Источники

Аристотель. Афинская полития / Пер. С. И. Радцига // Аристотель. Политика. Афинская полития. М., 1997.

Геродот. История в девяти книгах / Пер. Г. А. Стратановского. М., 1999.

Плутарх. Солон / Пер. С. Соболевского // Плутарх. Сравнительные жизнеописания. СПб., 2001. Т. 1.

Литература

Доватур А. И. Рабство в Аттике в VI–V вв. до н. э. Л., 1980.

Зайцев А. И. . Культурный переворот в Древней Греции в VII–V вв. до н. э. Л., 1985.

Зельин К. К. Борьба политических группировок в Аттике в VI в. до н. э. М., 1964.

Карпюк С. Г. Клисфеновские реформы и их роль в социально-политической борьбе в позднеархаических Афинах // ВДИ. 1986. №1.

Колобова К. М. Возникновение и развитие Афинского государства. Л., 1958.

Кыйв М. Три «партии» в Аттике VI в. до н. э. в контексте социально-политической истории архаических Афин // Античный полис. СПб., 1995.

Либан Н. Н. Социальные противоречия в Аттике в VIII–VI вв. до н. э. в ходе становления государства // Древний Восток и античный мир. М., 1972.

Лурье С. Я. Клисфен и Писистратиды // ВДИ. 1940. №2.

Скржинская М. В. Устная традиция о Писистрате // ВДИ. 1969. №4.

Строгецкий В. М. Клисфен и Алкмеониды // ВДИ. 1972. №2.

Строгецкий В. М. Полис и империя в классической Греции. Нижний Новгород, 1991.

Туманс Х. Рождение Афины. Афинский путь к демократии: от Гомера до Перикла (VIII–V вв. до н. э.). СПб., 2002.

Фролов Э. Д. Рождение греческого полиса. Л., 1988.

Тема V классический полис

Г. А. Кошеленко.

Древнегреческий полис

Ниже с сильными сокращениями приводится статья отечественного антиковеда Г. С. Кошеленко, опубликованная в качестве введения к коллективной двухтомной монографии «Античная Греция: Проблемы развития полиса», выпущенной Институтом всеобщей истории АН СССР в 1983 г. Разделы и их названия введены составителями.

Для большинства современных исследователей античности представляется совершенно несомненным, что основной формой политической и социальной организации античного общества является полис (polis, civitas). Само неповторимое своеобразие греко-римской цивилизации объясняется в первую очередь характером полиса. Полис, таким образом, выступает как структурообразующий элемент этой цивилизации…

…Нам кажется, что нет оснований преувеличивать степень различия между полисом и цивитас. И тот и другой общественный организм в конечном счете имели общую социальную природу, будучи основаны на античной форме собственности. Именно этим объясняется глубокое внутреннее единство названных форм социальной и политической организации античного общества, столь ярко заметное на поздней стадии их развития, когда в рамках Римской империи они были практически идентичными структурными единицами. Сколь ни важны различия между ними, все же элементы общности бесспорно играют большую роль <…>.

а) Сущность полиса

Кажется несомненным, что столь популярное в западной литературе определение полиса как город-государство или как государство-город имеет очень ограниченное значение, оно не дает сущностной характеристики полиса. Неизмеримо более плодотворным представляется активно развиваемый в советской науке подход – при определении сущности полиса исходить – в качестве первого этапа исследования – из тех наблюдений, которыми руководствовались сами древние.

Для греческих авторов полис представляет прежде всего определенный коллектив, определенным образом организованную общность людей. Именно эту идею вкладывает Фукидид в уста Никия: «Ведь государство – это люди, а не стены и не корабли…» (История Пелопоннесской войны, VII, 77, 7). Аналогичные мысли мы встречаем и у Геродота (например, История, VIII, 61). Однако наиболее подробно, ставя проблему полиса как теоретическую, эти идеи развивает общественно-политическая литература IV в. до н. э. Для Аристотеля, в частности, полис представляет собой наивысшую форму всех возможных типов человеческих сообществ. Целью всякого сообщества является благо. «Преимущественно же стремится к наивысшему из всех благ то сообщество, которое является наивысшим их всех, охватывающее собою все другие сообщества. Это-то сообщество и называется полисом» (Политика, I, 1, 1, 1252а). В очерке развития общественных форм объединения людей Аристотель уточняет это положение, показывая постепенное развитие их через домохозяйство (oikía), деревню (kóme), племя (éthnos) к полису: «Сообщество вполне завершенное, состоящее из нескольких селений, образует полис. Назначение его вполне самодовлеющее: полис возникает ради потребностей жизни, но существует он ради благой жизни» (Политика, I, 1, 8, 1252b). Эта идея–типологически более ранние формы сообществ обеспечивают жизнь индивида лишь в физическом смысле, а добродетельная жизнь достигается только в рамках полиса – одна из основных в «Политике» Аристотеля.

