Детская литература. Под ред. Е.О. Путиловой

191

семидесятилетия, который отмечался как национальный праздник, было решено поставить ему в столице памятник при жизни, и он принимал уча-

стие в обсуждении проекта.

Когда он был более счастлив – в часы творчества, в минуты триум-

фов или во время молитвы – как знать? Ясно одно: его молитва была ус-

лышана, и даже смерть пощадила его. Он умер тихо, как уснул. Это случи-

лось в ночь с 3 на 4 августа 1875 года. Накануне он сложил свои прощаль-

ные стихи:

До свиданья ж, друзья! Мир цветущий, прости! С благодарной душой вас покину – Славя Бога за всё, что мне дал – что мне даст – В бесконечном пути к совершенству!..

Андерсен считается автором ста семидесяти сказок. На русский язык переведено сто пятьдесят четыре. Первую книжку сказок Андерсен выпус-

тил в 1835 году. Этому предшествовали давние планы собрать воедино и издать датские народные сказки. Однако, принявшись за осуществление плана, писатель понял, что не может просто взять да записать фольклор-

ный текст – он должен его рассказать и рассказать по-своему. Сказок, не-

посредственно заимствованных в фольклоре, у него всего семь. Это «Ог-

ниво», «Маленький Клаус и Большой Клаус», «Дорожный товарищ», «Ди-

кие лебеди», «Свинопас», «Что муженёк ни сделает, то и ладно», «Ганс-

чурбан». Их хорошо знали в Дании, но как преобразил их его рассказ! Не-

повторимый стиль Андерсена-рассказчика складывается с первой же сказ-

ки. Современники в первую очередь отмечают совершенно особую андер-

сеновскую манеру повествования:

"Смелая цель: употреблять устную речь в печати <...> Писаное слово – бедно и одиноко, устное имеет целый штат помощников в выражении губ, ... в движении руки,

... в длине и краткости тона, в более резком или более мягком, серьёзном или комичном характере его, во всей игре физиономии ..."

Действительно, сказки спокон веку сказывались, что слышится в са-

мом их названии, а потому как раз литературная форма, строгая и безлич-

ная, им чужда. Андерсен вдохнул в сказку непосредственность, задушев-

ность, домашний уют. Во многом этому способствовал образ рассказчика.

192

Как только начинается любая андерсеновская сказка (неважно, кто её рас-

сказывает – Крёстный, старушка Йоханна, ветер, куст бузины, старый уличный фонарь или совсем молодой студент), слушатель словно бы уют-

но устраивается рядышком со сказочником, ловит каждую его интонацию,

отзывается на малейшее изменение его лица. Немалое мастерство требует-

ся, чтобы с листа бумаги вдруг зазвучал живой голос, чтоб в глубине стра-

ницы вдруг проявилось доброе лицо, движения губ, глаз, бровей, "вся игра

физиономии"...

Вот солдат из сказки "Огниво" по очереди открывает сундуки – сперва с медными деньгами, потом с серебром… Но вот он увидел золо-

то!.. Рассказчик не может спокойно сказать: обрадовался солдат. Он его чувства не описывает, он их сам переживает: он словно замирает в восхи-

щении над сундуком и сдавленно выдыхает: "Батюшки! Сколько тут было золота!" Тут уж мы видим, конечно, как он руками всплескивает, как при-

жимает их к груди, как расплывается в блаженной улыбке его физиономия.

Устная речь – это непосредственное выражение эмоций. Чувство опережает мысль, вырывается в слове искреннем, необдуманном. Но рас-

сказчик сливается с героем лишь в отдельные моменты. Гораздо чаще ав-

тор наблюдает за ним со стороны. Рассказчик может вдруг отвлечься от изложения событий, чтобы от собственного лица их прокомментировать.

Рассказчик может, как это только в устной речи бывает, вдруг перебить сам себя: "Мальчишка ...стрелой пустился за огнивом, отдал его солдату и... А вот теперь послушаем!" И, уж конечно, всем понятно, что сейчас произойдёт самое важное. Перебивом, неожиданным восклицанием выде-

лена кульминация истории.

Она представляет собою, как и положено в любой народной сказке,

решительную схватку героя с противником – злым, несправедливым и бо-

лее могущественным. Но герой, разумеется, выйдет победителем. Побеж-

дает он бесстрашием и смекалкой. В фольклоре хитрость не порок, а вели-

кое достоинство – синоним ума. А ум – это и есть свет. Так с конкретным

193

материальным понятием (огниво – источник и хранитель огня, света) сли-

вается понятие духовное – весёлая сообразительность, лукавая мудрость.

