-Book-ytug

должна примерно 2,5 млрд. долларов. По межгосударст­ венным масштабам это сравнительно скромная сумма (до­ статочно сказать, что сама Россия лишь Чехии и Словакии должна в два раза больше, а всего западным странам — свыше 130 млрд. долларов). Однако все видят, как «нерв­ но» Москва реагирует на этот украинский долг: постоян­ ный шантаж, политическое давление, угрозы «перекрыть крантик» и осуществление этих угроз на деле. (Такое «братское» хватание за горло в трудный для Украины час украинцы, безусловно, надолго запомнят и запишут в свои учебники истории). Но отчего бы правительству Украины не поставить перед Москвой вопрос о финансировании русской школы и культуры в Украине и наоборот на пари­ тетных началах? Миллионы проживающих в РФ украин­ цев точно такие же налогоплательщики, как и русские в Украине. И если Москва не тратит ни копейки из уплачи­ ваемых украинцами, белорусами, казахами, армянами налогов на развитие их культуры, на школы и тому подо­ бное, то, может и Киеву, Минску, Алма-Ате, Еревану сто­ ит начать экономить средства за счет русских школ, теат­ ров, трансляций московских телепередач? Либо пусть все эти суммы вычитаются из долга за энергоносители — от­ чего же 600 тысяч проживающих в России армян должны финансировать исключительно хор Пятницкого?

Есть еще одно обстоятельство, из-за которого русские в окраинных республиках могут чувствовать себя угнетен­ ными. В СССР русские, безусловно, были господствующей нацией — на всей его территории. Вот что семь лет назад писал по этому поводу А. Авторханов:

«Какие же кадры в. национальных республиках имеют решающее слово — местные национальные или прислан­ ные сюда московские кадры? Ответ очень простой, и он всем известен: по форме «правительствуют» местные кад­ ры, а по существу правят московские имперские кадры...

Во всех союзных республиках... первые секретари ЦК пар­ тий — люди коренной национальности, а вторые секрета­ ри, которые заведуют кадрами республики,— московские посланцы. Во всех отделах ЦК, ще шеф — национал, его первый заместитель москвич. В Верховном Совете респуб­ лики председателем является национал, а его первым за­ местителем — товарищ из Москвы. Во главе Совета Ми­ нистров республики стоит национал, а его первый заме­ ститель — из Москвы. Во всех министерствах, где москвич не является сам министром, первый заместитель опять-та-

11

ки посланец из Москвы. Вот эти вторые секретари партии и первые заместители министров... и делают политику и осуществляют власть в союзных национальных республи­ ках.

В национальных республиках есть должности, которые вообще не доверяются националам: начальники гарнизо­ нов, командующие военными округами. В туркестанских республиках, как правило, не назначают туркестанцев председателями КГБ и командирами пограничных отря­ дов. Такой же практики придерживаются на Кавказе, в Прибалтийских республиках и Молдавии»8.

Теперь, разумеется, картина иная. Хотя русские до­ вольно широко представлены в высшей администрации большинства бывших союзных республик, часто и Пред­ седатель Совмина (к примеру) нового государства явля­ ется «националом», и все его заместители. Никто из ме­ стных не видит в этом ничего необычного — совершенно так же, как россиян не удивляет то, что в России премьерствует русский Черномырдин, и большинство (если не все) его заместителей тоже русские. Однако русский чиновник где-нибудь в Узбекистане, которому ранее один лиш факт владения русским языком предоставлял громадные преимущества, а теперь лишившийся своего поста из-за незнания узбекского, может ощущать недо­ вольство. Иными словами, за угнетение нередко прини­ мают ликвидацию господства. А это, согласитесь, разные вещи.

Сюда же вплотную примыкает сложный и болезненный языковой вопрос. Не секрет, что большинство русских, живущих в «национальных» республиках, во времена

СССР не знали и, главное, не хотели знать языков тех народов, среди которых они жили. Самые робкие попытки научить их этим языкам (уроки национальных языков в русских школах) зачастую агрессивно отвергались. Я был свидетелем, как году в 1990-м какой-то пожилой мужчина в «Гайд-парке» на Пушкинской площади (помните, суще­ ствовал в Москве такой уголок, где собирались любители поспорить на политические темы?) грубо кичился тем, что прожил тридцать лет в Эстонии и не знает, как «по-ихне- му» «спасибо» или «здравствуйте»:

— А на... оно мне нужно?! У нас на заводе все рус­ ские, и у меня друзья все русские, я к эстонцам в гости не хожу!

