5. Эффекты глобализации.

Еще в 1982 г. Дж.Нейсбит определил 10 новых глобальных тенденций мирового развития. В их числе: переход от индустриального общества к информационному, от развития техники к развитию высоких технологий, от национальной экономики к мировой, от краткосрочных задач к долговременным, от централизации к децентрализации, от иерархии к сетям, от альтернативного выбора (по принципу “или-или”) к многообразию выбора, от Севера к Югу. В значительной своей части это описание предугадало явление глобализации, которая явилась наиболее зримым проявлением и показателем тенденций к трансформации структуры международных отношений и характера политических и экономических процессов и феноменов в современном мире.

Под глобализацией понимается расширение и углубление социальных связей и институтов в пространстве и времени таким образом, что, с одной стороны, на повседневную деятельность людей все более существенное влияние оказывают события, происходящие в других частях земного шара и, с другой стороны, действия местных сообществ могут иметь воистину глобальные последствия.

Глобализация предполагает, что множество социальных, экономических, культурных, политических и иных отношений и связей приобретает всемирный характер. В то же время она подразумевает возрастание уровней взаимодействия как в пределах отдельных государств, так и между государствами. Характерной чертой современных процессов глобализации является распространение социальных связей на все новые сферы деятельности - технологическую, организационную, административную, правовую и др., а также постоянная интенсификация тенденций к установлению взаимосвязей через многочисленные сети современных коммуникаций и новые информационные технологии. Очевидно, что на первых этапах развития процессов глобализации интенсификация взаимосвязей между народами и странами приобрела формы активной экспансии Запада. Причем не только в экономической, технологической и информационной, но и социальной, культурной, политической сферах. Ныне идущие рука об руку процессы регионализации и глобализации охватили весь земной шар. В политическом плане интенсификация этих процессов способствовала, с одной стороны, расширению функций и сфер ответственности национального государства, с другой стороны, эрозии его возможностей эффективно справляться с предъявляемыми к нему требованиями. Товары, капиталы, люди, знания, образы, оружие, так же как и преступность, культура, наркотики и т.д. стали легко пересекать государственно-территориальные границы. Транснациональные сети, социальные движения и отношения проникли почти во все сферы человеческой деятельности. Существование глобальных систем торговли, финансов и производства связало воедино процветание и судьбу домохозяйств, коллективов и целых наций по всему миру. Государственно-территориальные границы, таким образом, во все более растущей степени становятся проницаемыми.

Высокие технологии превращаются в определяющий компонент инфраструктуры безопасности и геополитического статуса страны или народа в рамках мирового сообщества. Ставки в гонках в данной сфере - это не просто борьба за соответствующие сегменты рынков, а осознанная потребность крупных технологических держав, которые убеждены в том, что они должны стимулировать исследовательскую деятельность и развитие перспективных наукоемких производств, обеспечить за собой наилучшие позиции и максимальную долю мирового производства в передовых и наиболее перспективных наукоемких секторах экономики, чтобы уравновесить неизбежный в условиях всемирной конкуренции упадок других секторов. До сегодняшнего дня ведущие страны ОЭСР продемонстрировали способность держать под своим контролем конфликт, внутренне присущий борьбе за господство в сфере высоких технологий. Обеспечение такого контроля останется для ведущих стран Запада одной из решающих политических и правовых задач в том числе и на ближайшую перспективу.

В целом, развитие новейших информационных и телекоммуникационных технологий внесло судьбоносные изменения в экономику. Если первоначально эти технологии рассматривались как элементы необходимой инфраструктуры, то теперь они стали универсальным средством экономического, культурного и политического развития. Они играют все более существенную роль в направлении качественного изменения международных экономических связей. Они расширяют возможности подчинения множества разбросанных по многим регионам предприятий прямому контролю, концентрированному в одном месте.

Вся планета как бы превратилась, или, во всяком случае, превращается, если не в единую фабрику, то в единую глобальную экономическую систему, которую отнюдь нельзя представлять в качестве некоего заповедника стихийных рыночных отношений между государствами в классическом смысле слова. Речь идет о глобально функционирующем мировом производственно-хозяйственном механизме, интегральной составной частью которого стали отдельные национальные экономики.