Герой Андерсена являет собою собрание едва ли не самых главных достоинств человека: он умерен в желаниях, изобретателен и остроумен,

неприхотлив и отважен, целеустремлён и решителен. Он энергичен и сто-

ек. Он несёт в себе колоссальный заряд жизнелюбия и веселья, не теряет присутствия духа ни в каких испытаниях, потому что силы черпает в радо-

стном и простодушном доверии к судьбе. Его присутствие освежающе: он такой естественный, настоящий, что рядом с ним всё фальшивое, лживое,

тщеславное и мелкое обнаруживает истинное лицо. Вот почему Андерсен любит своих лукавых героев. Веселье и радость – знак духовного здоровья.

Им в высшей степени обладает народная поэзия и поэзия Андерсена. Од-

нако Андерсеновская поэзия эмоционально многоцветна. Если с героями,

пришедшими из фольклора, сказочник веселится, то с теми, что, как он го-

варивал, «из головы», он чаще грустит. Наверное, это потому, что «из го-

ловы» только сюжеты, а вот сами герои – из сердца...

Говорят, фантазия похожа на дерево до небес, которое корнями ухо-

дит глубоко в землю... Как бы высоко ни залетал Андерсен в своём вооб-

ражении, от земли не отрывался никогда. Сказки Андерсена – честные сказки: они не скрывают того зла, той грязи, что омрачает человеческое существование.

Горький удел личности, отмеченной Богом, но не признанной людь-

ми, – одна из основных тем Андерсена. Ей посвящены "Гадкий утё-

нок"(1843), "Ребячья болтовня", "Садовник и господа"(1852), "Тернистый путь славы"(1855), "Перо и чернильница"(1859), "Психея"(1861), "Золотой мальчик"(1865), "Сын привратника"(1866),"Жаба"(1866), "Доля репейника" (1869). Все эти произведения возникли после 1840 года, для Андерсена пе-

реломного. Он уже не подвергался шельмованиям критики, напротив, был обласкан светом, датским королём, и чуть ли не всеми царствующими осо-

бами Европы. Но старые раны кровоточат, и печальный удел романтика-

194

изгоя то и дело всплывает в его творчестве.

Сказочно счастливый конец венчает большую половину произведе-

ний, вырастающих из этого противостояния – Личность и Среда. Их так много, по-видимому, потому что они отражают судьбу и веру самого по-

эта. Но если даже такие сказки заканчиваются счастливо, всё равно, боль-

шая часть повествования посвящена страданиям героя. Описания их прон-

зительны. В голосе сказочника слышатся слёзы. Сказка «Гадкий утёнок» как бы заключает в себе модель сюжета данного типа. Лишь испив сполна чашу страданий, отверженный уродец неожиданно для самого себя обна-

руживает, "что он прекраснейший между прекрасными". Финал – ослепи-

тельное счастье. Да! "Не беда появиться на свет в утином гнезде, если ты вылупился из лебединого яйца!"

Однако довольно часто финал сказок о судьбе романтика двойстве-

нен – обнадёживающе-трагичен («Психея»,1861). Если исходить из инте-

ресов человечества в целом, то его следует рассматривать как торжество

"истины, добра и красоты". Но с точки зрения отдельного человека, он бесконечно печален. Это рассказ о гении, умершем непонятым и неоце-

нённым. Зато на долю его творения выпала бессмертная слава. Жизнь че-

ловеческая тленна – искусство вечно...

Существует и третий вариант развития событий: чисто романтиче-

ская ирония в духе Гофмана... Сказку «Жаба»(1866) уж никак не назовёшь счастливой. О, как стремилась героиня сказки ввысь и вдаль, к неведомо-

му! Согласно народному поверью, в голове одной из самых безобразных жаб иной раз спрятан драгоценный камень. Для Андерсена самая главная драгоценность – романтическая душа. Так что нечего удивляться, что в го-

лове его маленькой безобразной героини "как раз и сидел этот драгоцен-

ный камень – эта вечная тоска, стремление к лучшему, стремление вперёд,

вперёд! Она вся светилась им". Но ни она сама, ни – тем более! – мир так ничего и не узнал о её драгоценном камне. Подошёл аист и проглотил жа-

бу. Такой тривиальный конец. И трагический. Скольких прекрасных жаб

195

уже пожрали и ещё пожрут в нашем мире!..

