Сборник_материалов_конференции

выглядит как мир предрасположенностей, как разворачивающийся процесс реализации возможностей и разворачивания новых возможностей», в котором «настоящее может описываться как продолжающийся процесс актуализации предрасположенностей или, выражаясь более метафорически, замораживания или кристаллизации предрасположенностей» [9, с. 188]. Причем Поппер ясно указывает на то, что заложенные в реальности возможности неравнозначны: «Существует много возможностей, стремящихся реализоваться, но при существующих условиях лишь немногие из них имеют очень высокую предрасположенность» [9, с. 190–191]. Предрасположенность таким образом оказывается не случайной величиной, а определяется всей совокупностью наличных условий. Вместе с тем Поппер во многом продолжил абстрактно рассматривать возможность как получающую конкретную вероятность только в рамках нашего познания: «Таким образом, именно меры возможностей, то есть оценка вероятности, приписанной ей, обладает функцией предсказания. Если же нам сообщат только о чистой возможности некоторого события, то мы вряд ли сможем предсказать совершится оно или нет. Иными словами, мы не предполагаем, что возможность как таковая обладает какой-либо тенденцией к самореализации» [8, с. 429]. В этом смысле и состояние хаоса понимается им эпистемологически, как нечто непредсказуемое для нас. Напротив диалектический подход рассматривает возможность как в первую очередь заложенную в действительности

объективную тенденцию.

Современная наука во многом рассматривает наш мир как вероятностный. Признается, что у каждого явление присутствует более или менее богатое поле возможного: «В этой связи необходимо отметить, что у сложных систем существует потенциальная возможность перехода в одно из нескольких возможных качественно новых устойчивых состояний» [11, с. 71]. То есть сложная система имеет в рамках своего функционирования целый ряд возможностей в смысле потенциальных вариантов своего будущего состояния, которые определенным образом объективно заложены в наличном состоянии в качестве тенденций. Данная сфера также оказывается упорядоченной, множество возможностей не являются в ней рядоположенными и равнове-

40

ликими, так как в конечном итоге одни из них реализуются, а другие нет: «Однако сфера возможного все же шире того, что в конечном счете переходит в действительность, и абсолютизация такого фактически равноценна простому отказу считать возможным все остальное» [2, с. 79]. О.А. Баргом в этой связи на базе теории развития как интегрального прогресса была предложена концепция «иерархии возможностей». По его мнению, возможности различаются по степени общности и делятся на всеобщие, особенные и единичные. Если общие возможности представляют собой фундаментальные этапы «магистрали» мирового развития (формы материи), являющиеся реализуемыми с необходимостью (составляют уровень «номогенеза»), то особенные и единичные возможности в значительной мере подвержены случайности (уровень «тихогенеза»). Данные уровни связаны, то есть существует определенный механизм, в соответствии с которым отдается преимущественно таким конфигурации особенных и единичных возможностей, которые сопровождают переход к новой общей ступени. Такой механизм определен как механизм отбора: «На наш взгляд, объективно существующее случайное, тесно связанное с многообразием возможного, представляет собой неотъемлемый момент действия всеобщего механизма отбора, который нельзя игнорировать без серьезного искажения соотношения важнейших категорий диалектики и самого действительного процесса развития» [4, с. 137]. Представляется, что среди многообразия возможностей как объектов действия отбора присутствуют существенно различные (по Попперу, взаимоисключающие) возможности развития. В синергетике такое многообразие вариантов сводится к двум альтернативам: переход на новый уровень упорядоченности или деградация существующего порядка. Такие два предельно общих полярных сценария именуются аттракторами: «Такой термин связан с тем, что указанные предельные состояния как бы ―притягивают‖ к себе остальные. Выражаясь фигурально, можно сказать, что простой аттрактор — это состояние, к которому тяготеет (―стремится‖) порядок, а странный — предельное состояние, к которому тяготеет хаос» [3, с. 80]. Переход возможности в действительность означает более менее однозначный процесс снятия этого противоречия, движущей силой чего выступает «синергия»

41

внешних и внутренних факторов: «Нетрудно догадаться, что конечный результат отбора будет определяться в общем случае не какой-то одной из взаимодействующих причин, а равнодействующей их всех, или, другими словами, суперпозицией (наложением) всех этих причин» [3, с. 71].

