!Учебный год 2024 / Жогин Н.В

позиции в ходе допроса. Практически необходимость в фиксации заданных вопросов при допросе обвиняемого возникает гораздо чаще, чем при допросе свидетелей.

С учетом процессуального положения обвиняемого закон предусматривает более подробную, нежели при допросе свидетеля, фиксацию данных о личности. Эти данные рассматриваются как составная часть показаний и служат как для удостоверения личности допрашиваемого, так и для установления некоторых обстоятельств, имеющих значение для дела.

Следователь может разрешить обвиняемому (подозреваемому) записать свои показания собственноручно лишь по просьбе самого обвиняемого. Объясняется это тем, что, как правило, следователь более полно и последовательно фиксирует показания. Для того чтобы эти показания отвечали требованиям полноты, собственноручной записи показаний должен предшествовать устный допрос, в ходе которого необходимо указать допрашиваемому, на каких именно фактах он должен в первую очередь остановиться. Если обвиняемый (подозреваемый) не отразил в собственноручно написанных показаниях важные для дела обстоятельства или некоторые из сделанных им письменных сообщений нуждаются в уточнении или проверке, допрос продолжается и в протокол вносятся соответствующие дополнения.

Закон предусматривает право обвиняемого, его защитника и законного представителя представлять замечания на протокол судебного заседания, который так же, как и протоколы, составленные в стадии предварительного следствия, должен содержать подробное изложение показаний подсудимого (ст. 264 УПК РСФСР).

Оценка показаний подозреваемого и обвиняемого имеет свою специфику, которая определяется двумя основными моментами: очевидной заинтересованностью такого лица в исходе дела и презумпцией невиновности, которая, с одной стороны, исключает предустановленную оценку полученных показаний как исходящих от заведомо виновного, а с другой — освобождает обвиняемого (подозреваемого) от обязанности доказывать свою невиновность (в том числе при осуществлении права давать объяснения).

Сведения, содержащиеся в показаниях обвиняемого или подозреваемого, могут использоваться для обоснования принимаемых решений после надлежащей п р о в е р к и их достоверности.

Независимо от того, признает обвиняемый (подозреваемый) свою виновность или отрицает ее, дает показания о своих действиях или действиях иных лиц, следователь и суд должны принять меры к полной и объективной проверке полученных сведений.

Основными методами проверки показаний обвиняемого (подозреваемого) являются: анализ содержания показания (вклю-

621

чающий сопоставление его отдельных частей и элементов) ; сравнительный анализ нескольких показаний одного лица1, сопоставление фактических данных, содержащихся в показаниях, с иными доказательствами, имеющимися в деле, и производство следственных (судебных) действий для сопоставления их результатов с проверяемыми показаниями.

Проверка показаний начинается уже в ходе допроса обвиняемого (подозреваемого), для чего необходимо максимально их детализировать. Допрашивая обвиняемого, следует выяснить, кто из свидетелей может быть допрошен по тем или иным обстоятельствам, в каких документах могут содержаться необходимые сведения и т. д. Необходимо уточнить, почему он запомнил те или иные детали и чем они могут быть подтверждены. Должны быть конкретизированы показания лица, привлеченного по групповому делу, о тех действиях, которые совершил он лично, о действиях соучастников, о том, как формировалась преступная группа, об источниках получения орудий преступления, каналах сбыта похищенного и т. д. При этом определению достоверности показаний способствует выявление в них неправдоподобных утверждений и противоречий.

Обвиняемый (подозреваемый), вызванный на допрос, так или иначе готовится к нему. Если им подготовлены ложные показания, очень важно допросить его таким образом, чтобы он вышел за их рамки. В процессе самого допроса трудно придумать новые детали. Допрашиваемый начинает противоречить себе. Анализ возникающих противоречий помогает определить достоверность показаний.

Противоречия в показаниях допрашиваемого чаще всего возникают, когда он дает ложные показания (полностью или частично). Объясняется это тем, что лгущему «приходится как бы изгонять из памяти то, что произошло (поэтому хорошо запомнилось), и запомнить то, чего не было, а лишь им самим придумано; ему приходится лавировать между правдой, которую нельзя говорить, правдой, которую можно говорить, и ложью, которой надо заменять утаиваемую правду» 2.

Побудив постановкой соответствующих вопросов допрашиваемого повторить свои показания о тех или иных обстоятельствах, можно в какой-то мере определить, что в них правда, а что ложь.

