книги2 / 261

Мириам Макариус, жена редактора «ал-­Ла╙ā’иф», опубликовала вжурнале своего мужа статью о воспитании детей, в которой подчеркнула важность образования женщин, чтобы они могли приобрести навыки изнания (гигиена, питание и т. д.), необходимые для этой важной задачи. Три года спустя Салма Кусатли, также сирийка по происхождению, опубликовала в том же журнале статью, в которой выступала за женское образование вболее воинственных выражениях. Она заявила, что женщины должны посещать школы, оставить позади «свою незначительную роль… и отказаться от необходимости направлять свои мысли и все свои усилия только на домашние дела». В 1891 г. тот же журнал сообщил о результатах экзаменов в Американском колледже для девушек в Каире и о речах, произнесенных выпускницами. Адма Шукра, окончившая колледж случшими результатами, выступила с речью «Что приобрели женщины Востока за последние пятьдесят лет», а Мария Тума — с​ речью «Роль женщины в обществе». В 1896 г. другой журнал, «ал-­Му║та╙аф», опубликовал эссе принцессы Назлы Ханум о правах женщин 40. Голоса арабских женщин, даже школьниц, поднимали вопросы о пересмотре роли женщин, необходимости образования для всех и целый ряд проблем, которые также волновали их современников-­ мужчин; к 1890 м гг. их мнения и идеи стали частью мира печати и ткани интеллектуальной жизни.

Дело не только в том, что продолжались разговоры о необходимости перемен, но и в том, что делались реальные шаги всторону принятия западного стиля и уклада жизни. Еще в 1843 г. британский востоковед Эдвард Уильям Лейн, проживавший в Каире, обратил внимание своего друга на то, что в отношении мебели, архитектуры, манер, одежды «Каир, как в бреду, становится все более и более непохожим на то, чем он был». Всего три года спустя он снова отметил, как меняется город и как некоторые с тревогой смотрят на его растущую вестернизацию и перенимание западной моды. «Я говорил вам онекоторых случаях “марша” европейских новшеств здесь, — ​писал он, — ​и теперь “марш” превратился в “галоп”. Правительственные служащие… следуя примеру Константинополя, начали одевать себя вполное франкское платье: сюртук, жилет ибрюки; последние такие же узкие, как и наши». Улемы были «очень рассержены» всем этим, «справедливо расцененным ими вкачестве свидетельства впечатляющих перемен» 41.

40  Cannon B. D. Nineteenth-­CenturyArabicWriting onWomen and Society:The Interim

Role of the Masonic Press in Cairo.Al-­Lata’if, 1885–1895 // International Journal of Middle

East Studies 17. 1985. № 4. P. 475, 477.

41  Ahmed L. EdwardWilliam Lane and British Ideas of the Middle East in the Nineteenth

Century. London, 1978. P. 45.

Современники египтян выражали беспокойство по поводу таких видимых изменений в обществе. Как и ‘Абдо, ‘Абдуллах Надим, еще один ученик ал-­Афгани, осуждал легкомысленное подражание западным образцам, которое повсеместно наблюдалось в 1891 г. В частности, он отмечал употребление алкогольных напитков, принятие европейской одежды и иностранных слов, а также изменения вманерах женщин иих бо́льшую свободу: все чаще можно было увидеть на улицах женщин, «демонстрирующих свою красоту» 42. Касим Амин, писавший в последние годы века, отмечал, что господство мужчин над женщинами ослабло в связи с интеллектуальным развитием мужчин, и теперь можно увидеть женщин, выходящих на улицу по своим делам и посещающих общественные сады, чтобы насладиться свежим воздухом. Многие женщины, отметил он, теперь путешествуют за границу со своими мужьями 43. Рашид Рида, ученик Мухаммада ‘Абдо, в том же году также прокомментировал изменения, произошедшие вжизни женщин. Подражание европейским манерам можно было наблюдать повсюду среди высших классов и «тех, кто последовал за ними из народа»; даже вуаль, утверждал он, постепенно устранялась. Эта европеизация распространилась даже на семьи шейхов и религиозных деятелей, где она проявилась в одежде их женщин. «Кто знает, — заключил​ он, — к​ чему это все приведет?» 44

Изменения в женской одежде часто упоминались в первые годы нового века, и некоторые из этих изменений, очевидно, происходили еще в1890 е гг. Комментарии, сделанные в начале XX столетия, показывают, что женщины из высшего класса, путешествующие по Европе, привыкли к тому, что их не заставляют скрываться под вуалью, так как восновном они носили ее только дома, в Египте. Их вуаль стала более легкой и прозрачной, очевидно, в подражание стамбульской моде 45.