Для Аристотеля в его понимании полиса особенно важна одна мысль: полис прежде всего коллектив граждан. Развивая эту мысль, он дает сначала первую дефиницию характера полисного коллектива и соответственно его граждан – «полис есть сообщество свободных людей» (Политика, III, 4, 4, 1279а), затем вводит ряд уточнений, которые показывают, что, для того чтобы общество стало полисом, его члены должны быть не только свободными: данное условие непременное, но не единственное. К этому вопросу Аристотель обращается дважды. Один раз он дает определение в более теоретической форме («гражданин тот, кто может быть судьею и магистратом»), а второй раз переводит его на язык практических указаний («мы же будем считать гражданами тех, кто участвует в суде и народном собрании») (Политика, III, 1, 5, 1275а).

Аналогичные идеи мы встречаем и у Платона. Для него, как и для Аристотеля, именно полис – основной объект исследования, и его проект идеального государства – это проект идеального полиса. Можно отметить целый ряд точек соприкосновения между мыслями о полисе Аристотеля и Платона: 1) возможность благой жизни только в рамках полиса (Законы, 630e); 2) идея становления и развития полиса из типологически более низких форм человеческого общежития (Законы, 676b–687); 3) понимание основной задачи полиса как формирование граждан полиса в соответствии с их éthos²⁸: и законами (Законы, 643e) и т. д. Близкие идеи мы обнаруживаем и у Исократа.

Не подлежит сомнению, что в общественном сознании греков архаического и классического времени прочно утвердился взгляд на полис как на типично греческую и высшую форму организации государственного бытия. При этом представление о полисе как прежде всего коллективе граждан настолько органично для греков той эпохи, что в тогдашних теоретических построениях появились даже мысли о том, что в принципе полис как таковой может существовать даже без своей территории… Однако подобная концепция вряд ли справедлива. Господствующей в античной общественно-политической мысли была иная точка зрения: полис – коллектив граждан вместе со всеми материальными условиями его сосуществования. Очень ярко эта мысль выражена в Псевдо-Аристотелевой «Экономике»: полис есть совокупность домохозяйств, земли и имущества, обладающая достаточными средствами для благополучной жизни (I, 1, 2, 1343а). Аналогичные идеи высказывал Платон. Он считал, что возникновение полиса обусловлено необходимостью удовлетворения потребности в пропитании, жилище и одежде, потребности, которую человек в состоянии удовлетворить не единолично, но лишь в сообществе с другими людьми (Государство, II, 369, В–С). Аристотель тоже к необходимым условиям существования полиса относил пропитание и владение землей (Политика, VII, 7, 1, 1328а).

Таким образом, можно думать, что в основе понимания древними сущности полиса лежало следующее представление: полис прежде всего коллектив граждан вместе с наличными материальными условиями, обеспечивающими его существование. Поэтому нам кажется совершенно справедливым определение полиса как одного из типов общины, а именно как гражданской общины. Но при таком определении встает, естественно, вопрос: в чем же специфика именно гражданской общины, в чем отличие ее от других типов общин (родовой, семейной, территориальной и т. д.). Найти ответ на него в первую очередь поможет выяснение отношений собственности, на которых основывалась античная гражданская община.

б) Античная форма собственности

Бесспорно, что своеобразие античной гражданской общины определялось своеобразием античной формы собственности, характерные черты которой были глубоко вскрыты К. Марксом в его работе «Формы, предшествующие капиталистическому производству». Основная особенность ее заключается в том, что она всегда выступает в противоречивой, двуединой форме – как собственность государственная и как собственность частная: «У античных народов (римляне как самый классический пример, ибо у них это проявляется в самой чистой, самой выпуклой форме) имеет место форма собственности, заключающая в себе противоположность государственной земельной собственности и частной земельной собственности, так что последняя опосредствуется первой или сама государственная земельная собственность существует в этой двоякой форме».

