!Учебный год 2024 / Томси

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

птицы; у него не будет больше никакого положения; у его сына не будет больше никакого положения; у него не будет больше дома

вНубийском номе; у него не будет больше могилы в некрополе; и его бог не примет больше от него белого хлеба; он будет предан огню, и его дети сгорят в пламени, его тело удобрит землю. Я буду против него как крокодил в воде, как змея на земле и как враг

внекрополе!»1.

Сравнение смертной казни преступника с действиями, которые осуществлялись во время жертвоприношения животных и птиц в храмах, показывает, что процессу исполнения данного наказания придавался в Древнем Египте характер религиозного ритуала.

Второй царь XII династии Сенусерт I также назначал жестокие наказания тем, кто посягал на храмы и храмовое имущество. Об этом свидетельствует текст сделанной от его имени надписи на обломке стены храма Монту в городе Тоде2, обнаруженный в 1934 году французской археологической экспедицией под руководством Фернанда Биссона де ла Рока (Fernand Bisson de la Roque). Он был опубликован впервые лишь в 1985 году Вольфгангом Хельке3. Вторая публикация этой надписи была осуществлена в 1987 году Дональдом Редфордом4. Большое количество пропусков в тексте документа, воспроизведенного канадским египтологом, потребовало новой его публикации. Она была осуществле-

1 Stela № 9 in the Hekaib sanctuary // Willems H. Crime, Cult and Capital Punishment (Mo’alla Inscription). P. 34.

2 Древнеегипетское название этого города, находившегося на восточном берегу Нила, в 20 км южнее Люксора, звучало примерно как слово «Джарти», т. е. «город сокола». Более древнее его звучание «Дуут», отсюда и произошло, видимо, его современное название Эль-Тод. См. об этом: Gomaà F. Tod // Encyclopedia of the Archaeology of Ancient Egypt / Compiled and edited by Kathryn A. Bard with the editing assistance of Steven Blake Shubert. London and New York, 1999. P. 1025.

3 См.: Helck W. Politische Spannungen zu Beginn des Mittleren Reiches // Ägypten: Dauer und Wandel. Symposium anläßlich des 75jährigen Bestehens des Deutschen Archäologischen Instituts Kairo am 10. und 11. Oktober 1982. Mainz, 1985. S. 45-52.

4 См.: Redford D. B. he Tod Inscription of Senwosret I and Early 12th Dynasty Involvement in Nubia and the South // Journal of the Society for the Study of Egyptian Antiquities. 1987. Vol. 17 . № 1–2. P. 36–55.

487

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

на французскими египтологами Кристофом Барботином и Жак Жаном Клером в 1991 году в «Бюллетене Французского института восточной археологии»1.

В указанной надписи Сенусерта I говорится о «голытьбе, которая, ничем не владея, превратилась в шайку грабителей и подстрекателей к разрушению храма». Но «тех, кто будут разорять эту область, — заявляет царь, — поймают как рыб, не разбирая мужчины это или женщины, … и бросят в печь. Они сгорят там, как тряпка»2.

Одним из самых священных мест в Древнем Египте являлся Храм бога Осириса, располагавшийся в районе Абидоса3 и называвшийся «Домом миллионов лет царя Верхнего и Нижнего Египта». Это был огромный храмовый комплекс, в состав которого входили не только религиозные сооружения, но и обширные хозяйственные угодья. Его основали приблизительно в середине

ХХХII века до н.э.4 — на месте, где, по преданию, была захоронена голова Осириса, убитого своим братом Сетом. Жена Осириса Исида5 собрала рассеянные по стране кусочки его тела и принесла их к голове. На этом месте Осирис воскрес и возвратился к власти над Потусторонним миром. При заходе солнца территория вокруг храма Осириса как будто покрывалась золотом: древние египтяне говорили, что она похожа на золотую лестницу, ведущую в Потусторонний мир.

Храм Осириса имел обширные владения в Нубии, которые могли подвергаться посягательствам со стороны наместника Нубии, сановников фараона и чиновников местного управления. Чтобы защитить нубийское хозяйство храма от этих посягательств, фараон Сети I предоставил ему специальным Указом широкий круг

1 См.: Barbotin Ch., Clère J. J. L’inscription de Sésostris Ier à Tôd [avec 31 planches et 1 dépliant] // Bulletin De L’Institut Français D’Archéologie Orientale. Le Caire, 1991. P. 1–32. В заключительной части данной публикации приводятся фотографии храмовой стены с надписью Сенусерта I.