Могу присовокупить и личные воспоминания. В конце

12

60-х годов я обучался на русском отделении филологиче­ ского факультета Херсонского пединститута. Разумеется, были у нас, филологов, занятия по украинскому языку. И многое студенты, русские по национальности, требовали освободить их от «ненужного украинского языка». Явст­ венно помню, как Наташа Б., студентка из нашей группы (ее любимым занятием была охота за иностранными мат­ росами в Херсонском порту), канючила:

—Ну па-ажа-луйста... Отпусти-ите...

—Вы живете в Украине и должны знать украинский язык,— говорила ей (по-украински) преподавательница.

—Ну и что, что я живу...— отвечала по-русски Ната­ ша, явно работая на публику, то есть улыбаясь и поводя одновременно плечиками, шеей и остальными частями те­ ла.— А я ру-усская...

—Вас после института распределят на три года в село, ще вы будете учить украинских детей,— поясняла препо­ давательница, играя уже желваками на скулах.— Они плохо говорят по-русски. Как же вы сможете донести до них свою мысль, если не будете знать их родного языка?

—А может, я не пае-еду в село... А может, я выйду за-муж...

Никто из русских не удивляется, что в США говорят по-английски, а во Франции по-французски. Когда во вре­ мена «развитого социализма» какому-нибудь москвичу или ленинградцу выпадало неслыханное счастье — месяч­ ная командировка в ФРГ, он за полгода или даже год до того принимался усиленно учить немецкий и даже спал в наушниках и, засыпая, повторял:

—Ди аутобанн...

Но, решив переехать навсегда в Латвию, он зачастую не считал нужным выучить хотя бы одно латышское слово. Ему внушили (и он сам себе внушил), что Рига, Ташкент и Львов — то все «Россия», а в России, как из­ вестно, говорят по-русски.

Проблема языка, повторяю, является архисложнейшей. Сюда входит и проблема языка богослужения (на каком языке прикажете отправлять церковную службу в право­ славных киевских соборах? В Москве она ведется на руси­ фицированной церковиославянщине. Должен ли Киев вос­ производить ее? Или перейти на церковнославянщину ук­ раинизированную? Или на чисто украинский язык?), и проблема научной и технической терминологии, трудности с учебными пособиями, словарями (в громадном справоч-

13

ном зале московской Библиотеки иностранной литературы вы легко отыщете какой-нибудь урду-венгерский словарь, но русско-украинскою словаря вы там не найдете).

«Коренизация» в национальных республиках часто со­ провождается, так сказать, «детскими болезнями». Это и чересчур ускоренные темпы введения национальных язы­ ков (зачастую таким способом выслуживаются те же самые чиновники, что 15 лет назад с гордостью рапортовали Кремлю: «Все детские садики у нас переведены на русский язык!»), и наивное стремление любой предмет или понятие называть как угодно, но лишь бы не так, как говорят «окку­ панты» (а нужен ли «чисто грузинский» эквивалент слова «гипотенуза» или «чисто украинский» слова «картридж»?), и обыкновенные глупости (а кто от них застрахован?), ког­ да за пять дней до вступительных экзаменов в вузы, когда документы уже сданы и пересылать их куда-то поздно, объ­ являют, что будет экзамен по национальному языку...

Однако при всех этих издержках элементарное требо­ вание — знать, понимать язык народа, среди которого живешь,— никак не следует считать «угнетением». Это тре­ бование предъявляют к своим гражданам все государства мира.

Наконец, такое, повторяю, субъективное чувство, как ощущение угнетения, можно формировать и на совершен­ но пустом месте — там, где никакого угнетения нет,— ме­ тодами пропаганды. В качестве примера можно привести претензии карабахских армян на первой фазе конфликта: недельное время телепередач на азербайджанском языке на столько-то часов превышает время передач на армян­ ском. Армяне также доказывали, что процент руководя­ щих работников-азербайджанцев «слишком завышен» в сравнении с национальным составом автономии. (Борьба за ликвидацию такого угнетения обошлась в десятки ты­ сяч убитых и привела к исчезновению предмета спора, так как из-за отсутствия электроэнергии телепередачи пре­ кратились вообще, а из-за остановки промышленных предприятий исчез и класс руководящих работников).