Очень показательно то обстоятельство, что наиболее проницательные умы древности в известной мере осознавали сам феномен античной собственности с ее двойственной природой. Так, Аристотель, обсуждая вопрос о том, какая из форм собственности (коллективная или частная) более рациональна, и приходя к выводу, что обе они приводят к отрицательным последствиям, следующим образом резюмировал конечный вывод: «Более предпочтителен поэтому тот способ пользования собственностью, который практикуется теперь, особенно если он освящен обычаями и урегулирован правильным законодательством: он заключает в себе хорошие стороны обеих систем, которые я имею в виду, – именно систему собственности общей и систему собственности частной. Собственность должна быть общей только в относительном смысле, в абсолютном же она должна быть частной» (Политика, II, 2, 4, 1263а). Те же идеи мы встречаем у Платона. В его проекте «идеального» полиса о земельной собственности сказано следующее: «Пусть произведен будет раздел земли с таким расчетом, чтобы каждый, получивший свою долю, считал ее общею собственностью всего государства» (Законы, 740а)… В сознании человека античного мира даже в позднее время прочно жило представление о первичности гражданской общины, о приоритете ее прав на совокупность имущества (в первую очередь, конечно, земли), как разделенного, так и не разделенного между гражданами.

Этот двойственный характер античной собственности (прежде всего земельной) находит свое выражение в том, что существуют определенные категории земель, находящихся в общественном владении: всего полиса в целом или его подразделений (фил, фратрий, демов и т. д.). Но неизмеримо большее значение имеет другое обстоятельство, гораздо полнее раскрывающее характер античной собственности: только граждане полиса имеют право на участок земли в пределах полисной территории. Как справедливо подчеркивают исследователи, в античности в принципе наблюдается совпадение территории полиса с землей, принадлежащей гражданам (hóra politiké). К. Маркс особо подчеркивал эту черту античной гражданской общины, где гражданин, «относясь к своей частной собственности как к земле… в то же время относится к этой частной собственности как к своему членству в общине». Взаимная обусловленность гражданского статуса и права собственности на землю порождала ту особенность античной гражданской общины, которую современные исследователи называют «принципом исключительности» и которая считается одной из самых фундаментальных для полиса: никто, кроме граждан, не имел права на земельный участок, не мог даже приобрести дом для жилья и должен был снимать жилище в аренду.

Аналогичные меры законодательною порядка распространялись на аналогичные группы населения в других греческих полисах: синойков – в Дельфах, эпойков – в Гиерапитне, энойков – в Эретрии и Гестиее, педавойков– в Аргосе и Микенах и т. д. ²⁹ Хотя экономически это запрещение мало задевало метеков, поскольку они в основной своей массе занимались ремеслом и торговлей, оно было чрезвычайно важным в социальном смысле, поскольку подчеркивало резкую границу между полноправными гражданами и неполноправными. Дарование права метеку владеть землей всегда было следствием чрезвычайных обстоятельств. О таких особых обстоятельствах, например, рассказывается в Псевдо-Аристотелевой «Экономике»: византийцы из-за огромных финансовых трудностей наряду с другими мерами вынуждены были в своем полисе разрешить в некоторых случаях приобретать метекам – за особую плату в пользу полиса, помимо стоимости участка – некоторые земли (II, 2, 3, 1347а). В Афинах метеку право приобретать землю даровалось полисом за особые заслуги. Характерно, что некоторые исследователи даже считают, что само распространение этой категории землевладения в Афинах представляет один из симптомов кризиса полиса.

Хотя, как правило, в большинстве греческих полисов сделки в отношении участков земли внутри гражданского коллектива не ограничивались, полис все же тщательно наблюдал за перемещением земельной собственности. Именно этим объясняется то, что публичность являлась непременным условием во всех сделках, связанных с землей… Полис мог утверждать земельный максимум, осуществлял он надзор и над наследованием, в частности определял категории наследников, степень их прав на оставшийся участок земли, наконец, сам становился наследником при отсутствии строго оговоренных категорий наследников.