1 Специфической для проверки и оценки показаний обвиняемого является необходимость их сопоставления с содержанием различных заявлений, исходящих от обвиняемого, а равно с содержанием его последнего слова и защитительной речи, если она произносилась. Если в указанных заявлениях имеются ссылки на обстоятельства, по поводу которых обвиняемый не допрашивался, или фактам дается иная трактовка, необходим дополнительный допрос обвиняемого (см., например, ст. 297 УПК РСФСР).

2 Г. Н. М у д ь ю г и н , Косвенные доказательства, связанные с поведением обвиняемого, «Социалистическая законность» 1961 г. № 6, стр. 31.

622

Как правило, та часть показаний, которая соответствует действительности, в своей основе остается неизменной, в то время как надуманные детали постоянно меняются и в них появляется более всего противоречий. Однако, если наличие противоречий позволяет заподозрить ложь, одного этого еще недостаточно для того, чтобы судить о достоверности показаний.

Обязательным элементом анализа показаний обвиняемого должно быть сопоставление его ответа на вопрос о виновности (признает он себя виновным или нет) с содержанием сообщаемых сведений. Если характер ответа находится в явном противоречии с последующими высказываниями допрашиваемого, необходимо определить, какая часть показаний соответствует действительности.

Выслушивая показания, следователь и суд обычно их мысленно сопоставляют со сложившимся по материалам дела предварительным представлением о допрашиваемом.

Внимательное наблюдение за допрашиваемым также иногда помогает разобраться в его позиции и ориентироваться в направлениях и путях ее проверки.

Не всякий человек может скрыть свои чувства. Нередко выражение лица, непроизвольные движения выдают истинные чувства, испытываемые при постановке того или иного вопроса. Однако следует иметь в виду, что защитная реакция присуща не только виновному, а каждому, кто оказался в положении, при котором необходимо защищаться от каких-либо подозрений или обвинений.

Действительно невиновный человек, напуганный тем, что ему не верят, нередко проявляет на допросе большую нервозность, чем опытный преступник. Поэтому нельзя из результатов своих наблюдений делать вывод о том, что обвиняемый (подозреваемый) лжет 1. Только сопоставление показаний с другими, объективно проверенными доказательствами дает основание для их правильной оценки. Наблюдение же за состоянием обвиняемого может иметь лишь ориентирующий характер.

Сопоставляя фактические данные, содержащиеся в проверяемых показаниях, с доказательствами, полученными из других источников, необходимо иметь в виду, что противоречия могут возникнуть не только потому, что показания ложны. Напротив, недостоверными могут оказаться иные доказательства, использованные при проверке.

1 В зарубежной литературе описаны специальные эксперименты, поставленные для решения вопроса о том, можно ли на основе поведения допрашиваемого, изучения его мимики, жестов и т. п. установить, говорит он правду или лжет. В результате половина правдивых утверждений были признаны ложными; большинство ложных оценены как истинные, правильные же оценки оказались скорее случайными, чем закономерными (см, например, Е. Seeling, Schuld, Luge, Sexualitat, Stuttgart, 1955).

623

Для проверки показаний обвиняемого (подозреваемого) могут быть использованы любые из предусмотренных законом следственных действий. Из их числа наиболее специфичны очная ставка и проверка показаний на месте; они чаще всего служат способом проверки, уточнения и дополнения ранее полученных показаний. Для предотвращения неправильной практики их проведения не для проверки, а для «закрепления» показаний, закон предусматривает ряд правил. Так, установленный законом порядок получения показаний на очной ставке и записи их в протокол (ст. ст. 162, 163 УПК РСФСР) не допускает переноса центра тяжести очной ставки с получения сведений по существу имеющихся противоречий на механическое подтверждение ранее данных показаний. Вместе с тем обеспечивается максимальная активность участников очной ставки в выяснении причин противоречий и тем самым в сообщении деталей, которые затем помогут оценить правильность полученных показаний.

Вопросу о соответствии показаний объективной обстановке, в которой допрашиваемый находился в момент события, не всегда уделяется должное внимание при проверке и оценке показаний. Между тем определение этого соответствия (или несоответствия) нередко помогает решить вопрос, что в показаниях достоверно, а что вымысел. В связи с этим важное значение приобретает правильное осуществление проверки показаний обвиняемого (подозреваемого) на месте.

