!Учебный год 2024 / Томси

§ 1. Правовое положение женщин. Институты брачно-семейного права

двух Птолемеев, писал о новой супруге Птолемея I: «Какой выдающейся среди женщин чувства была известная Береника, великий дар ее родителям. Контролер Кипра, могущественная дочь Диона, приложила свои деликатные руки на благоухающую грудь Береники; так, она сказала, что никогда еще ни одна женщина не была столь приятна своему мужу, как Птолемею его любимая жена»1.

Любопытно, что при этом брак с Эвридикой, прежней своей супругой, Птолемей не расторг — во всяком случае, никаких сведений об этом не сохранилось.

В исторической литературе весьма оживленно обсуждается вопрос о существовании в Древнем Египте практики заключения браков между кровными родственниками — например, братом и сестрой. Интерес к данной теме порождает, очевидно, история Птолемеевской династии, в рамках которой такие браки были нередкостью2.

Историки дают различные объяснения странному поведению Птолемеев, допускавших браки между близкими родственниками, которые с давних пор относятся к категории строгих табу. На мой взгляд, проблема в данном случае не так проста, как это представляется на первый взгляд. Можно много говорить о генетическом вырождении династии Птолемеев из-за таких браков, но никуда не деться от факта: правление династии Птолемеев в Египте было самым продолжительным среди правлений всех династий, которые когда-либо существовали в этой стране на протяжении трех с лишним тысяч лет. И из монархических династий эллинистических государств Птолемеи были самой успешной династией и правили дольше всех. Необходимо внимательно посмотреть на браки между братьями и сестрами в династии Птолемеев: не были ли они просто политической игрой и не скрывались ли за этими браками нормальные, не табуированные брачно-семейные отношения?

Брент Шоу, исследовавший вопрос о браках между кровными родственниками в Древнем Египте, пришел к выводу о том, что

1 heocritus. Encomium of Ptolemy Philadelphus / Text and Translation with Introduction and Commentary by Richard Hynter. Berkeley, 2003. P. 81.

2 См. анализ этих объяснений в статьях Шейлы Аджер: Ager S. L. Familiarity Breeds: Incest and the Ptolemaic Dynasty // he Journal of Hellenic Studies. 2005. Vol. 125. P. 1–34; Ager S. L. he Power of Excess: Royal Incest and the Ptolemaic Dynasty // Anthropologica. 2006. Vol. 48. № 2. P. 165–186.

417

Глава десятая. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в Древнем Египте

«нет ни одного солидного исторического свидетельства, демонстрирующего, что браки между братом и сестрой были или известны, или обыкновенно практиковались “обычными” египтянами в фараонский период, то есть до наступления греко-римского правления»1.

Ярослав Черни приводил в свое время в качестве примера единокровного брака зафиксированный на стеле XXII династии, стоявшей в Серапеуме, брак между братом и сестрой в семье командира ливийских наемников, которая в конце правления указанной династии жила в Египте. При этом чешский египтолог отмечал, что «он не составляет какого-либо доказательства тому, что такие браки были частыми или даже возможными в более ранние времена и среди других классов общества»2.

Данный вывод подтверждается документальными материалами, отражающими дух древнеегипетской семьи. Ее самой большой ценностью во все времена считались дети. Сохранились тексты, в которых женщина, описывая свое отношение к своим детям, заявляет: «Я только тень для детей»3. Эти слова выражали довольно распространенное среди древних египтян настроение. Оно в полной мере соответствовало характеру древнеегипетского мировоззрения. Диодор Сицилийский писал в своей «Исторической библиотеке»: «Что касается египтян, то жрецы женились только на одной женщине, но другие граждане могли выбрать себе женщин столько, сколько хотели. Родители были обязаны кормить всех своих детей, чтобы увеличивалось население, которое считалось более всего способствующим процветанию государства. Ни один ребенок не считался незаконнорожденным, даже когда он рождался матерью рабыней; ибо, согласно общей вере, отец являлся единственным творцом ребенка, для которого мать была только пищей и кровом» (Diodor. I. 80)4.

1 Shaw B. D. Explaining Incest: Brother-Sister Marriage in Graeco-Roman Egypt // Man. New Series. 1992. Vol. 27. № 2 (Jun.). P. 274.

2 Černý J. Consanguineous Marriages in Pharaonic Egypt // he Journal of Egyptian Archaeology. 1954. Vol. 40. P. 24.

