Тённис Ф. Общность и общество (2002)

ющее преходящее согласие контрагентов договора. Но посто­ янное, сохраняющееся единство существенным образом орга­ нично. Органичное единство граждан государства возможно потому, что само государство как личное, т.е. (по выражению Тенниса) «воле- и дееспособное единство» вмешивается в за­ поведные для либерального политического мышления области хозяйствования и воспитания. Образуется ли тем самым новый Gemeinschaft? Во всяком случае, это не исключено для народа, в котором торговец перестает быть «всем», а прочие — «ничем». В перспективе же — поскольку Gesellschaft мыслится как явление всемирное — предполагается и мировое государ­ ство. Таким образом, если многие современники Тенниса, будь то социологи или социалисты, говорили об отмирании го­ сударства, о том, что государство оттесняется современным развитием на периферию социальности, то Теннис не только заново акцентировал значение государства, но и продемонст­ рировал его перспективы как морально-политического единст­ ва. И если в трактовке многих социологов современность пред­ ставала как торжество рациональности и расчета, то Теннис стремился выявить в ней противоположную тенденцию: от ра­ зобщенности к единству, от экономики — к политике, от дого­ вора — к этической общности, от рационального союза — к народу как носителю государства-корпорации. Это совсем не почвенничество, не традиционализм, не культур-пессимизм. Это, скорее, смесь консервативной социологии с государствен­ ным социализмом.

О понятии «консерватизм» в этой связи следует сказать особо. Консерватизм ведь может быть не только охранитель­ ным по отношению к уже существующему; он может быть также реститутивным, ориентированным на восстановление прошедшего в целом или в ряде важных аспектов. Консерва­ тизм, именно реститутивный консерватизм, может быть поэто­ му радикальным. Если бы Теннис говорил о решительном воз­ вращении Gemeinshaft'у, о переустройстве всей социальной жизни на началах Gemeinschaft'а, тогда его следовало бы от­ нести исключительно к консерваторам, причем консерватизм его назвать реститутивным и радикальным. Такой кон­ серватизм в Германии был. Представляя либерализм как уче­ ние о «торжестве общества над государством», радикальные немецкие консерваторы заговорили об эмансипации государ­ ства, о том, что носителем такого государства является не со­ словие, не класс, но народ. Такие идеи мы находим и в «Работ­ нике» Эрнста Юнгера, и в «Революции справа» Ханса Фрайе­ ра, о котором еще скажем несколько слов ниже, и у многих,

436

слишком многих. Тенниса среди них нет. Теоретически он во многом предваряет радикальный консерватизм. Политичес­ ки — оппонирует ему, пребывая в стане социалистов, на сто­ роне рабочего движения. Он стремился показать скрытый кон­ серватизм классических либеральных учений о гражданском обществе и одновременно развил двоякого рода консерватив­ ную аргументацию: как реститутивную, так и охранитель­ ную. Реститутивный характер консерватизма у Тенниса связан с тем, что в основу будущего государства он был готов в неко­ торых случаях положить отношения товарищества, gemein- schaff ные, но ближе всего подходящие к gesellschaft'ным (отец не равен сыну, господин — рабу, но равны друг другу и братья, и товарищи, равны они как и лица, хотя, в отличие от послед­ них, связывает их не расчет, а взаимное тяготение). Но рести­ тутивный консерватизм Тенниса не радикален. К революциям своего времени, будь то (следуя официальной терминологии) Великая Октябрьская Социалистическая революция в России или Великая Национал-Социалистическая революция в Герма­ нии он относится крайне отрицательно.122

Важным коррективом рассуждений об активной роли все­ проникающего государства у Тенниса могла бы стать его кон­ цепция общественного мнения. Общественному мнению Тен­ нис посвятил значительные пассажи (в том числе специаль­ ный параграф в Gemeinschaft und Gesellschaft), несколько статей и, пожалуй, самую объемную свою монографию.123 В самом деле, общественное мнение для Gesellschaft'а — пример­ но, то же, что религия для Gemeinschaft'а.124 Это область мне­ ний, мотивов, убеждений, регулирующих поведение людей, так сказать, чисто социальным образом: без биологических ин­ стинктов, без приманок эгоизма, без угрозы насилия. Теннис вообще очень чувствителен к этой теме: его интересует как ба­ зовый уровень согласия и взаимопонимания людей, который находится, так сказать, ниже всякого внятного соглашения и

122 Первое документировано «Введением в социологию». Вто­ рое — политико-публицистической активностью Тенниса в годы, непосредственно предшествовавшие нацизму.

