книги2 / 261

человеку 129. Цель пророков — ​раскрыть атрибуты, по которым должен познаваться Бог, а не раскрыть сам факт Его существования 130, ведь последний может быть постигнут разумом. Их миссия заключается не в том, чтобы выступать в качестве преподавателей естественных наук или мастеров прикладного искусства. Все это относится к средствам материального благополучия и прогресса, который Бог направляет с помощью способностей, которыми Он наделил людей; хотя, в общем, пророки тоже призывают людей в полной мере использовать эти средства для своего собственного прогресса. Таким образом, ссылка, которую пророки могут сделать на любую из этих областей, такую как астрономия, форма Земли и т. п., делается только для того, чтобы направить внимание на эти вещи как на свидетельство мудрости Творца и привести людей к размышлению над тайнами Вселенной и восхищению ее чудесами 131.

Природа пророчества, или вдохновения, была определена вканоническом праве, по словам ‘Абдо, как Божий акт извещения одного из Его пророков о кодексе Божественного Закона, или подобным образом. Он продолжает:

«Мы, в свою очередь, подразумеваем под откровением знание, обнаруживаемое человеком в собственной душе (‘ирфāн) и дарованное Аллахом — ​непосредственно или опосредованно; переданное [посредником божественное откровение] бывает слышимым звуком или безмолвием. От вдохновения (илхāм) [откровение] отличается тем, что оно есть внезапное чувство (видждāн), которое неизвестно откуда приходит и, овладевая душой, ведет ее к своей цели. В этом своем свой­стве оно близко голоду и жажде, печали и радости» 132.

Однако вышеупомянутое пророческое знание возможно только для тех, кого Бог избрал, чтобы они стали Его пророками, чью природу Он возвышает и чьи умы и высказывания Он защищает от ошибок и лжи. Их поведение также освобождается от человеческих заблуждений, а их тела — ​от всякой скверны 133.

129  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 154. Ср.: Рисāлат. С. 118; Michel. P. 73. 130  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 181. Ср.: Рисāлат. С. 156; Michel. P. 97. 131  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 159. Ср.: Рисāлат. С. 135; Michel. P. 84.

132  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 145 [с изменениями, соответствующими англоязычному тексту. — Примеч​ . пер.]. Ср.: Рисāлат. С. 118; Michel. P. 74.

133  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 114. Ср.: Рисāлат. С. 92; Michel. P. 58.

Что касается возможности ошибки со стороны пророков, то ввопросах, которые не относятся к их посланию или передаче Божественного Закона, некоторые мусульмане допустили такую возможность, но большинство не допускают ее. Поучительный характер введения запрета на опыление финиковой пальмы пророком Мухаммадом состоял в том, чтобы научить людей, что средства, которые они используют для материального обогащения и в области ремесла, реализуются на основе их собственных знаний и опыта, и нет никаких ограничений на то, чтобы следовать им, при условии, что соблюдается Закон и сохраняются добродетели. Что же касается непослушания Адама, когда он ел плод с запретного дерева, то причина запрета и наказания за его нарушение — ​это тайна, скрытая от нас. Самое большее, что мы можем узнать отсюда — ​что это стало поводом для заселения земли сынами Адама; как будто запрет и еда — ​это две аллегории двух последовательных стадий в жизни Адама, или два разных состояния в существовании человеческого рода. Но Бог знает лучше. Во всяком случае, трудно найти доказательства в разуме или в Божественном Законе, которые исчерпывающе обосновали бы точку зрения большинства 134.

Исполняя свою миссию, пророки чудесным образом поддерживаются Божественным Провидением, и это является доказательством истинности их миссии. Доказательство в виде чуда (мӯджиза) в случае пророка не является логически невозможным. Это так, поскольку нарушение хода природы в том виде, в каком мы его знаем, есть нечто, невозможность чего не была доказана. Тот, кто создал закон природы, — это​ Тот, кто создал все существующие вещи; поэтому для Него не невозможно сотворить и такие законы, которые будут специально применяться вчрезвычайных ситуациях. Мы не знаем их, но видим их последствия вруках тех, к кому Бог особенно благосклонен. Наша вера в силу и волю Творца позволяет нам верить, что для Него нет ничего невозможного в том, чтобы вызвать событие в любой форме и, соответственно, любую причину, которая может быть определена Его всеведением 135. Но лучшим подтверждением миссии пророков является то, что «болезни сердец исцеляются [пророческим] снадобьем, тогда как слабость воли и разума изгоняется в среде уверовавших народов [невиданной ранее] силой; но разве не очевидно, что сила не может быть явлена слабым, а порядок — больным​ ?..» 136

134  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 118. Ср.: Рисāлат. С. 95–96; Michel. P. 60. 135  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 115–116. Ср.: Рисāлат. С.92–93; Michel. P.58.