Однако логично предположить существование таких периодов, когда совокупность факторов не позволяет этому противоречию разрешиться, а наоборот своей сложностью обеспечивает его нагнетание и усиление, интенсивную борьбу разнонаправленных возможностей. Именно противоречивое единство близких по равнозначности тенденций, по нашему мнению, и создает кризисную ситуацию. Как отмечает В.В. Артюхов: «Очень похоже, что роль и значение разнообразия не понять до конца, не затронув проблемы кризисов, как и проблемы кризисов не решить без вопросов разнообразия» [1, с 191]. Однако, повторимся, с диалектической точки зрения это противоречивое разнообразие «единичных» возможностей может быть в конечном итоге сведено к более комплексному противоречию между общими тенденциями к прогрессу и регрессу применительно к конкретному феномену. Вместе с тем можно указать на то, что может быть сделана попытка представить кризис как один из атрибутов развития в глобальном смысле (в терминах В.В. Артюхова, «суперразвития»): «Поскольку необходимость этих смен заложена в самом ―суперразвитии‖, следует признать, что безкризисного развития не существует — рано или поздно наступит момент, когда системе для продолжения эволюции необходимо будет сменить тип развития, иначе он просто не состоится» [1, с. 194]. В конечном итоге, он и здесь должен быть связан с отбором как всеобщим механизмом развития, представлен как его «оборотная сторона». В.П. Бранский определяет сущность действия отбора следующим образом: «Поэтому принцип отбора (селектор) — это определение того состояния, в которое система должна перейти, чтобы ее состояние стало при данных условиях взаимоотношения внутреннего и внешнего взаимодействия максимально устойчивым» [3, с. 73]. Таким образом, если отбор оказывается ответственным за установление устойчивости, определенности, то кризис как некое «торможение» или «стагнация» действия отбора порождает неустой-

42

чивость. Возникает «патовая» ситуация временной относительной равнозначности противоположных тенденций, проблематизирующая дальнейшую направленность развития. Однако это не противоречит концепции интегрального прогресса: исход отбора является индикатором того, лежит ли данная система на «магистрали» развития либо же на ее «периферии». Именно за счет этой «амбивалентности» прогресса, связанной с элиминацией и торможением большинства систем (а, следовательно, «закрытию» большинства возможностей) в глобальном масштабе, возможно дальнейшее развитие: «Однако возникает вопрос — благодаря каким конкретно процессам осуществляется ―выход в единичные‖ следующих общих возможностей, т.е. каким конкретно образом создаются условия продолжения мирового процесса? Как ясно из сказанного выше, такие условия создаются благодаря избирательному ограничению прогресса большинства объектов, воплотивших единичные возможности развития» [4, с. 142]. В связи с вышеизложенной диалектической идеей того, что прогресс во многом предполагает и реализуется через регресс, нельзя рассматривать исход кризиса дихотомично и в соответствии с этим делить кризисы вслед за Артюховым на чисто

«конструктивные» (когда «что-то появляется») и «деструктив-

ные» (когда «что-то исчезает») [1, с. 197]. Его исход скорее является таким же сложным, интегральным и может быть отражен только в конкретной конфигурации, синергии прогресса и регресса. Таким образом, действительно можно признать, что кри-

зис является универсальным этапом развития, своеобразным

«переходным периодом», «преддверием» качественного скачка, связанным с обострением борьбы разнонаправленных тенденций и вследствие этого ростом нестабильности и неопределенности.

Библиографический список:

1.Артюхов С.С. Общая теория систем: самоорганизация, устойчивость, разнооб разие, кризисы. М.: Либроком, 2009. 224 с.

2.Барг О.А. Живое в едином мировом процессе. Пермь, 1993. 227 с.

3.Бранский В.П. Философия физики XX века. Итоги и перспективы. СПб.: Политехника, 2003. 253 с.

4.Внутских А.Ю. Отбор в природе и отбор в обществе. Пермь, 2006.

335 с.

