Прав.Природа Постановлений Костит.Суда,пленумов Верховного и Высшего Арб.Судов России. Вопрос 59.

Так, В.Д. Зорькин утверждает: "Поскольку Конституционный Суд обладает самостоятельной правотворческой функцией, следует признать, что его решения приобретают прецедентный характер и становятся источниками права <1>. Более того, - добавляет В.Д. Зорькин, - юридическая сила итоговых решений Конституционного Суда превышает юридическую силу любого закона, а соответственно, практически равна юридической силе самой Конституции (выделено мной. - Е.Е.)"

Статья 73 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" содержит понятие "правовые позиции" Конституционного Суда РФ. Анализируя правовую природу правовых позиций Конституционного Суда РФ, Г.А. Гаджиев полагает: "В мире юридических явлений правовые позиции КС ближе всего находятся к racio decidendi, и в силу этого именно правовые позиции КС следует считать источниками права".

Профессор Р.З. Лившиц, анализируя данную проблему с позиции теории права, полагал: "С теоретических позиций закон перестал быть единственным выражением и воплощением права. И следовательно, не только законодательство может рассматриваться в качестве источника права. Если судебная практика начала отражать и реализовывать гуманистические, справедливые, подлинно правовые начала, то отпали теоретические предпосылки для непризнания ее источником права".

В юридической литературе оценочное понятие "источник права" традиционно рассматривается в двух аспектах: в широком - как причины и закономерности правообразования и генезиса права; в узком - как способ закрепления и существования норм права. В Постановлениях и Определениях Конституционного Суда РФ по данному вопросу возможно обнаружить весьма противоречивую позицию.

Вместе с тем, с другой стороны, несмотря на то что в соответствии со ст. 3 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд РФ "разрешает дела о соответствии Конституции Российской Федерации, федеральных законов, нормативных указов Президента Российской Федерации", достаточно часто в его постановлениях и определениях записано: "Согласно правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом Российской Федерации в...". Более того, в отдельных случаях Конституционный Суд РФ делает и следующий шаг, устанавливая: "правовая позиция, изложенная Конституционным Судом Российской Федерации в постановлении от... конкретизирована в определении от..." (там же). Таким образом, возникает целый ряд вопросов. Например, может ли Конституционный Суд РФ выполнять правотворческую функцию, вырабатывая правовые позиции - самостоятельные источники права? Если да, то только в постановлениях или также в отказных определениях?

Практика Конституционного Суда РФ самая разнообразная.

В соответствии со ст. 71 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ "О Конституционном Суде Российской Федерации" "решение, принятое как в пленарном заседании, так и заседании палаты Конституционного Суда Российской Федерации, является решением Конституционного Суда Российской Федерации. Итоговое решение Конституционного Суда Российской Федерации по существу любого из вопросов, перечисленных в пунктах 1, 2, 3 и 4 части первой статьи 3 настоящего Федерального конституционного закона, именуется постановлением... Все иные решения Конституционного Суда Российской Федерации, принимаемые в ходе осуществления конституционного судопроизводства, именуются определениями" (выделено мной. - Е.Е.). Руководствуясь п. п. 1, 2, 3 и 4 ч. 1 ст. 3 данного Федерального конституционного закона, Конституционный Суд Российской Федерации: разрешает дела о соответствии Конституции Российской Федерации указанных в законе нормативных правовых актов; разрешает споры о компетенции органов государственной власти, установленных законом; по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов проверяет конституционность закона, примененного или подлежащего применению в конкретном деле; дает толкование Конституции Российской Федерации.

В процессуальных кодексах Российской Федерации постановление суда первой инстанции, которым дело разрешается по существу, традиционно называется решением. В процессе рассмотрения дела суд вправе выносить определения, в частности об обеспечении иска. Определения - это "судебные постановления суда первой инстанции, которыми дело не разрешается по существу". "Основным отличием определения от решения, - справедливо отмечает М.Ш. Пацация, - является то, что в определениях не дается ответа по существу заявленных требований".

