11.11. Исламская революция в Иране (1979) и её влияние на международные отно­шения в регионе

Наряду с энергетическим кризисом, 70-е гг. были отмечены еще одним важным событием в политической жизни региона Ближнего и Среднего Востока. Ис­ламская революция в Иране 1978-79 гг. и провозглашение Ислам­ской Республики Иран (ИРИ) явились событием, не побоимся этого слова, все­мирно-исторического значения. Прозвучав для многих как гром среди яс­ного неба, Исламская революция заставила обратить внимание, подчас ги­пертрофированное, на такие яв­ления как «политический ислам» и т.н. «ис­ламизм», исламский фак­тор стал восприниматься как важная составляющая международных отноше­ний. Соб­ст­венно революция, помимо антишахской и социальной направлен­ности, имела ещё и антиимпериалистическую (анти­неоколониалистскую и т.п.), т.е. направ­лена против соответствующих форм зависимо­сти Ирана от Запада и его экс­плуатации последним, против запад­ной экспан­сии в эконо­мической, культур­ной, информационной сферах. Осо­бое место в ре­волюци­онном дви­жении занял антиамериканизм, что, помимо прочего было вызвано тем, что США своей по­литикой с 1945 г. и особенно после пе­рево­рота 1953 г. позво­лили иранскому общественному мнению отождест­вить их с шах­ским режи­мом. Первоначально в 60-е гг. будущий вождь Исламской революции аятолла Рухолла Хо­мейнивыступал с резкой критикой шахской программы реформ, т.н. «белой революции», пре­дусматри­вавших аграрную реформу, расширение избира­тельных прав для женщин и т.д. Постепенно радикализм его выступлений нарастает, и чем бо­лее в них прояв­ляются антиимпериалистические, в ос­новном резко антиаме­риканские моти­вы типа: «…Наш повелитель—не Аме­рика! Наш повелитель—не Бри­тания, наш повелитель—не Израиль, наш по­велитель—Бог», тем больший резо­нанс они получают в иранском обще­стве.

В одном из последних выступлений в Иране перед депортацией в Тур­цию и Ирак (и послужившем одним из оснований для этого), Хомейни срав­нил рас­пространение положений Венской конвенции 1961 г. о дипломатиче­ском иммунитете на всех работающих в Иране американских специалистов с ок­купацией страны США, и выразил такое видение мировых реалий, став­шее в Иране афоризмом: «Америка хуже Англии. Англия хуже Америки, а Совет­ский Союз хуже их обеих. Каждый хуже другого, каждый ужаснее другого. Но сегодня мы имеем дело с таким злостным явлением, как Амери­ка». Всё это накладывалось на тра­диционно распространённые в иранском обществе ксенофобию, национализм и религиозность, и таким образом роль внешнего фактора в иранской революции была значительной.

После революции важное место в идеологии нового режима, который возглавил имам Р. Хомейни, заняли имеющие внешнеполитическую на­правленность лозунги «Ни Запад, ни Вос­ток (т.е. СССР), а ислам», единства мусульманских стран и т.п., а политика «экс­порта Исламской революции» во многом заменила внешнеполитиче­скую док­трину ИРИ. Хотя нужно сказать, что характерный для исламского режима дуа­лизм светской (технократиче­ской) и исламской (идеократиче­ской) его состав­ляющих отражался и на внешней политике: взвешенная по­литика МИДа могла подрываться ради­кальными действиями и заявлениями каких-либо «исламских» органов или деятелей, и наоборот, радикализм по­следних мог дезавуироваться первым.

Частным случаем «экспорта революции» стала ирано-иракская война, на­чатая Ираком, но велась она Ираном под лозунгами «Ис­ламской револю­ции» и целью была не столько оборона, сколько установле­ние в Ираке ана­логичного режима. Действенные попытки экспортировать революцию пред­принимались в охваченный гражданской войной Ливан, где с иранской по­мощью была создана военно-политическая организация «Хез­болла». По­пытки инспирировать рево­люционные движения предпринима­лись ещё в ряде арабских и мусульманских стран, в частности, на Бахрейне, где есть большая шиитская община. Были соз­даны специальные органы, иг­равшие роль «исламского Комин­терна», задачей которых было способство­вать «экс­порту революции»—напримерУправление исламских освободи­тельных движений (УИОД) при Кор­пусе стражей Ислам­ской революции(КСИР) и др.