Немаловажное значение приобретают процессы, касающиеся отношений собственности. Традиционно на страновом уровне основными механизмами регулирования распределения и перераспределения материальных благ выступают право собственности и возможность распоряжаться ею, а также конкуренция собственников между собой. Право собственности и воплощающие его нормы составляют основные средства упорядочения внутренних социальных, экономических и политических проблем. Как отмечал Р.Гилпин, в международных делах территориальность является «функциональным эквивалентом прав собственности». Подобно определению собственности контроль над территорией также предполагает некий комплекс регулирующих его прав. Контроль и раздел территории составляли до последнего времени основной механизм распределения и перераспределения ресурсов между государствами в рамках международной системы.

В этом смысле мы являемся свидетелями разительных перемен. Прогрессирующее расширение прав собственности физических лиц или корпораций в географическом плане, наряду с возможностью пересечения национально-государственных границ стало ключевым элементом современных международных отношений. Идея, согласно которой гражданин одной страны в полной мере способен осуществлять права собственности за пределами своих национальных границ, составляет абсолютно новую особенность современного мира. Определение правил, регулирующих эти права, стало важным аспектом изменений в международной политике.

Под воздействием процессов глобализации усиливаются интеграционные процессы в мировой экономике. В настоящее время в мире насчитывается около 20 интеграционных объединений, многие из которых пока что представляют собой довольно аморфные образования. Но некоторые из них достигли значительных успехов и составляют реальную экономическую и в определенной степени политическую силу. Это прежде всего относится к Европейскому союзу.

В результате постоянного расширения сферы деятельности транснациональных компаний и движения капиталов происходит постепенное размывание экономических границ между отдельными государствами. Функционирует Всемирный банк, Международный валютный фонд и другие финансовые организации и институты. Складывается и неуклонно расширяется система многообразных связей между этими образованиями и отдельными государствами. Они во все возрастающей степени проникают в сферу прерогатив национальных государств. Все это в совокупности способствует сокращению различий между странами в рамках отдельных регионов (Европа, Азия, Америка) по уровню организации и эффективности производства. При таком положении вещей возрастают степень и масштабы взаимного влияния национальных экономик друг на друга. Причем, это влияние обнаруживается почти во всех сферах жизни.

Например, повышение цен на нефть странами-экспортерами неизбежно сказывается на уровне цен других товаров на мировых рынках, а рост цен на промышленные товары в индустриально развитых странах отрицательно сказывается на уровне цен в развивающихся странах и т.д. Или же учетные ставки, установленные в Нью-Йорке и Лондоне автоматически определяют учетные ставки во всем мире. Протекционизм в одной стране не может не отразиться на торговле многих других стран.

Финансовые рынки и даже отдельные крупные финансисты или учреждения оказываются способны существенно влиять на результаты принимаемых государствами политических решений, да и на сам характер этих решений. Комментируя такое положение вещей американский экономист У.Р.Смайзер отмечал, что назначение того или иного человека на должность президента Германского Бундесбанка в Франкфурте заслуживает такого же внимания американцев, как и назначение какого-нибудь выдающегося американца на ту или иную высокую должность. Ибо, "Бундесбанк начал оказывать глубокое и всепроникающее влияние на экономику Соединенных Штатов"¹⁸.

То же самое можно сказать и о банках других стран, располагающих значительными финансовыми средствами. Проанализировав эти и подобные им процессы, американский обозреватель Т.Люк пришел к выводу, что само понятие доминирующих финансовых центров стало анахронизмом с внедрением телекоммуникационных спутников. Разумеется, это утверждение не лишено значительной доли преувеличения, но фактом остается то, что Токио, Гонконг, Сингапур, Сеул, Стамбул, Каир, Москва, в равной мере как и старые центры - Париж, Лондон, Рим, Берлин, Нью-Йорк, Сан-Франциско и др. превращаются в опорные центры всепланетарной цивилизации.