123 См.: Tönnies F. Kritik der Öffentlichen Meinung. Berlin: Sprin­ ger, 1922.

124 Позже это стали называть «гражданской религией». Этот термин вполне подходит и для характеристики самого фундамен­ тального слоя общественного мнения, по Теннису, той области, где сконцентрированы самые постоянные, самые прочные верования и убеждения.

437

обсуждения (сюда относится и язык, который служит взаимо­ пониманию, но не является предметом договора, и знаком­ ство, и доверие, и взаимная симпатия), так и собственно об­ ласть обсуждаемых мнений. Слово «общественный» не должно нас вводить в заблуждение. Здесь — опять другой корень и другой смысл, чем в русском языке. «Общественное мнение»

(«öffentliche Meinung») — это не «мнение общества», хотя оно и свойственно Gesellschaft'у. Это мнение публичное: публично высказанное, публично обоснованное, определяющее поведе­ ние «на публике»; во всяком случае, значимое, оцениваемое и регулируемое этой публикой поведение. Но какое (чье именно) мнение может считаться общественным? Раз в нем сосредото­ чена некая социальная власть, способность принуждать без уг­ розы жизни, способность влиять без опоры на инстинктивные тяготения, то представительство от имени общественного мне­ ния становится ставкой в борьбе: в нем заинтересовано прави­ тельство, т.е. та партия, которая находится у руля государства. Внешняя, чуждая отдельным людям с их приватными мнениями сила общественного мнения оборачивается соблазном: литера­ турное сообщение, пресса, в которой, как в мелочной лавке, со­ браны все факты, мнения, суждения; или — другое сравнение: как в ресторане отеля, на этой кухне новостей можно выбрать себе любое блюдо. «И потому „пресса" — настоящее средство („орган") общественного мнения, в руках тех, кто умеет, кто до­ лжен им пользоваться, это оружие и инструмент вызывающей страх критики процессов и изменений состояний Gesellschaft'а; пожалуй, она сравнима с материальной силой, которой обладают государства благодаря войскам, финансам и бюрократическомму чиновничеству, или даже превосходит ее в некоторых отношени­ ях...».125 Власть государства не простирается дальше границ, об­ щественное мнение выходит за их пределы, а его последней целью может быть устранение множественности государств и уч­ реждение «единой мировой республики, совпадающей по протя­ женности с мировым рынком, которая бы управлялась мыслящи­ ми, знающими и пишущими».126 В монографии 1922 г. Теннис специально проводит различие между общественным мнени­ ем, так сказать, чисто фактическим, сложившейся в данный момент констелляцией мнений, в том числе и преобладающих, и подлинным, правильным общественным мнением, которое способны выработать только «мыслящие, знающие, пишущие». Трудно не распознать здесь различение «воли всех» и «общей

125 Tönnies F. Gemeinschaft und Gesellschaft. S. 237.

126 Ibidem.

438

воли», восходящее в новое время к трактату Руссо «Об общес­ твенном договоре». Только, в отличие от Руссо, подлинную волю суверена (настоящее общественное мнение) формули­ рует не одинокий мудрец, а «республика ученых», способных к критической рациональной аргументации.

Можем ли мы сказать, что эти рассуждения идут вразрез с той линией аргументации, которая была прочерчена выше? Отчасти так и есть. Общественное мнение и государство, как мы видим, это для Тенниса два противоположных элемента: го­ сударство стремится овладеть общественным мнением; общес­ твенное мнение стремится критиковать государство и выйти за его пределы. Общественное мнение — это альтернатива, а теория общественного мнения — корректива теории государ- ства-корпорации товарищеского типа. Но основная линия со­ циологии Тенниса, та линия, которая, как нам кажется, берет верх в его построениях, — эта линия государственно-поли­ тическая. Государство в перспективе берет реванш, подчиняя себе общество и «социализирует» его в самом печальном смысле двадцатого века: либо интернациональное общество и мировое государство, либо Gemeinschaft народного «Рейха» и государственный национальный социализм — вот самый сжа­ тый итог теоретических рассуждений Тенниса, сколь бы ни были мы политически несправедливы127 к рассудительному и умеренному классику.

