Футуризм

НОВЫЕ ПУТИ СЛОВА

(язык будущего — смерть символизму)

<…> до нас не было словесного искусства были жалкие попытки рабской мысли воссоздать свой быт,

философию и психологию (что называлось романами, повестя ми, поэмами и пр.) были стишки для всякого домашнего и се мейного употребления, но

и с к у с с т в а с л о в а

не было.

Странно? Скажем больше: делалось все, чтобы заглушить первобытное чувство родного языка, чтобы вылущить из слова плодотворное зерно, оскопить его и пустить по миру как «ясный чистый честный звучный русский язык» хоть это был уже не язык, а жалкий евнух неспособный что нибудь дать миру. Его лечить и совершенствовать нельзя, и мы совершенно правильно заявили «бросить Пушкина, Толстого, Достоевского и проч.

ипроч. с парохода современности» чтоб не отравляли воздух! по сле былин и «слова о полку Игореве» словесное искусство падало

ипри Пушкине оно стояло ниже чем при Третьяковском (хотя

исовершенствовались «пути сообщения», — смотри ниже).

Ясное и решительное доказательство тому, что до сих пор слово было в кандалах является его п о д ч и н е н н о с т ь с м ы с л у

до сих пор утверждали:

«мысль диктует законы слову, а не наоборот».

Мы указали на эту ошибку и дали свободный язык, заумный и вселенский.

Через мысль шли художники прежние к слову, мы же через слово к непосредственному постижению.

8 2

Новые пути слова

«В искусстве мы уже имеем первые опыты языка будущего. Искусство идет в авангарде психической эволюции.

Внастоящие момент у нас есть три единицы психической жизни: ощущение, представление, понятие (и идея), и начинает образовываться четвертая единица — «высшая интуиция» (Ter tium organum П. Успенского).

Вискусстве мы заявили:

СЛОВО ШИРЕ СМЫСЛА

Слово (и составляющие его — звуки) не только куцая мысль, не только логика, но, главным образом, заумное (иррациональ ные части, мистические и эстетические)…

г л а д и а т о р ы и м е ч а р и

мысль одна, но слова разные и настолько что скорей я скажу: смехири и мечари имеют один смысл, чем мечари и гладиаторы, потому что звуковой состав слова дает ему окраску жизнь и сло во только тогда воспринимается, живо действует на нас когда имеет эту окраску

гладиаторы — тускло серо иностранно, мечари — ярко кра сочно и дает нам картину мощных людей, закованных в медь и сетку

на бирже и в конторе Метцль надо пользоваться, как счета ми, первым словом — мертвым бесцветным, как телеграфный знак, в искусстве же это мертвец на пиру

Лермонтов обезобразил русскую баячь (поэзию) внесши в нее этого смрадного покойника и щеголяя в л’азури…

морг — это смешно и напоминает жирного немца с пивом, т р у п а р н я дает даже ощущение мертвецкой

университет — этим можно дразнить собак, в с е у ч ь б и щ е убеждает нас в важности обозначаемого и т. д.

Важна каждая буква, каждый звук!

Зачем заимствовать у безъязыких «немцев» когда есть вели колепное свое?

Русские читатели привыкли к оскопленным словам, и уже ви дят в них алгебраические знаки решающие механически задачу мыслишек, между тем все живое надсознательное в слове, все, что связывает его с родниками, истоками бытия — не замеча ется.

8 3

КУБОФУТУРИЗМ

Искусство же может иметь дело лишь с живым, до покойни ков ему нет заботы!

И сами писатели тосковали, сами понимали всю ненужность созданного.

«О если б без слова сказаться душой было можно?» (Фет) «М ы с л ь изреченная есть ложь» (Тютчев)

трижды правы!

Мы первые сказали, что для изображения нового и будущего нужны с о в е р ш е н н о н о в ы е с л о в а и н о в о е с о ч е т а н и е и х.

Таким решительно новым будет сочетание слов по их внут ренним законам, кои открываются речетворцу, а не по правилам логики и грамматики, как это делалось до нас.

