Выжутович, Черниченко, Никитин

удивляться тому, что одни работают хорошо, а другие плохо. При такой системе это становится просто делом вкуса. А о вкусах не спорят. Нравится «Ёшлику» работать ударно — пу и пусть его, на здоровье. Жалко, что ли?

Жалко!

На 8 тысяч работающих в системе госторговли Андижанской области (больше половины — женщины) нет ни одного детского садика, ни одних яслей, ни одного пионерлагеря. За 15 лет построен один 24-квартирный дом. Работают теперь допоздна, но транспорта нет, добраться до дома — проблема. А ведь на все это — и на жилье, и на садик, и на автобус — «Ёшлик» себе давно заработал.

Жалко!

Почему столько лет «Ёшлик» терпел явную несправедливость, угнетение? Почему наш герой не пытался бороться, протестовать?

Во всяком случае, не из-за трусости. Когда ему представилась возможность выйти один на один с проклятым сложившимся порядком, он ее использовал.

Вконце 1985 года стало ясно, что план вновь обречен,

идиректора Андижанского горпищеторга, седьмого за три пятилетки, отстранили от должности. Сиддикову

предложили занять его место. Он сказал только: «Я не могу бросить «Ёшлик».— «Понимаем,— ответили ему,— вам не придется делать этого». В приказе написали: «Назначить вр. и. о. директора горпищеторга — директора хозрасчетного магазина-школы «Ёшлик» А. Сиддикова».

В конце ноября Сиддиков на несколько дней уехал на совещание в Москву. В эти считанные дни была по собственному желанию уволена заместитель главного бухгалтера горпищеторга Татьяна Сергеевна Несчаснова. В большой статье, опубликованной 14 марта 1986 года, «Андижанская правда» пролила свет на обстоятельства этого срочного увольнения.

Несчаснова направила в высокие инстанции письмо, обличавшее неблаговидные действия ее непосредственного начальника, главного бухгалтера торга Г. А. Кима. Инспектор КРУ Минфина УзССР по Андижанской области проверил факты и направил письмо областному прокурору с приложением на 51 листе.

В письме рассказывалось о многом. О том, как, пользуясь служебным положением, главбух перевел 896 рублей горпищеторговских денег на счет Ошского бюро

путешествии и экскурсии и получил семь путевок на озеро Иссык-Куль для себя и членов своей семьи. Как, пользуясь частой сменой директоров в торге, прибрал к рукам не только финансовые, но и прочие дела, вплоть до кадровых, кои вершил весьма своеобразно. Главным критерием подбора работников были не деловые качества, а степень лояльности по отношению к назначавшему благодетелю. Некто Тохтаев, впоследствии снискавший печальную всеандижанскую славу, к моменту производства в завмаги уже состоял на учете в милиции. Слава пришла вместе с судебным приговором: 15 лет за 71 тысячу казенных рублей, проигранных в карты. Благодетеля слава не коснулась.

Письмо уточняло детали механизма перераспределения прибылей, от которого всю жизнь страдал «Ёшлик». В конце прошлого года горпищеторг должен был перечислить 126 тысяч рублей городскому тресту общественного питания. Бухгалтеру лучше, чем кому-либо, известно, что деньги — сор. Г. А. Ким распорядился, и торг отпустил общепиту на эту сумму кое-чего посущественнее: товары. В отчете они значились как «неходовые». Увы, они таковыми не были. Население Андижана, к сожалению, еще не настолько прониклось новыми идеями, чтобы без натяжки можно было назвать неходовыми товарами водку и сигареты.

Зачем это было сделано? Разберемся подробнее. Подробности показывают, как благодаря механизму перераспределения можно безнаказанно работать плохо.

Мы уже видели, как «Ёшлик», чтобы выполнить план товарооборота и получить прибыль, добровольно подчиняется диктату потребителя, как он работает. Иначе быть не может: первоисточником прибыли бывает только труд.

Область его применения в общепите гораздо шире, чем в торговле. Готовь из получаемых продуктов вкусные блюда, делай полуфабрикаты — и получай честную прибыль от законной наценки, взимаемой с клиента за вложенный в продукты труд. Отбоя от благодарных клиентов не будет, а будет план товарооборота с гаком.