43

УДК 101.1

О ПРЕДЕЛЬНЫХ КАТЕГОРИЯХ НАУЧНОЙ ФИЛОСОФИИ

В.В. Киселев

Пермский государственный национальный исследовательский университет

В работе исследуется соотношение таких понятий, как материя, бытие, реальность, мир в целом. Автор определяет их место в системе категорий философии.

Современная форма научной философии, разрабатываемая на протяжении 60 лет коллективом кафедры философии ПГНИУ, определяет предмет научной философии как наиболее общие (всеобщие) стороны (свойства, законы и т.д.) мира в целом и его познания, или сущность мира, сущность человека, места человеке в мире, смысл и сущность его существования [1, с. 106]. Из данного определения следует, что объектом научной философии является всеобщее как фундаментальная философская категория. На наш взгляд, такое определение объекта научной философии является недостаточным. Как известно, предельными категориями философии является материя, бытие, мир в целом, объективная реальность. При этом более широким понятием считается бытие, включающим материальный и духовный мир, объективную и субъективную реальность. В то же время в силу абстрагированности понятия «бытие» возникает известная путаница в его определении и трудность в улавливании сущности данного понятия, что хорошо демонстрируется философией М. Хайдеггера [4].

В виду этого мы предполагаем исключить из числа категорий научной философии понятие «бытие». Объектом же научной философии сделать материю, как предельную философскую категорию, которая раскрывается через свои свойства, формы, законы, космологические уровни и т.п. В этом случае нужно учи-

© Киселев В.В., 2013

45

тывать, что свойства материи и ее формы не сводятся к материи, материя познается и выводится через них. Духовное бытие и субъективная реальность относится к такому атрибуту материи как отражение в рамках социальной материи. Таким образом, на наш взгляд, нецелесообразно вводить более широкое и всеохватывающее определение, чем материя, поскольку данное определение является или должно являться в научной философии предельной философской категорией. В то же время между такими понятиями, как мир в целом, всеобщее, реальность, следует поставить знак равенства.

В настоящей статье дадим краткую аргументацию данных положений.

Как известно, на протяжении всей истории философии представления о таких понятиях как бытие и материя менялись. Первые представления о бытии как о способности предметов и вещей быть, проявляться, взаимодействовать и исчезать появились еще в начале первого тысячелетия до нашей эры в древнеиндийской и древнекитайской философии. Пытаясь постичь тайну бытия, мыслители Древней Индии задумывались над тем, куда уходит солнце ночью и где обитают звезды днем? Эти во многом фантастические представления о мире были отражены в Ригведах [3, с. 53].

Понятно, что первые представления о бытии были связаны с недостаточным уровнем развития знаний, и являлись своеобразной логической ошибкой (предвосхищением принципа): люди предполагали, что мир как и наблюдаемые ими вещи есть нечто целое и делимое, имеющее первооснову, а также начало и конец.

Первым из философов, кто выделил бытие как категорию и сделал ее предметом философского анализа, был Парменид. Именно он впервые сформулировал проблему бытия и небытия, тем самым, на наш взгляд, заложив существенную ошибку в интерпретацию данного понятия. Суть данной ошибки, по нашему мнению, заключается в следующем. Если предположить, что бытие является предельной философской категорией, то более общего понятия уже быть не может. Однако сведя все многообразие вещей к одному слову, и добавив к нему частицу «не» Парменид получает то, что по сути дела ставится еще шире всего многообразия вещей. Формируется так называемая языковая

46

ошибка или подмена понятия. Введя понятие «небытия» Парменид никакую новую реальность не открывает, он лишь открывает возможность для игры слов, к которой спустя почти два тысячелетия вернулся Хайдеггер. Так последний, пытаясь раскрыть смысл ускользающего понятия бытия (его ускользающей сущности) вводит в оборот такие понятия, как «присутствия», «бытийствования» и «бытийствующего», человеческого бытия (Dasein), «бытия-в», «бытия-в-мире», «бытия-к-смерти», «небытия» и т.д. При этом ничего существенного, сущностного к исходному простейшему смыслу бытия не добавляется, искомый «смысл бытия», который выступает главной целью Хайдеггера, остается нераскрытым. Понимая недостаточность примененного метода, Хайдеггер приходит к мысли о необходимости коренного изменении языка как «дома бытия», что также не приводит философа к успеху [2, с. 44].