2 Ibid. P. 9.

3 В 145 км к северу от Люксора.

4 Последний вариант здания храма Осириса был в основе своей сооружен при фараоне Сети I, а достроен при его сыне Рамсесе II.

5 На египетском языке ее имя передавалось словом, звучавшим как Асет.

488

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

различных привилегий1. Он гарантировал всем его работникам защиту и автономию: «они не должны управляться другими и не следует вмешиваться в их дела»2, — говорилось в одной из статей данного акта. Главными целями этого Указа было, как признавалось в его преамбуле, «воспрепятствовать нанесению вреда какому-либо человеку храмового хозяйства, на какой бы территории страны он ни пребывал, — будь то мужчина или женщина», воспрепятствовать захвату кого-либо из работников храмового хозяйства для принудительного труда на территории другого хозяйства, воспрепятствовать задержанию принадлежавшего храму корабля в водах реки каким-нибудь стражником, воспрепятствовать причинению ущерба полям и скоту храмового хозяйства со стороны какого-либо наместника, начальника или чиновника3. В качестве наказаний за такого рода нарушения и за изъятия из хозяйства храма тех или иных вещей следовало назначать, согласно Указу фараона, битье палками, от ста до двухсот ударов, и штрафы в многократном размере по отношению к стоимости изъятого, а сами эти вещи должны были немедленно возвращаться храмовому хозяйству.

Указом Сети I под особую охрану брались животные, принадлежавшие храмовому хозяйству. Если какой-либо посторонний человек уводил к себе какое-нибудь животное, то в качестве наказания ему назначалось отрезание носа и ушей. При этом и сам вор, и его жена с детьми обращались в слуг храмового хозяйства. Однако если хранитель или пастух принадлежавшего этому хозяйству скота допускал продажу или просто передачу какого-либо животного за пределы храмового хозяйства или содействовал каким-либо образом тому, чтобы оно было принесено в жертву не Осирису, а другому богу, то он подлежал смертной казни. За такое деяние, гласил Указ фараона Сети I, «следует назначить ему наказание посредством сбрасывания его на вершину (острого) столба,

1Текст данного указа был высечен на отвесной скале, похожей на стелу,

вместности Наури, в 35 километрах к северу от третьего Нильского порога. Обнаружен в 1924 г.

2 Griith F. L. he Abydos Decree of Seti I at Nauri // he Journal of Egyptian Archaeology. 1927. Vol. 13. № 3/4 (Nov.). P. 199.

3 Edgerton W. F. he Nauri Decree of Seti I: A Translation and Analysis of the Legal Portion // Journal of Near Eastern Studies. 1947. Vol. 6. № 4 (Oct.). P. 221.

489

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

посвятив его жену, его детей (и) все его имущество хозяйству храма и отобрав животное у того, кому он его [отдаст], взыскав с него штраф (в пользу) хозяйства в размере сто к одному1»2.

Наказание посредством сбрасывания преступника на вершину острого столба вполне могло обозначать не род смертной казни, а смертную казнь как таковую, поскольку для обозначения этого вида наказания в египетском языке отсутствовал специальный термин.

Смертная казнь за мятеж против царя, разграбление, уничтожение или повреждение могил, похищение статуи бога, священных реликвий и жертвоприношений из храмов, повреждение или разрушение храмовых зданий предполагала, как правило, такое уничтожение тела преступника, которое, с точки зрения древнеегипетского мировоззрения, считалось одновременно уничтожением и его души. Сохранились надписи, свидетельствующие, что к этим наказаниям добавлялось еще одно — лишение преступника имени. Текст подобной надписи из погребения в некрополе Ассиут, датируемой временем между эпохами «Старого» и «Среднего» царств, гласит: «Но что касается какого-либо мятежника и любого душевнобольного человека, который совершит преступление, несмотря на то, что слышал об этом (т. е. о наказании, установленном за него), его имя не будет существовать, он не будет похоронен в пустыне, он будет сожжен вместе с преступниками, которые прокляты богом. Пусть будет он презираем богами своего города! Пусть будет он презираем жителями своего города!»3

1 То есть в стократной стоимости к цене возвращаемого в храмовое хозяйство животного.

