!Учебный год 2024 / Кельзе-1

Чистое учение о праве

деляется ценой, фактически назначаемыми за эту работу или за этот товар. енность, о которой здесь идет речь, есть экономическая ценность. Эта ценность (т.е. плата и цена) в системе свободной экономики определяется предложением и спросом, в системе плановой экономики — посредством авторитарного управления.

очно так же, как в связи с принципом воздаяния выдвигается положение «за одинаковую вину — одинаковое наказание, за одинаковую заслугу — одинаковая награда», так и в связи с принципом труда выдвигается аналогичное положение: «за одинаковую работу — одинаковая плата, за одинаковый товар — одинаковая цена». Это применение общего принципа, согласно которому при одинаковых условиях должны наступать одинаковые последствия. ы должны будем рассмотреть его при анализе принципа справедливости, отождествляющего справедливость с равенством.

18. Если за выполненную работу платят деньгами, то в соотношении между трудом и оплатой может существовать строгая пропорциональность. В этом соотношении различаются две системы оплаты. ри одной системе мера оплаты — рабочее время, при другой — выработанный продукт (сдельная система. Если установлено, что за работу в течение одного часа или за изготовление одного определенного предмета человек должен получить некую определенную) плату, то человек, проработавший n часов или изготовивший n предметов, должен получить n–кратную плату. Эта пропорциональность предпосылает, что за работу в течение одного часа или за изготовление одного определенного предмета нормативно установлена определенная плата. Эта норма: «Если человек работает в течение одного часа, или изготовляет один определенный предмет, то он должен получить определенную плату», — есть основа обеих систем оплаты. В этой норме выражается «трудовой» принцип справедливости. днако эта норма сама по себе не устанавливает пропорциональности в соотношении между выполненной работой и оплатой. Это соотношение может быть определено произвольно. ак уже отмечалось, в системе свободной экономики оно определяется предложением и спросом, а в системе плановой экономики регламентируется авторитарно. ропорциональность, заключающаяся в том, что работе в течение n часов или изготовлению n предметов подобает n-кратная оплата, проистекает из того, что норма, образующая основу обеих систем оплаты, имеет общий характер: она может применяться в энном числе случаев. днако

461

анс е ен

трудовой принцип справедливости применим и в том случае, если отработан лишь один час или изготовлен лишь один предмет, т.е. если пропорциональность в соотношении между выполненной работой и оплатой вообще не имеет места.

то же касается соотношения между товаром и ценой, то здесь проблема пропорциональности этого соотношения не рассматривается. Если некий количественно и качественно определенный товар имеет определенную цену, то не принято считать, что справедливость заключается в том, что n-кратное количество этого товара должно иметь n-кратную цену. Ведь иногда и цена, меньшая n-кратной, считается подходящей. от, кто получает сто единиц некоего товара, платит (и эго считается справедливым) не в сто раз больше, чем он заплатил бы за одну единицу того же товара, а значительно меньшую сумму. читается справедливым, что оптовая цена определенного товара ниже, чем его розничная цена.

19. арл аркс, критикуя капиталистический социальный порядок, утверждает122, что принцип справедливости, лежащий в основе этого социального порядка, состоит в требовании за одинаковую работу предоставлять одинаковую плату, т.е. одинаковую долю продукта труда. аково якобы «равное» право этой экономической системы. о на самом деле это неравное право, так как оно не принимает во внимание фактическое неравенство в работоспособности людей. ледовательно, это несправедливое право. Ведь измеряемое в соответствии с рабочим временем или выработанным продуктом количество работы, которое выполняет сильный и искусный и слабый и неискусный человек, лишь кажется одинаковым. И если оба они за свою работу получают продукт труда в той же мере, то за «неодинаковое» им достается «одинаковое». одлинное равенство и, следовательно, подлинную, а не только кажущуюся справедливость, можно осуществить лишь в коммунистической экономике будущего, где будет действителен принцип: « т каждого — по способностям, каждому — по потребностям»123.