Таким образом, есть все основания считать, что полис как коллектив граждан выступал в роли верховного собственника земли данного полиса, гаранта земельной собственности отдельных граждан, имеющего право вмешиваться в отношения собственности.

Идея верховной собственности полиса на землю находит отражение в требованиях перераспределения земли, столь частых в ходе социальной борьбы, развертывавшейся в греческих полисах. Показательно, что все эти требования рождаются в рамках гражданского коллектива и облекаются чаще всего в форму призыва к возвращению к порядкам, существовавшим «у предков». Среди граждан совершенно неистребимой была идея о том, что справедливый строй – это строй, при котором более или менее соблюдается принцип земельного равенства. Таким образом, мысль о том, что полис как коллектив граждан может осуществить перераспределение земельного фонда, бесспорно отражает эту систему представлений.

в) Связь между обладанием землей и гражданскими правами

С указанной особенностью полиса связана вторая его кардинальная черта – совпадение (в принципе) политического коллектива с коллективом земельных собственников, взаимная обусловленность гражданского статуса и права собственности на землю.

Первоначально в греческих полисах только владелец земельного участка обладал гражданскими правами. Наиболее очевидна эта взаимозависимость в Спарте, где условиями принадлежности к числу полноправных граждан были обладание участком земли – кларосом, получение спартанского воспитания и участие в сисситиях. При этом не принималась в расчет даже легитимность рождения, что было обычным в других греческих полисах. Точно так же и утрата – в силу тех или иных причин – участка земли приводит к утрате и гражданских прав. Следовательно, здесь связь между правом землевладения и гражданскими правами наиболее отчетлива. Аналогичную практику мы встречаем и в ряде других полисов Греции. В некоторых полисах мы находим «ойкосный принцип» в политической организации: только глава домохозяйства (ойкоса) имеет политические права, даже его взрослые сыновья отстранены от политической жизни. Такова была, например, одно время система, существовавшая в Гераклее Понтийской. Поскольку обладание ойкосом означало в первую очередь обладание участком земли, в Гераклее связь между правом собственности и политическими правами выражена в самой недвусмысленной форме.

Наконец, в древней Греции существовали политические системы, где величина участка земли определяла и объем политических прав. Так, согласно Солоновой конституции, в Афинах низшие имущественные «классы» имели право лишь участвовать в народном собрании, для выполнения же полисных магистратур могли быть избраны только представители высших имущественных «классов». Поскольку размеры имущества исчисляли исходя из количества земледельческих продуктов, которые ежегодно давали земельные владения гражданина, бесспорно, что объем политических прав определялся величиной земельного участка. Аналогичная система наблюдается и в некоторых других полисах.

В связи с экономическим развитием полиса, ростом значения ремесла и торговли простая и непосредственная связь между земельной собственностью и правом гражданства нарушалась. В большинстве полисов политическими правами продолжали пользоваться и те граждане, которые в силу тех или иных причин лишились своего реального участка земли. Однако, поскольку «принцип исключительности» продолжал действовать, эти граждане оставались потенциальными землевладельцами, ибо всегда имели право приобрести участок земли. В силу этих причин каждый гражданин по-прежнему стремился приобрести участок земли, даже если деньги для этого он заработал ремеслом, торговлей или ростовщичеством. Вообще владение участком земли являлось непременным условием социальною престижа. Очень показательна в этом отношении афинская практика, о которой сообщает Динарх: «Законы предупреждают каждого оратора и стратега, который стремится приобрести доверие народа, чтобы он обзаводился детьми в соответствии с законами, чтобы владел землею в пределах нашей страны и, предоставив в качестве залога все надлежащие гарантии, тогда уж и стремился руководить народом» (Речь против Демосфена, 71). Таким образом, в Афинах даже в период наивысшего развития ремесла и торговли, когда в народном собрании большинство составляли люди, занятые отнюдь не земледельческим трудом, старые концепции сохраняли силу: стратег должен был быть обязательно землевладельцем…

Теснейшая связь гражданских прав с правом земельного владения всегда обладала жизненной силой в условиях существования полиса. Совершенно не случайно, что в период наивысшего подъема Афин одним из важнейших направлений политики этого могущественного полиса стало выведение клерухий, которые являлись не только афинскими гарнизонами в подконтрольных городах, но и средством превращения безземельных афинских фетов в землевладельцев и воинов-гоплитов.