В то же время, к сожалению Конституционный Суд Российской Федерации: во-первых, в так называемых отказных определениях достаточно часто дает ответ по существу (нередко весьма спорный); во-вторых, сужает действие ранее принятого постановления более поздним определением, вольно или невольно ограничивая трудовые права работников. Более сложной является проблема, когда Конституционный Суд РФ выносит спорные определения, разрешая вопрос по существу.

"Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную" (ст. 10 Конституции РФ). Отсюда, на мой взгляд, следует, что суды являются правоприменительными органами. Думаю, в соответствии с Конституцией РФ суды могут лишь преодолевать пробелы в каждом конкретном споре (ad hoc), вырабатывать определенную судебную практику - правовые положения, которые в силу правовой природы суда не могут и не должны быть обязательными для других судов, а тем более для правотворческих органов, но могут ими лишь учитываться в правоприменительной и правотворческой деятельности. В противном случае уже суды будут выполнять несвойственную им правотворческую функцию, нарушая принцип разделения властей.

Конституционный Суд Российской Федерации по своей правовой природе, на мой взгляд, является специализированным судом, компетенция которого строго ограничена Конституцией РФ и Федеральным конституционным законом "О Конституционном Суде Российской Федерации". Следовательно, Конституционный Суд РФ имеет право рассматривать дела, только отнесенные к его рассмотрению, принимать постановления и определения в пределах своей компетенции. В соответствии с устоявшейся доктриной в процессуальном праве, действующими процессуальными кодексами России, наконец, ст. 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" "итоговое решение Конституционного Суда Российской Федерации по существу... именуется постановлением... Все иные решения Конституционного Суда Российской Федерации, принимаемые в ходе осуществления конституционного судопроизводства, именуются определениями". Таким образом, определения Конституционного Суда РФ - это не решения суда по существу спора. В этой связи трудно согласиться с В.И. Анишиной, полагающей, что обязательные для судов правовые позиции Конституционного Суда РФ могут содержаться не только в резолютивной части постановлений, но также и в мотивировочной части постановлений и даже в отказных определениях и определениях о прекращении производства по делу <13>. Такая позиция В.И. Анишиной и, к сожалению, широко распространенная практика Конституционного Суда РФ, достаточно часто принимающего определения с так называемым положительным правовым содержанием, как представляется, не соответствуют и практике Европейского суда по правам человека, который выносит решения по существу - постановления, в некоторых случаях - по ускоренной процедуре, не останавливаясь на промежуточных определениях суда, так как до рассмотрения спора по существу, заслушивания участников процесса и исследования материалов дела правовая позиция суда, на мой взгляд, не может быть выработана.

Согласно ч. 5 ст. 125 Конституции РФ "Конституционный Суд Российской Федерации по запросам Президента Российской Федерации, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства Российской Федерации дает толкование (выделено мной. - Е.Е.) Конституции Российской Федерации". "Толкование Конституции Российской Федерации, данное Конституционным Судом Российской Федерации, является официальным и обязательным для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений" (ст. 106 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации").

В связи с изложенными теоретическими и правовыми аргументами предлагаю рассматривать правовые позиции Конституционного Суда РФ в качестве специфических "прецедентов толкования" Конституции Российской Федерации, производных от буквального смысла Конституции РФ, а не самостоятельных форм (источников) права (в том числе трудового права).

Весьма характерным является вывод М.И. Байтина: "То, что В.Д. Зорькин именует самостоятельной правотворческой функцией Конституционного Суда, в действительности есть не "творение права" в форме судебного прецедента, а судебное толкование права путем издания Конституционным Судом РФ актов официального, общеобязательного... толкования".

В общей теории права толкование права принято рассматривать как уяснение имеющейся нормы для себя и ее разъяснение для других. "Понятие толкования применимо только по отношению к процедурам целенаправленной смысловой интерпретации знаковых текстов, - справедливо отмечает И.П. Малинова. - Толкование предполагает внешнюю ориентированность, нацеленность не только на извлечение некоторого смысла, но и на презентацию, обоснование его в другом сознании... Толкование всегда имеет дискурсивный, логически опосредованный характер и связано с манипулированием смыслами, которые не всегда совпадают с внутренним текстом".