Другие изменения, происходившие с женщинами, были столь же очевидны для современников, как и изменения в одежде, хотя, возможно, на них не так легко указать или обобщить их в качестве маркеров перемен. Женщины, теперь более заметные вобщественных местах, не просто прогуливались, чтобы насладиться свежим воздухом, но, как записал Амин, «выходили, чтобы

42  Йа╝йā M. К. Ал-Джузӯр ат-таʼрӣхиййа ли та╝рӣр ал-мар’aт aл-ми╕риййа фӣ-л- ʻа╕р ал-╝адӣс. C. 73.

43  Амӣн ╒.Tа╝рӣр ал-мар’a //‘Aмāрa M.(ред.)Aл-А‘мāл ал-кāмила ли ╒āсим Амӣн:

в 2 х т. Бейрут, 1976. T. 2. C. 18.

44  Тухāмӣ M. Салāс мa‘āрик фикриййа: а╕-╕а╝āфа ва-л-фикр ва-с-савра. Каир, 1976. C. 36.

45  De Guerville A. B. New Egypt. London, 1906. P. 146; Baron B. Unveiling in Egypt: Fashion, Seclusion, and Change (неопубликованная статья).

делать свои дела». После открытия Школы╝акӣмāт в1830 х гг. женщины становились практикующими врачами и получали государственное жалованье, лечили женщин идетей на дому, вбольницах икарантинных пунктах. Смомента основания миссионерских школ в середине XIX столетия и в последние десятилетия века, когда открывалось все больше школ разного рода, женщины были активными профессионалами: сначала иностранные учительницы, гувернантки имонахини, затем сирийские арабки, коптки, еврейки и,наконец, египтянки-­мусульманки. Кконцу XIX в. женщины вразнообразных одеждах,

ввуали и без, открыто занимающиеся различными видами профессиональной деятельности, стали типичны для общества. Школьницы также являлись характерной чертой общества начала века. Количество грамотных женщин

вЕгипте в 1897 г. оценивалось в31 200 человек, включая европеек 46. Правда, их количество по отношению кнаселению страны вцелом, которое оценивалось в 10 млн было невелико. Но в городах, и особенно в Каире, они составляли элементы общества, которые большинство людей, и уж точно мужчи- ны-­интеллектуалы той эпохи, не могли не заметить.

Дискурс вуалирования

Книга Касима Амина «Та╝рӣр ал-марʼа» («Освобождение женщины») 47, опубликованная в 1899 г., в период заметных социальных перемен иоживленногоинтеллектуальногоброжения,вызвалаинтенсивныеияростныедискуссии. При анализе дебатов ишквала сопротивления, которые вызвала книга, обычно предполагается, что ажиотаж был обусловлен радикальностью предложений Амина вотношении женщин. Однако основные рекомендации, которые Амин отстаивал в отношении женщин, — ​дать им начальное школьное образование

иреформировать законы омногоженстве и разводе — ​вряд ли можно назвать новаторскими. Как мы видели впредыдущей главе, мусульманские интеллектуалы, такие как ат-­Тахтави и‘Абдо, выступали за образование женщин ипризывали к реформам в вопросах многоженства и развода в 1870 х и 1880 х гг.

идажераньше,невызываябурныхспоров.Действительно,к1890 мгг.вопрособ образовании женщин не только вначальной школе, но ипосле нее был настолько бесспорным, что государственные структуры имусульманские благотворительные общества открыли школы для девочек.

46  Халӣфа И. Ал-╞аракат ан-нисāʼиййат ал-╝адӣса: ║и╕╕ат ал-марʼа ал-ʻарабиййа

ʻалā ар┌ Ми╕р. C. 112.

47  Перевод этой работы на русский язык сейчас готовится кпубликации вИД «Меди­

на». — ​Примеч. пер.