3 Lichtheim M. Ancient Egyptian Literature: A Book of Readings. Vol. 3: he Late Period. Berkeley, 1980. P. 3.

4 Bibliothèque Historique de Diodore de Sicile. Traduction Nouvelle avec une preface, des notes et un index par Ferd. Hoefer. Tome 1. Paris, 1846. P. 90.

418

§2. Институты наследственного права

§2. Институты наследственного права

Наследование имущества в эпоху «Старого царства» стояло в тесной связи с исполнением погребальных церемоний и обрядов. На это указывают многие древнеегипетские тексты. «Будь так добра моя душа, мой брат, чтобы стать моим наследником, который будет совершать жертвоприношения и стоять у могилы в день погребения, и кто сможет приготовить ложе для некрополя»1, — говорится в произведении, созданном в период между эпохами «Старого» и «Среднего» царств. Среди египтологов оно известно под разными названиями2, но по жанру это просто размышления человека, уставшего от жизни.

Наследство не открывалось до тех пор, пока умерший родитель не был погребен. Тот из детей, кому отец поручал ведать организацией его погребения и осуществлять последующие погребальные церемонии и обряды, по обычаю и становился главным наследником отцовского имущества.

Когда сформировался этот обычай, трудно сказать с точностью, однако надо признать, что культ предков — самый древний общественный культ: его возникновение, собственно, и ознаменовало собой появление общества как особой формы совместного существования людей, при которой опыт их производительной и духовной деятельности не утрачивается в результате ухода из жизни людских поколений, но сберегается и копится. Почитание предков позволяло сохранять память о них, а значит, и об их делах и нормах поведения, о добытых ими знаниях об окружаю-

1 Цит. по: Faulkner R. O. he Man Who Was Tired of Life // he Journal of Egyptian Archaeology. 1956. Vol. 42. P. 27. В данной статье приводится полный текст данного произведения на египетском и английском языках.

2 Немецкий египтолог Адольф Эрман, первым напечатавший это произведение — в 1896 г., — дал ему название «Gespräch eines Lebensmüden mit seiner Seele (Разговор усталого от жизни со своей душой)». На русском языке оно называется «Беседа разочарованного со своим духом». Французские египтологи называют его «Диалогом отчаявшегося со своей душой (Le Dialogue du désespéré avec son âme)». Количество же англоязычных его названий приближается, кажется, к десяти: «he Dispute of a Man with His Soul», «he Dialogue of a Misanthrope with His Soul», «he Suicide», «he Man Who was Weary of Life», «he Man Who Was Tired of Life» и др. Папирус, на котором начертано это произведение, хранится в Берлинском музее и называется Papyrus Berlin 3024.

419

Глава десятая. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в Древнем Египте

щем мире и обществе. С утверждением в людской жизни культа предков мир человека стал намного богаче: он начал мыслить себя в соединении не только с живущими вокруг него людьми, но и с теми, которые жили до него и будут жить после него. Культ предков создал основу для появления такого регулятора людских отношений, как обычай, и пространство для развития из совокупности проистекавших от предков норм поведения традиционного или обычного права.

Культ предков сам по себе был первым обычаем среди людей, возникшим из инстинктов не природной их сущности, а социальной. Позднее он стал основополагающей нормой наследственного обычного права, обеспеченной общественным и государственным принуждением. Краткая и емкая формулировка этой нормы сохранилась в древнеегипетских документах. «Пусть имущество отдается тому, кто хоронит», — гласит она. Данная формулировка упоминается, например, в датируемой концом правления XIX – началом правления ХХ династии (примерно XII в. до н.э.) записи судебного спора о наследстве, которая была зафиксирована на одном из папирусов, хранящихся ныне в Египетском музее в Каире1. При этом отмечается, что так «говорит закон фараона», но имя царя не называется2. Египетский фараон вполне мог издать закон с таким правилом. Однако содержание и формулировка этого наследственного правила явно свидетельствуют о его традиционности — о том, что когда-то оно существовало в виде устной нормы действовавшего среди египтян обычного наследственного права.

В одном из текстов времен «Среднего царства» или переходного периода от него к «Новому царству» рассказывается о чело-

1 В настоящее время данный папирус известен под названием «Каирского папируса (Papirus Cairo) 58 092», а ранее он именовался «Булакским папирусом (Papirus Bulaq) Х», по имени открытого в Каире, в районе Булак, музея египетских древностей, в котором он хранился. В 1891–1902 гг. данный музей размещался в Гизе и потому назывался Гизехским музеем. В 1902 г. он обосновался в новом здании в Каире и стал просто Египетским музеем. См. о нем в Интернетжурнале Виктора Солкина: http://victorsolkin.livejournal.com/258917.html

2 Papirus Bulaq X recto // Janseen Jac. J. and Pestman P. W. Burial and Inheritance in the Community of the Necropolis Workmen at hebes (Pap. Bulaq X and O. Petrie 16) // Journal of the Economic and Social History of the Orient. 1968. Vol. 11. № 2 (Jun.). P. 140.