…Взаимная обусловленность права собственности и гражданского статуса, совпадение в принципе социальной и политической структур приводили к тому, что сограждане являлись – в идеале – абсолютно равными соучастниками политической жизни и суверенитет принадлежал народному собранию полноправных граждан (они же и земельные собственники). Ряд современных ученых настоятельно подчеркивает, что общей тенденцией развития античного полиса была эволюция в сторону демократии. Аристотель называет демократию своего рода конечной фазой в эволюции полиса (Политика, III, 10, 8, 1286b). Видимо, в этом действительно проявлялись общие тенденции полисной структуры. Это явление достаточно четко свидетельствует о генетических связях полиса с породившей его сельской общиной. Равенство граждан полиса первоначально не более чем равенство отдельных домохозяйств в рамках общины. Совершенно справедливо указывалось в литературе, что на всем протяжении античной истории основной экономической и социальной единицей внутри полиса был oíkos (домохозяйство). При этом некоторые исследователи считают, что полис представлял собой «не более и не менее, чем общую сумму этих домохозяйств». Хотя, конечно, в такой крайней форме это мнение не может быть принято, ибо полис не просто сумма ойкосов, а более сложная система, однако то обстоятельство, что первичным элементом системы был ойкос, не подлежит сомнению. Членство в полисе и в более мелких структурных единицах различного характера (генос, фратрия, фила, дем) осуществлялось через посредство ойкоса. Основу экономического благосостояния каждого отдельного ойкоса составлял участок земли, поэтому ойкосная земля всегда имела важнейшее значение. Хотя власть главы ойкоса была достаточно велика, в первую очередь потому, что именно он распоряжался землей, все же она не была абсолютной… Человек, продавший ойкосный участок земли, всегда вызывал неодобрение. Даже в позднее время, когда сделки с землей стали явлением обычным и многие участки земли легко и быстро переходили из рук в руки, сохранялось четкое разделение земли на «отеческую» и «благоприобретенную». Все посредствующие звенья между ойкосом и полисом имели чисто служебное значение, они не могли ущемить самостоятельность его <…>.

г) Особенности политической жизни

…Можно думать, что общая тенденция развития полиса заключается в развитии демократического принципа, принципа равенства политических прав и обязанностей владельцев отдельных крестьянских домохозяйств – ойкосов. Для античного мира было характерно стремление ограничить возможности закабаления сограждан. Исключалась столь часто практиковавшаяся в других докапиталистических обществах передача частному лицу власти над отдельной территорией и ее населением с правом налагать на него в свою пользу различные повинности. Кровнородственные, территориальные и профессиональные объединения существовали, но не играли роли промежуточного звена между гражданином и государством, как то имело место в ряде докапиталистических обществ. Связь между гражданином и государством была непосредственной.

В силу всего сказанного в любом полисе суверенитет принадлежал народному собранию, т. е. общине полноправных граждан. Именно в этом выражалась основная идея – полис прежде всего представляет собой коллектив граждан. В олигархических государствах очень важна была роль совета, но и там народному собранию принадлежало окончательное решение при обсуждении самых основных проблем (таких, например, как война и мир). В современной литературе часто указывается. что в демократических полисах (таких, как Афины) совет выражал в некоторой степени олигархическую тенденцию и выступал в роли своего рода противовеса народному собранию. Однако последние исследования показали, что конституционная практика Афин не может рассматриваться под углом зрения противопоставления народного собрания и совета, это были в равной степени демократические органы, только выражавшие в разной степени идею суверенитета афинского гражданства.