Однако в пропагандистском усердии такого рода всех пе­ реплюнула Российская Федерация. Тот факт, что вследст­ вие распада СССР определенная часть русских осталась за пределами России, истолковывается как «величайшая на­ циональная трагедия», «разрезание единого народа по живо- ' му» — словом, едва ли не как планетарный катаклизм, ко­ торого не знало человечество за всю свою историю.

14

Попробуєм спокойно разобраться, так ли это. По пере­ писи 1989 г. 82,6% всех советских русских проживали на территории РСФСР и, следовательно, оказались в нынеш­ ней РФ. Это значительно больше, чем доля белорусов, про­ живающих в Беларуси (78,8), казахов, проживающих в Казахстане (лишь 80,3% казахов живут в своей «титуль­ ной» республике, остальные — в Узбекистане, России и т. д.); таджиков в Таджикистане (75,3 %), не говоря уже об армянах (только 66,7% из них в 1989 г. жили «у себя до­ ма», то есть в Армянской ССР). Если же включить в эту статистику и зарубежную диаспору (стараниями царских генералов и дипломата Грибоедова в нынешнем Иране жи­ вет больше азербайджанцев, чем в бывшей Азербайджан­ ской ССР; по ряду причин также за пределами бывшего

СССР живет почти столько же армян, сколько и в его пре­ делах), то «величайшая трагедия русского народа» вообще покажется мелким неудобством.

ЧИСЛЕННОСТЬ НЕМЕЦКИХ ОБЩИН

!В НЕКОТОРЫХ ЕВРОПЕЙСКИХ СТРАНАХ

ВСЕРЕДИНЕ 1930-х гг.

ЧИСЛЕННОСТЬ РУССКИХ ОБЩИН В РЕСПУБЛИКАХ БЫВШЕГО СССР ПО ДАННЫМ ПЕРЕПИСИ 1989 г.

15

Перейдем теперь от относительных цифр к абсолют­ ным. За пределами РФ в момент распада СССР оказа­ лось 25,3 млн русских. Из них примерно миллион уже вернулись в Россию — из зон конфликтов в Закавказье, на Северном Кавказе (в том числе в Чечне) и в Средней Азии. Остается 24, 3 млн. Из этого числа 11,4 млн. жи­ вут в Украине и 1,3 млн. в Беларуси — в сумме 12,7 млн. Каковы условия проживания русского нацменьшин­ ства в этих славянских республиках? «В толще основно­ го населения нет и тени нетерпимости между украинца­ ми и русскими»,— пишет Солженицын в «обустроительной» брошюре9. Поверим ему — тем более что из 11,4 млн. украинских русских 3 млн. составляют лица, рож­ денные от смешанных браков (данных по Беларуси у ме­ ня нет, но и там, разумеется, таких людей немало), ко­ торые практически все записаны русскими (в СССР — более престижный и предоставляющий больше возмож­ ностей для будущей карьеры ребенка «пятый пункт»).

Остается, следовательно, 11,6 млн. русских в Казахста­ не, Средней Азии, Закавказье, Молдове и странах Балтии. Именно столько русских испытывают те или иные неудоб­ ства (сродни тем, которые будет испытывать русский в любой демократической стране Западной Европы или США, вроде требования знания государственного языка или ценза оседлости для получения полноценного граж­ данства) или притеснения. Однако в «униженные и оскор­ бленные» записываются все 25,3 миллиона. Впрочем, и это не предел. Некий кандидат юридических наук В. Лафитский, требующий перекройки границ, поясняет, что «к этому нас призывает память предков, а также боль, стра­ дания и надежды тех 40 миллионов россиян, которые ос­ тались без России»10. Кто больше? Приходилось мне встречать цифру «50 миллионов русских» и даже «60 мил­ лионов».

В Москве образовалась уже целая когорта, так ска­ зать, профессиональных плакальщиков о судьбе русских за рубежом. К ним можно отнести, например, А. Ципко. «По чьей вине мучаются сейчас 25 миллионов русско­ язычных, оказавшихся за пределами нового русского го­ сударства?» — вопрошает он в одной из своих статей11. Но однократного стенания ему мало. В той же самой ста­ тье, опубликованной накануне юбилея Победы, он заяв­ ляет: «Положить более 30 миллионов во имя сохранения России от Бреста и Измаила до Владивостока (интерес-

16

ная Россия.— А К.)... и оставить 25 миллионов русских на произвол судьбы». И, наконец, несколькими абзацами спустя опять утверждается, что пошедшие за Ельциным «предали 25 миллионов русскоязычных, которые оказа­ лись за границами Российской Федерации». Не многова­ то ли для одного выступления?