420

§ 2. Институты наследственного права

веке по имени Мениупу, который по каким-то причинам вынужден был покинуть свое селение и переместиться в другую местность, остановившись в доме у своей родственницы. Пожилой и слабый здоровьем, он вскоре умер. И муж женщины, у которой он проживал, сказал ей: «Похорони его и действуй по отношению к нему как наследница»1. У нас нет серьезных оснований расценивать эти слова как призыв к супруге предъявить свои права на наследство умершего человека, да и вряд ли было у него какоелибо наследство. Сказанное мужем более похоже всего лишь на совет жене исполнить после погребения ее родственника все церемонии или обряды, которые совершили бы его дети. Но как бы то ни было, в этих словах выражалось ясное сознание тесной взаимосвязи между статусом наследника и исполнением погребальных церемоний.

По существовавшему правилу, распорядителем наследственного имущества становился старший по возрасту сын. Однако родитель мог назначить на эту роль не его, а другого сына, более младшего. В этом случае главный наследник все равно считался «старшим сыном», но уже не по возрасту, а по званию.

Подобный порядок наследования не только соответствовал интересам обеспечения культа предков, на котором держалась вся духовная культура древнеегипетского общества, но и способствовал поддержанию в надлежащем состоянии земледелия, составлявшего основу экономики Древнего Египта во все эпохи его исторического развития. Хозяйства египетских земледельцев не раздроблялись на мелкие осколки, но сохранялись как единые производственные комплексы. И при этом у них всегда был глава, объединявший под своим началом всех членов семьи, а нередко и нескольких семей в рамках одного большого хозяйства. Им становился, естественно, «старший сын». Таким образом, не прибегая к майорату, но обеспечивая всех детей долями в наследстве, египтяне достигали тех целей, которые в других странах считали возможным достичь только жестоким по отношению ко всем младшим детям порядком наследования в пользу исключительно старшего сына.

1 Цит. по: Gunn B. Review: «Egyptian Letters to the Dead, mainly from the Old and Middle Kingdom» // he Journal of Egyptian Archaeology. 1930. Vol. 16. № 1/2 (May). P. 154.

421

Глава десятая. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в Древнем Египте

Это обстоятельство объясняет, почему сложившийся в Египте в эпоху «Старого царства» порядок наследования оказался на редкость живучим и продолжал существовать во все последующие эпохи древнеегипетской истории.

Демотический правовой свод Гермополиса, составленный

вправление Птолемея II Филадельфа, дал описание привилегий древнеегипетского «старшего сына» при наследовании отцовского имущества. Придумать эти привилегии в том виде, в каком они были изложены, законодателю или судье, составителю учебного руководства для судов, вряд ли было невозможно. Очевидно, что указанный правовой свод всего лишь воспроизвел нормы египетского обычного права, касавшиеся наследования имущества. Уже само содержание этих норм выдает их старинное происхождение1.

Из их описания в указанном правовом своде видно, что «старший сын» получал все отцовское имущество в порядке естественного наследования, другие же дети могли претендовать на доли

внем только в случае, когда отец делал на этот счет специальное распоряжение. Тогда «старший сын» был обязан выделить своим младшим братьям и сестрам доли. Но из всех наследников только он мог доказать свое право собственности на полученное по наследству имущество, ссылаясь на то, что оно принадлежало ранее его отцу. Другие наследники получали имущество непосредственно не от своего отца, но от «старшего брата», у которого соответственно должны были храниться все документы о наследовании.

Рассматриваемый правовой свод предусмотрел возможность назначения судом в особых обстоятельствах одной из дочерей

вкачестве главной распорядительницы наследственным имуществом с правом распределить его между своими братьями и сестрами. Однако соответствовало ли такое правило египетскому обычному праву, невозможно установить.

1 «Нет никакого повода сомневаться, что эти положения могли, в общем и целом, быть спроектированы в более ранние эпохи», — пишет Крис Айр о нормах, закреплявших привилегии «старшего сына» в древнеегипетском порядке наследования (Eyre C. J. he Adoption Papyrus in Social Context // he Journal of Egyptian Archaeology. 1992. Vol. 78. P. 216).