Порой, однако, по мановению руки волшебника, сцена, на которой совершается действие, описывает круг, и на переднем плане оказываются не жертвы, а их погубители. И уж тут-то сказочник не знает пощады! Мяг-

кий голос наливается язвительной иронией, сказка превращается в сатиру.

Ложь, лицемерие, позёрство и фразёрство власть придержащих ("Новый наряд короля",1837), ограниченность и злословие обывателей ("Истинная правда",1852), тупое самодовольство толстосумов ("Свинья-

копилка",1855) – всё убожество и грязнотца жизни выставлена напоказ,

пороки обнажены, зло названо злом.

Самые ранние воспоминания Андерсена связаны с большими бедами маленьких людей – голодом, холодом, бесприютностью, изнурительным трудом... Тема бедности – тема не сказочная, но у Андерсена она становит-

ся одной из основных, и он рассматривает её с разных сторон. Пожалуй,

прежде всего, он стремится бедных утешить.

Цель непростая, поскольку Андерсен убеждён, что бедность сущест-

вовала от века и, по-видимому, будет существовать всегда.

Вот в сказке "Иб и Кристиночка"(1855) маленьким мальчику и де-

вочке в лесу повстречалась какая-то странная цыганка – то ли цыганка, то ли фея. Она дарит им волшебные орехи – пророчества о грядущем. Для Кристиночки из них вышли золотая карета и пышные наряды. А Ибу дос-

талась чёрная пыль, земля, тяжкий крестьянский труд... При этом фея ска-

зала: "Здесь то, что для тебя будет лучше всего". Да, если уж феи признают социальное неравенство как нечто неизбежное, то на что же надеяться?

Андерсен тем не менее пытается найти надежду и находит её в Евангелии:

не хлебом единым жив человек. Чтобы не страдать от бедности, можно по-

пробовать над ней возвыситься – не позволить мысли о хлебе завладеть всем твоим существом... В маленькой истории "Талисман"(1836) он рисует образ тихого и глубокого счастья. Это "мир, любовь да согласие". Любовь супружеская, родительская, детская. Согласие в мыслях и чувствах, чест-

196

ный, хоть и нелёгкий, труд, нежная песня пастушеской свирели. Такое сча-

стье не может омрачить даже отсутствие самого необходимого – обыкно-

венной сорочки. О ней просто не вспоминают. Счастье не в земном иму-

ществе, но в душе человеческой...

Сюжет другой истории – "Свечи"(1871) – строится по принципу симметрии. В ней два полюса жизни: две семьи – богатая и бедная, две свечи – восковая и сальная. Но, начавшись с контраста, история заканчива-

ется гармоническим созвучием: на разных полюсах одинаково ярко, как бы отражаясь друг в друге, сияют свечи и лица двух счастливых маленьких девочек. Души, умеющие радоваться, окружены, словно свечи, тёплым сиянием и далеко рассылают свои золотые лучи, заливая светом Божий мир.

Прекрасно! Идиллия, созданная стареющим поэтом в высшей степе-

ни трогательна. Но всё-таки – что вызвало радость этих прелестных кро-

шек? Богатая девочка радуется предстоящему балу. Бедная – горячей кар-

тошке на ужин. Подняться над "хлебом", как видим, здесь не удалось. Но зато здесь действует другой завет: довольствуйся малым, довольствуйся тем, что посылает судьба. И всё-таки вряд ли мать бедной девочки способ-

на так же сиять: и сальная свеча, и картошка – подарок, точнее, подаяние барыни, матери богатой девочки. Разумеется, Бог помогает бедным через других, более удачливых детей своих. Однако трудно радоваться гармо-

нии, основанной на милостыне... Андерсен это чувствовал и отнюдь не всегда был столь прекраснодушен. Среди его сказок многие раскрывают подлинную трагедию бедности. А трагедии, как правило, завершаются смертью.

Две истории – "Девочка со спичками" (1845) и "Пропащая"(1853) –

почерпнуты им из семейной хроники и связаны с судьбой его матери, Анн-

Мари. Это она, Анн-Мари, как безымянная Девочка со спичками, бродила в детстве по заснеженным улицам, прося подаяния. Это она, мать малень-

кого мальчика, полоскала бельё в ледяной воде Оденсе. Это она сказала о

197

своей умершей подруге, которая, не выдержав лютого холода, прибегала к спасительной бутылочке: "Хорошая она была женщина! И Господь Бог скажет то же самое, когда примет её в царство небесное! А люди пусть се-

бе называют её пропащею". Когда же Андерсен узнал о кончине матери, то

"невольно воскликнул: «Слава Богу! Окончились её мытарства и нужда,

которых я не в силах был облегчить!»"