Только это путь, конечно, хлопотный. Можно распорядиться получаемыми продуктами иначе: распродать их из-под полы втридорога, сырьем, не возясь. А меню? Ну что ж, готовить из того, что останется. Конечно, при такой работе даже самого голодного прохожего можно загнать в общепитовскую точку только приговором народного суда. Рассчитывать на его добровольную по-

162

мощь и аппетит при выполнении плана товарооборота не придется.

Погодите, но ведь, если не выполнишь план раз, другой, можно вылететь с работы и лишиться доступа к дефицитным продуктам и навару от них? От таких неприятностей гарантирует наличие благодетеля наверху. Это наличие, подобно искусству, требует жертв. Но они окупаются. Предположим, до плана товарооборота вам не хватает каких-нибудь 126 тысяч. И тут по счастливому совпадению именно на эту сумму вам отпускают водки и курева. Слушайте внимательно, что нужно делать дальше. Каждому работнику, будь он хоть повар, который стоит у плиты и клиента не видит, вы всучиваете партию товара на определенную сумму. Эту сумму он должен внести в кассу предприятия. Как — не ваша забота.

Повар, получивший на тысячу рублей сигарет, идет в продмаг, договаривается и сдает их оптом за девятьсот рублей. В кассу он вносит тысячу. Откуда он берет недостающую сотню? Из: а) недовложений; б) пересортицы; в) махинаций со сроком хранения... Словом, из снижения качества своей продукции, обеспечивающего стойкое отвращение к ней клиента и будущее невыполнение плана. Круг замыкается. Подведем итоги. План выполнен, вы на месте и с премией. Благодетель, разумеется, отблагодарен. Клиент либо голоден и недоволен, либо не голоден, тогда с изжогой. Ну и черт с ним! Только вот как быть с прибылью, ведь от простой перепродажи товара она не появится? Не волнуйтесь, благодетель отдаст вам часть ёшликовской.

Вот такая механика. Надо только добавить, что подмена денежных перечислений «натуральными» — чистый криминал. Да и денежные могут производиться лишь с разрешения облторга. Поэтому на перечисление 126 тысяч рублей Ким получил устное позволение главного бухгалтера облторга Евгения Филипповича Попова.

Получив письмо инспектора КРУ, прокуратура поручила проверку торга прокурору отдела общего надзора юристу 3-го класса Юрию Петровичу Сотникову. Ровно через десять дней он подготовил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Еще через три дня это постановление утвердил первый заместитель прокурора области.

«Андижанская правда» сетует на то, что молва связывает с оперативностью Сотникова и сговорчивостью Попова, казалось бы, совершенно не относящиеся к делу факты. Во-первых, что Г. А. Ким продал Е. Ф. Попову

собственные «Жигули» всего за две тысячи рублей. И, во-вторых, что сразу после прекращения расследования Ю...П. Сотников тоже купил «Жигули», откровенно назвав начальству источник средств — помощь матери.

Вот в эту-то историю и вмешался Сиддиков. Вернувшись из Москвы с совещания, он немедленно восстановил на работе уволенную «по собственному желанию» Несчаснову, автора письма.

Казалось бы, на фоне «Жигулей», стотысячных махинаций с водкой и карточных проигрышей история с путевками, присвоенными Кимом, выглядит пустяком. Но, заговорив о ней, Несчаснова посягнула на самое святое: право начальника на льготы. Именно ради них даются взятки, совершаются махинации, берутся в штат

плохие работники. Между ними и начальством мгновенно возникает этакое негласное соглашение: я уважаю

твое право на воровство, халтуру, невыполнение плана — ты уважаешь мое право на льготы и привилегии.

И вот меж этих-то двух огней — сверху и снизу — в незавидном положении «колышущегося слоя» оказываются Сиддиков с «Ёшликом» и другие желающие честно трудиться. Их также включают в соглашение, выдвигая следующие условия: разрешаем тебе, чудаку, работать от души, чтобы быть в ладах с собственной совестью и чувством долга, но за это будем отбирать у тебя все, кроме твоего морального удовлетворения.

Восстановив на работе «возмутительницу спокойствия» Несчаснову, Сиддиков объявил войну огню, который был сверху. Одновременно он открыл и второй фронт, замахнулся на главную привилегию «низа» — право плохо работать. Личным неусыпным контролем он лишил многие торговые точки привычной для них возможности открываться и закрываться в соответствии

ссобственными привычками и настроениями.

