- •Содержание
- •1. Общие положения
- •2. Методические рекомендации к государственному экзамену
- •2.1. Литературоведческий блок
- •Примерные схемы анализа Эпическое произведение
- •Лирическое произведение
- •Драматическое произведение
- •Литература
- •XIX век
- •Конец XIX – начало XX вв.
- •2.2. Лингвистический блок
- •Примерная схема анализа
- •Пример лингвистического анализа
- •Литература
- •2.3. Методический блок
- •2.3.1. Методика обучения литературе
- •Литература
- •2.3.2. Методика обучения русскому языку
- •Задание экзамена по блоку
- •Пример ответа
- •Литература
- •2.4. Критерии оценки ответа студента
- •3. Методические рекомендации по выполнению и защите вкр
- •3.1. Общие положения
- •3.2. Подготовка к защите вкр
- •3.3. Структура вкр
- •3.4. Требования к оформлению вкр
- •3.5. Процедура защиты вкр
- •3.6. Критерии оценки вкр
- •Экзаменационный билет № 7
- •Часовня
- •Депрессивный дискурс романа э. Лимонова «Это я - Эдичка»
- •Глава 1. Название…………………………………………….6
- •Глава 2. Название …………………………………………. .15
- •2.1. Название параграфа..……..………………………18
- •2.2. Название параграфа………………………………22
- •А.С. Пушкин
- •М.Ю. Лермонтов Герой нашего времени
- •16-Го июня
- •Н.В. Гоголь Сорочинская ярмарка («Вечера на хуторе близ Диканьки»)
- •Ф.И. Тютчев
- •А.А. Фет
- •И.С. Тургенев Дворянское гнездо
- •И.А. Гончаров Обломов
- •Ф.М. Достоевский Преступление и наказание
- •Ф.М. Достоевский Идиот
- •Л.Н. Толстой Война и мир
- •А.П. Чехов Студент
- •А.П. Чехов Чайка
- •А. Блок
- •А. Ахматова Песня последней встречи
- •М. Цветаева
- •С. Есенин
- •В. Маяковский Скрипка и немножко нервно
- •Б. Пастернак
- •Б. Пильняк Грэго-Тримунтан
- •А. Платонов Фро
- •М. Булгаков Красная корона
- •И. Бунин Часовня
- •В. Шукшин Алеша Бесконвойный
- •Л. Петрушевская Дама с собаками
- •В. Пелевин Желтая стрела
А. Платонов Фро
<…> Меж двух подушек Фрося нашла короткий волос, он мог принадлежать только Федору. Она рассмотрела волос на свет, он был седой: Федору шел уже двадцать девятый год, и у него росли седые волосы, штук двадцать. Отец тоже седой, но он никогда даже близко не подходил к их постели. Фрося принюхалась к подушке, на которой спал Федор, – она еще пахла его телом, его головой, наволочку не мыли с тех пор, как в последний раз поднялась с нее голова мужа. Фрося уткнулась лицом в подушку и затихла.
Наверху, на третьем этаже, вернулся мальчик и заиграл на губной гармонике – ту же музыку, которую он играл сегодня темным утром. Фрося встала и спрятала волос мужа в пустую коробочку на своем столе. Мальчик перестал играть: ему пора спать, он ведь рано встает – или он занялся с отцом, пришедшим с работы, и сидит у него на коленях. Мать его колет сахар щипцами и говорит, что надо прикупить белья: старое износилось и рвется, когда его моешь. Отец молчит, он думает: «Обойдемся так».
Весь прошлый вечер Фрося ходила по путям станций, ближним рощам и по полям, заросшим рожью. Она побывала около шлаковой ямы, где вчера работала, – шлаку опять было почти полно, но никто не работал. Наташа Букова жила неизвестно где, ее вчера Фрося не спросила: к подругам и знакомым она идти не хотела, ей было чего-то стыдно перед всеми людьми – говорить с другими о своей любви она не могла, а прочая жизнь стала для нее неинтересна и мертва. <…>
1929
М. Булгаков Красная корона
Historia morbi
<…> Целыми днями напролет я лежу на кушетке и смотрю в окно. Над нашим зеленым садом воздушный провал, за ним желтая громада в семь этажей повернулась ко мне глухой безоконной стеной, и под самой крышей – огромный ржавый квадрат. Вывеска. Зуботехническая лаборатория. Белыми буквами. Вначале я ее ненавидел. Потом привык, и если бы ее сняли, я, пожалуй, скучал бы без нее. Она маячит целый день, на ней сосредоточиваю внимание и размышляю о многих важных вещах. Но вот наступает вечер. Темнеет купол, исчезают из глаз белые буквы. Я становлюсь серым, растворяюсь в мрачной гуще, как растворяются мои мысли. Сумерки – страшное и значительное время суток. Все гаснет, все мешается. Рыженький кот начинает бродить бархатными шажками по коридорам, и изредка я вскрикиваю. Но света не позволяю зажигать, потому что если вспыхнет лампа, я целый вечер буду рыдать, заламывая руки. Лучше покорно ждать той минуты, когда в струистой тьме загорится самая важная, последняя картина.
Старуха мать сказала мне:
– Я долго так не проживу. Я вижу: безумие. Ты старший, и я знаю, что ты любишь его. Верни Колю. Верни. Ты старший.
Я молчал.
Тогда она вложила в свои слова всю жажду и всю ее боль:
– Найди его! Ты притворяешься, что так нужно. Но я знаю тебя. Ты умный и давно уже понимаешь, что все это – безумие. Приведи его ко мне на день. Один. Я опять отпущу его.
Она лгала. Разве она отпустила бы его опять?
Я молчал.
– Я только хочу поцеловать его глаза. Ведь все равно его убьют. Ведь жалко? Он – мой мальчик. Кого же мне еще просить? Ты старший. Приведи его.
Я не выдержал и сказал, пряча глаза:
– Хорошо. <…>
1925