127 Нелишне еще раз заметить, что Теннис был именно поли­ тическим противником национал-социализма. Он вступил в СДПГ, призывал избирателей в своей родной земле ШлезвигГольштейн голосовать против нацистов и, конечно, поплатился за это. Уже в 1933 г. политическое давление принудило Тенниса уйти с поста президента Немецкого социологического общества, кото­ рый он бессменно занимал с 1909 г. Он не только лишился про­ фессуры, что, в общем, было ожидаемо в его преклонном возрас­ те, но потерял также и пенсию. Впрочем, до худших репрессий, которые начались как раз в 1936—1937 гг., он не дожил. И всетаки любопытно, что социалист Теннис, агитируя против Гитлера, говорит: не верьте этому человеку, он чужак, он не разбирается в наших делах; он малообразован и предлагает простые решения для проблем, над которыми бились столетия лучшие умы. Здесь сразу все: и то, что Gemeinschaft'y народа не нужен чужак, и то, что править должны лучшие умы, выразители подлинного общес­ твенного мнения. Простодушные критики иногда пытались найти у Тенниса «кровь и почву». Это не «кровь и почва», это «кровь и чернила» в одном сосуде.

439

V

Любопытно, что на эту сторону его социологии недоста­ точно обращали внимания впоследствии. Гораздо больше соци­ ологов занимало то, что чистые типы, выявленные Теннисом, именно как таковые имеют универсальный характер. Со­ циальность может принимать вид либо самого тесного эмоцио­ нального тяготения людей друг к другу, либо вид отчужденно­ го, холодного, расчетливого поведения. Так, Макс Вебер образовал другую дихотомию: «Vergemeinschaftung / Vergesel­ lschaftung».128 Между прочим, первое понятие является цент­ ральным в социологии Г. Зиммеля, терминология которой (не­ смотря на все исторические экскурсы) сконструирована под знаком модерна. У Зиммеля Vergesellschaftung (обобществле­ ние) объемлет все виды социального взаимодействия, а социо­ логия — как недвусмысленно фиксирует подзаголовок его мо­ нументального труда — это наука о формах обобществле­ ния.129 Вебер даже не упоминает о Зиммеле в этом контексте.130 Он говорит о том, что его терминология напоми­ нает теннисовскую, которая, однако, более специфична, чем это требуется Веберу, конструирующему самые общие чистые типы. Книгу Тенниса он называет прекрасным трудом.131 В

свою очередь, Теннис замечает, что в веберовской типологии действий (целерациональное, ценностно-рациональное, аф­ фективное, традиционное) только первое соответствует

128 См. Weber М. Wirtschaft und Gesellschaft. 5. Aufl. Besorgt von

J.Winckelmann. Studienausgabe. Tübingen: Mohr (Siebeck), 1985. S. 21 f: «Социальное отношение называется „Vergemeinschaftung", если и поскольку настроенность социального действования — в отдельном случае, в среднем или как чистый тип — основывается на субъективно чувствуемой (аффективной или традиционной) сплоченности участников ... Социальное отношение называется „Vergesellschaftung", если и поскольку настроенность социального действования основывается на рационально (ценностно-рацио- нально или целерационально) мотивированном уравнивании инте­ ресов или на подобным же образом мотивированном соединении интересов».

129 См.: Simmel G. (1908). Soziologie. Untersuchungen über die Formen der Vergesellschaftung / / Georg Simmel Gesamtausgabe. Bd 11. Frankfurt a.M.: Suhrkamp. 1992.

130 Причины этого заслуживают более подробного истолкова­ ния, чем возможно в контексте данной статьи.

131 См.: Ibid. S. 1.