В законодательстве тех союзных республик, где это следственное действие специально регламентировано, указывается, что проверка производится: а) в отношении уже данных показаний; б) путем сопоставления их с обстановкой на месте. Отсюда следует, что подозреваемый не просто повторяет ранее данные показания в присутствии понятых, а детализирует их исходя из обстановки на указанном им месте: рассказывает о своем маршруте, расположении и действиях участников события, указывает соответствующие точки местности (помещения) и предметы1. В результате в распоряжение следователя поступают дополнительные данные, в том числе и указывающие на степень фактической осведомленности допрашиваемого о тех обстоятельствах, на которые он ссылается в своих показаниях. Проверка ранее данных показаний на месте не всегда сводится только к получению допол-

А. Р. Р а т и н о в , Проверка показаний на месте, «Вопросы криминалистики» 1962 г. № 5; С. С т е п и ч е в , Еще раз о выходе на место, «Вопросы криминалистики» 1964 г. № 12; Л. А. С о я - С е р к о , Проверка показаний на месте, как самостоятельное следственное действие, Кандидатская диссертация, М., 1965,

624

нительных показаний, более подробных, чем предыдущие, она может включать также опытные действия, в ходе которых и даются показания1.

Неверно думать, что обвиняемый, признавший себя виновным, всегда говорит правду, а отрицающий свою вину всегда дает ложные показания. Отрицание вины может быть столь же правдивым, как и признание, а последнее, напротив, нередко является результатом самооговора или заблуждения.

В показаниях одного и того же лица ложь нередко сочетается с правдой, а отношение допрашиваемого к тем или иным фактам может изменяться еще в ходе допроса.

Ложь обычно выражается в сообщении вымышленных данных, умолчании о сведениях, имеющих значение для установления истины, или искажении действительности путем частичной замены фактических обстоятельств вымышленными2.

Известно, что обвиняемый (подозреваемый) обычно испытывает борьбу мотивов, которая переживается как глубокий внутренний конфликт, из которого человек должен выйти, приняв определенное решение и совершив необходимые действия (в рассматриваемом плане путем дачи тех или иных показаний). Победивший мотив определяет позицию обвиняемого по тому или иному вопросу, что находит отражение в его показаниях. Отсюда следует, что правильное определение доминирующего мотива является важным элементом оценки показаний, помогающим отличить правду от лжи3 .

Наиболее распространенными мотивами ложных показаний являются: боязнь ответственности за содеянное и наказания; надежда на то, что преступление не будет раскрыто без признания; сокрытие соучастников (из боязни мести или по другим причинам) ; опасение, что будут оглашены интимные стороны жизни,

1 В связи с этим неоправданной представляется позиция М. С. Строговича, который вопреки нормам закона, содержащимся в УПК пяти союзных республик (Литовской ССР, Латвийской ССР, Таджикской ССР, Туркменской ССР и Казахской ССР), считает, что «недопустим и такой прием, когда сознавшегося обвиняемого выводят на место преступления, где он указывает различные обстоятельства (например, место, где произошло убийство, место, где был оставлен труп потерпевшего, и т. д.), с расчетом, что, если обвиняемый укажет эти обстоятельства так, как они ранее были записаны в протоколе осмотра, указания обвиняемого будут рассматриваться как подтверждение его сознания» («Курс советского уголовного процесса», т. II, М., 1970, стр. 423—424).

625

что следователь (ввиду неопытности или необъективности) истолкует факты, соответствующие действительности, против обвиняемого (подозреваемого).

Определению истинных мотивов дачи показаний соответствует изучение особенностей личности допрашиваемого, его окружения, взаимоотношений с соучастниками и т. д.1 . Например, по групповым делам несовершеннолетних необходимо учитывать возможность самооговора или оговора под давлением соучастников, когда допрашиваемый старается выгородить или преуменьшить их роль из чувства так называемого товарищества.

Распространено мнение, что лицо, совершившее преступление, признается в этом только в тех случаях, когда у него нет иного выхода или ему это выгодно. Следует согласиться с тем, что часто признание делается по этим причинам. Однако нельзя отрицать возможность получения признания по иным мотивам, несмотря на то, что показания исходят от лица, совершившего преступление. Известно, что допрашиваемый обычно переживает борьбу мотивов двоякого рода: с одной стороны, это раскаяние, чувство долга, собственного достоинства, искренность и стыд за содеянное, а с другой — страх перед ответственностью, который побуждает его отрицать вину.

Позиция, занятая допрашиваемым, в определяющей степени зависит от того, как он сам расценивает свои действия. Если он внутренне переживает совершенное, понимает в полной мере противоправность своих действий, его защитная реакция носит менее активный характер. Нередко допрашиваемый в таком состоянии сам испытывает потребность «выговориться», рассказать о своих переживаниях.

Признанию под влиянием положительных эмоций способствует и то обстоятельство, что «притягательность правды и ее сила в ней самой, в то время как ложь требует усилий, непрерывного напряжения, подавления действительных образов мнимыми фактами, что требует постоянного самоконтроля и вносит дезорганизацию в психическую жизнь человека» 2.