Таким образом, толкование права - это только уяснение для себя и разъяснение для других действительного смысла правовых норм. Конкретизация же нормативных правовых актов, как правило, предполагает необходимость их предварительного толкования, но характеризуется детализацией, углублением и уточнением имеющихся правовых норм. Наконец, правотворчество - устранение правотворческими органами пробелов в нормативных правовых актах. Думаю, Конституционный Суд РФ может только толковать Конституцию Российской Федерации, вырабатывая обязательные для всех специфические "прецеденты толкования".

Изменять и дополнять Конституцию России, динамически ее развивать, а также конкретизировать иные нормативные правовые акты, на мой взгляд, имеют право только соответствующие управомоченные субъекты правотворчества. В этой связи представляются дискуссионными ст. 13 ГК РФ, предоставляющая судам право признавать недействительными акты государственного органа или органа местного самоуправления, и ст. 253 ГПК РФ, в соответствии с которой суды имеют право признавать нормативный правовой акт недействующим и не подлежащим применению.

В российской правовой системе как явлении многообразном и сложносоставном все более широкое место занимает судебное правотворчество. Решения Конституционного Суда РФ и Европейского суда по правам человека постепенно занимают все более важное место в числе источников права. Наряду с ними отдельное место в числе актов судебных органов занимают решения (постановления) высших судебных органов. Вопросы об их правовой природе и о том, являются ли постановления Пленумов высших судов источниками права, являются одними из самых сложных и интересных в современной правовой науке.

Сторонники и противники признания этих актов источниками права приводят разного рода доводы "за" и "против". Нам более близка позиция профессора В.М. Лебедева, который отмечает, что в нашей нормативно-законодательной системе как прецедентная судебная практика, так и правоположения, содержащиеся в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, не могут выступать в качестве первичного источника права. Это всегда вторичные правовые нормы. Но это не исключает возможности ссылки на постановление Пленума или Президиума Верховного Суда РФ в решении по конкретному делу.

Основной постулат нашей позиции по названному вопросу заключается в том, что постановления Пленумов высших судов принимаются именно в тех случаях, когда требуется дополнить, исправить, изменить, направить по иному принципу правоприменение определенных норм действующего законодательства, т.е. судебное разрешение отдельных категорий дел, судебное регулирование конкретных правоотношений по отдельным категориям споров. Формулируемые в постановлениях правоположения принимаются не по конкретному делу, поэтому, по сути, они не могут быть названы правоприменительными актами, правила разрешения определенного рода правовых ситуаций, содержащиеся в них, с одной стороны, являются абстрактными нормами, а с другой - не могут быть оторваны от судебной практики разрешения конкретных дел, т.е. их базой являются не сами возникающие в обществе правоотношения напрямую, а их правовая судебная оценка. Регулирование в постановлениях производится как бы через призму судебной практики, из которой выделяются проблемы, требующие судебного урегулирования.

Мы не считаем все принимаемые постановления Пленумов высших российских судов идеальными с точки зрения их содержания и высказанных в них позиций. Но мы не можем не констатировать тот факт, что каждое из постановлений Пленумов по сути своей несет новое в праворегулирование действующих общественных отношений, преломленное через призму судебного усмотрения.

Потребность в судебном праворегулировании была осознана в ходе проведения в России во второй половине XIX в. судебной реформы. Характерный для дореформенного периода отказ от судебного регулирования в целях единого нормативного регулирования именно законодателем не приносил желаемого результата. Например, в Своде законов до Судебной реформы 1864 г. ст. 65 Основных законов Российской империи гласила: "Законы должны быть исполняемы по точному и буквальному смыслу оных, без всякого изменения или распространения.

Все без изъятия, не исключая и высших правительств, во всяком случае, должны утверждать определения свои на точных словах закона, не применяя в них без доклада Императорскому Величеству ни единой буквы и не допуская обманчивого непостоянства самопроизвольных толкований".