Аналогично настроен и Солженицын. В свое время в об­ ращении к всеукраинскому референдуму 1 декабря 1991 года он заявлял:

«...чтобы результат референдума учитывался отдельно по каждой области: каждая область сама должна решить, куда она прилегает.

...Обеспечьте неискаженное вольное голосование — и все подчинятся ему. Дайте истинную свободу всем в ы б р а т ь — и тоща, каков бы ни был результат, это будет уважаемое самоопределение...»12

Очевидно, Александр Исаевич в соответствии со своими представлениями предполагал, что за самостийность про­ голосует Львов, ну, может, еще Тернополь, а «мать горо­ дов русских», не говоря уже о Крыме или Донбассе, про­ сто-таки бросится в объятия Горбачева и Ельцина.

Дали свободу выбрать. Сотни западных наблюдателей охарактеризовали референдум как «безукоризненный и образцовый». И что же, подчинился Александр Исаевич результатам вольного голосования? Уважил самоопреде­ ление жителей Украины?

Нет, он еще громче закричал о «фальшивых ленинских границах», а теперь еще кричит и об «угнетении»!

«...25 миллионов наших соотечественников (весьма со­ поставимо с потерями нашими в войну 1941—45!) (какое, однако, кощунство — сравнивать живых с убитыми! — В. К.) отрезаны от родины и в новых государствах теснят­ ся в жизни, в работе, в языке, в образовании, в быту»,— заявляет он в открытом письме О. Г. Чайковской13. Так какому его утверждению относительно 11,4 млн. русских в Украине и 1,3 млн. в Беларуси следует верить — тому, ще «нет и тени нетерпимости», или тому, ще «теснятся в жизни, в работе, в быту»?

Увы, Солженицын давно уже выказал себя как самый настоящий поджигатель межнациональной розни. Чего стоит, например, его заявление, прозвучавшее в телеви­ зионном выступлении 30 января с. г.:

«Над нами смеются в том же Казахстане, в Закавказье, в Средней Азии. Над нами смеются, нас презирают...»

17

Послушает такие речи какой-нибудь русский рабочий из совхоза под Акмолинском и начнет коситься на своего соседа-казаха, с которым он в мире и согласии прожил не­ сколько десятков лет:

— Гм! Действительно! Вчера запросил с меня сто тысяч за тощего барана. Смеялся, наверно? А сегодня я попросил закурить — говорит: «Нету, кончились». Не иначе, он ме­ ня презирает!

Впрочем, справедливости ради следует указать, что те немногие московские газеты и журналы, которые еще со­ хранили относительную приверженность демократии, вре­ мя от времени публикуют письма русских из Киева или Минска, содержание которых можно свести к формуле: «Отстаньте от нас, никто нас не угнетает, и не нуждаемся мы в вашей защите».

...Число лиц, живущих за пределами своих националь- но-территориальных образований на территории бывшего

СССР, составляет, если не ошибаюсь, величину порядка 60 млн. человек. Большинство из них не имеют и малой толики того, что имеют в «ближнем зарубежье» русские: ни школ, ни телевидения, ни газет. И, как говорится, ни­ чего — живы. Молдаване в Украине, армяне в Грузии, украинцы в России, таджики в Узбекистане ходят в русские (или грузинские, узбекские...) школы, смотрят российское или местное телевидение. Кому это сильно не нравится — возвращаются на родину. Но никто из них не устраивает истерик, не рвет на груди рубаху, не закатывает глаза: «униженные, отторгнутые, заплеванные!». Этим занимаются лиш московские политики и публицисты да всякого рода «отцы русской нации».

Такое бесконечное «пение Лазаря» производит, честно говоря, отталкивающее впечатление. И — возвратимся к теме нашего разговора — бесконечные крики об «угнете­ нии» рано или поздно действительно могут сыграть злую шутку с русскими в «ближнем зарубежье». Ибо если они пойдут на поводу у провокаторов и подстрекателей из Мо­ сквы, то народы тех стран, в которых они живут, обяза­ тельно поставят неприятные вопросы: «Ах, вас в Крыму угнетают? В Северном Казахстане ущемляют? А в Киеве и Львове вам не тошно? В Алма-Ате вам не дует?..»

Подобное уже произошло в Закавказье. Ведь в то самое время, когда карабахские армяне ставили вопрос об отделении от «угнетающего их Азербайджана», свыше 200 тысяч армян преспокойно жили и пользовались все-

18

ми радостями жизни в самом, так сказать, «логове угне­ тателей» — в городе Баку. Вследствие начавшихся ар­ мянских погромов нынче там нет ни одного армянина.