Современные живописцы постигли ту тайну 1) что движение дает выпуклость (новое измерение) и что обратно выпуклость дает движение

и 2) неправильная перспектива дает новое 4 е измерение (сущность кубизма).

Современные же баячи открыли: что неправильное постро ение предложений (со стороны мысли и гранесловия) дает д в и ж е н и е и н о в о е в о с п р и я т и е м и р а и об ратно — движение и изменение психики рождают странные «бессмысленные» сочетания слов и букв.

Поэтому мы расшатали грамматику и синтаксис, мы узнали что для изображения головокружительной современной жизни

иеще более стремительной будущей — надо по новому сочетать слова и чем больше беспорядка мы внесем в построение предло жений — тем лучше.

Прилизанные символисты ужасно боятся, что их не поймет публика («Огонька» и «Русской Мысли»), мы же радуемся это му! недалекие символисты все боятся как бы не сказать глупости бессмыслицы (с точки зрения тех же читателей).

Известно, что приготовишки очень стараются быть умными

ивзрослыми!..

Еще Достоевский заметил: «У каждого писателя свой стиль а следовательно и свое правописание» но сам он «посягнул» лишь на запятую и мягкий знак!..

8 4

Новые пути слова

Афиша выступления футуристов в Казани (1914 г.)

И я вдруг подумал: если перевернуть вверх ножками стулья и диваны. кувырнуть часы?..

пришло б начало новой поры, открылись бы страны.

тут же в комнате прятался конец клубка вещей, затертый недобрым вчерашним днем порядок дней

тут же рядом в комнате он был! я вдруг поверил что так и бояться не надо ничего

но искать надо тайный знак.

(«Шарманка» Е. Гуро).

Неправильности в построении речи возможны:

1) неправильность — неожиданность — грамматическая:

а) несовпадение падежей, чисел, времен и родов подлежаще го и сказуемого определения и определяемого: пробегал озеро белый летучие

б) опущение подлежащего или др<угих> частей предложе ния, опущение местоимений предлогов и пр<очих>

в) произвольное словоновшество (чистый неологизм): а ему все тирко (Сад<ок> Суд<ей> I), дыр бул щыл и пр<очее>

8 5

КУБОФУТУРИЗМ

г) неожиданность звуковая: е у ы, р л м к т ж г… («Возроп щем»).

Здесь не лишним будет указать на молодцов из «Мишени» на днях выступивших в печати и заимствующих нашу речь то из одних гласных то из согласных, то разбросанность букв и слов и заметающих свои следы ссылкой на 1912 г. как время написания (?!) своих подражаний! (Оригинально!)

д) неожиданное словообразование:

Сунотичей и груститстелей Зовет рыданственный желел За то что некогда свистели В свинце отсутствует сулел

Пушек рокочущих ли звук, гроза ль, Но к лбу прильнет смертнирь лобзаль

инекто упадет на земь ничком

иземлю оросит кровавым ручейком »Мое собро» — укажет нав В недавнем юноше узнав

Кто пашней стал свинцовых жит Кто перед ним ничком лежит

(В. Хлебников, «Союз Молодежи», сб. III)

Благодаря таким неожиданностям впечатление войны дохо дит до обмана чувств.

Образцы неологизмов см. также Е. Гуро, Садок Судей II. 2) неправильность смысловая:

а) в развитии действия:

забыл повеситься лечу к америкам

на корабле полез ли кто

хоть был пред носом

(«Взорваль» См. также «Петух мудрости» Садок Судей II)

б) неожиданность сравнения:

стучат огнем кочерги…

(Мирсконца)

8 6

Новые пути слова

Этими видами не исчерпываются все возможные неправиль ности и неожиданности: (недаром они неправильности) можно напр<имер> назвать необычность размера, рифмы, начертания, цвета и положения слов и пр.

Наша цель лишь указать на самый способ неправильности, показать ее необходимость и важность для искусства.