136  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 149. Ср.: Рисāлат. С. 124; Michel. P. 77. Первым указал на моральный авторитет пророков как на доказательство подлинности их миссии ал-­Газали (ум. 1111).

Мухаммад—последний​ из пророков ивеличайший из них, «Печать пророков».Снимзакончилосьоткровение.«Всепророчествабылизапечатаныпророчеством Мухаммада, а[историческое] послание было завершено его Посланием;обэтомговорятиПисание,идостовернаяСунна,инеудачавсехвосставших после [лжепророков]» 137. Он появился тогда, когда Персия иВизантия находились в непрерывном противостоянии, правящий класс жил вроскоши и излишествах, при этом простые люди считались законной собственностью своих правителей. Религия имораль находились всостоянии анархии инеразберихи. В самой Аравии племена непрерывно враждовали; господствовали соперничество, война­ и идолопоклонство; имело место общее состояние морального упадка. Вцелом узы общества были разрушены повсюду, увсех народов. Когда пришел Мухаммад, его главной заботой было спасение своего народа иизбавление мира от зла. Он не искал власти ни как царь, ни как политический лидер; сами курайшиты не думали об этом, но были удовлетворены своими притязанияминаобщественноепризнаниенаосновегенеалогии.Мухаммадбылбеден, у него не было ни особого социального положения, ни славы поэта или оратора, нечем было ему похвалиться ни перед простым народом, ни перед вождями. Хотя народ был равнодушен кнему или критиковал его, тем не менее он обращался кнему сдоказательствами, предостережениями исоветами. Откуда тогда его великая сила ивлияние? Именно его посланничество подняло его до высот, которых он достиг. Эта сила была присуща человеку, который по своей природе был слабым, эта мудрость проявилась внеграмотном только потому, что он был посланником ивестником Божьим! Это величайшее доказательство его посланничества; будучи неграмотным, он учил мудрецов понимать то, чему они учат, что читают ипишут. Его красноречие, мудрость исила, таким образом, — свидетельства​ чуда, подтверждающего его миссию 138.

Сам Коран — ​величайшее чудо. Его неподражаемость (иʻджāз) вкрасноречии истиле такова, что арабы не смогли произвести ничего подобного, хотя во время посланничества Мухаммада они достигли своего наивысшего развития вискусстве красноречия;стех порони также несмогли этого сделать. Если арабы не смогли соперничать сКораном на своем родном языке, то не следует ожидать, что­какой-либо другой народ сможет это сделать. Это чудо красноречия, таким образом, является доказательством того, что Коран— ​не произведение человека, но «свет, исходящий от солнца божественной мудрости»139.

137  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 226. Ср.: Рисāлат. С. 201; Michel. P. 122.

138  ‘Абдо М. Трактат оединобожии. С.183–184. Ср.: Рисāлат. С.144 идалее; Michel. P. 89 и далее.

139  ‘Абдо М. Трактат оединобожии. С.188. Ср.: Рисāлат. С.160 идалее; Michel. P.99 и далее.

Культ святых

Эта тема тесно связана свышеупомянутым учением опророках и обсуждается Мухаммадом ‘Абдо вего главах опророчестве. Конкретные моменты, которые он обсуждает, — это​ ранг святых по сравнению с рангом пророков, а также возможность совершения ими чудес как свидетельство божественной благосклонности к ним. Эти чудеса называются в мусульманской терминологии карāмāтом (дарование милости, харизма), чтобы отличать их от мӯджизāта (доказательных чудес) пророков.

Ислам с древнейших времен верил в возможность достижения определенными мужчинами и женщинами особой близости к Богу и избранности Им в силу их выдающегося благочестия и неослабевающей практики преданности и аскетизма. Этим Своим друзьям (авлийāʼ, ед. ч. валӣ) Бог предоставляет особые дары озарения, а порой и силы сверхъестественного порядка. С развитием мистицизма, в частности, с появлением и ростом так называемых дервишских братств и связанных с ними экстатических практик, сформировался признанный большинством культ святых, являющийся частью ортодоксальной мусульманской веры. Благодаря убежденности в том, что эти святые имеют доступ кблаговолению Божьему в той степени, которая недоступна рядовому верующему, принято считать, что их заступничество перед Богом способно повлиять на Него; в результате практика посещения гробниц святых стала частью «народного ислама».