В наиболее демократических полисах принимались особые меры для того, чтобы обеспечить активное участие граждан в политической жизни. В Афинах, в частности, этому способствовало введение оплаты за выполнение гражданских обязанностей, что должно было обеспечить участие в управлении делами полиса даже беднейших граждан. Система магистратур в подавляющем большинстве греческих полисов была организована таким образом, что они представляли собой простые исполнительные органы суверенного народного собрания: должностные лица избирались на сравнительно короткие сроки, были подотчетны народному собранию, действовали коллегиально. В политической организации общества в Греции достаточно отчетлива тенденция к возможно более дробному делению функций различных комиссий магистратов и к увеличению их числа. Причины этого крылись в двух обстоятельствах: 1) опасение, что какая-либо из них сосредоточит в своих руках большую власть (что может подорвать суверенитет народного собрания); 2) стремление к максимально широкому участию гражданства в непосредственном управлении делами полиса. В Афинах, например, наиболее полно это выявилось в системе организации гелиеи, которая включала в себя 6000 граждан. Близкие формы существовали и в других демократических полисах…

д) Принцип автаркии

Другой стороной проблемы ойкоса как органической элементарной частицы полиса является проблема свободы. Она теснейшим образом связана с экономической структурой полиса и ойкоса. Ойкос, как уже отмечалось, в первую очередь домохозяйство крестьянина. Экономика полиса в принципе и огромного большинства конкретных полисов базируется главным образом на сельском хозяйстве, представляющем основную сферу занятий гражданина. Крестьянское домохозяйство по самой своей природе, особенно на ранних этапах развития общества, имеет тенденцию к хозяйственной замкнутости, тому, что греки называли autárkeia, а многие современные авторы переводят как «самодовление». Автаркия, экономическая самодостаточность – одна из ведущих черт ойкоса. Для древних греков ойкос, который не мог обеспечить существование своих членов, вообще не заслуживал этого названия. В античности истинно свободным мог считаться только человек, экономически независимый от других. Поэтому автаркия выступала в качестве экономической основы свободы. Ни отдельно взятый индивид, ни полис не чувствовали себя полностью свободными, если средства их существования зависели от кого-то другого. В применении к индивиду автаркия выступала в качестве идеала мелкого крестьянина-собственника, живущего своим независимым хозяйством. Для полиса же в целом автаркия – это в принципе сумма автаркии отдельных домохозяйств. Экономическая автаркия была теснейшим образом связана с политической системой полиса (стремление к политической независимости полиса в целом и равенству его отдельных сограждан). Полис в целом выступал в качестве опреленного единства суммы отдельных крестьянских домохозяйств – ойкосов. Таким образом, можно полагать, что одна из основных черт полиса – тенденция к демократии, правлению всего коллектива граждан в целом. Эта особенность находила свое выражение в принципе суверенитета народного собрания. Точно так же в самой природе полиса заложена и тесно связанная с этим черта – своеобразие понятия свободы: истинно свободным в рамках полиса может считаться только экономически независимый гражданин.

е) Военная организация

Наконец, еще одна характерная особенность гражданской общины – совпадение более или менее полное политической и военной организации полиса. К. Маркс, определяя специфику античной общины, особо выделял характер ее военной организации: «Затруднения, возникающие у одной общины, могут вызываться только другими общинами, которые либо уже раньше захватили земли, либо беспокоят общину в захваченных ею землях. Поэтому война является той важной общей задачей, той большой совместной работой, которая требуется либо для того, чтобы захватить объективные условия существования, либо для того, чтобы захват этот защитить и увековечить. Вот почему состоящая из ряда семей община организована прежде всего по-военному, как военная и войсковая организация, и такая организация является одним из условий ее существования в качестве собственницы». Характер военной организации как гаранта собственности и тем самым самого существования общины определяет не только связь, но в принципе и однозначность военного ополчения граждан с народным собранием как основой политической организации полиса. Гражданин-собственник одновременно является и воином, обеспечивающим неприкосновенность собственности полиса и тем самым своей личной собственности. Армия полиса в принципе являлась всенародным ополчением, служить в котором было долгом и привилегией гражданина. Общая структура полиса и формы его военной организации развивалась в теснейшей связи друг с другом.

Еще древние авторы, в частности Аристотель (Политика, IV, 10, 10, 1297b), отмечали, что в ранней Греции политическое господство в возникающих полисах принадлежало аристократии. Политическое и экономическое господство ее в значительной мере объяснялось и тем обстоятельством, что аристократия составляла ядро вооруженных сил – отряды воинов-всадников.