Гнев и страсти, вызванные работой Амина, становятся понятными только тогда, когда рассматриваются не сущностные реформы для женщин, за которые он выступал, а,во первых, символическая реформа—отмена​ вуали, на чем он упорно настаивал, и,во вторых, действительно фундаментальные изменения вкультуре исоциальной жизни, ккоторым он призывал общество

вцелом и которые, по его мнению, необходимо провести египетской нации

имусульманским странам. Необходимость общих культурных и социальных преобразований является центральным тезисом книги, иименно в этот тезис встроены аргументы, касающиеся женщин: изменение обычаев вотношении женщин иизменение их одежды, вчастности отмена вуали, были, по мнению автора, ключом к желаемым общим социальным преобразованиям. Изучение того, как рекомендации Амина вотношении женщин стали частью его общего тезиса и в каком смысле и почему он считал, что отмена вуали является ключом к социальным преобразованиям, необходимо для раскрытия значения дискуссий, вызванных его книгой.

Работа Амина традиционно считается стартовой точкой феминизма варабской культуре. Ее публикация и последующие дискуссии, безусловно, представляют собой важный момент в истории арабских женщин: первая битва за вуаль, взбудоражившая арабскую прессу. Эта битва открыла новый дискурс, в котором вуаль стала пониматься гораздо шире. Его коннотации теперь охватывали вопросы класса и культуры, расширяющуюся культурную пропасть между различными классами общества и сопряженный конфликт между культурой колонизаторов иколонизированных. Именно в этой перспективе вопросы о женщинах и культуре впервые предстали в арабском дискурсе как неразрывно связанные. Обе ключевые особенности нового дискурса — ​значительно расширившееся значение вуали и слияние женского и культурного вопросов, — официально​ вошедшие варабский дискурс

спубликацией работы Амина, вели свое происхождение из дискурсов европейских обществ. ВЕгипте британское колониальное присутствие идискурсивный вклад составляли критические компоненты ситуации, которая стала свидетелем появления нового дискурса о вуали.

Британская оккупация Египта, начавшаяся в1882г., не привела ккаким­ -ли- бо фундаментальным изменениям вэкономическом направлении: Египет уже начал производство сырья, главным образом хлопка, для обработки на европейских (в основном британских) фабриках. Британские интересы заключались втом, чтобы Египет продолжал служить поставщиком сырья для британских фабрик; исельскохозяйственные проекты, иадминистративные реформы, проводимые британской администрацией, были направлены на то, чтобы сделать страну более эффективным производителем сырья. Такие реформы ивсе более глубокое вовлечение страны вевропейский капитализм привели кросту

Проникновение Запада и укрепление его власти на местах негативно сказалось и на других группах, помимо улемов. Ремесленники и мелкие торговцы были не в состоянии конкурировать с западными товарами или оказывались вытеснены агентами западных интересов. Среди тех, чье положение ухудшилось или чей экономический прогресс был заблокирован британской административной политикой, оказались сельские рабочие, которые в результате обезземеливания крестьян перебирались в города, где пополняли ряды городских подсобных рабочих. Растущий нижний средний класс, представленный в основном мужчинами, получившими начальное светское образование западного типа и занимавшими нижние ступени административных должностей, не мог развиваться из-за отсутствия возможностей для дальнейшего обучения. Британская администрация не только не обеспечила учебные заведения следующего уровня, но и ответила на эту проблему повышением платы за начальное образование, чтобы сократить набор учащихся. Подобные меры, явно дискриминирующие остальных в пользу обеспеченных слоев населения и лишающие их надежд и амбиций, усиливали классовое разделение 49.

Британская администрация проводила свою собственную политику вобласти образования, несмотря на требования населения дать образование мальчикам и девочкам, а также на призывы интеллектуалов всех политических

иидеологических взглядов к администрации отдать приоритет созданию большего количества учебных заведений из-за важности образования для национального развития. Британская администрация проводила ограничительную политику отчасти по политическим причинам. Кромер, британский генеральный консул, считал, что предоставление субсидированного образования не является прерогативой правительства ичто образование может способствовать развитию опасных националистических настроений 50.