122Marx K. Zur Kritik des sozialdemokratischen Parteiprogramms // Aus dem Nachlass von Karl Marx. Neue Zeit, IX. Jahrgang, I. Bd. (1890–1891), S. 561 f. [Маркс К. Замеча-

ния к программе Германской рабочей партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.

М., 1960. Т. 19. С. 9–32. — Прим. пер.].

123В притче о работниках в винограднике (Мф 20:1–16) Иисус сравнивает Царство Божие с ситуацией домовладыки, нанимающего работников в свой виноградник. Домовладыка из притчи Иисуса дает тем, кто проработал в винограднике двенадцать часов, такое же вознаграждение (один динарий), что и проработавшим только девять, шесть, три или даже всего один час. И когда

462

Чистое учение о праве

оскольку в реальности два объекта никогда не бывают полностью, т.е. во всех отношениях, одинаковы, то они могут быть одинаковы лишь в некоторых отношениях, т.е. если их неодинаковость (неравенство) в других отношениях не принимается во внимание.

арксова критика капиталистического экономического порядка сводится к требованию того, чтобы при оплате труда принимались во внимание известные виды неравенства (а именно неравенство способностей и потребностей у разных людей), которые не учитываются той системой оплаты, что существует при капиталистическом экономическом порядке. ледует согласиться с арксом в том, что эта система не представляет собой «равного» права, но причина неравенства заключается не в том, что эта система одинаково обращается с «неравным», а в том, что она неодинаково обращается с «неодинаковым»: ведь в соответствии с лежащим в основе этой системы трудовым принципом тот, кто работает больше времени или изготовляет больше предметов, получает большее вознаграждение, чем тот, кто работает меньше времени или изготовляет меньше предметов. А сформулированный арксом принцип справедливости коммунистической экономики также отнюдь не соответствует (вопреки тому, что, вероятно, считал аркс, отождествляя справедливость с равенством) принципу равенства, т.е. требованию со всеми обращаться одинаково, а соответствует — как раз наоборот — требованию неодинакового обращения с «неодинаковым».

пришедшие первыми стали роптать на это, работодатель из притчи сказал в ответ одному из них: «Друг! Я не обхожусь с тобой несправедливо. Разве не за динарий ты договорился со мной? Возьми свое и ступай. А я хочу этому последнему дать сколько же, сколько и тебе. Разве я не властен распоряжаться своим имуществом так, как захочу? Или глаз твой завистлив, оттого что я добр? — Так последние будут первыми, а первые — последними…» Проработавшие двенадцать часов недовольны, так как они ссылаются на общую норму, согласно которой за каждый час работы должны платить один динарий. Однако работодатель не признает действительности такой нормы. Он указывает недовольным на индивидуальную норму (установленную посредством договора с каждым из них по отдельности), которая предусматривает вознаграждение в размере одного динария за двенадцать чесов работы. А то, что тем, кто проработал меньше, выплачивается такое же вознаграждение, нельзя считать несправедливым, так как здесь не нарушается никакая считающаяся действительной норма. И это справедливо, так как соответствует принципу доброты, т.е. норме, отождествляющей справедливость с любовью. Иисус противопоставляет эту норму той, что действует в нашем социальном мире (“каждому по труду”), как революционный принцип справедливости грядущего Царства Бога, в котором последние будут первыми, а первые — последними. См. ниже п. 21.

463

анс е ен

а) ормула «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям» состоит из двух требований, которые могут быть поняты в том смысле, что первое из них постулирует некую обязанность индивида, а именно обязанность работать по способностям, а второе требование постулирует некое право индивида, а именно право на удовлетворение его потребностей. ба эти требования направлены на формирование некоего социального порядка. ри этом первое требование по сути тождественно принципу, который выставляет