Наша цель подчеркнуть важное значение для искусства всех резкостей, несогласов (диссонансов) и чисто первобытной гру бости.

Наши новые приемы учат новому постижению мира, разбив шему убогое построение Платона и Канта и др. «идеалистов», где человек стоял не в центре мира, а за перегородкой.

Раньше мир художников имел как бы два измерения: длину

иширину; теперь он получил глубину и выпуклость, движение

итяжесть, окраску времени и пр. и пр.

Мы стали видеть з д е с ь и т а м. Иррациональное (заум ное) нам так же непосредственно дано как и умное.

Нам не нужно посредника — символа, мысли, мы даем свою собственную новую истину, а не служим отражением некоторого солнца (или бревна?!).

Идея символизма необходимо предполагает ограниченность каждого творца и истину спрятанной где то у какого то ч е с т н о г о д я д и.

Конечно, с такой предпосылкой откуда же взяться радости, непосредственности и убедительности творчества? Неудиви тельно, что наши кислые символисты вымирают и идут на про мысел в «Ниву» и «Огонек»…

Мы первые нашли нить лабиринта и непринужденно разгу ливаем в нем.

Символизм не выдерживает взгляда современной гносеоло гии и прямой души. Чем истина субъективней — тем объектив нее Субъективная объективность — наш путь. Не надо бояться полной свободы — если не веришь человеку — лучше не иметь с ним дела!

Мы рассекли объект!

Мы стали видеть мир насквозь.

Мы научились следить мир с конца, нас радует это обратное движение (относительно слова мы заметили, что часто — е г о

8 7

КУБОФУТУРИЗМ

м о ж н о ч и т а т ь с к о н ц а и т о г д а о н о п о л у ч а е т б о л е е г л у б о к и й с м ы с л!)

Мы можем изменить тяжесть предметов (это вечное з е м н о е п р и т я ж е н и е), мы видим висящие здания и тяжесть звуков.

Таким образом мы даем мир с новым содержанием… Создавайте новые родные слова!

Новое содержание т о г д а л и ш ь в ы я в л е н о, когда достигнуты новые приемы выражения, новая форма.

Раз есть новая форма следовательно есть и новое содержа ние, форма таким образом обусловливает содержание.

Наше речетворство вызвано н о в ы м у г л у б л е н и е м духа и на все бросает новый свет.

Не новые предметы (объекты) творчества определяют его ис тинную новизну.

Новый свет, бросаемый на старый мир м о ж е т д а т ь с а м у ю п р и ч у д л и в у ю и г р у.

Не имеющие нового света судорожно хватаются за новые предметы — но положение их тем печальнее: новое вино момен тально прорывает старые мехи — так кончились потуги Брю сова — Вербицкой, Бальмонта — вечного балалаечника, Соло губа — пирожного, Андреева — отставного и эгофутуристов — зевунов: И. Северянина, И. Игнатьева, Василиска Гнедова и др.

Я уже не говорю о М. Горьком, Куприне, Чирикове и проч. «бытовиках» или о «классиках» которых никто не читает.

Разве могут сравниться с радостью существования в новых измерениях какие бы то ни было убогие отрады прежних зе мель?

Не поддавайтесь укорам и «добрым советам» трусливых ду шонок, у которых глаза вечно обращены назад…

А. Крученых

ОСВОБОЖДЕНИЕ СЛОВА

(отрывок)

<…> Едва ли не всякое новое направление в искусстве начи налось с провозглашения принципа свободы творчества. Мы по вторили бы основную методологическую ошибку большинства этих деклараций, если бы попытались говорить о свободе твор чества, не установив нашего понимания взаимоотношения меж ду миром и творчеством, сознанием поэта. Нам представляется невозможным творчество в «безвоздушном пространстве», твор чество «из себя», и, в этом смысле, каждое слово поэтического произведения вдвойне причинно обусловлено и, следовательно, вдвойне несвободно: во первых, в том отношении, что поэт со знательно ищет и находит в мире повод к творчеству, во вторых,

втом, что сколько бы ни представлялся поэту свободным и слу чайным выбор того или иного выражения его поэтической энергии, этот выбор всегда будет определяться некоторым под сознательным комплексом, в свою очередь обусловленным со вокупностью внешних причин.