Даже этот краткий обзор последствий роста экономического значения Запада и британского колониального господства показывает, как вопросы культуры иотношения кзападному образу жизни переплетались свопросами класса

идоступа к экономическим ресурсам, положению и статусу. Представители низших и средних классов, которые в целом пострадали от экономического

иполитического присутствия Запада или не ощутили никаких выгод от него, имели иной взгляд на культуру иобычаи колонизаторов, чем представители

Women and Law Reform in Contemporary Islam // Beck L., Keddie N. (eds.) Women in the Muslim World. Cambridge, 1978. P. 37–51.

49  Tignor R. L. Modernization and British Colonial Rule in Egypt, 1882–1914. Princeton, 1966. P. 324.

50  Ibid. P. 324–326.

высших классов и новые интеллектуалы из среднего класса, которые получили образование взападных странах, чьи интересы продвигались благодаря приобщению кзападной культуре икоторые получили экономическую выгоду от британского присутствия. Вто время как последняя группа была настроена на восприятие западной культуры всилу экономических интересов, а также профессиональной подготовки, менее благополучные классы были настроены, тоже по экономическим соображениям, на ее неприятие и враждебное отношение. Такое отношение усугублялось вопиющей несправедливостью экономических и правовых привилегий, которыми пользовались европейцы

вЕгипте. Упомянутые ранее кодексы не только освобождали европейцев от юрисдикции египетского права, но ипрактически освобождали их от уплаты налогов; соответственно, европейцы занимались торговлей на более выгодных условиях, чем их местные коллеги, и процветали.

Таким образом, противоречивые классовые и экономические интересы лежали в основе политических и идеологических разногласий, которые все настойчивее начали характеризовать интеллектуальную иполитическую сцену: с одной стороны были те, кто стремился перенять европейские методы

иинституты, видя в них средство для личного и национального развития,

сдругой — ​те, кто стремился отстоять исламское и национальное наследие под натиском «неверного» Запада. Это несколько упрощенно описывает крайности двух широких оппозиционных тенденций в политической мысли Египта в это время. Спектр политических взглядов на весьма острые проблемы колониализма, вестернизации, британской политики и политического будущего страны, нашедших выражение в чрезвычайно живой

иразнообразной журналистике, на самом деле охватывал широкую палитру анализов и точек зрения.

Среди доминирующих политических групп, чье мнение нашло отражение

впрессе во время публикации работы Амина, была группа, которая решительно поддерживала британскую администрацию и выступала за принятие «европейского мировоззрения». Среди ее членов выделялись несколько сирийских христиан, которые основали пробританскую ежедневную газету «ал-­Му║а╙╙ам». Другую крайность представляла группа, взгляды которой, сформулированные в газете «ал-­Муʼаййад», издаваемой шейхом ‘Али Йусуфом, делали ее ярым противником западного проникновения влюбой форме. Эта группа также подчеркивала важность сохранения исламских традиций во всех областях. Национальная партия (ал-╞изб ал-ва╙анийй), возглавляе-

мая Мустафой Камилем, являлась столь же яростной в своем противостоянии британцам и вестернизации, но она придерживалась позиции светского, а не исламского национализма. Эта группа, печатным органом которой был журнал «ал-­Ливāʼ», считала, что развитие Египта должно начаться

с изгнания британцев. Другие группы, включая партию «Умма» (Народная партия), ставшую политически доминирующей в первые десятилетия XX в., выступали за умеренность и продуманное различение при определении политических и культурных целей. Мухаммад ‘Абдо оказал существенное интеллектуальное влияние на партию «Умма», хотя ее члены были настроены более светски; он выступал за усвоение западных технологий и знаний и одновременно — ​за возрождение и реформирование исламского наследия, включая реформы в областях, затрагивающих женщин. Партия «Умма» выступала за принятие в качестве основы для сплочения общества европейского понятия национального государства вместо религии. Ее цели заключались в освоении западных политических институтов и в то же время — в​ постепенном достижении независимости Египта от Великобритании. Члены партии «Умма», в отличие от ультранационалистов Мустафы Камиля или исламских националистов, придерживались не враждебного отношения к британцам, а, скорее, принципа взвешенного сотрудничества. Среди