Во всех трёх сюжетах, связанных с Анн-Мари, центральное событие

– смерть. Во всех трёх смерть – естественное следствие невыносимой ни-

щеты и унижений. И во всех трёх Андерсен рассматривает смерть как сча-

стливую развязку страшной истории: для страдалицы распахиваются небе-

са, и сам Господь принимает её душу в свои благословенные объятия. Без-

условно, эти и другие подобные этим истории ("Под ивою"–1859, "Иб и Кристиночка" –1855, "На дюнах" – 1859) задуманы как благодарственные гимны Небесному Отцу, но при этом они звучат и как гневные обвинения людям, повинным в унижениях и страданиях ближних своих. Фабула

"Пропащей" проста и тривиальна: в юности бедная девушка, совсем ещё не

"пропащая", была помолвлена со студентом, но, по настоянию его матери,

отказалась от возлюбленного. Оба они жили совсем не долго и совсем не счастливо, но, как истинно любящие, умерли почти в один день. Именно потому, что были не вместе...

В сказке "Иб и Кристиночка" сюжет строится как зеркальное отра-

жение сюжета "Пропащей": здесь молодой человек, надеясь, что достаток принесёт счастье девушке, добровольно отказывается от неё. Но вместо довольства Кристиночке уготована могила на кладбище для бедных. Все эти ранние смерти – обвинительный приговор обществу. Но Андерсен не прокурор, он сказочник. За страдания он выдаст своим героиням и некото-

рую земную компенсацию, хотя они о ней так и не узнают. Бывший сту-

дент оставляет сыну «пропащей»прачки небольшое наследство – на обра-

зование; ну, а дочку Кристиночки берёт на попечение Иб, который не обеспечит ей ни золотой кареты, ни нарядов, но даст неизбывную любовь –

198

теперь он ей и отец, и мать... Урок, который Андерсен извлекает из всех этих горьких историй, он сам и формулирует: "Чаша жизни никогда не бы-

вает наполнена одной полынью – такой не поднесёт ближнему ни один до-

брый человек, а уж тем меньше сам Господь..." ("На дюнах", 1859) И пока Господь есть, есть и надежда. ("Жив ещё старый Бог!", 1836).

Противостояние добра и зла в сказке всегда было противостоянием Жизни и Смерти. В сказках Андерсена драматизм этой борьбы многократ-

но возрастает из-за разительного неравенства сил: Жизнь у него представ-

лена как бы только в почке, в бутоне – существами очень маленькими и хрупкими. Нежная пятнадцатилетняя Русалочка, пожалуй, самая старшая из них, Герда гораздо её младше, Стойкий оловянный солдатик только-

только родился от матери оловянной ложки, да ещё в придачу – инвалид,

ну, а Дюймовочка и того меньше, к тому же не оловянная, а живая девочка, «нежная, ясная, точно лепесток розы»... Смерть же является всегда в гроз-

ном своём могуществе, хотя и в обличиях разных. Где, в чём гнездится она? Как распознать её?

В сказке «Стойкий оловянный солдатик» она так и остаётся неузнан-

ной. В первый раз она налетает на маленького героя порывом злого ветра как раз в тот момент, когда в сердце его пробуждается любовь. Сказочник и сам как будто не знает, «по милости ли тролля или от сквозняка» был его герой выброшен с третьего этажа. Хорошо иной раз оказаться оловянным!

Солдатик собрался с силами и мужественно преодолел все испытания,

словно и воля его была отлита из металла. «Ружьё на плече, голова прямо,

грудь вперёд!» Он честно заслужил новую встречу с прекрасной танцов-

щицей и был по-солдатски сдержан. Но опять именно в тот момент, когда он был так растроган, что «чуть не заплакал оловом», вновь налетает смертная сила. Почему мальчишка «ни с того ни с сего швырнул его прямо в печку»? «Наверное, это всё тролль подстроил!» Возможно. Злодеи так чутко улавливают чужое счастье и так люто ненавидят любовь. Но вопро-

сы и предположения выдвигаем мы. Солдатик же не рассуждал, он стоял в

199

«полном освещении» и «всё ещё держался стойко, с ружьём на плече». И

танцовщица порхнула в его погребальный костёр...