Но если разуметь под творчеством свободным — полагающее критерий своей ценности не в плоскости взаимоотношений бы тия и сознания, а в области автономного слова, — наша поэзия, конечно, свободна единственно, и впервые для нас безразлично, реалистична ли, натуралистична или фантастична наша поэзия: за исключением своей отправной точки она не ставит себя ни

вкакие отношения к миру, не координируется с ним, и все осталь ные точки ее возможного с ним пересечения заранее должны быть признаны незакономерными.

8 9

КУБОФУТУРИЗМ

Но подобное отрицание известного отношения между миром

исознанием поэта в качестве критерия творчества последнего отнюдь не есть отрицание всякого объективного критерия. Вы бор поэтом той или иной формы проявления его творческой энергии далеко не произволен. Так, прежде всего, поэт связан пластическим родством словесных выражений. Во вторых, пла стической валентностью их. В третьих, словесной фактурой. Затем, задачами ритма и музыкальной инструментовки. И, на конец, общими требованиями живописной и музыкальной ком позиции. Во избежание недоразумений, следует оговориться, что хотя кое что из перечисленного (правда, слабо понятое

ивесьма вульгарно намеченное) и являлось в некоторых случа ях конгредиентом суждений о ценности поэтического произве дения, но лишь нами впервые, в строгом соответствии со всей системой нашего отношения к поэзии, придан характер исклю чительности этим основным моментам объективного критерия.

Взаключение: если ошибка — думать, что вышеизложенные принципы уже нашли полное осуществление в произведениях поэтов, их признающих, то гораздо большее уклонение от исти ны — утверждение, что новое течение сводится в конечном сче те к словотворчеству в тесном смысле этого слова. Напрасно не в меру прозорливые и услужливые друзья с усердием, достой ным лучшей участи, помогающие нам конституироваться, тол кают нас на этот путь. Применяя к узкому своему пониманию происходящее у них на виду, они, верим, вполне добросовестно упускают самое ценное, что есть в новом течении — его основу: изменение угла зрения на поэтическое произведение. Если «Пушкин, Достоевский, Толстой и пр. сбрасываются с парохода современности», то не потому, что «мы во власти новых тем», а потому, что под новым углом зрения, в новом ракурсе их про изведения утратили значительнейшую долю своего, отныне не законного обаяния, то, равным образом, не в согласованности или несогласованности с духом русского языка наших неологиз мов или с академическим синтаксисом — нашего предложения, не в способах нахождения новой рифмы, не в сочетании слов, казавшихся несоединимыми, следует искать, как этот делает, на пр<имер>, В. Брюсов, сущность и мерило ценности нового тече ния. Все это — на периферии последнего, все это лишь средства

9 0

Освобождение слова

нашего переходящего сегодня, от которых мы, может быть, зав тра без ущерба для нашей поэзии откажемся. Но что непроходи мой пропастью отделяет нас от наших предшественников и со временников — это исключительный акцент, какой мы ставим на впервые свободном — нами освобожденном — творческом слове.

Б. Лившиц

Весна 1913 г.

ПОЭТИЧЕСКИЕ НАЧАЛА

Так на холсте каких то соответствий Вне протяжения жило Лицо.

В. Хлебников

Предпосылкой нашего отношения к слову как к ж и в о м у о р г а н и з м у является положение, что поэтическое слово ч у в с т в е н н о. Оно соответственно меняет свои качества в за висимости от того — написано ли оно, или напечатано, или мыс лится. Оно воздействует на все наши чувства. Ранее, когда мы говорили «дерево», мы должны были этим логическим обобще нием возбудить воспоминание о каком нибудь определенном дереве и тогда прочувствовано уже — воспоминание. Теперь — путь созерцания эстетических ценностей.