В советский период суд практически не рассматривался как самостоятельная власть и часто не мог восполнять пробелы нормативного регулирования по принципиально важным вопросам, что позволило, в частности, почти 15 лет быть нереализованным конституционному праву на обжалование гражданами неправомерных действий должностных лиц.

Следует особо отметить новизну последних лет в развитии судебного правотворчества. В российской практике настойчиво формируется тенденция принятия так называемых опережающих постановлений Пленумов высших судов, когда вопросы разрешения определенного вида общественных отношений ставятся и разрешаются не на основе многолетней судебной практики с ее противоречиями, ошибками и их исправлением высшими судами, а на чисто судейской оценке действующего нормативного регулирования, на основе судейского усмотрения на принятые и введенные в действие нормативные акты, их пробелы, противоречия и иные дефекты. Как мы понимаем, это уже абстрактное, а не казуальное толкование закона. Это выявление происходит не только посредством пересмотра конкретных дел, в которых применяются недостаточно ясные, а то и вовсе дефектные нормы, но и вследствие собственно оценки самих судей, а также возникающих вопросов у судей нижестоящих судов в связи с рассмотрением конкретных дел. Это объективно, что в вышестоящих судах квалификация судей должна быть выше, многие из судей высших судов занимаются научной работой, имеют научные труды, ученые звания и, соответственно, могут оказать существенную помощь при возникновении вопроса оценки качества и соответствия требованиям правоприменения различных нормативных предписаний.

В связи с этим нельзя не отметить существенную роль Российской академии правосудия в решении проблем повышения уровня квалификации российских судей, а также установления необходимых консультационных связей между судьями различного уровня судов.

Характерная особенность содержания постановлений Пленумов высших судов состоит в их ситуативности, востребованности, своевременности и оперативности регулирования возникающих в судебной практике проблем. С нашей точки зрения, в системе правового регулирования Российской Федерации в настоящее время нет процедур или актов в законодательной, нормотворческой структуре, которые полноценно могли бы заменить постановления Пленумов высших судов по вопросам применения действующего законодательства. Между абстрактными нормами законодателя и многообразными жизненными ситуациями единственно возможная связь - судебное усмотрение, оценка, судебное толкование, причем оно не может быть возложено на каждого из отдельно действующих тысяч российских судей, им необходимо дать ориентиры, грамотные, качественные научно обоснованные, каковыми и являются в основном постановления Пленумов.

Мы должны понимать и четко себе представлять, что судейская самостоятельность в праворегулировании определенного рода вопросов будет признана и востребована всей правоприменительной системой и обществом в целом лишь в том случае, когда она будет доступна в оценке и возможности оспаривания каждым, чьи интересы затрагивает. С нашей точки зрения, то обстоятельство, что постановления Пленумов высших судов являются своеобразной "священной коровой", играет злую роль для них же самих из-за боязни ошибочного судебного постановления, которое невозможно исправить извне, что заставляет юристов занимать позицию непридания им свойств общеобязательности. Сложилась несколько парадоксальная ситуация: все нормативные акты, действующие на территории Российской Федерации, должны подлежать судебному нормоконтролю и общий принцип права каждого на судебную защиту не может быть ограничен, в том числе и по кругу применяемых нормативных актов.

Любой закон, применяемый к субъекту правоотношений, может быть оспорен в Конституционном Суде РФ, подзаконный акт, нормативный акт субъекта - в суде общей юрисдикции или арбитражном суде, а судебные акты, принимаемые в связи с необходимостью толкования, разъяснения, восполнения этих нормативных предписаний, не подлежат никакому оспариванию заинтересованными лицами. Мы не берем ситуацию собственно пересмотра постановлений по инициативе самого суда, поскольку эта процедура не обеспечивает надлежащего контроля, как, к примеру, процедура пересмотра самим законодателем нормативных актов, принятых им самим, тоже не признается достаточной и эффективной процедурой защиты прав, затрагиваемых такими актами. Это отталкивает, придает элемент произвола, когда фактически нарушается принцип права на судебную защиту. Поскольку в случае, если признавать общеобязательность постановлений Пленума Верховного Суда РФ нормативно, их действие в конкретных ситуациях может нарушать права и законные интересы. Напомним, что в отношении постановлений Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ существуют положения Федерального конституционного закона "Об арбитражных судах Российской Федерации", согласно которым эти постановления обязательны для арбитражных судов.