440

Gesellschaft'у, а остальные — Gemeinschaft'у.132 В общем, ко­ нечно, о сколько-нибудь значительном влиянии Вебера на Тен­ ниса говорить не приходится, хотя с годами Теннис все больше интересовался методологической и содержательной стороной веберовских исследований.

Всередине 20-х гг. небольшую книжку «Границы Gemeinschaft'а. Критика социального радикализма»133 выпус­ тил тогда еще малоизвестный автор Хельмут Плеснер, в ско­ ром будущем основатель оригинальной версии философской антропологии и, после второй мировой войны, один из при­ знанных немецких социологов. Впрочем, большого резонанса эта очень мудрено написанная книга не имела. Смысл же ее был в том, чтобы показать: не только взаимное тяготение друг

кдругу, но и холодное, дистанцированное, тактичное отноше­ ние являются важным ресурсом социальности, которая не может и не должна быть переустроена на началах Gemein- schaffe. По-своему работает с концепцией Gemeinschaft'а упо­ мянутый выше Ханс Фрайер.

Вкниге «Социология как наука о действительности»134 Фрайер противопоставляет Gesellschaft как «динамическое об­ разование» и Gemeinschaft как квазиприродный и потому внеисторичный феномен. «Дети подрастают, а старики умирают. Но Gemeinschaft длится сквозь века как бессмертное существо, прочно ограниченное и вполне сознающее свое единство, так что, в сущности, никогда нет сомнений, кто сюда относится, а кто — нет».135 Длительность не есть история. История рож­ дается из деяний и социального напряжения. Но Gemeinschaft пребывает в потоке истории, не становясь изменчивым и исто­ ричным. Можно различать те эпохи, когда он выступает как основная структурная категория, и те, когда он есть лишь «слой», базис совокупного устройства социальных образова­ ний. Именно такой Gemeinschaft'ной основой в современную эпоху является в Европе народ,136

132 См. Tönnies F. Einführung in die Soziologie. S. 6.

133 Plessner H. Grenzen der Gemeinschaft: eine Kritik des sozialen

Radikalismus. Bonn: Cohen, 1924.

134 Freyer H. Soziologie als Wirklichkeitswissenschaft. Logische

Grundlegung des Systems der Soziologie. Zweite Auflage. Unver. Nach­ druck der ersten Auflage von 1930. Darmstadt: Wissenschaftliche Buc­ hgesellschaft, 1964.

135 Ibid. S. 243.

136 C m .: Ibid. S. 252.

441

29 Ф. Тённис

Непосредственного перехода от Gemeinschaft'а к Gesellschaft'y быть не может. Внеисторичное не может перейти в инородное ему состояние. Но возможно столкновение двух Gemeinschaft' ов, один из которых захватывает власть над дру­ гим. Это, по Фрайеру, «прафеномен» возникновения Gesellschaft' а, который с самого начала состоит из гетероген­ ных частей. В Gemeinschaft'е есть совокупное «мы», мир еди­ ной судьбы всех его членов. В Gesellschaft'е есть только неоп­ ределенно-личное «man». Здесь господство одной части над другой может быть случайным событием (скажем, захват пленных на войне) или оформляться в систему господства. Такое образование не может быть вечно статичным. Конечно, с каждой из частей общества (сословиями) сопряжены опреде­ ленные функции, необходимые целому, причем каждое сосло­ вие сплавлено со своими задачами, так что выполнение их для него органично и обладает дисциплинирующей силой. Однако одновременно образованиям Gesellschaft'а присуще «напряже­ ние господства»: особые права и привилегии господствующего сословия надо защищать. Сословные общества постоянно сотря­ сает борьба — но только за изменение границ сословий, за пере­ распределение привилегий, а не против самого сословного прин­ ципа.