2 Edgerton W. F. he Nauri Decree of Seti I: A Translation and Analysis of the Legal Portion. P. 224. Британский египтолог Фрэнсис Ллевеллин Гриффис перевел текст этой нормы несколько по-другому: «ему следует назначить наказание путем сбрасывания его вниз на конец острого столба, передав его жену и детей и все его имущество хозяйству храма и изъяв голову животного у того, кому он [отдал] ее, украв у хозяйства, в размере сто к одному» (Griith F. Ll. he Abydos Decree of Seti I at Nauri // he Journal of Egyptian Archaeology. 1927. Vol. 13. № 3/4 (Nov.). P. 203. В переводе Ф. Л. Гриффиса преступление, за которое назначена столь жестокая казнь, представляется кражей.

3Цит. по: Willems H. Crime, Cult and Capital Punishment (Mo’alla Inscription).

P. 37.

490

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

Документальные материалы показывают, что лишение имени

вкачестве наказания, дополнявшего смертную казнь тела и души преступника, было довольно распространенным в Древнем Египте. Более того, преступникам могли даже заменить их прежнее имя на имя врага бога Ра — Апофиса для того, чтобы усилить наказание. Поскольку преступление мыслилось в древнеегипетском религиозном мировоззрении деянием в большей степени не тела, а души человека, то и настоящим наказанием считалась казнь души преступника. В представлении древних египтян, душа умершего человека не могла существовать без имени и могилы, поэтому самые страшные преступники лишались после смертной казни и того, и другого. Их души обрекались на то, чтобы исчезнуть навсегда из вселенной, не оставив после себя ни следа, ни памяти. Полное исчезновение души человеческой из мира и представлялось ее казнью.

Вмассе дошедших до нас древнеегипетских юридических документов нет ни одного такого, который бы прямо устанавливал наказание за убийство. «Египетский материал не предусматривает свидетельства о юридической трактовке убийства или нанесения тяжкого телесного повреждения, наиболее очевидных преступлений против личности»1, — отмечает Крис Айр.

Между тем Диодор в своем описании Древнего Египта привел немало свидетельств о том, что такие преступления наказывались в этой стране смертной казнью. Так, по его рассказу, «тот, кто видел на своем пути человека в схватке с убийцей или подвергавшегося какому-либо насилию и не помог ему, чем только мог, приговаривался к смерти. Если же он был действительно не

всостоянии оказать помощь, он был обязан изобличить разбойника перед судом. Если он не делал этого, он получал определенное число ударов прутьями и лишался всякой пищи на три дня»2.

«Тот, кто убивал умышленно свободного человека либо раба, наказывался смертью, — свидетельствует Диодор, — ибо законодатель желал карать не по различиям фортуны, но по намерению

1 Eyre C. J. Crime and Adultery in Ancient Egypt // he Journal of Egyptian Archaeology. 1984. Vol. 70. P. 93.

2 Bibliothèque Historique de Diodore de Sicile. Traduction Nouvelle avec une preface, des notes et un index par Ferd. Hoefer. Tome 1. Paris, 1846. P. 86–87.

491

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

злодея; в то же время, применяя его по отношению и к рабам, обязывали всех никогда не совершать преступлений против свободных людей»1.

Согласно Диодору, «родители, которые убивали своих детей, не подвергались смертной казни, но они должны были в течение трех дней и трех ночей пребывать рядом с трупом (убитого ребенка) и держать, обнимая его, под надзором государственного стражника, ибо казалось несправедливым лишать жизни тех, кто дал ее детям, и верили, что причиняют им этим наказанием достаточно боли и раскаяния, чтобы отвратить их от подобных преступлений»2.

Однако на детей, которые убивали своих родителей, отмечал Диодор, египтяне «налагали совершенно особое наказание: острым тростником на руках обвиняемого делалось надрезание, и они поджаривались живьем на колючках. Ибо убийство родителей рассматривалось как самое тяжкое преступление, которое только может совершаться между людьми. Беременная женщина, приговоренная к смерти, не подвергалась казни до тех пор, пока не разрешалась от бремени»3.

Из рассказа Диодора следует, что фараон Шабака Неферкара, правивший примерно в 721/717–707/703 гг. до н.э., отменил смертную казнь за многие преступления, обязав «приговоренных к смерти трудиться закованными в кандалы на общественных работах»4.