Следующая ступень развития связана с появлением в качестве основы вооруженных сил полиса знаменитой греческой фаланги. Появление фаланги вызвано было важнейшими структурными изменениями в полисе. Отныне основу вооруженных сил полиса составляли не ограниченные численно группы аристократов, а основная масса гражданства. Античная традиция считала, что строй фалангитов наиболее полно отвечает социальной структуре полиса. По всей видимости, так оно и было в действительности. Фаланга представляла собой наиболее адекватное отражение в военной сфере социальной структуры полиса того периода его развития, когда влияние аристократии в значительной мере сломлено, а процесс внутреннего развития еще не подорвал позиции среднего крестьянства.

Именно земельные собственники – главы ойкосов выступали в качестве воинов-гоплитов, стоявших в строе фаланги. Они были достаточно состоятельны, чтобы вооружиться на свой счет; легковооруженные отряды состояли из представителей низших групп гражданства – типа афинских фетов времени Солона. В сущности в это время народное ополчение представляло собой вооруженное народное собрание. Строй фаланги самим способом сражения, когда воин прикрывал щитом себя и соседа, а победа обеспечивалась только монолитностью строя, способствовал выработке чувства полисного единства. Фаланга была не только военным строем, не только проекцией в военную сферу социальной структуры полиса, но и социально-психологическим фактором огромного значения. И не случайно в теоретических построениях афинских идеологов времени кризиса полиса «счастливое прошлое» представало в облике «мужей-марафономахов», мужественных воинов-гоплитов и суровых афинских крестьян.

Уже в древности было сделано наблюдение, с которым согласны современные исследователи: глубокая демократизация, например, афинского общества была теснейшим образом связана и с изменением структуры вооруженных сил Афин. С того самого момента, когда наряду с гоплитским ополчением важную роль начал играть флот, беднейшие слои гражданства стали служить на кораблях. Именно воинская служба сделала весомым их голос в народном собрании, послужила основой дальнейшей демократизации политического строя Афин. Следовательно, н здесь мы видим взаимную связь между социально-политической и военной структурой полиса…

ж) Система ценностей

Отмеченные выше особенности полиса как гражданской общины являются, с нашей точки зрения, фундаментальными, в них выявляются основные черты этого социального организма. Вместе с тем полис обладает еще и некоторыми другими особенностями, важными для понимания его сущности, но производными от этих основных, фундаментальных особенностей.

К ним относится прежде всего порожденная общинной структурой тенденция к простому воспроизводству общины как в экономическом, так и в социальном плане. Это касается не только отдельных членов коллектива, но и всего коллектива полиса в целом…

Эта особенность полиса находила многообразное выражение. В частности, отражением этой тенденции и вообще общинных отношений и своеобразным регулятором их служит система ценностей, выработанная полисом. Она характеризуется рядом своеобразных черт. Одна из них – концепция, согласно которой занятие сельским хозяйством, собственный труд на собственной земле представляют высшую ценность, основную добродетель гражданина. Иногда эта идея получала и более практическое, политическое воплощение. В некоторых полисах, например беотийских, граждане, занимавшиеся более четырех лет ремесленным трудом, утрачивали право заниматься земледелием.

С другой стороны, отношение к земле, по словам К. Маркса, характеризуется «наивной непосредственностью». Земля в силу этого рассматривалась в «сакральной перспективе». Об этом писали многие античные авторы, но, пожалуй, лучше всего эта мысль выражена в Псевдо-Аристотелевой «Экономике»: «Из способов приобретения имущества главным является тот, который дается природой. А природой дается в первую очередь обработка земли и во вторую – все способы приобретения из-под земли, как, например, добыча металлов и т. п. Но земледелие – самое главное, потому что оно справедливо. Ведь приобретения этим способом получаются не от людей, ни по их воле, как, например, при торговле или наемных работах, ни против их воли, как, например, при войнах. Вот еще из доказательств того, что оно дано природой: по природе все получают пищу от матери, следовательно, и люди – от земли. Кроме того, она очень способствует мужеству… » (I, 2, 2–3, 1343а–1343b). Богатство, полученное от обладания землей, считалось богатством, полученным от божеств. Наконец, труд на земле, согласно данной системе ценностей, не может служить источником наживы, он должен только удовлетворять жизненные потребности («Богатство не выступает у них как цель производства»). Для древнего грека в принципе труд в сельском хозяйстве не занятие, целью которого является производство товаров для обмена, торговли, а способ жизни, наиболее полно отвечающий природе, наиболее полно соответствующий той всеобщей гармонии, которая управляет миром. Поэтому занятие ремеслом и торговлей считалось если не зазорным, то, во всяком случае, гораздо менее достойным, нежели сельское хозяйство. Это четко сформулировал в «Экономике» Ксенофонт: «Действительно, занятие так называемыми ремеслами зазорно и, естественно. пользуется очень дурной славой в городах. Ведь ремесло вредит телу и рабочих, и надсмотрщиков, заставляя их вести сидячий образ жизни, без солнца, а при некоторых ремеслах приходится проводить целый день у огня. А когда тело изнеживается, то и душа становится гораздо слабее. К тому же ремесло оставляет очень мало свободного времени для заботы еще о друзьях и родном городе. Поэтому ремесленники считаются непригодными для дружеского сообщества и плохими защитниками отечества. А в некоторых городах, особенно в тех, которые славятся военным делом. даже и не дозволяется никому из граждан заниматься ремеслами» (IV, 2–3). Подобные мысли мы встречаем в «Политике» Аристотеля (III, 3. 2. 1278а) и у многих других греческих авторов, они стали своего рода «общим местом» античной общественно-политической литературы.