латон при изображении устройства своего идеального государства: каждый должен выполнять только дело, подобающее ему согласно его природе, т.е. соответствующее его способностям124. днако очевидно, что в требовании «от каждого — по способностям» не может подразумеваться, что «каждый» по собственному усмотрению должен ответить на вопросы о том, каковы его способности и каково то дело, которое, в соответствии с его способностями, должно быть возложено на него. Едва ли возможно всерьез сомневаться в том, что такие вопросы должны решаться только специально для этого назначенными органами сообщества в соответствии с общими нормами данного социального порядка. ребование «от каждого — по способностям» предпосылает существование такого социального порядка; без такого порядка оно неосуществимо. о тогда возникает вопрос, что должно произойти (т.е. как этот порядок должен реагировать) в случае, если некий индивид по каким-либо причинам не выполняет того, что он (в соответствии с этим порядком) должен выполнять «по способностям». Это вопрос тем более важен, что предпосылаемый здесь социальный порядок может гарантировать выполнение второго требования («каждому — по потребностям»), конечно, лишь если выполняется первое требование. аркс не дает ответа на этот вопрос, точнее, он вообще не задает этого вопроса. Ведь он исходит из утопического допущения о том, что коммунистическому социальному порядку, где будут выполняться эти два требования, не грозят нарушения, так как каждый будет добровольно выполнять то, к чему его обязывает этот социальный порядок. о- гласно этому допущению, такому социальному порядку не придется предусматривать акты принуждения в качестве санкций. ледовательно, этот социальный порядок будет конституировать сообщество, в котором не будет ни государства, ни права. Если же допускается возможность того, что этот порядок будет — пусть лишь в виде

124 Platon. Politeia, II, 374; IV, 433; V, 453 f.

464

Чистое учение о праве

исключения — нарушаться, то возникает вопрос, дóлжно ли удовлетворять потребности нарушившего порядок члена сообщества. точки зрения коммунистического принципа справедливости на этот вопрос следует ответить утвердительно, так как этот принцип специально противопоставляется принципу воздаяния.

б) тносительно второго требования коммунистического принципа справедливости «каждому — по потребностям» также возникает вопрос, имеется ли при этом в виду субъективный или объективный критерий. ледует ли под «потребностью» понимать то, что каждый в отдельности фактически ощущает как потребность? значает ли это требование, что все потребности в таком субъективном смысле должны удовлетворяться? Или же удовлетворяться должны лишь потребности, которые социальный порядок признает достойными удовлетворения, лишь в определенной социальным порядком степени и лишь определенными этим порядком средствами? Возможно, что в пропагандистских целях первое толкование («потребность» в субъективном смысле) не будет принципиально отброшено. Ведь в удовлетворении всех ощущаемых индивидом потребностей состоит его счастье. А коммунистический социальный порядок, соответствующий этой норме справедливости, как раз стремится обеспечить счастье для всех. ледовательно, требование «каждому — по потребностям» как часть коммунистического принципа справедливости должно пониматься в субъективном смысле, если предсказание о коммунистическом обществе следует истолковывать как обещание полного счастья для всех его членов. о это представление столь же утопично и иллюзорно, как и мысль о том, что в этом обществе все будут добровольно исполнять свои обязанности. убъективно ощущаемые людьми потребности столь противоречат друг другу, что ни один социальный порядок не может удовлетворить все эти потребности, т.е. не может сделать это иначе, как удовлетворяя одну потребность за счет другой. ечь идет не только об удовлетворении потребности одного человека за счёт потребности другого, но и о том, что у одного и того же человека одна потребность удовлетворяется за счет другой.

в) Если все же не исключать это требование (как совершенно неисполнимое) из анализа норм справедливости рационального типа, то оно может быть понято лишь при допущении некоего объективного критерия для удовлетворения потребностей. Истинный смысл коммунистического принципа справедливости