В связи со сказанным слово л и ш ь н а с т о л ь к о и м е е т з н а ч е н и я д л я п е р е д а ч и п р е д м е т а, н а с к о л ь к о п р е д с т а в л я е т х о т я б ы ч а с т ь е г о к а ч е с т в. В противном случае оно является лишь с л о в е с н о й м а с с о й и служит поэту вне значения своего смысла. Мы можем отказаться от слова как жизнедеятеля и тогда им вос пользоваться как мифотворцем.

Прежде всего, нужно различать авторский почерк, почерк пе реписчика и печатные шрифты. Иные слова никогда нельзя пе чатать, т. к. для них нужен почерк автора. В последнее время это отчасти поняли, напр<имер>, стали фамилию автора передавать в его почерке.

Понятно, какую громадную ценность для истинного любите ля являют автографы сочинений. «Литературная компания» вы

9 2

Поэтические начала

К. Малевич. Обложка сб. «Трое» (1913 г.)

пустила писанные от руки книги. О роли шрифта я не стану го ворить, т. к. это для всех очевидно.

Громадное значение имеет расположение написанного на бу мажном поле. Это прекрасно понимали такие утонченные алек сандрийцы, как Аполлоний Родосский и Каллимах, располагав шие написанное в виде лир, ваз, мечей и т. п.

Теперь о виньетке. Вы все помните дюреровскую «Меланхо лию», где не знаешь конца надписи и начала гравюры. Еще бо лее показателен Гоген. «Soyez amoureuses vous seres heureuses», «Soyez mysterieuse» * и т. д. Это элизиум вокабул, где буквенные завитки оплакивают свое прошлое… Моей мечтой было всегда, если б кто нибудь изучил графическую жизнь письмен, этот «голос со дня могилы» увлечения метафизикой. Сколько знаков нотных, математических, картографических и проч. в пыли биб лиотек. Я понимаю кубистов, когда они в свои картины вводят цифры, но не понимаю поэтов, чуждых эстетической жизни всех этих ∫, ~, +, §, ×, , , √, =, >, ∆ и т. д. и т. д.

* «Будьте влюблены, и вы будете счастливы», «Будьте загадочны» (фр.).

9 3

КУБОФУТУРИЗМ

Раньше более понимали жизнь письмен, откуда же не чув ствуемое теперь нами различие между большими и малыми бук вами, особенно в немецком. Возьмите рукописные книги XIV— XV веков, с какой любовью там наравне с миниатюрами украшается и усиляется буква, а наши церковные книги — даже XVIII ст. Здесь я должен указать на светлую жизнь Федорова, московского ученого (недавно умершего). Он в тяжелую эпоху символизма и «декадентства» тщетно указывал на роль в эстети ке письмен.

Соотношение между цветом и буквой не всегда понималось как о к р а ш и в а н и е. В иероглифах цвет был так же насу щен, как и графическая сторона, т. е. знак был ц в е т н о е п я т н о. Если вы помните, Эгейское море обязано черному флагу, а наши моряки до сих пор во власти цветного флага. При переходе от в е щ е в о г о (письма) через с и м в о л и ч е с к о е к звуковому письму мы утеряли с к е л е т языка и при шли к словесному рахитизму. Только глубокий вкус спас наших переписчиков и маляров при окрашивании заглавных букв и над писей на вывесках. Ч а с т о т о л ь к о в а р в а р с т в о м о ж е т с п а с т и и с к у с с т в о.

Уже в 70 х гг. во Франции Jean Arthur Rimbaud написал свое Voyelles, где пророчески говорит:

A noir, E blanc, I rouge, U vert, O bleu, voyelles

Je dirai quelque jour vos naissances Latentes.

Запах и слово. Я молод и не имею коллекции надушенных женских писем, но вы, стареющие эротоманы, можете поверить аромату. Надушенное письмо женщины говорит больше в ее пользу, чем ваш пахнущий сигарой фрак. Кажется, японцы и ки тайцы душат книги, т<ак> ч<то> книга обладает своим языком благовония.