422

§ 2. Институты наследственного права

Взгляд на наследственное имущество как на материальное обеспечение культа предков способствовал появлению в Древнем Египте уже в самую раннюю эпоху его истории, наряду с наследованием по обычаю и закону, наследственного порядка, похожего на наследование по завещанию. Родитель мог избрать любого человека на роль того, кто возьмет на себя заботу о его посмертной судьбе и передать ему по наследству часть своего имущества. Полученное таким образом наследственное имущество предназначалось для материального обеспечения погребальных церемоний и последующего ухода за могилой, поэтому распоряжение им носило ограниченный характер.

Надпись, обнаруженная в 1890 году в погребении Неконекха, управляющего дворцом царя V династии Менкаухора, правившего приблизительно в 2422–2414 годах до н.э., дает основание считать, что некоторые виды имущества вполне можно было уже тогда передавать в порядке наследования по завещанию. Неконекх получил от его величества два пожалования: храм Хатхора в Ройенете (Технехе) и могилу царского сановника Кхенуки. Главное их значение заключалось в должности жреца, учрежденной для управления храмом и надзора за погребением. Эту должность и занял Неконекх. Перед смертью он собрал своих детей и назвал в их присутствии наследника данного имущества и сопряженной с ним жреческой должности: на эту роль Неконекх назначил царского писца по имени Хенхатхор1. Подобным же образом, то есть фактически посредством завещания, смог распорядиться пожалованным ему имуществом и Сенуонекх, жрец Усеркары, царя VI династии, правившего примерно в 2337–2335 годах до н.э.2

У египтянина, занимавшего должность в государственном управлении, как правило, имелось имущество, привязанное к ней. А должность он мог передавать по наследству кому угодно. Вместе с должностью передавалось и сопряженное с ней имущество. Таким образом, действовавший относительно должности завещательный порядок наследования автоматически распространялся

1 См.: Testamentery Enactment of Nekonekh // Ancient Records of Egypt. Historical Documents. By James Henry Breasted. Vol. 1. he First to the Seventeenth Dynasties. Chicago, 1906. P. 105.

2 См.: Testamentery Enactment of Senuonekh, regulating his Mortuary Priesthood // Ibid. P. 106–107.

423

Глава десятая. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в Древнем Египте

ина имущество. Отцовская же должность отходила, по обыкновению, к одному из сыновей. «Пусть моему сыну будет позволено наследовать мое положение»1, — обращался тжати Птаххотеп к царю в преамбуле к своему «Поучению».

Египтянам не было чуждо понимание наследства и в другом его свойстве, а именно: как имущества, которое дает средства для существования их детей. На это указывает существовавший в Древнем Египте обычай распределять наследственное имущество таким образом, чтобы каждому из детей умершего досталась какая-нибудь доля. По словам американского египтолога Клауса Байера, «практикой египтян не являлась передача имущества только старшему сыну (it was not the practice of the Egyptians to entail estates), и в течение нескольких поколений большое имущество обыкновенно разделялось и подразделялось среди детей наследодателей»2.

Запись судебной тяжбы, имевшей место в начальный период правления VI династии (примерно в XXIV в. до н.э.), на папирусе № 9010, который был обнаружен в Элефантине, а ныне хранится в Берлинском музее, показывает, что родитель мог передать все наследственное имущество не детям, а какому-либо постороннему человеку для того, чтобы он организовал за счет этого имущества все надлежащие для погребения церемонии и сделал необходимые жертвоприношения, а потом отдал бы его тем, кому оно причиталось в порядке наследования. В данном случае наследодателем выступил Усер, царский сановник, занимавший должность надзирателя за чужеземцами. После его смерти законные наследники принадлежавшего ему имущества — жена и дети — надеялись вступить в наследство. Однако человек по имени Себекхотеп предъявил документ, из которого следовало, что Усер передал ему все наследственное имущество с правомочием распоряжения им на время проведения необходимых погребальных церемоний

иобрядов. А поскольку такие церемонии могли длиться довольно долго — от нескольких месяцев до года и больше, то было оче-

1 he Maxims of Ptahhotep // he Literature of Ancient Egypt. An Antology of Stories, Instructions, Stelae, Autobiographies and Poetry. hird Edition / Edited with an introduction by William Kelly Simpson. New Haven, London, 2003. P. 131.

2 Baer K. An Eleventh Dynasty Farmer’s Letters to His Family // Journal of the American Oriental Society. 1963. Vol. 83. № 1. P. 13.