465

анс е ен

может состоять лишь в следующем: каждый должен «по (своим) способностям», установленным согласно правилам социального порядка, выполнять возложенную на него социальным порядком работу, признанные социальным порядком потребности каждого должны удовлетворяться в определенной социальным порядком степени и определенными этим социальным порядком средствами. ак как коммунистический социальный порядок — это, прежде всего, экономический порядок, то речь идет главным образом об экономических потребностях, т.е. о потребности в пище, одежде, жилище и т.д. оммунистический идеал справедливости — это, прежде всего, идеал гарантированной экономической обеспеченности всех членов сообщества. Этот идеал может быть осуществлен лишь в рамках плановой экономики, а не в свободной экономике капиталистической системы. ак и норма справедливости «каждому — свое», коммунистический принцип справедливости предполагает существование некоего социального порядка, без которого он не может применяться. о о содержательной стороне порядка, без которого не может быть выполнено ни требование «от каждого — по способностям», ни требование «каждому — по потребностям», этот принцип не дает никакого представления, так же как формула «каждому — свое» не дает никакого представления о том, что должно считаться «своим» для «каждого».

роме того, второе требование коммунистического принципа справедливости «каждому — по потребностям» может до известной степени удовлетворяться и в рамках некоммунистических социальных порядков. ак, законодательство современных государств в области социальной политики можно понять как выполнение этого требования125.

20. Если требование «каждому — по потребностям» обращено не к нормотворческой властной инстанции (в особенности, не к законодателю), а к каждому индивиду, если при этом имеется в виду норма, предписывающая, как каждый должен вести себя по отношению к каждому другому, т.е. как он должен обращаться с каждым другим, то это требование превращается в заповедь любви к ближнему. о тогда и круг удовлетворяемых потребностей должен существенно сократиться. Заповедь любви к ближнему требует лишь одного: облегчать страдания другого человека, в особенности помогать тому, кто оказался в беде. ак и в случае общего требова-

125 Об этом пишет Х. Перельман: Perelman Ch. De la justice. P. 17 f.

466

Чистое учение о праве

ния «Должно удовлетворять потребности других», в случае заповеди любви к ближнему (т.е. в случае особого требования: « аждый должен удовлетворять потребность другого быть избавленным от страданий, получить помощь в беде») «потребность» также можно понимать в субъективном или в объективном смысле. оследнее имеет место, если заповедь любви к ближнему толкуется следующим образом: требуется облегчать только безвинные страдания, помогать только человеку, попавшему в беду не по собственной вине.

огда эта заповедь, — как и другие нормы справедливости, — предполагает существование социального порядка, в соответствии с которым можно решать, когда страдание или бедственное положение безвинно. И если критерий потребности, которая должна быть удовлетворена согласно заповеди любви к ближнему, не субъективен, а объективен, то эта заповедь может исполняться и в том случае, если индивид, на которого должна быть обращена любовь к ближнему, сам вовсе не чувствует никакого страдания или не считает свое положение бедственным, однако согласно какому-либо моральному или религиозному стандарту он «страдает» от нехватки чего-либо или ему грозит какое-нибудь (ему, можем быть, неизвестное) «зло», так что он оказывается в «беде». сылаясь на то, что душа неверующего страдает, потому что она разлучена с истинным Богом, что она в беде, так как ей грозит ад, христиане пытались обращать неверующих (даже насильственно) во исполнение своей обязанности любви к ближнему.

о лучше понимать заповедь любви к ближнему следующим образом: эта заповедь требует помогать каждому, кто, — по собственной вине или безвинно, — субъективно страдает или находится в беде. огда она не предполагает при своем применении никакого социального порядка и этим отличается от других норм справедливости. днако это вовсе не основание для того, чтобы так истолкованную заповедь любви к ближнему вообще не относить к числу норм справедливости, как это иногда делают. одобное воззрение становится обоснованным только в том случае, если понятие справедливости ограничить требованиями, обращаемыми к нормотворческой властной инстанции. Если же под справедливостью понимать норму, предписывающую человеку определенное обращение с другим человеком и обращаемую не обязательно только к нормотворческой властной инстанции, то не возникает возражений против того, чтобы рассматривать заповедь любви к ближнему как одну из

467

анс е ен

многих норм справедливости126. ри этом надо помнить, что заповедь любви к ближнему, — действительность которой не нуждается в метафизических предпосылках, так как эта заповедь требует любви человека к человеку, — следует отличать от метафизического принципа любви Бога, т.е. от принципа справедливости, возвещаемого Иисусом. Впрочем, Иисус признает и отличную от этого принципа заповедь любви к ближнему.