Когда я еще был херсонским гимназистом, для меня являлось большим удовольствием ходить по старому Екатерининских времен кладбищу и читать надгробные надписи, звучавшие раз лично на камне или на меди.

«…Корсаков он строил город сей и осаждал Очаков».

9 4

Поэтические начала

Стремясь передать третье измерение букв, мы не чужды ее скульптуры.

Возможно ли словотворчество и в каком размере? Где искать критерии красоты нового слова? Создание слова должно идти от корня или случайно?

Теоретически отвечая на первый вопрос, скажу, что возмож но до бесконечности. На практике, конечно, немного иначе: с л о в о с в я з а н о с ж и з н ь ю м и ф а и т о л ь к о м и ф с о з д а т е л ь ж и в о г о с л о в а. В связи с этим выясняется второй ответ: — критерий красоты слова — миф. Как пример истинного словотворчества, я укажу «Мирязь» Хлеб никова, с л о в о м и ф, напечатанный в недавно вышедшей «Пощечине общественному вкусу». Я не буду распространяться о взаимоотношении между мифом и словом. К о р н е в о е с л о в о и м е е т м е н ь ш е б у д у щ е г о — ч е м с л у ч а й н о е. Чересчур все прекрасное с л у ч а й н о (см. фило софия случая). Различна судьба двух детищ случая: — рифма в почете, конечно, заслуженном, оговорка же, lapsus limguae, — этот кентавр поэзии — в загоне.

Меня спрашивают, — национальна ли поэзия? — Я скажу, что все арапы черны, но не все торгуют сажей, — и потом еще — с т р а у с ы прячутся под к у с т а м и (Strauch). Да, Путь ис кусства через национализацию к космополитизму.

Я еще раз должен напомнить, что истинная поэзия не имеет никакого отношения к правописанию и хорошему слогу, этому украшению письмовников, аполлонов, нив и прочих общеобра зовательных «органов».

Ваш язык для торговли и семейных занятий.

Николай Бурлюк при участии Давида Бурлюка

Supplementum * к поэтическому контрапункту

Мы немы для многих чувств, мы переросли корсеты Петровс кой азбуки. Поэтому я заканчиваю свое краткое обозрение задач нового искусства призывом к созданию н о в о й а з б у к и,

* Дополнение (лат.).

9 5

КУБОФУТУРИЗМ

для новых звуков. Многие идеи могут быть переданы лишь идео графическим письмом.

М н о г и е с л о в а о ж и в у т в н о в ы х о ч е р т а н и я х. В то время как ряд звуковых впечатлений создал нотное письмо, в то время как научные дисциплины полнятся новыми терминами и знаками, мы в поэтическом языке жмемся и боим ся нарушить школьное правописание. Искусство ошибки так же оттеняет созидаемое, как и академический язык.

Если мы изжили старое искусство, если для не всех стало ясно, что э т о — с л о в о, н о н е р е ч ь, то это вина педан тизма и кастрации духа творивших его. Нужно помнить: что д л я н а ш е г о в р е м е н и и д л я н а ш е й д у ш и необходим другой подход к словесному искусству, к приемам выразительности. Н а ш а ж е а з б у к а, н а ш п о э т и ч е с к и й л е к с и к о н, н а ш а ф р а з е о л о г и я созда лись исторически, но не по законам внутренней необходимости. С л о в е с н а я ж и з н ь т о ж д е с т в е н н а е с т е с т в е н н о й, в ней также царят положения вроде Дарвиновских и де Фризовских. С л о в е с н ы е о р г а н и з м ы б о р ю т с я з а с у щ е с т в о в а н и е, живут, размножаются, умирают. До сих пор филология была любовью к анекдоту, к истории быта и философии, но не к слову. Напрасны призывы Шахмато ва, Бодуэна де Куртенэ и немн. др. к истинному пониманию ее задач. Школьная схема делает свое, и для 9/10 филологов язык — не живой, изменчивый организм, а механизм, в словарях и учеб ных пособиях. Я вполне понимаю А. Франса, когда он восстает против преподавания грамматики и теории словесности, ибо даже во Франции до сих пор не создано правильного пути в по нимании жизни языка.