Мухаммад ‘Абдо признает, что есть те, кто «обладает возвышенными душами ивосторженным умом», им дано религиозное озарение. Они не имеют того же ранга, что и пророки, но довольствуются тем, чтобы быть их друзьями (авлийāʼ) иоставаться верными их учению. Многие из них достигли положения, близкого к положению пророков. В некоторых своих экстатических состояниях они отчасти познали невидимый мир, и у них есть видения, реальность которых не подлежит сомнению. Доказательством подлинности их переживаний является такая их нравственная черта, как безупречный моральный облик, благотворное влияние, которое они оказывают, и их усилия по улучшению других. Нет недостатка в тех, кто берет на себя роль святого, но как быстро выявляется их подлинный характер и как жалок конец их и тех людей, которые были обмануты ими! Их влияние — исключительно тлетворно, поскольку они вводят в заблуждение, развращают характер и подрывают основы нравственности всего народа 140.

Что же касается возможности совершения чудес святыми, то она признается, по словам ‘Абдо, большинством ашаритских богословов, хотя иотрицается

140  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 149–150. Ср.: Рисāлат. С. 125–126; Michel. P. 77–78.

в «Трактате». Однако ему есть, что сказать об этом в «Комментарии», как, например, в связи с айатом (2: 48): «Остерегайтесь же дня, когда одна душа ничем не поможет другой, и не будет принято заступничество за нее» и т. д.

«В День Воскрешения, — ​говорит ‘Абдо в “Комментарии”, —​ для вас не будет никакого извинения за то, что вы отвернулись от понимания Корана, ссылаясь на то, что некоторые из ваших предков были приучены понимать его иразмышлять над ним, авы перестали понимать его и размышлять над ним, удовлетворившись их пониманием и размышлениями. И если понимание ваших предков не принесет никакой пользы в отношении вашего отступления от указаний Книги, то и их заступничество не принесет вам никакой пользы. Никакая справедливость и никакое искупление, которые вы могли бы представить в качестве воздаяния за ваши излишества, не могут считаться приемлемыми… Иудеи привыкли представлять искупление и доверять заступничеству своих пророков; но Бог здесь сообщает им, что ничто другое не заменит их следование Его Книге».

Учитывая вышеизложенные соображения, нет ничего удивительного

втом, что критики обвинили ‘Абдо в отрицании принципа заступничества.

В«Биографии» Мухаммада Рашида Рида на это обвинение отвечает некий шейх, слушавший ‘Абдо в ходе продолжительного обсуждения указанного вопроса. Автор утверждает, что ‘Абдо поддержал идею заступничества на основе Корана, хадисов иобщемусульманского консенсуса исказал, что это учение, которое никто не может отрицать. Однако это не то же самое, что заступничество в известном нам смысле, когда один человек заступается за другого, чтобы обеспечить смягчение вынесенного приговора или способствовать полному снятию наказания. Поскольку воля Бога действует всегда в соответствии с Его вечным всеведением, то единственным смыслом,

вкотором заступничество перед Ним возможно, является то, что Он знает

ижелает не наказывать определенным образом злоумышленника просто по причине Его сострадания и милосердия; однако для того чтобы показать совершенство заступника в Судный день, Он делает проявление милости как бы зависимым от формы заступничества, которое осуществляется

вэтот День посредством заступника 143.

143  Ри┌ā М. Р. Таʼрӣх ал-устāз ал-имāм аш-шайх Му╝аммад ‘Абдӯ. Каир, 1910. Т.III. С.206–207. Хортен утверждает, что ‘Абдо принял ортодоксальную позицию вотношении заступничества святых и считал, что это не противоречит всеведению и настав-

лениям Бога (см.: Horten M. Beiträge zur Kenntniss des Orients. № XIV. S. 118).

Учение о морали

Основу различения между правильным и ошибочным, между добродетелью и пороком Мухаммад ‘Абдо находит в присущей человеческому интеллекту способности судить об идеях и поступках как о прекрасных или безобразных (как самих по себе, так и по их результатам).