В настоящее же время уже стало реальностью, что постановления Пленумов высших судов в Российской Федерации фактически являются источниками права, используются правоприменителями, а зачастую и органами других ветвей власти в нормотворческом процессе. Нередки примеры, когда законодатель при принятии новых нормативных актов вводит в их тексты положения, ранее принятые органами судебной власти, в том числе и в постановлениях Пленумов. Необходимо поступательное движение в направлении закрепления этого положения официально. Включение в систему источников права согласно теории права наряду с нормативными правовыми актами судебного прецедента, правового обычая, договора, доктрины и т.д. ставит логично вопрос: к какой же категории источников права наиболее близки по своей правовой природе постановления Пленумов высших судов Российской Федерации?

Существуют две, на наш взгляд, наиболее интересные точки зрения на правовую природу постановлений Пленумов высших судов Российской Федерации в обозначенном контексте. Одни правоведы считают, что данные акты судебной власти имеют характер судебного прецедента, другие склонны считать их нормативными актами подзаконного характера. Так, В.В. Демидов пишет, что "разъяснения по вопросам практики применения законодательства, основанные на требованиях закона и обобщенных данных судебной практики в масштабах страны, представляют собой своеобразную форму судебного прецедента и являются ориентиром, подлежащим обязательному учету в целях вынесения законных и обоснованных приговоров, решений, определений и постановлений".

Иная точка зрения высказана Е.Б. Абросимовой в книге "Судебная власть". Она отмечает, что постановления Пленума Верховного Суда РФ обладают признаками источника права: 1) являются способом внешнего выражения нормы права (абстрактного правила поведения) и 2) выступают способом закрепления нормы. Далее автор отмечает, что, "характеризуя названные способы, мы вынуждены признать, что постановления Пленума Верховного Суда: а) приняты уполномоченным на то органом Российского государства, б) содержат именно нормы права, выраженные в абстрактной форме, адресованные неограниченному числу лиц, подпадающих под их действие, в) рассчитаны на многократное применение, г) подлежат обязательному опубликованию... иными словами... речь идет об отнесении их к нормативным актам подзаконного характера".

Полагаю, что в российской правовой системе именно такое место должны занимать постановления Пленумов высших судов, они должны быть признаны источниками права и занять место среди нормативных актов, а не в системе судебного прецедентного права. Однако мы не назвали бы его в полном смысле подзаконным, поскольку суд иногда принимает правоположения, исправляющие закон, и в этом смысле он, скорее, может быть назван надзаконным, но, если исходить не из содержания, а из формы, постановления всегда основаны (не в смысле берут за аксиому, а в смысле оценивают) на действующем законе и поэтому могут быть отнесены к разряду подзаконных актов.

Думается, что с развитием процессов демократизации в нашей системе, формированием основных институтов гражданского общества роль и значение таких актов судейского нормотворчества будут только возрастать и в системе судебного праворегулирования будет получать дополнительное развитие и принцип самостоятельности суда как высшего органа власти, призванного оказывать правовое воздействие на праворегулирующую функцию государства.

Судебное регулирование несет в жизнь правовое воздействие на общественные отношения, так же как и деятельность законодателя, создающего писаные нормы права и формирующего законодательную базу государства. Судебная деятельность, так же как и деятельность законодателя, основывается на реалиях общественных отношений в тот период времени и в том правовом пространстве, где функционирует орган судебной власти, принимающий решения по возникшему спору. Известный русский цивилист И.А. Покровский говорил по этому поводу следующее: "Закон и суд - не две противоборствующие силы, а два одинаково необходимых фактора юрисдикции. Оба они имеют одну и ту же цель - достижение материально справедливого; закон для этого достижения нуждается в живом дополнении и сотрудничестве судьи. Не следует бояться этой творческой деятельности судьи: судья не в меньшей степени, чем законодатель, сын своего народа и своего времени и в не меньшей степени носитель того же общественного правосознания".