В целом, в отличие от прежних эпох смены парадигм развития социума, нынешняя ситуация характеризуется беспрецедентным ускорением и углублением научно-технического прогресса. Больше того, география НТР, распространения информационных технологий постоянно расширяется. Экономический успех и самые передовые научные достижения становятся по силам странам, ранее, безусловно, относившихся к странам т.н. “третьего мира” и характеризовавшихся периферийностью, отсталостью, зависимостью и нестабильностью. Ряд стран Восточной и Юго-Восточной Азии, прежде всего, такие как Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Гонконг, Таиланд, Малайзия, Индонезия и Филиппины за сравнительно короткий по историческим меркам период добились впечатляющих экономических успехов. Они приняли и довольно эффективно использовали западные экономические, производственные, технологические и организационные методы и структуры.

О тенденциях развития экономики этих стран лучше всего свидетельствует, например, следующий факт. В 60-х годах национальный доход на душу населения Южной Кореи держался на одном уровне с Ганой - примерно 230 долл. Но в настоящее время она уже почти в 12 раз обогнала Гану. По уровню экономического развития “новые индустриальные” страны по сути дела вышли из разряда развивающихся и по многими параметрам приблизились к развитому миру. Определенных успехов с точки зрения повышения жизненного уровня своих народов добился и ряд нефтедобывающих стран Ближнего Востока.

В результате всех этих и связанных с ними других изменений и сдвигов в сфере экономики по-новому предстает весь комплекс проблем, связанных с обеспечением национальной безопасности. С некоторой долей упрощения можно сказать, что, если раньше на международной арене борьба за власть и влияние велась государствами с помощью армий и идеологий, то теперь она в значительной мере перешла в сферы процентных ставок, курсов валют, "эффективности рынка" и т.д.

В отличие от периода холодной войны, когда военные реальности определяли глобальную стратегию и превалировали над экономическими соображениями, теперь, прежде всего экономические реальности определяют и формируют мир. Комментируя эти реальности, Р.Туз предлагает заменить понятие "международная экономика" понятием "мировая политическая экономика". Все более очевидное возрастание роли экономического фактора в определении как параметров державной мощи государств, так и контуров и направлений их внешней политики, подтолкнуло ряд исследователей к мысли о восхождении реалэкономики или геоэкономики, призванной то ли заменить, то ли дополнить реалполитику и геополитику.

И, действительно, во все более растущей степени приоритетом государственной политики на международной арене становится экономика. Ослабление гонки вооружений сопровождается усилением конкуренции в экономической и научно-технической сферах. Формы регулирования этой конкуренции будут иметь большое влияние не только на мировую экономику, но и на более широкую сферу международной безопасности и политических отношений.

Риск состоит в том, что возрастание националистически ориентированной экономической политики, стимулируемой ухудшением экономического положения и социальным давлением, может подтолкнуть крупные экономические державы к "реалэкономике", в которой стремление к защите национальных рынков может стать фактором, вызывающим разного рода межгосударственные конфликты. Как отмечал китайский исследователь Хэ Фан, "конкуренция и борьба за ведущую роль в экономике, контроль и антиконтроль, санкции и ответные санкции, протекции и контрпротекции превратились уже в основные формы международной борьбы"¹⁹. В этом контексте даже утверждается, что в результате расширения конкуренции "территориальные государства" уступили место "торговым государствам". Суть этого изменения состоит в переходе от "силовых игр" между государствами, стремившимися расширить свои территории, к "играм благополучия", при которых ставится задача роста экономики. Рядом авторов декларируется принципиальная смена общего контекста и самой ткани международных отношений. Вместо доминировавшего на протяжении столетий контекста межгосударственных отношений, “концертов”, “систем”, противостояния государств, держав и сверхдержав возникает вненациональный и наднациональный (вне- и надгосударственный) контекст глобальных финансовых рынков, организаций, структур.