Диодор сообщал также, что среди египтян существовали «очень суровые законы», касавшиеся женщин. Согласно им, «тому, кого уличали в насилии над свободной женщиной, должны были отрезать часть гениталий; ибо считали, что это преступление включает в себя три очень больших зла: оскорбление, упадок нравов и неясность происхождения ребенка. За адюльтер, совершенный без насилия, мужчина приговаривался к тысяче ударов прутьями, а женщине отрезали нос: законодатель хотел, чтобы

1 Bibliothèque Historique de Diodore de Sicile. Traduction Nouvelle avec une preface, des notes et un index par Ferd. Hoefer. Tome 1. Paris, 1846. P. 87.

2 Ibidem.

3 Ibidem.

4 Ibid. P. 74.

492

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

она потеряла свою личную привлекательность и была неспособна к обольщению»1.

Сохранившиеся юридические документы свидетельствуют, что прелюбодеяние действительно могло трактоваться древнеегипетскими судами как уголовное преступление. Это показывают, в частности, записи судебных разбирательств по делам об адюльтере на остраконах и папирусах, обнаруженных на месте поселения строителей царских гробниц под названием Дейр-эль-Медина. Они датирутся временами правления XIX и XX династий.

Одна из этих записей описывает допрос писца по имени МериСекхмет, уличенного в прелюбодеянии с чужой женой. Женщина хотя и вышла замуж, но по каким-то причинам продолжала проживать в родительском доме. Сюда и приходил к ней на свидания Мери-Секхмет, который имел, кажется, намерение жениться на своей возлюбленной. На допросе он признался, что «уже сделал ее своей женой»2. Но у женщины имелся муж и он однажды наведался к своей жене и застал ее с другим мужчиной. Возмущенный муж подал жалобу в местный суд. Судья призвал к себе писца-прелюбодея и приказал ему поклясться в том, что он не будет больше встречаться с замужней женщиной. В ответ МериСекхмет дал следующую клятву: «Как Аммон продолжает существовать, так и царь продолжает существовать, если я заговорю с ней, с женой, пусть мой нос, мои ноздри и мои уши будут [отсечены], а я буду сослан в землю Куш»3.

Отсечение ушей было очень серьезным наказанием для древнего египтянина, так как именно через уши он мог, согласно распространенным в его стране религиозным представлениям, воспринимать инструкции бога и готовить себя к переходу в Потусторонний мир. Следовательно, отрезание ушей фактически закрывало ему путь к вечной жизни.

Несмотря на данную в суде клятву, Мери-Секхмет продолжал встречаться с женщиной. И когда она забеременела, то уже

1 Bibliothèque Historique de Diodore de Sicile. Traduction Nouvelle avec une preface, des notes et un index par Ferd. Hoefer. Tome 1. Paris, 1846. P. 88–89.

2 Цит. по: Galpaz-Feller P. Private Lives and Public Censure: Adultery in Ancient Egypt and Biblical Israel // Near Eastern Archaeology. 2004. Vol. 67. № 3 (Sep.). P. 157.

3 Цит. по: Ibidem.

493

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

отец прелюбодея привел его в суд. Судья снова приказал ему дать клятву в том, что он не будет больше приближаться к чужой жене.

Иписец поклялся, что никогда больше не войдет в дом своей возлюбленной. Суд назначил Мери-Секхмету новое наказание, направив его трудиться в каменоломни Элефантина.

Самым любопытным в этом деле было то, что ни одного из назначенных судом наказаний прелюбодею испытать не пришлось.

Ипомог ему избежать весьма печальной участи… муж той женщины, с которой он прелюбодействовал: помог тем, что не предпринял никаких действий против своей жены и ее возлюбленного1. А суд не стал по собственной инициативе возбуждать новое дело против Мери-Секхмета, которое могло окончиться для него намного более печальным образом, чем предыдущие, поскольку суд имел все основания привлечь его к ответственности за нарушение клятвы.

По свидетельству Диодора, за клятвопреступление в Египте назначалась смертная казнь, поскольку в нем усматривалось «соединение двух тяжких преступлений, совершавшихся: одно — против богов, другое — против людей»2. Данное свидетельство подтверждается документами. За нарушение клятвы древнеегипетский суд мог назначить клятвопреступнику в качестве наказаний: отсечение конечностей или нанесение других увечий, посадку на кол, оставление на съедение крокодилу, битье палками3. Все это означало, в сущности, смертную казнь.

Юридические документы VII–VI веков до н.э. и в особенности документы Птолемеевского периода древнеегипетской истории показывают, что на практике наиболее частным результатом прелюбодеяния было не уголовное наказание, а просто развод супругов. Более того, возможность того, что муж вступит в связь с другой женщиной или жена уйдет к другому мужчине, предусматривалась в брачных соглашениях. Сторона, уличенная в прелю-

1 См. об этом: Lorton D. he Treatment of Criminals in Ancient Egypt: hrough the New Kingdom // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 1977. Vol. 20. № 1. P. 38–39.