Печальный финал? Как ужасно погибнуть, едва начав жить и лю-

бить. Но как прекрасно сгореть в огне любви вместе с любимым! Кто по-

бедил в поединке? Нет, не Жизнь, но и не Смерть. Наверное, победила Любовь.

Какая удачная мысль сделать героями сказки игрушки! Невольно приходит на ум вопрос: не игрушки ли и мы в руках Судьбы? Оловянный солдатик с бумажной танцовщицей не избежали рока – он доиграл с ними свою игру до конца. Маленькие и непрочные! Как легко их было уничто-

жить! Но они оказались созданиями, исполненными такого достоинства,

такой любви и такой внутренней силы, что победить их – нет, не удалось!

В сказке "Русалочка" героиня – тоже не человек. Она маленький водный дух, рыбка, морская волна. Всю жизнь воображение Андерсена тревожил образ девы вод. Уже в 20-е годы молодой поэт посвятил ему три поэмы, в 30-е «Русалочка» продолжила этот ряд, ещё позже – в 1858 году – появилась «Дочь болотного царя». Водяная дева сродни своей холодной стихии, но водная стихия не бесплодна: из пены морской родилась грече-

ская Афродита... Русалочка Андерсена – маленькая Афродита Севера, сама любовь, самоотверженность и нежность – главное чудо сказки.

Впрочем, и других чудес в ней множество. Разве не чудо, что ма-

ленькая девочка задаётся сложнейшими философскими вопросами и стра-

стно стремится к их разрешению? Она пытается выяснить, что есть Жизнь и что есть Смерть. Если ей, Русалочке, уготовано беспечальное существо-

вание длиной в триста лет, а потом она растает пеной морской, то можно ли считать это жизнью? Набежала волна и отхлынула... И всё! А вот чело-

веческая душа бессмертна – после краткого пребывания на земле она отле-

тает в «синее небо..., в неведомые блаженные страны» и пребывает там вечно. Лишь обладание душою дарует подлинную Жизнь, исполненную духовного смысла. А душу дарует Любовь. Легенды о «воодушевлении»

200

природного духа человеческой любовью существовали ещё в средневеко-

вье: душа, полюбив, словно переливается через край, претворяя свой избы-

ток в новую живую душу. Обретя её, и природный дух может познать лю-

бовь.

У Андерсена не совсем так. Он верит, что вся природа напоена лю-

бовью. И не диво, что Русалочка полюбила ещё до того, как узнала и о ду-

ше и о любви. Её любовь истинна и животворна: изливаясь на принца, она отвоёвывает его у смерти. Чудо это свершается в сказке дважды: уже в первый раз Русалочка идёт на риск: «Нет, нет, он не должен умирать! И

она поплыла между брёвнами и досками, совсем забывая, что они всякую минуту могут раздавить её самоё». Во второй раз она поставлена перед жестоким выбором: растаять ли тотчас морской пеной или выкупить свои оставшиеся двести восемьдесят пять лет ценою жизни принца. Она целует в лоб принца, а нож падает из руки её за борт и вонзается в воды, окраши-

вая их в цвет крови. Это умирает её русалочье естество...

Однако любовь бедной отвергнутой девочки столь велика, что смерть приходит к ней лишь для того, чтоб помочь ей в тот же миг родить-

ся заново: она ощутила волшебную лёгкость, услышала неземную музыку и поняла, что возносится ввысь, в сияющую голубизну. Нет, она ещё не получила бессмертной души и летит не в райские чертоги. Ей снова назна-

чен «испытательный срок» в триста лет, но уже в новом качестве и с но-

выми сёстрами – сильфидами – дочерями воздуха.

Грустный и всё же какой счастливый конец сказки! Но разве счастье не становится более пронзительным от тонкого налёта грусти? Безмятежно спит принц, улыбается во сне принцесса, и никогда они не узнают, что Смерть стояла у самого их изголовья. Для них Жизнь торжествует, и мож-

но надеяться, что любовь их будет настолько крепка, что они будут жить

«долго и счастливо и умрут в один день», а души их полетят, обнявшись,

прямо в небесную обитель. А Русалочке ещё предстоит долгий, неутоми-

мый труд, новые жертвы и подвиги любви. Но разве не именно это и назы-