Убедительным примером признания под влиянием позитивных факторов является чистосердечное раскаяние, которое всегда связано с признанием, но имеет важные дополнительные признаки.

1 При проверке и оценке показаний «следователь отражает в динамической модели конфликтной ситуации и себя самого, и подследственного, имитирует ход его мыслей и его поведение и, оперируя этой моделью, принимает решение. При этом он должен представить не только самого себя с точки зрения подследственного, но и представления самого подследственного о себе в понимании следователя» (А. Р. Р а т и н о в , Теория рефлексивных игр в приложении к следственной практике, «Правовая кибернетика», М., 1970, стр. 189).

2 Я. C o y к у п . Повинная и самооговор. Автореферат кандидатской диссертации, М., 1969, стр. 14.

626

К их числу относятся осознание своей вины, осуждение своего поступка, сожаление о содеянном. Известно, что сознавшийся обвиняемый не всегда испытывает подобные чувства, несмотря на положительный ответ о виновности. Поэтому очень важно распознать в сознании чистосердечное раскаяние, являющееся убедительным признаком достоверности показаний1.

Признаки, свидетельствующие о наличии чистосердечного раскаяния, могут быть выявлены путем постановки допрашиваемому соответствующих вопросов, направленных на выяснение его психического отношения к содеянному. При этом следует иметь в виду, что раскаявшийся человек может искажать действительность в своих показаниях в результате добросовестного заблуждения. Поэтому показания раскаявшегося подвергаются такой же тщательной проверке, как и все иные. В частности, важно выяснить, не является ли признание вины следствием такого не столь редкого явления, как самооговор.

Известно немало случаев самооговора, вызванного самыми различными причинами: подозреваемый может оговорить себя в результате психического заболевания, либо стремясь освободить от уголовной ответственности истинного виновника, либо в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, либо в результате неправильных или незаконных методов ведения допроса (под влиянием угроз, обещаний и т.д.). Наряду с реакцией враждебности и агрессии у лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, нередко наблюдается чувство беспомощности, одиночества, пассивности2. Самооговор может иметь место и в тех случаях, когда допрашиваемый считает, что он не в силах доказать свою невиновность. Установка допрашиваемого на самооговор может быть

1 При этом следует иметь в виду, что «чистосердечное раскаяние обвиняемого не обязательно может быть выражено в пространной речи, в которой с предельной ясностью будут изложены как обстоятельства преступления, так и ясная оценка их общественной опасности... Бывает и так, что обвиняемый, поняв и до конца прочувствовав свою вину за

к и н , О значении сознания обвиняемого, «Советская юстиция» 1958 г. № 5, стр. 51).

2 Психологи отмечают, что «наиболее часты случаи самооговоров у олигофренов. Кроме того, наблюдаются случаи самооговора у психопатических личностей, особенно истерического круга. Мотивы такого рода самооговора различные. У психопатов они могут определяться желанием быть в центре внимания, приобрести «известность», результатом своеобразного искаженного «самоутверждения» личности. Эти мотивы бывают и у олигофренов как компенсация имеющейся неполноценности или же как

627

усугублена или даже в некоторых случаях вызвана неправильным применением тактических приемов, лишенных необходимой избирательности.

Иногда обвиняемый (подозреваемый) признает вину в силу своей юридической неосведомленности, не понимая подлинного значения совершенного им деяния. Известны случаи, когда обвиняемый признавался в растрате, в то время как имела место недостача, возникшая по халатности, или признавал себя виновным в умышленном деянии, совершив его по неосторожности.

По делам о наиболее тяжких преступлениях самооговор может быть вызван стремлением отсрочить наказание. Будучи полностью изобличен в совершенных преступлениях и сознавая тяжесть ожидающего его наказания, обвиняемый оговаривает себя, приписывая себе преступления, совершенные другими лицами либо вымышленные.

Наконец, в показаниях обвиняемого, признавшего себя виновным, возможны ошибки, возникшие вследствие слабости памяти, неблагоприятных условий восприятия или в результате волнения, которое испытал обвиняемый в момент совершения преступления.

Для того чтобы отличить истинное признание от самооговора, необходимо сопоставить сведения, содержащиеся в показании, с другими данными. В показаниях обвиняемого особенно ценно не просто подтверждение тех фактов, которые уже известны по делу. Разумеется, и в этой части сознание имеет доказательственное значение, но в то же время оно не исключает предположений, что соответствующие сведения могли быть подсказаны ему разговорами различных лиц по поводу совершенного преступления и т.д. Объективным критерием достоверности признания обвиняемого прежде всего служит фактическая информация, которая до этого по делу не была известна. Так, обвиняемый может сообщить," что похищенные вещи спрятаны в определенном месте, что на месте происшествия им оставлены характерные следы, которые можно обнаружить при повторном осмотре, и т. д. Обвиняемый может сообщить не только данные, которые подтверждают совершение им преступления, но и указать лиц, показания которых могут подтвердить эти факты. Последующее совпадение содержания показаний обвиняемого с показаниями этих лиц служит одним из оснований для вывода о правильности как тех, так и других.