С нашей точки зрения, в принятии судом таких решений, которые становятся общеобязательными для различных субъектов права, нет никакого противоречия с указанным принципом, поскольку основная функция законодателя - нормотворчество не передается суду и она не блокируется решением суда - законодатель вправе сам по собственной инициативе в любой момент времени принять нормы, регламентирующие спорные отношения, и он не связан судебным решением.

Функция таких судебных решений в данных обстоятельствах - восполнение (в случае пробела), дополнение (в случае толкования), замещение (в случае незаконности, неконституционности) нормативного регулирования, но она, несомненно, связана с созданием новых правил регулирования конкретных правоотношений. Такая функция может быть свойственна только судам, поскольку никакой иной орган не может осуществлять правосудия - рассмотрения конкретных дел, т.е. споров, возникающих из общественных отношений.

Судейское нормотворчество реализуется в следующей конструкции: суд осуществляет правосудие по конкретным делам - применяет нормативные источники, оценивая их с точки зрения правовой бездефектности (конституционности, законности, соответствия международным нормам и правилам), - выявляя дефект, использует различные процедуры преодоления (с обязательным учетом публичного интереса в дисквалификации ущербных норм) - разрешает дело - решение используется при аналогичных случаях.

Важно подчеркнуть обязательность судебного регулирования, во-первых, для всех субъектов права, поскольку неподчинение и неприменение уже принятых регламентирующих правил так же опасно, как и неисполнение закона, а во-вторых, обязательность должна быть присуща только решениям определенных субъектов в судебной системе, ведь возложение обязанности восполнять право на плечи тысяч самостоятельных, независимых судей и придание каждому решению свойств источника права может повлечь еще более непрогнозируемые последствия, чем сама неурегулированность.

Эта обязательность может быть придана, во-первых, только решениям, принимаемым самыми квалифицированными из судей, имеющими право на решения, обязательные на территории всего действия аналогичных общественных отношений, а во-вторых, только в случае неурегулированности либо дефекта в регулировании общественных отношений. Для российского судебного праворегулирования необходимо нормативное закрепление следующего институционального признака:

- общеобязательными могут быть признаны только решения высших федеральных судов по вопросам применения актов федерального значения;

- в отношении разрешения споров, сфера регулирования которых отнесена к исключительной компетенции субъекта, общеобязательность может быть придана решению высшего суда субъекта, при условии, что соответствующий высший суд Федерации не признает такое решение неправомерным.

Таким образом, формируется судебное прецедентное регулирование в современном российском правовом пространстве - от разрешения конкретного дела путем анализа и обобщения опыта органов судебной власти на всех уровнях до подтверждения либо формулирования таких новых правоположений на основе всей этой базы высшими судами, их опубликования и использования в практике уже как нового правила.

С учетом изложенных выше теоретических и правовых аргументов, предлагаю предоставлять всем судам право только "признавать правовые нормы, содержащиеся в нормативных правовых актах, не соответствующими правовым нормам, имеющим большую юридическую силу". В свою очередь, лишь правотворческие органы, принявшие оспоренные судом нормативные правовые акты, в порядке исполнения судебного решения будут обязаны признавать утратившими силу и недействующими соответствующие нормативные правовые акты в целом или их отдельные правовые нормы.

Определение Конституционного Суда РФ не является решением суда по существу спора (ст. 71 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации"). Такой вывод также соответствует и практике Европейского суда по правам человека, который выносит решения суда по существу спора в форме постановлений. В некоторых случаях Европейский суд по правам человека принимает постановления по ускоренной процедуре, но не ограничивается промежуточными определениями суда, поскольку до рассмотрения спора по существу, заслушивания участников процесса и исследования материалов дела правовая позиция суда и не может быть выработана в принципе.