Фактором, способствующим превращению немецкой общины в какой-либо стране в нацистскую пятую колонну, являлось, наконец, наличие национал-социалистских кадров. Если в составе группы имелось более или менее устойчивое национал-социалистское ядро, возможности движения в пользу третьего рейха возростали. (Соответственно в наши дни играет роль наличие националистических и шовинистических организаций типа «Интерфронтов», РДК, казачьих формирований, «красно-коричне­ вых» и т. п.).

Существовал лишь один район, в котором на немецкое национальное меньшинство оказывали влияние все перечисленные факторы. Таким районом являлась Судетская область (сегодня к таким районам можно отнести Крым). Однако судетские немцы, действуя самостоятельно, могли бы вызвать в Чехословакии лишь некоторые беспорядки, поскольку их численность не превышала одной четверти общего населения страны. (Для сравнения: русские в Украине составляют чуть более одной пятой). Немецкое население составляло подавляющее большинство только в Саарской области, Данциге и Австрии. Во всех остальных странах немцы составляли незначительное или попросту ничтожное меньшинство, удельный вес которого колебался от 4 до 0,5%.

Наряду с приведенными выше факторами, которые способствовали возникновению пятой колонны имелись так-

же факторы, препятствовавшие этому. К числу таких факторов относятся следующие:

Абсолютная изоляция. Когда немецкая группа была полностью изолирована от Германии, становилась невоз­ можной какая-либо политическая деятельность в ее пользу (немецкие колонисты в СССР).

Запрещение Гитлера» Когда Гитлер воспрещал нала­ живать связи с определенной немецкой группой и не по­ ощрял попыток возбудить недовольство в этой группе, возможности ее превращения в активную пятую колон­ ну сильно снижались. Так обстояло дело в Южном Ти­ роле, входившем в состав Италии, хотя 280 тысяч про­ живавших там немцев именовались «остатками варвар­ ских племен» и подвергались насильственной итальянизации (Муссолини — союзник Гитлера).

19

А вот пример наших дней. В Приднестровье наиболее многочисленной этнической группой являются украинцы, этот район граничит с Украиной и ранее входил в состав УССР. Но украинской пятой колонны там нет, и движе­ ния за присоединение к Украине тоже нет, потому что Украина, строго выполняющая международные договоренности и старающаяся вести цивилизованную внешнюю политику, не пытается возбудить недовольство среди украинцев (и их в данном случае союзников, русских) и запрещает движение за присоединение Приднестровья к Украине, «не принимает» Приднестровье к себе.

В последние годы существования СССР русское нацио­ налистическое движение («Интерфронты» и прочее) в Латвии и Эстонии набрало грозный размах, угрожавший стабильности этих стран. Однако стоило администрации Ельцина признать независимость Балтийских государств, существующие границы и вывести оттуда российские вой­ ска, как такие движения практически сошли на нет. Ины­ ми слешами, оказалось достаточно даже не запрета Москвы, а просто уменьшения поддержки «русскоязычных».

Зато совершенно очевидно, что Москва не только не запрещает крымский сепаратизм, но всеми силами поощряет его и стремится превратить тамошних русских в свою пятую колонну с такой бесцеремонностью, какая и не снилась Гитлеру, действовавшему, как мы помним, «с высочайшей степенью презрения к заключенным договорам и общепринятым правилам приличия». Версальский договор, устанавливающий границы Германии, был навязан ей стра­ нами-победительницами в первой мировой войне — Россия передавала Украине Крым добровольно и Беловежские соглашения подписывала также добровольно, но начала их ревизию, когда еще не просохли чернила под подписью Ельцина. Генлейн и его эмиссары, по крайней мере, ездили в Берлин за инструкциями тайно, а Ю. Мешков, ни от кого не таясь, ездил в Москву и проводил там переговоры с Ельциным за закрытыми дверями; гражданин Че­ хословакии Генлейн не ябедничал открыто на чехословац­ кие власти в рейхстаге и не обращался открыто к властям другого государства за поддержкой — С. Цеков пытался делать и то и другое прямо перед объективом телекамеры. Не могло быть и речи о том, чтобы Геринг или Риббентроп совершали агитационные турне по Судетской области — «цивилизованность» «демократической», «правовой» и «стремящейся в Европу» России доходила до того, что ви-

20