21. днако в учении Иисуса, — насколько его можно реконструировать на основании противоречивых сведений, содержащихся в евангелиях, — присутствует еще один принцип справедливости. н едва ли совместим с принципом любви к ближнему.

огласно этому принципу, те, кто здесь — «первые», в грядущем арстве должны стать «последними», а те, кто здесь — «последние», там должны стать «первыми» ( ф 18:4; 19:30; 20:16, 26. к 9:35; 10:44. к 13:30); сытые здесь — там должны быть голодными, а голодные здесь — там должны быть сытыми; зрячие должны ослепнуть, а слепые — прозреть (Ин 9: 39); плачущие — смеяться, а смеющиеся — плакать ( к 6:21, 25). огласно этому требованию, «по справедливости» в будущем все должно быть не так, как оно есть в настоящем, потому что в настоящем все несправедливо. Это принцип, отождествляющий справедливость с полным изменением всего наличного на его противоположность, с «революцией» в первоначальном значении этого слова. Этот принцип в учении Иисуса связан с его верой в то, что нынешний эон — это царство сатаны, зла, и ему на смену приближается век добра, арство Божие, которое будет царством справедливости, потому что не по праву счастливые будут в нем несчастливы, а не по праву несчастные — счастливыми. еред нами принцип воздаяния. ак его толкуют люди, обделенные судьбой и испытывающие неприязненную за-

висть к баловням судьбы.

126 Перельман выдвигает аргумент, согласно которому заповедь любви к ближнему находится в прямом противоречии по отношению к принципу справедливости: справедливость является правилом, тогда как любовь к ближнему не определяется через правила. Но этот аргумент некорректен. Заповедь любви к ближнему является правилом, т.е. общей нормой: если кто-то страдает, ему должно помочь. Сам Перельман так характеризует любовь к ближнему: «Если люди страдают, то нужно им помогать». Согласно Лейбницу, справедливость — это любовь к ближнему для мудрецов. Он говорит: «Хороший человек любит всех людей настолько, насколько ему это позволяет разум. Также и справедливость, эту важнейшую из добродетелей, которая по-гречески называется любовью к людям, мы обозначим как любовь мудрых» (Gottfried W. Leibniz, Gott Geist Güte. Eine Auswahl aus seinen Werken. Gütersloh, 1947. S. 214).

468

Чистое учение о праве

22. райне важный в политическом отношении принцип справедливости следует из моральной системы, в которой высшей ценностью считается индивидуальная свобода. ервоначальная идея свободы имеет чисто отрицательный характер. Это индивидуалистическое требование, согласно которому человек должен быть свободным, что значит: он не должен быть подчинен никакому нормативному порядку, регулирующему его поведение по отношению к другим и тем самым ограничивающему его индивидуальную свободу. Это норма, исключающая действительность всех социальных норм, ограничивающих индивидуальную свободу. В этом своем первоначальном виде идея свободы — асоциальный и даже антисоциальный принцип. о чтобы стать моральным, т.е. социальным принципом (и в особенности принципом справедливости), идея свободы должна подвергнуться изменениям. вободе от нормативного порядка предстоит стать свободой внутри нормативного порядка, индивидуальной свободе предстоит стать социальной свободой127. Если и суждено

127 Более подробно эту метаморфозу идеи свободы я исследовал в моей работе: Kelsen H. Vom Wesen und Wert der Demokratie. 2 Auf. Tübingen, 1929. В «Мета-