Резюмируя вышесказанное, мы придем к определению: с л о в о и б у к в а (з в у ч а щ а я) — л и ш ь с л у ч а й н ы е к а т е г о р и и о б щ е г о н е д е л и м о г о.

Н. Бурлюк

ИДИТЕ К ЧЕРТУ!

Ваш год прошел со дня выпуска первых наших книг: «Пощечи на», «Громокипящий Кубок», «Садок Судей» и др.

Появление Новых поэзий подействовало на еще ползающих старичков русской литературочки как беломраморный Пушкин, танцующий танго.

Коммерческие старички тупо угадали раньше одурачиваемой ими публики ценность нового и «по привычке» посмотрели на нас карманом.

К. Чуковский (тоже не дурак!) развозил по всем ярмарочным городам ходкий товар: имена Крученых, Бурлюков, Хлебнико ва…

Ф. Сологуб схватил шапку И. Северянина, чтобы прикрыть свой облысевший талантик.

Василий Брюсов привычно жевал страницами «Русской Мысли» поэзию Маяковского и Лившица.

Брось, Вася, это тебе не пробка!..

Не затем ли старички гладили нас по головке, чтобы из искр нашей вызывающей поэзии наскоро сшить себе электропояс для общения с музами?

Эти субъекты дали повод табуну молодых людей, раньше без определенных занятий, наброситься на литературу и показать свое гримасничающее лицо: обсвистанный ветрами «Мезонин поэзии», «Петербургский глашатай» и др.

А рядом выползла свора адамов с пробором — Гумилев, С. Маковский, С. Городецкий, Пяст, попробовавшая прицепить вывеску акмеизма и аполлонизма на потускневшие песни о туль ских самоварах и игрушечных львах, а потом начала кружиться пестрым хороводом вокруг утвердившихся футуристов.

9 7

КУБОФУТУРИЗМ

И. Пуни. Обложка сб. «Рыкающий Парнас» (1914 г.)

Сегодня мы выплевываем навязшее на наших зубах прошлое, заявляя:

1)Все футуристы объединены только нашей группой.

2)Мы отбросили наши случайные клички эго и кубо и объеди+ нились в единую литературную компанию футуристов.

Давид Бурлюк, Алексей Крученых, Бенедикт Лившиц, Владимир Маяковский, Игорь Северянин, Виктор Хлебников.

КАПЛЯ ДЕГТЯ

«Речь, которая будет произнесена при первом удобном случае»

Милостивые государи и милостивые государыни!

Этот год — год смертей: чуть не каждый день громкою скор

бью рыдают газеты по ком нибудь маститом, до срока ушедшем в лучший мир. Каждый день тягучим плачем голосит петит над множеством имен, вырезанных Марсом. Какие благородные и монашески строгие выходят сегодня газеты. В черных траур ных платьях похоронных объявлений, с глазами, блестящими кристальной слезой некролога. Вот почему было как то особен но неприятно видеть, что эта самая облагороженная горем прес са подняла такое непристойное веселье по поводу одной очень близкой мне смерти.

Когда запряженные цугом критики повезли по грязной доро ге, дороге печатного слова, гроб футуризма, недели трубили га зеты: «Хо, хо, хо! так его! вези, вези! наконец то!» (страшное волнение аудитории: «Как умер? футуризм умер? да что вы?»)

Да, умер.

Вот уже год вместо него, огнеслового, еле лавирующего меж ду правдой, красотой и участком, на эстрадах аудиторий пре смыкаются скучнейшие коганоайхенвальдообразные старики. Год уже в аудиториях скучнейшая логика, доказывание каких то воробьиных истин вместо веселого звона графинов по пустым головам.

Господа! да неужели вам не жалко этого взбалмошного, в ры жих вихрях детины, немного неумного, немного некультурного, но всегда, о! всегда смелого и горящего. Впрочем, как вам понять

9 9