Ситуация в корне меняется тогда, когда на арену общест­ венной жизни выходят классы. Конечно, сословная структура должна послужить помехой образованию классов, и в наибо­ лее чистом виде осуществляет в себе классовый принцип ради­ кально внесословный пролетариат. Сословная структура обра­ зуется «сверху вниз» — поначалу сословиями в подлинном смысле являются лишь господствующие группы, и лишь посте­ пенно сословная организация становится сквозной. Классы же образуются «снизу вверх»: бюргерство становится буржуа­ зией, поскольку стоящий ниже всего пролетариат не желает быть ничем, кроме как классом, т.е. противопоставляет себя всему обществу и претендует на всецелость. Потому и динами­ ка классового общества иная, нежели у сословного: борьба идет не за улучшение положения низших слоев, но за преобра­ зование всей его структуры.

Именно поэтому «конкретно мыслящая» социология (а к ней Фрайер относит, в частности, учение Маркса) никогда не считала классовый порядок окончательным устройством, она рассматривала его как промежуточную стадию борьбы и была в корне антилиберальна. Работая с противоположностью поня­ тий «государство / общество», такая социология предлагала несколько принципиальных теоретических решений. Одно из

442

них — марксистское: пролетариат, обретая политическое гос­ подство, выступает представителем всего общества и совер­ шает тем самым первый шаг к своему отмиранию. Другое ре­ шение предлагают «ревизионистский» социализм, либераль­ ное учение о «зрелом» индустриальном обществе и концепция профессиональных сословий. Это решение состоит в том, чтобы акцентировать уже присущие буружазному обществу тенденции к смягчению противоположностей и переводу об­ щества в иное состояние, основу которого уже не составляет классовый принцип. Новый порядок, который возникает таким образом, тоже не есть уже общество, ибо не основан на клас­ совом господстве. Сам же Фрайер тяготеет к третьему реше­ нию, немецкому «государственному социализму», восходяще­ му к Фихте, Гегелю и Шеллингу и обретшему своих привер­ женцев в самых разных течениях — от революционного социализма до национального консерватизма. Для этого третье­ го решения основополагающими являются два момента в по­ нимании государства. Во-первых, государство рассматривается как та сила, которая должна отвоевать у распадающегося на классовые противоположности буржуазного общества некую новую структуру. Во-вторых, государство рассматривается также и как принцип самой этой структуры. «Но государство в государственно-социалистических теориях есть нечто боль­ шее, чем спасающая сила, которая извне вмешивается в кри­ зис буржуазного общества и исцеляет его. Оно означает од­ новременно и новый порядок, и, как минимум, схему нового порядка, который последует за классовым обществом. Тем самым в социологию вводится весьма наполненное понятие го­ сударства, взращенное на гегелевской философии права и на фихтевской идее государства...».137

Это изложение Фрайера помогает лучше понять смысл рассуждений позднего Тенниса, куда более осторожных и умерен- но-охранительных, чем радикально-реститутивные установки его младших современников, но все-таки принадлежавших к тому же самому контексту немецкой социологии: классика из­ живала себя в идеологических конструкциях, где научные про­ зрения соседствовали с политическим задором.

Наконец, мы должны сказать несколько слов и о Толкоте Парсонсе. Мы уже упоминали, что Парсонс рассматривает Ge­ meinschaft и Gesellschaft как чистые типы социальных отноше­ ний. Но ведь конструкция социальности, которую строит Пар­ сонс, предполагает решение «гоббсовой проблемы» в социоло-