физике нравов» под термином «всеобщий принцип права» Кант формулирует следующий принцип: «Прав любой поступок, который или согласно максиме которого свобода произвола каждого совместима со свободой каждого в соответствии со всеобщим законом» [Цит. по: Кант И. Метафизика нравов в двух частях. С. 140. — Прим. пер.]. Так, принцип свободы ограничивается и вместо асоциального становится социальным идеалом, хотя при этом он оказывается несовместим с позитивным правом как принудительным порядком. Ведь свобода одного совместима со свободой всех других, только если против этих других нельзя употребить принуждение: но право как раз предписывает принуждение одного человека по отношению к другому. Поскольку Кант считает позитивноправовой принудительный порядок совместимым с идеалом свободы и за счет этого пытается оправдать этот порядок, он истолковывает свой правовой принцип следующим образом: «Итак, всеобщий правовой закон гласит: поступай внешне так, чтобы свободное проявление твоего произвола было совместимо со свободой каждого, сообразной со всеобщим законом; этот правовой закон, хотя и налагает на меня обязательность, вовсе не ожидает и еще в меньшей мере требует, чтобы я ради одной только этой обязательности ограничил свою свободу самими указанными выше условиями; разум говорит лишь, что он в своей идее ограничен этим действием и может быть ограничен и другими [условиями]; разум выражает это как постулат, дальнейшее доказательство которого невозможно» [Там же.]. Это означает, что из сформулированного Кантом принципа не следует, — хотя в тексте это и встречается буквально,— что одни люди не вправе употреблять принуждение по отношению к другим. Против того, кто совершает правонарушение, допустимо (т.е. должно согласно позитивному праву) употребить принуждение. Чтобы сделать это ограничение совместимым с принципом свободы, Кант вынужден истолковывать любое правонарушение как «препятствие к свободе» и тем самым делать употребляемое против нарушителя принуждение совместимым со свободой. Можно вспомнить весьма

469

анс е ен

существовать некому нормативному порядку, связывающему людей в их взаимном поведении, то он должен быть таким порядком, который учрежден с согласия подчиненных ему людей. огда человек должен или (как это иногда формулируется) может быть связан своей собственной волей. вобода «несвязанности» становится свободой «самообязывания», или самоопределения.

23. акое понимание идеи свободы свойственно учению об общественном договоре — основе индивидуалистического варианта естественно-правового учения. праведлив только такой социальный порядок, который создается с согласия подчиненных ему людей, т.е. посредством договора, единогласного решения. ринцип, сводящий справедливость к самоопределению, относится не к содержанию, а к созданию социального порядка. о этот принцип может иметь смысл только в воображаемом случае первоначального установления социального порядка: он неприменим к процедуре изменения социального порядка. Ведь если допустить, что изменение наличного социального порядка возможно только путем договора (единогласного решения), то в случае, если не все согласны с изменением, желаемым многими, возникает парадоксальная ситуация: социальный порядок, установленный в соответствии с принципом самоопределения, приходит в противоречие с волей многих и, следовательно, с принципом самоопределения. Это ведет к смягчению принципа самоопределения. аличный социальный порядок не должен соответствовать воле всех под-

противоречивую формулу Руссо: человека можно принуждать быть свободным

(Rousseau. Contrat social, livre 1, chap. 7). Кант пишет: «Право связано с правомо-

чием принуждать. Сопротивление, оказываемое тому, что препятствует како- му-нибудь действию, благоприятствует этому действию и согласуется с ним. Все неправое препятствует свободе, сообразной со всеобщим законом, принуждение же препятствует свободе или оказывает ей сопротивление. Следовательно, когда определенное проявление свободы само оказывается препятствием к свободе, сообразной со всеобщими законами (т.е. неправым), тогда направленное против такого применения принуждение как то, что воспрепятствует препятствию для свободы, совместимо со свободой, сообразной со всеобщими законами, т. е. бывает правым; стало быть, по закону противоречия с правом также связано правомочие применять принуждение к тому, кто наносит ущерб этому праву» [Там же. С. 140–141. — Прим. пер.]. Так, принуждение оказывается совместимым со своей противоположностью — свободой: «Строгое право может быть представлено также как возможность полного взаимного принуждения, согласующегося со свободой каждого, сообразной со всеобщими законами» [Там же. С. 141. — Прим. пер.]. Кант исходит из справедливой нормы свободы, но сообразно своему замыслу приходит к оправданию позитивно-правового принудительного порядка через свободу, что не может привести к чему-либо иному, как к отказу от свободы.

470