Практически параллельно с понятием «бытие» в философской мысли развивалось понятие «материя». Впервые данное понятие встречается у Платона для обозначения лишенного качественных характеристик материала, из которого возникают тела различной формы и величины.

В философии Нового времени материя связывается с такими понятиями, как: масса, энергия, пространство. В этот период материя отождествляется с ее конкретными видами: атомами, веществом, корпускулами и т.д.

Марксизм отождествил материю с объективной реальностью, но сохранил представления о бытии, как о более широком понятии, чем материя, охватывающим как материальную сферу (материальное бытие), так и духовную (духовное бытие). Такие представления оправдываются марксизмом, поскольку именно в нем материя противопоставляется сознанию, материи находится противоположность, что позволяет, по мнению марксистов, отличить материю от сознания и тем самым определить ее. Единственно возможный путь постижения сущности мира в этом случае заключается в противопоставлении материи ее универсальной противоположности — сознанию. При этом марксистская философия интерпретирует любые утверждения о сводимости сознания к материи как вульгарно-материалистические. На наш взгляд, в марксизме верно подмечена несводимость свойств

47

материи к самой материи, но в этой концепции не обращается внимание на то, что другие свойства материи, такие как движение (развитие), пространство, время, бесконечность также можно противопоставить материи. Отражение является лишь одним из атрибутов материи, который проявляется на уровне социальной материи в виде человеческого сознания.

По нашему мнению, необходимо выделять из всех предельных категорий философии только одну категорию — материю, включающую в себя все многообразие вещей в их свойствах и состояниях, всеобщий субстрат и всеобщую субстанцию, основу.

(мнение редакции может не совпадать с мнением автора)

Библиографический список

1.Орлов В.В. Основы философии. Общая философия. Вып. 1. Пермь,

2001. 216 с.

2.Орлов В.В. Проблема системы категорий философии. Пермь, 2012.

262 с.

3.Свириденко А.А. Философия: уч. для студ. тех. вузов / под ред.

О.И. Кирикова. М.: 2012. 168 с.

4.Хайдеггер М. Бытие и время. М., 1997. 452 с.

ON THE CUT-OFF CATEGORIES

OF THE SCIENTIFIC PHILOSOPHY

V.V. Kiselev

Perm State National Research University

The paper explores the ratio of concepts matter, being, reality, the world. Author determines place of these concepts in the system of philosophy categories.

48

УДК 1(091)

Ψυχή КАК ДАННОСТЬ БЫТИЯ В ОНТОЛОГИИ АРИСТОТЕЛЯ

И.Д. Колесников

Национальный исследовательский Саратовский государственный университет им. Н.Г. Чернышевского

В данной работе автор предпринимает исследование вопроса о многозначности бытия (которым задавались Аристотель, Брентано, Хайдеггер) через феномен τςσή в онтологии Аристотеля. Автор обращает внимание на то, что бытие, данное посредством «души», этой данностью осуществляется. Данность бытия в душе причастна проблеме несокрытости (αληθεια), в статье также обращается внимание на временность таких феноменов, как: восприятия, памяти, воображения, категорий.

Первое предложение «Метафизики» Аристотеля гласит: «Πάνηερ ἂνθπυποι ηοῦ εἰδέναι ὀπέγονηαι θύζει». В четырехтом-

ном собрании сочинений Аристотеля она переведена и читается нами на просвещенческий лад: «Все люди от природы стремятся к знанию». Мы думаем: «хорошее начало книги, и люди хорошие, к знанию стремятся». Однако если всмотреться внимательнее и отбросить эту установку, то перевод будет примерно следующим: Каждый из людей по природе (т.е. необходимо, т.е. не может не делать этого) достигает (а не находится в романтическом стремлении к познаниям) ведения. Это русское слово очень хорошо отражает характер греческого «εἰδέναι», которое сразу отсылает нас к εἶδορ, виду. Видно то, что несокрыто.

Видение-ведение, вероятно, относится к душе, τςσή, которую нам очень сложно понять из-за новоевропейской установки мысли, при которой мы держимся в нашем мышлении. Мышление души Аристотелем в одном отношении очень близко к пониманию сознания Гуссерлем: как в его феноменологии созна-

© Колесников И.Д., 2013

49