Определение достоверности показаний лица, отрицающего свою виновность, не менее сложно, чем оценка признания.

Так как на обвиняемом не лежит обязанность доказывать свою невиновность, отрицание им своей вины может быть аргументированно или голословно. Последнее обстоятельство не освобождает органы расследования или суд от обязанности произвести проверку версии обвиняемого. Следует иметь в виду, что в тех

628

случаях, когда обвиняемый привлечен к ответственности неосновательно, он вообще не располагает сведениями о многих обстоятельствах, имеющих значение для дела. Поэтому отсутствие в его показаниях ссылок на факты, имеющие значение для дела, не может расцениваться как свидетельство их недостоверности.

Нередко следователь тем больше доверяет показаниям обвиняемого (подозреваемого), чем ближе они. к выдвинутой им версии. Опровержение же этой версии расценивается следствием как ложь1. Такая позиция не соответствует принципам советского уголовного процесса.

Характер и форму ложных показаний определяют мотив и цель, которую допрашиваемый при этом преследует. Если он действительно совершил преступление, основной мотив лжи — надежда избавиться от ответственности путем дезинформации органов расследования или суда. С этой целью измышляются ложные сведения, создаются лжедоказательства и инсценировки. В тех случаях, когда подозрение или предъявленное обвинение неосновательны, к даче ложных показаний допрашиваемого иногда толкает опасение незаслуженной ответственности. При этом он нередко отрицает и факты, действительно имевшие место, усматривая в этом средство защиты от ошибочных выводов органов расследования. Даже невиновный, будучи заподозрен, иногда не дает правдивых показаний, искажает факты, опасаясь неблагоприятного их истолкования в невыгодно для него сложившейся ситуации.

В литературе обсуждался вопрос о значении факта ложных показаний для системы доказательств вины2. Представляется правильным, что сам по себе факт дачи обвиняемым ложных показаний не может расцениваться как доказательство его виновности.

629

Если основное содержание ложных показаний обвиняемого (подозреваемого) состоит в отрицании фактов, положенных в основу обвинения (подозрения), органы дознания и суд обязаны доказать несостоятельность такого отрицания.

Для этого необходимо отрицанию фактов «противопоставить положительные факты, признание которых соответствующими

действительности влечет признание отрицательного факта ложным» 1.

Достоверность показаний лица, отрицающего свою виновность, проверяется столь же тщательно, как и признание2.

Отсутствие подобной проверки неизменно рассматривается судами как основание для обращения дела к доследованию3.

В тщательной проверке нуждаются, в частности, показания

реваемым), не исключается, что им заранее сфальсифицированы «доказательства», подтверждающие его показания. При этом обычно ссылаются на вымышленные события либо на события, действительно имевшие место, но «перемещенные» во времени, чтобы они «совпали» со временем совершения преступления. С учетом этого при проверке показаний, содержащих ссылку на алиби, выясняется: а) имело ли место обстоятельство, на которое допрашиваемый ссылается в подтверждение своих показаний; б) если оно действительно имело место, то не происходило ли в иное время (не изменены ли в показаниях день или час).

Исходные данные для такой проверки можно получить в ходе допроса лица, заявившего алиби, а также при допросе свидетелей, на которых он ссылается в подтверждение сделанного заявления. Такие свидетели допрашиваются по возможности без промедления с соблюдением условий, исключающих предварительное общение с лицом, алиби которого проверяется. Выясняется также, нет ли других лиц, которым известно, где и с кем находился обвиняемый в периоды, предшествовавший и последовавший за преступлением, а равно знавших о наличии и времени возникновения обстоятельств, на которые ссылается обвиняемый.

1 В. И. К а м и н с к а я , Показания обвиняемого в советском уголовном процессе, М., 1960, стр. 68.

2 Это положение нашло четкое отражение в формулировке ст. 72 УПК Азербайджанской ССР, ст. 57 УПК Узбекской ССР, согласно которым данные, устанавливаемые показаниями обвиняемого, как и другие доказательства, подлежат проверке и оценке в связи со всеми обстоятельствами дела как в случае признания, так и в случае отрицания обвиняемым своей вины.

630