В глобальном масштабе возникают новые линии разлома и разобщения стран и народов. Например, новое измерение приобретают понятия "центр" и "периферия". Происходит глобализация неравенства. При этом нельзя забывать тот факт, что большинство стран афроазиатского мира от Мьянмы до Тропической Африки остались в тисках экономической отсталости, являются зоной экономических, политических, идеологических, этнических и социальных конфликтов и потрясений. Показательно, что на протяжении вот уже нескольких десятилетий уровень жизни и среднегодовой доход на душу населения в странах третьего мира на порядок отставал от соответствующих показателей в развитых странах. Более того, на протяжении 80-90-х гг. этот разрыв имел тенденцию к увеличению, что позволяет говорить об усилении тенденции к расширению разрыва между развитым центром и периферией мировой хозяйственной системы. За 80-е годы число стран, относимых ООН к наименее развитым, возросло с 31 до 47. В 1990 г. почти три миллиарда жителей Африки южнее Сахары, Южной Азии, Индии и Китая имели средний годовой доход на душу населения менее 500 долл., 1,5 млрд. человек в Латинской Америке, Ближнем Востоке и Северной Африке - 2 тыс. долл., в то время как 850 млн. жителей наиболее развитых стран - 20 тыс. долл. Причем, нет никаких признаков того, что такое положение может измениться в обозримом будущем.

Среди новейших факторов, оказывающих растущее воздействие на конфигурацию и характер международной системы можно отметить динамику мировой экономики, которая во все большей степени определяет отношения между государствами; быстрый рост транснациональных связей, который стимулирует новые формы коллективного принятия решений при участии государств, межправительственных организаций и международных групп давления; бурное развитие и наращивание транснациональных систем коммуникаций; распространение военных технологий, которое становится постоянным элементом современной мировой политики и др.

Контуры нового миропорядка, как уже отмечалось, во многом определяются особенностями формирующейся глобальной экономики. Однако и здесь имеет место разнонаправленность основных тенденций ее развития. Парадокс глобальной экономики состоит в том, что она не охватывает всех экономических процессов на планете, не включает все территории и все человечество в работу своих отлаженных экономических и финансовых механизмов. В то время как ее влияние распространяется на всю планету, ее фактическое функционирование и соответствующие глобальные структуры относятся только к сегментам экономических отраслей, стран и регионов в масштабах, напрямую зависящих от специфического положения страны, региона (или отрасли) в международном разделении труда. В результате в рамках глобальной экономики сохраняется и даже углубляется дифференциация стран по уровню развития, воспроизводится фундаментальная асимметрия между странами по степени их интеграции, конкурентному потенциалу и доле выгод от экономического роста.

Наиболее тревожной тенденцией в этом смысле становится появление т.н. “глубокого Юга” или стран “четвертого мира”, которое свидетельствует о реальной опасности полной деградации целого ряда государств, способных вообще утратить свои социальные и мобилизационные функции в результате последовательного сокращения бюджетных расходов на элементарное воспроизводство социальной инфраструктуры и населения. Парадокс в том, что при всем своем планетарном характере глобальная экономика (во всяком случае на современном этапе ее развития) стимулирует увеличение числа государств и регионов-“изолятов”, выключенных из процессов глобализации.

Таким образом последствия глобализации оказываются весьма противоречивы. С одной стороны, очевидный рост взаимозависимости различных стран и регионов мира. С другой стороны, геоэкономическое соперничество - перманентное состязание, цель которого улучшить “турнирное положение” на мировом рынке своей страны, создавая условия для непрерывного и достаточно динамичного экономического роста. Геоэкономическая стратегия при этом, как правило, сопряжена с попытками “завоевания промышленной территории будущего”, усиления финансовой мощи государства²⁰. Модульность отношений, взаимозаменяемость стран-партнеров в условиях коммуникационной революции порождает ситуацию относительной нестабильности, ситуативности возникающих союзов и коалиций. Перманентная борьба за максимизацию ресурсов и возможностей в условиях глобализации (когда невозможно просто на некоторое время выйти из игры - из нее можно только «выпасть») порождает лишь одну реальную альтернативу, стоящую перед каждой из стран - динамичное опережающее развитие, в геометрической прогрессии расширяющее возможности в т.ч. политического влияния, или маргинализация.