Во многом именно угроза со стороны Ирана способствовала созданию в 1981 г. региональной организации арабских монархий—Совета Сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), своего рода «Священного союза» арабских монархий против Исламской революции, местной оппозиции, как исламской, так и светской, и против арабского светского республиканского национализма в лице режимов Ирака, Сирии, Йемена и других.

Иран разорвал все военно-политические связи с Западом. Отношения с «большим сатаной»,США, вообще стали враждебными. Враждебность к Вашингтону стала главным символом ре­волюции, почти религией. Антиим­периа­лизм занял важное место во внеш­ней политике ИРИ, в частно­сти, на этой почве Иран сблизился с Ливией, Си­рией и рядом дру­гих антиза­падных ре­жимов, стал активным участником Движения неприсоеди­нения, в котором, правда, зачастую проводил политику «неприсоединения к неприсоединив­шимся». Иран стал последовательным сторонником наиболее радикального (с антиизраильской точки зрения) реше­ния палестинского вопроса.

В то же время ряд событий, получивших международный резонанс, на са­мом деле являлся следствием в первую очередь политической борьбы внутри Ирана. Инцидент с захватом «Студентами—последователями курса имама» зда­ния посольства США в Тегеране 4 ноября 1979 г. и удержание американ­ских дипломатов в качестве заложников в течение 444 дней имели множе­ство меж­дународных последствий, важнейшее из которых—разрыв дипло­матических отношений между Ираном и США. Нарушение норм меж­дуна­родного права (Венская конвенция 1961 г.) в части неприкосновенности дипломатических миссий и пер­сонала вызвало рез­кое осуждение мирового сообщества, в т.ч. и со сто­роны СССР. Но СССР осу­дил и американскую реакцию на это, считая её не­сораз­мерной. США предприняли целую серию жёстких антииранских демаршей, пытаясь организовать давление на исламский режим дипломатическими, экономическими (санкции) и силовыми методами. Предпринятая американцами попытка освободить заложников силовым путём окончилась полным провалом (т.н. «табасский инцидент») и во многом стоила президенту Дж. Картеру поражения на выборах 1980 г. Долгие переговоры между США и Ираном при посредничестве, в частности, Алжира закончились освобождением всех заложников. Но бóльшая часть иранских требований выполнена не была.

Эти события с подачи имама Хомейни получили название «Вторая ис­лам­ская революция», но отнюдь не за их международный резонанс. Фор­мально предлогом для захвата посольства было нежелание США выдать в Иран для суда шаха Мохаммеда-Резу Пехлеви, но фактически они были следствием внут­риполитической борьбы вокруг судьбы временного прави­тельства М. Базарганаи проекта новой, «исламской», конституции. В ре­зультате казавшееся ислам­ским революционерам либеральным правитель­ство пало, а в условиях консоли­дирующего действия угрозы американского вторжения и антиимпериалистиче­ского энтузиазма на референдуме в де­кабре 1979 г. была одобрена разработан­ная Партией Исламской Республики Конституция, включавшая базисный прин­цип концепции Хомейни—«велайат-е факих» (правление богослова) и иные революционные тезисы. В резуль­тате Хомейни и его сподвижники добились своего, попутно разорвав все связи с США, испортив отношения с другими за­падными странами и свой имидж в мире, а также потеряв значительную часть иранских авуаров, хра­нившихся в США.

Один из крупнейших международных скандалов 1980-х гг.—т.н. «Ирангейт», связанный с тайными поставками американского вооружения Ирану, получил всемирную огласку также благодаря внутриполитической борьбе в Иране между группировками аятоллы Х. А. Монтазери, объявлен­ного преемником Хомейни, ходжжат оль-ислама А. Рафсанджани (спикер Меджлиса) и ходжжат оль-ислама А. Хаменеи (президент). В данном случае имел место союз Монтазери и Хаменеи против Рафсанджани. По мнению его про­тивников, сведения о контактах председателя Меджлиса с врагами ислама должны были безнадёжно скомпрометировать его и устра­нить с политической арены. Но история закончилась по-другому, да и весь скандал получил бо́льший резонанс за пределами Ирана, особенно в США.