2 Ibid. P. 86.

3 См.: Wilson J. A. he Oath in Ancient Egypt // Journal of Near Eastern Studies. 1948. Vol. 7. № 3 (Jul.). P. 155.

494

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

бодеянии, лишалась в этом случае исключительно денег или других материальных средств, но никак не органов своего тела.

* * *

Сплав религиозных традиций и правовых обычаев с практикой бытовых отношений сформировали в Древнем Египте особый правопорядок и на местном уровне — в рамках административнотерриториальных образований. Его ядро составляли местные суды, которые разбирали не только гражданско-правовые споры, но и дела о преступлениях. «Очевидно, — пишет Шафик Эллэм, — что рассмотрение уголовных дел находилось частично в общественной компетенции, этот вывод подтверждается тем фактом, что местный суд мог в нескольких случаях не только провозглашать свое решение, но также принуждать к исполнению наказания — например, посредством ударов палками. В карательных делах, так же как в делах по спорам, данный суд имел полномочие принуждать к исполнению обычая силой, и ему позволялось, между прочим, налагать телесные наказания. В то же время исполнение телесного наказания, а точнее, удара палками, могло быть, в зависимости от случая, различным. В гражданском деле удары палками являлись насильственной мерой для принуждения должника к исполнению своих обязательств перед кредитором; в уголовном деле, напротив, они представляли собой санкцию за неблаговидное преступное действие»1.

Разбирая гражданские и уголовные дела, местные суды проводили между ними вполне ясное различие. Так, многие судебные споры завершались тем, что суд обязывал проигравшую сторону принести клятву перед судьями. Если дело являлось гражданским, то содержанием клятвы становилось обещание данной стороны исполнить свое обязательство перед другой стороной. В уголовных же делах проигравшая сторона давала обещание воздержаться от преступных действий. Установление такого различия в применении клятвы означало, что местные судьи хорошо понимали разницу между гражданским правонарушением и уголовным преступлением. Они обладали вполне зрелым право-

1 Allam S. Un Droit Pénal Existait-il “Stricto Sensu” en Égypte Pharaonique // he Journal of Egyptian Archaeology. 1978. Vol. 64. P. 66.

495

Глава одиннадцатая. Преступление и наказание в праве Древнего Египта

сознанием. Неслучайно египтяне предпочитали именно в них решать свои споры.

Местные суды рассматривали основную массу дел и поэтому именно они формировали местный правопорядок. Он был устойчивее того правопорядка, который создавали фараоны, поскольку опирался непосредственно на традиции и обычаи, бытовавшие среди населения. Более того, при наличии в древнеегипетском обществе прочного традиционного правопорядка для царских законов оставалась весьма узкая сфера действия. Изданные фараонами узаконения о наказаниях за те или иные преступления, пожалуй, яснее всех других показывают ограниченность сферы законодательной деятельности верховной государственной власти в Древнем Египте. По своему содержанию они были скорее выражением угроз фараонов в адрес нарушителей освященных религией устоев государственного порядка, нежели изложением правовых норм, определяющих, какие действия носят преступный характер и какие наказания за эти действия следуют.

Местные суды в Древнем Египте брали на себя разбирательства любых споров, возникавших среди местного населения и, как показывают документы судебной практики, решали их вполне эффективно. Оплотом местного правопорядка были и храмы, в рамках которых существовали свои процедуры разрешения юридических конфликтов. При этом жрецы нередко заседали и в местных судах.

Как следствие, у фараонов не было ни особых поводов (за исключением проблем, связанных со сбором налогов и своевременным поступлением их в казну), ни явной необходимости вмешиваться через посредство своих указов в правовое регулирование общественных отношений на местах. Возможно, именно здесь надо искать причину, по которой в Древнем Египте — стране достаточно зрелой правовой культуры, развитого правосознания и юридического языка — так и не было создано правового свода, наподобие тех, которые составлялись в Месопотамии, Индии и в других древневосточных обществах.

Местный традиционный правопорядок развивался в древнеегипетском обществе в значительной мере автономно от верховной государственной власти и благодаря этому сохранялся в периоды, когда трон фараона шатался или рушился, а единое государство оказывалось в кризисе или вовсе распадалось. Он пережил

496