424

§ 2. Институты наследственного права

видно, что интересы семьи умершего существенно ущемлялись его завещательным распоряжением. В связи с этим старший сын Усера Тжау, который унаследовал его должности, подал в суд иск о признании недействительной передачи отцом наследственного имущества Себекхотепу. Суд, рассмотрев дело, принял следующее решение: «Если вышеупомянутый Себекхотеп приведет троих добропорядочных свидетелей, хорошо знакомых с этим делом, и которые дадут клятву со словами: “Пусть твоя мощь будет против него, о боже!” относительно этого документа, который является отражением того, что вышеупомянутый Усер сказал по данному делу, то имущество останется в руках Себекхотепа, так как он привел троих свидетелей, которые могут сказать об этом деле, совершавшемся в их присутствии, что “вышеупомянутый Себекхотеп является бенефициаром”. Если он не приведет этих троих свидетелей, которые могут сказать об этом деле, совершавшемся

вих присутствии, тогда все, что принадлежало вышеупомянутому Усеру, должно будет остаться с ним, но (скорее) останется с его сыном, царским сановником и надзирателем за чужеземцами, Тжау»1.

Вэпоху «Среднего царства» сохранялся в целом порядок наследования имущества, сложившийся в предыдущий период. Тексты завещаний, написанные на папирусах, обнаруженных в 1889 году

вКахуне, показывают, что наследодатель, как и прежде, связывал передававшееся имущество или с передаваемой должностью, или с какими-то похоронными обязанностями.

К первому из названных случаев относится завещание жреца по имени Мери и по прозванию Кеб в пользу своего сына по имени Антеф, прозванного Иусенбом, которое было составлено в 39 году правления первого царя XIII династии Аменемхета III (приблизительно в 1810 г. до н.э.). Кеб объявил в нем, что передал сыну свою жреческую должность. «Так как я становлюсь старым, — сообщил он далее в своем завещании, — пусть он с этого момента действует на ней. Что касается того титула на имущество, который я дал до этого его матери, то он отменяется; что касается моего дома на территории Хета…, он — для моих детей, рожденных

1 A Dispute over an Inheritance from Elephantine // Texts from the Pyramid Age / by Nigel C. Strudwick / Edited by Ronald J. Leprohon. Atlanta, 2005. P. 186–187.

425

Глава десятая. Правовое регулирование брачно-семейных отношений в Древнем Египте

мне дочерью amisa из kenbeti’n’u» 1. Далее называлось место расположения дома и добавлялось, что он передается «со всем находящимся в нем». В конце завещания был приведен список свидетелей, в чьем присутствии оно было составлено.

Второй случай передачи имущества по завещанию дает завещательное распоряжение жреца Анисенба Уаха. Он получил имущество от своего брата Анисенба Анкхрена в 44-й год правления Аменемхета III и примерно через шесть лет передал его своей супруге Схефту. «Пусть она отдаст его любому из своих детей, рожденному от меня, кому только пожелает, — записал Уах в своем завещании. — Я даю ей восточных рабов, четыре персоны, которых мой брат, посвященный служитель надзирателя за работами, Анкхрен, дал мне. Пусть она отдаст их тем из своих детей, кому желает. Что касается моей могилы, пусть меня похоронят в ней с моей супругой, не позволяя никому перемещать в ней землю. Далее, что касается жилища, которое мой брат, доверенный служитель надзирателя за работами, Анкхрен, построил для меня, то пусть моя жена обитает там, ссылаясь на мою персону, и не позволяя никому выселять себя оттуда». Ниже этой фразы другой рукой было приписано: «Это представитель Гебу, который пусть действует в качестве опекуна моего сына»2.

Порядок наследования, который показывают древнеегипетские документы, относящиеся к эпохе «Нового царства», скорее всего, существовал еще во времена «Среднего царства», а возможно, и в более ранний период, но тогда он не отражался в надписях на монументах и в текстах на папирусах в таких подробностях, как в указанную эпоху. В его основании лежало деление семейного имущества на три категории: 1) имущество мужа, унаследованное им от своих родителей; 2) имущество жены, унаследованное ею от своих родителей; 3) совместное имущество мужа и жены, приобретенное во время брака, из которого 2/3 принадлежало мужу и

1 Conveyance by Mery (Kahun, VII. 1) // Hieratic Papyri from Kahun and Gurob (Principally of the Middle Kingdom). Text / Edited by F.L. Griith. London, 1898. P. 29.

2 Will of Uah (Kahun, I. 1) // Ibid. P. 31. Оригинальный текст «Завещания Уаха» опубликован в другом томе издания иератического папируса из Кахуна. См.: Hieratic Papyri from Kahun and Gurob (Principally of the Middle Kingdom). Plates / Edited by F.L. Griith. London, 1898. Pl. XII.

426