По мнению известного израильского автора Д. Менашри, наделавшая в своё время много шума в мире фетва Р. Хомейни 1989 г.—приговор британ­скому писателю С. Рушди за книгу «Сатанинские стихи», также явилась ре­зультатом внутриполитической борьбы против, на этот раз Монтазери и, возможно, Рафсанджани.

При всей идеологической обусловленности внешней политики Ирана в 80-е гг. не следует приуменьшать её прагматизма. Несмотря на однознач­ность лозунга «ни Запад, ни Восток», антисо­вет­скую риторику, на то, что Иран оказы­вал помощь афганским моджахе­дам, денонсировал в односто­роннем порядке статьи 5 и 6 советско-иранского до­го­вора 1921 г., несмотря на провокации про­тив советской миссии в Теге­ране, несмотря на репрессии против иранских мар­ксистов, Иран, тем не менее, на разрыв и открытую конфронтацию со второй сверхдержавой не пошёл, и более того, развивал и укреплял отношения с ней. Иран также сохранил и в ряде случаев даже раз­вил отношения с ря­дом европей­ских капиталистических и социалистических стран, с Японией и другими госу­дарствами. Сравнительно неплохие отноше­ния в 80-е гг. сло­жились у Ирана с основными прозападными странами ре­гиона—Турцией и Пакистаном. Так, Пакистан, в частности представляет ин­тересы Ирана в США.

Ирано-иракская война была прекращена в 1988 г. самим имамом Хо­мейни, который реально оценил сложившееся тяжёлое военное и экономиче­ское положение страны, настроение населения и дал согласие принять резо­люцию СБ ООН №598 о прекращении огня.

Помимо исламской революционной идеологии на фор­мирующуюся внешнюю политику ИРИ в 80-е гг. влияли следующие фак­торы:

• Необходимость дипломатического обеспечения ведения войны с Ира­ком (недопущение интернационализации конфликта со стороны араб­ских и др. государств, обеспечение поставок вооружений и зап­частей, работа в ООН и т.п.)

• Другие вопросы безопасности: проблемы афганских беженцев, при­сут­ст­вие США в Персидском заливе, нейтрализация эмигрантских группи­ровок, курдских и др. сепаратистов и т.п.

• Потребности национальной экономики (содействие внешней тор­говле, транзиту экспорта и импорта, вопросы безопасности морепла­вания и т.п., работа в рамках ОПЕК, меры по обходу американских санкций).

• Внутренние факторы: политическая борьба, общественное мнение и т.п.

• Традиционные, оставшиеся ещё от шаха, ориентиры внешней поли­тики: претензии на роль региональной «сверхдержавы», иранский национа­лизм, стремление играть на противоречиях между великими державами, имею­щими интересы в Иране—подобно игре на проти­воречиях между Россией и Великобританией в конце XIX—начале ХХ в., между СССР и США по­сле Второй мировой войны.

В 90-е гг., после смерти имама Хомейни, внешняя политика ИРИ, с од­ной стороны, продолжает тенденции 80-х гг., а с другой, в ней появились но­вые мо­тивы, определяемые во многом особенностями его внутреннего со­циально-экономического и политического развития. Считается общепри­знанным опре­делять внешнеполитический курс ду­умвирата рахбара А.Ха­менеии президента А. Рафсанджани(1989-1997, два срока) и действующего (с 1997 г.) президента М.Хатами как праг­ма­тичный и умеренный (по сравнению с периодом 1979-89 гг.). Период двух сроков А. Рафсанджани—время экономической ре­конструкции, власти были сосредото­чены на восста­новлении народного хозяй­ства после войны с Ираком, реформи­ро­вании на­циональной экономики пу­тём развития современных рыночных от­ношений, проведения приватизации, развития ненефтяного сектора эконо­мики и при­влечения иностранных инве­стиций.

Иран в 90-е гг. постепенно перешёл в своей внешней и ре­гио­нальной политике от идей «экспорта революции» к поиску путей регио­наль­ной кооперации, постепенно улучшаются отношения ИРИ со своими сосе­дями по Персидскому заливу, в т.ч. с Саудовской Аравией, отношения с ко­торой при Хомейни были почти враждебными, упрочились его связи с евро­пейскими стра­нами, с Россией, рядом развивающихся государств. Иран за­нял последова­тельно конструктивную позицию в отношении большинства регио­нальных кон­фликтов, часто совпадающую с позицией России и ООН: в иракско-ку­вейт­ском кризисе, по афганскому вопросу, по Карабаху, Таджи­кистану, позд­нее—по Косово и т.п., причём религиозной солидарностью Иран руко­во­дство­вался в меньшей степени, нежели здравым смыслом.