137 Ibid. S. 293.

443

гии, а значит, изучение, прежде всего, тех отношений, которые построены на соотнесении целей и средств — целерациональ­ ных, в терминологии Вебера, gesellschaft' ных, в терминологии Тенниса. Но как же быть с Gemeinschaft'ом, который представ­ ляет ценность сам по себе, а не для какой-то рационально оп­ ределяемой цели, так что и действия, и отношения этого типа должны представлять собой нечто иное, не подпадающее под основное теоретическое описание. Между тем, главное в кон­ струкции Парсонса — это утверждение, что «гоббсова пробле­ ма» решается за счет «совместно принимаемых ценностей». Если с этой точки зрения посмотреть на Gemeinschaft, то обна­ ружится, что здесь действия являются не столько целерацио­ нальными действиями, регулируемыми и контролируемыми моралью, сколько выражением некоторых установок. «Однако совершенно ясно, что и Gemeinschaft предполагает моральный элемент... Установки, находящие свое выражение в рамках Gemeinschaft'а, хоть это и конкретные установки, предполага­ ют ценностный элемент, основной компонент которого, в свою очередь, — ценностные установки, общие членам данного со­ общества».138 Иначе говоря, аналитика действия, предложен­ ная Парсонсом, имеет силу и для Gemeinschaft'а, а типология Тенниса, как считает Парсонс, носит именно дескриптивный, не аналитический характер, хотя и обладает как таковая значи­ тельной собственной ценностью. Парсонс подчеркивает, что и у Вебера соответствующие понятия носят тоже дескриптив­ ный характер, причем в ряде важных аспектов у Тенниса они очерчены куда более четко. Тем не менее во второй своей крупной работе «Социальная система» Парсонс, определяя Ge­ meinschaft как «коллектив, в котором экспрессивные интересы имеют приоритет в его ориентации на непрерывное согласо­ ванное действование»,139 указывает лишь на то, что эта терми­ нология напоминает веберовскую.

Между тем, в этой же работе Парсонс разрабатывает более развернутую классификацию так называемых «типовых пере­ менных» определения роли: аффективность / аффективная ней­ тральность; ориентация на себя / ориентация на коллектив; универсализм / партикуляризм; достигнутый результат / при­ писанный статус; специфичность / диффузность.140 Разъясне­ ние этой типологии увело бы нас слишком далеко, но важно

138 Parsons Т. The Structure of Social Action. P. 693.

139 Parsons T. The Social System (1951) / With a new preface by

B.Turner. London: Riutledge, 1991. P. 100. 140 Cm.: Ibid. P. 67.

444

заметить, что в каждой оппозиции одна сторона представляет

Gemeinschaft, другая — Gesellschaft,141 В связи с этим Парсонс формулирует и важную проблему, связанную с социологией как профессий: профессиональная деятельность отличается от своекорыстного поведения на рынке, но она не принадлежит и к тому типу отношений, который знаком нам, например, по семье. Профессиональная роль описывается в категориях уни­ версализма, функциональной специфичности и аффективной нейтральности (Gesellschaft), но одновременно не в категориях эгоизма, а в категориях ориентации на коллектив (Gemeinsc­ haft).142 Интересная и глубокая проблема, которую поднимает здесь Парсонс, состоит не только в том, что существуют колле­ гиальные связи и отношения, которые налагают на членов профессиональных групп (юристов, врачей) обязательства, не­ сводимые к чисто рациональному и эгоистическому поведе­ нию. Проблема еще и в том, что аффективное, вообще говоря, отнюдь не исчезает из современного общества, которое дер­ жится также и эмоциями, а не только рациональностью или холодным сознанием моральных обязательств своих членов. Вот поч^ему в одной из поздних конструкций Парсонса появля­ ется любопытный оксюморон: societal communityM3 В русских переводах и критических статьях этот термин обычно переда­ ется как «социетальное сообщество», но, присмотревшись пов­ нимательнее, мы увидим «понятие-кентавр», gesellschaft'Hbiü Gemeinschaft: «Ядром общества как системы является стандар­ тизованный (patterned) нормативный порядок, посредством которого жизнь населения организуется как жизнь коллекти­ ва. В качестве порядка он содержит ценности и партикуляризованные нормы и правила, которые могут быть осмысленны­ ми и легитимными, только ссылаясь на культуру. В качестве коллектива он демонстрирует стандартизованную концепцию членства, в которой проводится различение между теми инди­ видами, которые к нему принадлежат, и теми, кто не принад­

141 См. об этом, в частности: Parsons Т. Some afterthoughts on Gemeinschaft and Gesellschaft. P. 151.

H2 C m .: Ibid. P. 151 f.

143 См., в частности, работу Парсонса «Понятие общества». Появившись впервые в качестве первой главы в книге «Общества: эволюционные и сравнительные перспективы», она была потом перепечатана в нескольких сборниках его статей. См.: Parsons Т.

The Consept of Society: The Components and Their Interrelations / / Societies: Evolutionary and Comparative Perspectives. Englewood Cliffs (NJ): Prentice-Hall, 1966. P. 5—29.

445