еевидных членов были Ахмад Лутфи ас-­Сайид и Саад Заглул. Колониальное присутствие и экономическая и политическая програм-

ма колонизаторов, а также роль, которую сыграло образование в увеличении разрыва между классами, дали достаточно оснований для постановки

вэтот момент вопроса о культуре как острого и противоречивого. Почему

вцентре культурного спора оказались женщины и вуаль и почему Амин рассматривал эти проблемы как ключ к культурным и социальным преобразованиям, становится понятным только при обращении к идеям, перенесенным из общества колонизаторов на местную почву. Эти идеи были привнесены в местный дискурс, когда мусульмане, подвергшиеся воздействию европейских взглядов, начали их воспроизводить, а затем, все более широко и настойчиво, — ​когда европейцы — ​служащие империи и частные лица, проживающие в Египте, — ​стали внедрять и активно распространять эти взгляды.

Своеобразные практики ислама вотношении женщин всегда были частью западного повествования осущностной инаковости инеполноценности ислама 51. Подробную историю западных представлений о женщинах в исламе

51  Например, в «Божественной комедии» Данте, в которой Мухаммад низведен в один из низших кругов ада, он ассоциируется с фигурой, чьи проступки, помимо прочих, были связаны и с характером послания, которое он проповедовал в отноше-

нии женщин. См.: The Comedy of DanteAlighieri / trans. D. Sayers. London, 1949. Canto 28. P. 251, 346–347. Некоторые описания ранних западных представлений об исламе см.: Daniel N. Islam and the West. Edinburgh, 1966;Southern R. W. Western Views of Islam in the MiddleAges. Cambridge, 1962.

не изменили преобладающие взгляды на ислам на Западе. Несмотря на то что своеобразные практики ислама вотношении женщин и «угнетение» им женщин с самого начала составляли определенный элемент европейского повествования об исламе, вопрос о женщинах стал центральным элементом западного нарратива об исламе только вXIX в., и особенно в конце столетия, когда европейцы утвердились в мусульманских странах в качестве колониальных держав 53.

Новая значимость, более того — ​центральное место, которое вопрос

оженщинах занял в западном и колониальном повествовании об исламе

кконцу XIX в., по-видимому, были результатом слияния ряда направлений мысли, развивавшихся взападном мире во второй половине XIX в. Так, реорганизованный нарратив с его новым фокусом на женщинах, похоже, был соединением, созданным в результате слияния старого нарратива об исламе, о котором только что говорилось (и который подробно описывается в «Ориентализме» Эдварда Саида), и широкого, целенаправленного нарратива колониального господства о неполноценности, в сравнении с европейской культурой, всех других культур и обществ, — ​нарратива, который активно развивался в течение XIX в. И, наконец, по иронии судьбы, в сочетании с ними для придания центральной позиции женскому вопросу вколониальном дискурсе ислама был использован язык феминизма, который также особенно активно развивался в этот период 54.

Вколониальную эпоху мировые державы, особенно Британия (на которой я сосредоточу свое внимание), разработали свои теории рас и культур и последовательности социальной эволюции, согласно которым викторианская Англия среднего класса, ее верования и практика находились в кульминационной точке эволюционного процесса и представляли собой модель высшей цивилизации. В этой схеме викторианская женственность и нравы по отношению к женщинам, наряду с другими аспектами жизни общества

этой ошибки, когда пишет: «Правда, говорят, что они [женские души] не столь возвышенны и поэтому не должны надеяться быть допущенными в рай, предназначенный для мужчин». Ibid. Vol. 1. P. 363. Ее высказывания о полигамии и параллельном «непостоянстве» европейских мужчин см.: Ibid. Vol. 1. P. 329. В этом контексте Монтегю также отмечает, что мусульманки из высших классов владеют собственным имуществом и находятся в меньшей зависимости от мужчин, чем их сестры-­христианки. Ее замечания по поводу вуали см.: Ibid. Vol. 1. P. 328.

53  Работа Тимоти Митчелла «Колонизация Египта» предлагает интересное и ценное исследование вопросов колониализма и его дискурсивных конструкций. См.:

Mitchell T. Colonising Egypt. Cambridge, 1988.

54  Said E. Orientalism. London, 1978.