«Мы находим внутри себя способность проводить различие между материальными вещами, которые красивы, и теми, которые уродливы. Не все люди имеют одинаковые представления о красоте и уродстве; однако некоторые вещи, как правило, производят впечатление прекрасного, например, цветы. Восприятие красоты вызывает чувства наслаждения или удивления, ауродства — отвращения​ или страха. Эта сила различения характерна для человека и даже

для некоторых животных. Человек чувствителен к одним и тем же различиям в области идей, хотя критерии, по которым он их судит, разнообразны. Он находит красоту в идее совершенства: например, в Боге как Необходимо Сущем или в благородных нравственных качествах человека. С другой стороны, дефективность (в уме, характере, воле и т. п.), как правило, производит впечатление уродства. Точно так же имеющие волевую основу действия, которые воспринимаются нашими чувствами и нашими интеллектуальными способностями (как и явления природы), как сами по себе, так и по своим последствиям, производят на наш разум не меньшее впечатление, чем образы материальных вещей. Так что некоторые действия, равно как и прекрасные материальные вещи, сами по себе доставляют удовольствие. Примеры этого можно найти в хорошо организованных военных маневрах, или в прекрасно выполненных гимнастических упражнениях, или в виртуозной игре на каком­ -­нибудь музыкальном инструменте. Другие действия сами по себе уродливы, как, например, неупорядоченные телесные движения слабоумных, когда их переполняет страх.

Кроме того, некоторые действия, вызывающие боль, такие как удары и раны, кажутся уродливыми, а другие, вызывающие восторг, такие как насыщение для голодного, кажутся красивыми. При проведении таких различий человек мало отличается от высших животных, за исключением степени ясности или четкости, с которой проводится различие. Добровольные действия можно также отличить как красивые или уродливые сообразно их полезности или вредности. Подобные различия возможны только для человека. Некоторые действия приносят удовольствие, но считаются уродливыми из-за

направить его к кодексу морали и к тем учениям, которые будут богоугодными и которые станут средством обеспечения его счастья в этой жизни и в жизни грядущей 145.

Когда одного лишь разума оказывается недостаточно, чтобы направлять действия людей, становится особенно заметна и его недостаточность в качестве контролирующей нравственной силы, позволяющей исправлять свои поступки и противостоять искушениям. Поэтому необходимо учитывать и другую составляющую человеческой сущности, а именно, религиозное чувство, на котором покоятся религиозные убеждения и практики 146. «Религия, — говорит​ ‘Абдо далее, пытаясь дать определение этой основы, —​ больше походит на природное вдохновение, чем на свободное рассуждение; она — ​одна из величайших сил человека, подвластная тем не менее человеческой же слабости» 147. Лишь когда обращаются к этой части человеческой природы — и​ только тогда — вера​ действительно формирует характер и поступки человека. «Религиозный фактор есть, следовательно, сильнейший фактор [становления] общественных и частных нравов, он овладевает душами сильнее, чем отличительное их свойство­ — разум​ » 148. Но в истинной религии и разум, и религиозные эмоции венчают друг друга, и каждая из способностей оказывает свое надлежащее действие. «Совершенная религия состоит из знаний и опыта, разума и сердца, доказательства и принятия на веру, мыслей и эмоций. Если религия ограничивается лишь одной из этих двух сторон, то другая основа выпадает из поля зрения; но ни одна не способна выполнять функции другой» 149.

‘Абдо много высказывается и по поводу места религии вжизни как народа, так и отдельного человека. Религия выступает тайным залогом успеха и прогресса нации. «Следование посланникам и религиозным установлениям, — ​заявляет он в своем комментарии к айату (4: 13), — ​является основой всей цивилизации, ибо именно продвижение в сфере духа стимулирует материальный прогресс». В поддержку этого принципа он цитирует аналогичное мнение Герберта Спенсера, которого называет «главным

145  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 107–108. Ср.: Рисāлат. С. 80 и далее; Michel. P. 50 и далее.

146  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 161–162. Ср.: Рисāлат. С. 138–139; Michel. P. 85–86.

147  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 165. Ср.: Рисāлат. С. 141; Michel. P. 87. 148  ‘Абдо М. Трактат о единобожии. С. 163. Ср.: Рисāлат. С. 140; Michel. P. 86.

149  ʻАбдӯ M. Ал-­Ислāм ва-н-на╕рāниййа. С. 136.