Кооперация с Россией по среднеазиатским, кавказским и ряду международных вопросов, равно как и общее сближение между двумя странами—важный поворот в иранской политике 90-х гг.

Конечно, «реликты» прежней, революционной внешней политики ещё со­храняются—это и резкая оппозиция мирному процессу на Ближнем Вос­токе, и поддержка ряда радикальных движений, в т.ч. Хезболла в Ливане, и установле­ние тесных связей с «революционным исламским» Суданом, и по­ставки оружия в Боснию и т.п. Подозревается или доказан иранский след в ряде террористиче­ских актов, совершённых в 1990-е гг.: взрывы объектов еврейской общины Бу­энос-Айреса (1992 и1994 г.), т.н. инцидент «Миконос» в 1992 г. в Берлине и другие. В 1993 г. были разорваны отношения между ИРИ и Алжиром,—последний обвинил Иран в поддержкеИсламского Фронта Спасения, ведущего воору­жённую борьбу с алжирским правительст­вом.

С избранием 23 мая 1997 г. президентом Ирана ходжжат оль-ислама Сеида Мохаммада Хатами—клирика и фи­лософа, имеющего светское и ду­хов­ное образования, владеющего англий­ским, немецким и арабским язы­ками, про­жившего много времени в Гам­бурге, тенденции, начавшие прояв­ляться в пред­шествующие годы во внеш­ней и внутренней политике страны не только полу­чили дальнейшее разви­тие, но и обрели своё концептуальное оформление. Речь идёт об идее «ис­ламского гражданского общества» и кон­цепции «диалога циви­лизаций», ставших не только излюбленными темами выступлений М. Хатами перед ау­диториями в ИРИ и за границей, но и ба­зисными идеологическими ори­енти­рами его администрации и сил, её под­держивающих, т.н. реформистов.

Заявленная как основа внешнеполитического курса концепция «диалога цивилизаций», своего рода «торговая марка» дипломатии Хатами, импонирует многим в немусульманских странах и снимает опасения о стремлении Ирана разговаривать с немусульманами в духе пророчеств С. Хантингтона о «столкновении цивилизаций». «Диалог цивилизаций» предполагает нечто большее, чем межкультурный диалог—основными положениями концепции являются: уважение и равенство всех людей, не взирая на принадлежность к большим или малым нациям; принятие культурного разнообразия как перманентно присущей черты человечества; взаимоуважение к ценностям и взглядам, принятым в других культурах; право на защиту культурного наследия и ценностей; отказ от попыток культурного доминирования; поиск общих путей преодоления глобальных проблем; уважение норм международного права и отказ от конфронтации и т.п. Хатами неоднократно говорил об этом, с разных трибун: и на сессии ОИК, и на специальных конференциях и семинарах, и на Генеральной Ассамблее ООН, в т.ч. и на «Саммите тысячелетия» в сентябре 2000 г. По его инициативе 2001 г. объявлен ООН годом диалога цивилизаций.

«Диалог цивилизаций» предполагает и повышение роли Ирана в мире—как одной из древнейших цивилизаций и важнейшей составной части мусуль­ман­ского мира. В этом качестве Иран хотел бы развивать отношения с дру­гими «цивилизациями»—будь то Индия, Китай, Япония, Россия, и, ко­нечно же, За­пад, а точнее, Европа. Из европейских стран у Ирана наиболее удачно склады­ваются отношения с Грецией и Италией, историческими цен­трами европейской культуры. Визит Хатами в Италию в 1999 г.—первый после Исламской рево­люции визит главы иранского государства в западную страну (Рафсанджани из европейских стран был лишь в СССР в 1989 г.). Во время этого визита, помимо переговоров с итальянскими официальными ли­цами, состоялись встречи с пред­ставителями общественности и сенсацион­ная встреча с папой римским Иоанном Павлом II.

В марте 2001 г. состоялся 4-хдневный визит Хатами в Россию и переговоры с её президентом В. В. Путиным. Сближение между двумя странами продолжается, хотя между ними есть и противоречия, в частности по вопросам, связанным со статусом Каспийского моря.