Эти идеи – в той или иной мере – отражали реальную ситуацию, существовавшею в греческих полисах. Показательно, что даже в Афинах IV в. до н. э., в пору наивысшего развития товарно-денежных отношений, самого высокого подъема афинского ремесла и торговли, почти все афинские трапезиты были рабами по рождению. Отрицательное отношение к богатству, особенно богатству, полученному в результате торговли или занятия ремеслом, стало одним из краеугольных элементов в политической философии греков…

Поэтому полис был заинтересован в том, чтобы поддерживать хотя бы относительную гомогенность гражданского коллектива. Как чрезмерное богатство на одном полюсе, так и чрезмерная бедность на другом равно нежелательны. Широко распространенные в древности представления о наибольшей устойчивости именно «средних конституций», где власть принадлежит «среднему» классу, являются отражением именно этой стороны и социальной структуры полиса, и господствующей в нем системы ценностей. Полис как коллектив граждан производит определенное перераспределение богатств внутри гражданского коллектива. В греческих полисах обычной была практика литургий, возлагаемых на самых богатых граждан. В этом отражалось не только представление о полисе как верховном собственнике, но и тенденция к определенному выравниванию имущественных отношений. Возможно, что литургия является продолжением в условиях полиса свойственной первобытному обществу практики «потлача». Во всяком случае, литургия не рождена в условиях демократического строя, она существовала еще в период преобладания аристократии. Однако наибольшего расцвета она достигла именно в условиях демократии и служила одним из средств для уменьшения внутренних различий в полисе…

В силу всего этого идеология полиса имеет определенную традиционную направленность. Совершенно не случайно, что во всех областям жизни постоянно подчеркивается примат древнего, традиционного. В политических дискуссиях одним из важнейших аргументов служит ссылка на древность, «нравы предков»…

з) Величина полиса

Необходимо отметить еще одну особенность полиса. Представляя собой один из типов общинных структур, полис мог существовать – именно как полис – только при сравнительно небольших размерах гражданского коллектива и территории. Платон в «Законах» указывает, что его идеальный полис должен включать 5040 полноправных граждан (737е, 745с). Говоря о размерах полиса, Аристотель в «Политике» приходит к выводу, что как население, так и территория полиса должны быть «легко обозримы». Э. Билль, анализируя эти сообщения источников, указывает, что сравнительно небольшие размеры также относятся к сущностным характеристикам полиса, ибо в полисе возможна только «прямая демократия», что нам представляется справедливым, ибо в основе политической организации полиса лежит принцип суверенитета народного собрания. Видимо, этими причинами объясняется и ярко выраженная в античном мире тенденция к строгому ограничению числа граждан. Рост населения полиса явно нежелательное явление, с которым необходимо бороться. Именно этими соображениями порождались некоторые очень строгие законы, например закон Перикла (Плутарх, Перикл, 37) об обусловленности афинского гражданства для каждого индивида происхождением от афинских граждан как со стороны отца, так и матери…

<…>

Кошеленко Г. А. Введение. Древнегреческий полис // Античная Греция: Проблемы развития полиса. Т. 1. Становление и развитие полиса. М., 1983. С. 9–36.