приморского района Александра Маймулы.

Кстати, в покупке упомянутого пакета акций, по некоторым данным, были заинтересованы концерн “Светлана” (уже владеющий крупным пакетом акций порта), ОНЭКСИМ-банк и российская фирма с финским капиталом “Несте-СПб” (финансировавшая на выборах Владимира Яковлева и владеющая пятой частью рынка нефтепродуктов Северо-Запада РФ). Через шесть дней после убийства Михаила Маневича, в ночь с 23 на 24 августа 1997 года, был застрелен вице-президент “Несте-СПб” г-н Мандрыкин.

Другой крупный проект, к разработке которого имел непосредственное отношение Михаил Маневич, – новая система сдачи в аренду городской недвижимости. Авторы законопроекта “О порядке определения арендной платы за нежилые помещения” впервые в стране предложили ввести единую, научно обоснованную методику выработки тарифов. Отныне цену должен определять компьютер, а не чиновник из муниципалитета (при прежней “системе” арендная плата в двух соседних особняках на Невском отличалась в 100 раз!). Если по старым тарифам город получал от арендаторов 500 миллиардов рублей в год, то по новым городская казна должна была пополняться на 1–1,5 триллиона (старыми) ежегодно.

Для крупных коммерческих структур это – многомиллионные убытки. С чем соглашался в беседе с автором этих строк и г-н Греф. “Но, – говорил он, – их интересы слишком разрознены – трудно представить, чтобы они пошли на некую совместную акцию”.

“ТАМБОВЦЫ” ИЛИ “КАЗАНЦЫ”?

Те, кто склонен за любым громким преступлением искать интересы крупных преступных группировок, после убийства Маневича заговорили о самой известной в Питере ОПГ– тамбовской. К тому времени считалось уже общеизвестным фактом, что люди, связанные с этой группировкой, проникли в Государственную думу, в Законодательное собрание Питера, в Смольный. По сведениям из компетентных органов, тамбовцы контролируют до 60 процентов экономики города, включая нефтебизнес, легкую и мясную промышленность, ряд крупных магазинов. Аналитики, склонные к более резким высказываниям, говорят о том, что в городе на Неве фактически образовалось криминальное правительство со своей милицией, прокуратурой, Советом безопасности и пр.

Один из лидеров группировки, Александр Ефимов (Фима-банщик), около полугода находившийся в федеральном розыске, был задержан в Крыму как раз за неделю до убийства Маневича. В связи с этим речь могла идти как об акции возмездия (кстати, дело Маневича, первоначально возбужденное по статье об убийстве, вскоре переквалифицировали как террористический акт), так и о перестановках в иерархии самой группировки и как следствие – об устранении связанных с ее лидерами чиновников.

Однако никаких достоверных данных об участии тамбовцев в расстреле Маневича не было. Более того, просочились сведения, что “братва” боялась “несправедливых” репрессий и проводит что-то вроде собственного служебного расследования.

И все же с одним из господ, хорошо известным местным правоохранителям, у Маневича явно был конфликт. Эту версию мне озвучила Людмила Нарусова, супруга экс-мэра.

Речь идет о бывшем помощнике Собчака и наиболее последовательном его противнике, авторе “Собачьего сердца” Юрии Шутове. В начале 80-х он получил пятилетний срок за хищение, в 92–96-м находился под следствием по обвинению в организации банды рэкетиров, но был по всем статьям оправдан. Впоследствии участвовал в нескольких избирательных кампаниях (боролся даже за кресло губернатора) и в нескольких шумных скандалах.

В ноябре 96-го рвануло в столичной высотке на Котельнической – бомбу заложили под дверь квартиры Натальи Федотовой, бывшей жены киноактера Олега Видова. Пострадавшая указала на Юрия Шутова и его приятеля Эльбруса Мамедова (сам Юрий Титович факт знакомства с Мамедовым отрицает), которые ей якобы угрожали. Мамедов был арестован, но вскоре отпущен под подписку. А угрозы продолжались. Нарусова по этому поводу обратилась к Юрию Скуратову с депутатским запросом, но ответа не дождалась. Зато ответил Шутов – его письмо распространил в Думе вице-спикер Сергей Бабурин, чьим помощником к тому времени стал Юрий Титович: “Напрасно он (Собчак) рассчитывает стать именно с моей помощью вдовцом”.

Трудно сказать, насколько достоверна информация “Комсомольской правды”, назвавшей его активным членом казанского преступного сообщества – одного из главных конкурентов тамбовцев. Точно так же непросто проверить сведения “Невского времени”, сообщившего, что члены предвыборного штаба Шутова в самый разгар избирательной кампании жестоко избили двух горожан. С обеими газетами Юрий Титович упорно судился.

Нам же интересно другое. Именно этому человеку весной 1997 года Госдума поручила возглавить уникальную в своем роде Региональную комиссию по анализу итогов приватизации в 1992–1996 гг. и ответственности должностных лиц за ее негативные результаты. Члены комиссии Шутова засучили рукава, – а Михаил Маневич немедленно распорядился закрыть для их взоров всю служебную документацию.

Невзирая на запрет, Шутов и его люди за несколько месяцев объездили немало приватизированных предприятий. По словам нового главы КУГИ г-на Грефа, Шутов “выдвигал директорам некие условия”. По словам г-жи Нарусовой, пытался ввести в руководство этих предприятий своих людей.

Как минимум в одном случае это ему удалось. Нарусова говорит, что во время последней встречи с Маневичем (за неделю до покушения) тот жаловался, что ему “выкручивают руки” и заставляют действовать “на краю закона”, в частности, вынудили передать Шутову в управление государственный пакет акций Петербургской топливной компании (ПТК) – городского монополиста на рынке нефтепродуктов (о ПТК и криминальном переделе данного рынка мы подробнее расскажем в одной из следующих глав). Автор этих слов связался с гендиректором ПТК г-ном Степановым, и тот подтвердил мне, что Шутов отныне является членом совета директоров компании и “все вопросы к городу мы теперь решаем через него”. Г-н Греф тоже этого не отрицал, но не видел здесь ничего особенного:

“Компания небольшая, в трудном финансовом положении. Мы сказали Шутову: хочешь поуправлять – пожалуйста, попробуй”.

Как бы там ни было, ясно, что если между Маневичем и Шутовым и был конфликт, то не Маневич мешал Шутову, а наоборот. Впрочем, можно предположить, что внедрение Шутова во властные структуры было лишь одним из эпизодов более крупной игры, которую вели против Маневича его противники. Возможно, создание этой комиссии не дало ожидаемого эффекта, и недруги городских приватизаторов прибегли к более решительным мерам...