Ссеми утра до одиннадцати вечера Сиддиков объезжал вверенные ему предприятия, следя за соблюдением правил торговли. Лично проверял отчетность и, вскры-

вая упущения, наказывал за них. В некоторых магазинах, например, лишь часть торговой площади — один или два отдела — была переведена на самообслуживание. Между тем убытки на «забывчивость покупателей» исправно планировались со всей суммы товарооборота. Подобной «забывчивости продавцов» Сиддиков положил конец.

Он работал без выходных, от темна до темна, как при-

164

вык. На второй месяц его директорства горпищеторг уже выполнил месячный план. На третий — тоже.

Поздним зимним вечером, когда он готовился объехать несколько магазинов, проверить учет дневной выручки, в тишине кабинета зазвонил телефон. Сиддиков поднял трубку. В ней раздался щелчок и зазвучал звонкий мальчишеский голос. «Ты почему не спишь, сынок?» — удивился Сиддиков и по тому, как ровно продолжал говорить незнакомый голосок, понял, что слушает магнитофонную запись. «...Ты отнял у нас наших любимых пап,— запинаясь, читал мальчик.— Ты издеваешься над ними, не даешь им покоя ни днем, ни ночью. Но наших пап много, а ты один. Берегись, старый вор, они с тобой...» Сиддиков положил трубку.

Анонимок с угрозами ему наприсылали уже кучу. Анонимки с клеветой слали регулярно во все областные и республиканские инстанции.

Очередная анонимка «куда следует» поведала, что заведующий «Ёшликом» — немецкий шпион. В доказательство сообщалось, что в 1944 году Сиддиков был осужден за измену Родине и дезертирство. Про реабилитацию «шпиона», возвращение его на фронт в родную часть, естественно, речи не шло.

Сиддиков не струсил. Смерть, голод и прочие страхи он в долгой жизни встречал лицом к лицу, не анонимно. Подлость и пакость тоже видывал — и справлялся, не отступал. Но сколько же можно?

Каждый из нас на этой земле «вр. и. о.». Но это не должно расхолаживать. Сиддиков, побыв «вр. и. о.» директора три с небольшим месяца, доказал, что горпищеторг может справляться с планом.

Подобно булгаковскому Мастеру наш герой заслужил Покой. Не в пенсионном, а в единственно приемлемом для него понимании: когда можно быть спокойным, делая свое любимое дело, спокойным за него и за себя, потому что по опыту всей жизни знаешь, что вы друг друга не подведете.

Сиддиков вернулся в «Ёшлик».

— Вы читали передовую в «Правде» 21 февраля 1985 года? — спрашивает он меня.— Прямо сказано: в торговле начался кадровый голод. В Нечерноземье, особенно на селе, приходится закрывать магазины — никто не идет работать. Строгий контроль — очень хорошо, давно пора. Хапуг вычистят: про московского Соколова в газетах было, ростовских «бывших» по телевизору показали. Но честных-то чем привлечем в торговлю? Програм-

165

ма по товарам и услугам принята — где исполнители? Он вдруг -усмехается.

— Я тут фокус придумал один... Наверное, последний. Старый, раненый — уходить мне скоро.

Рисоваться — совершенно не в его характере. Алиджан Сиддикович — деловой человек и предпочитает правду, как бы ни была горька. А она именно такая. В задорной, молодой, веселой и толковой суматохе «Ёшлика» случаются, причем дальше — чаще, эти горькие моменты истины. Тормозят лихие мотороллеры, и черноусые сиддиковские гвардейцы опускают глаза, молча стягивают сверкающие эмалью шлемы. Изымают из круговорота два посылочных ящика, зачеркивают адрес, ставший неправильным.

Да, поворачиваются старые осколки, по-снайперски прицельно бьют инфаркты. Но круговорот дел должен быть вечен.

— Ребят я уговорил: берем на полный кошт двести семей. Не инвалидов, не ветеранов, просто наших постоянных покупателей. Единственное условие — чтобы были многодетные семьи. Такие почти все здесь. С семи утра ежедневная доставка всего — от молока, хлеба и чая до спичек и сигарет. Наценки никакой, оплата раз в месяц, как сейчас у инвалидов. И обслуживать будем так, чтоб они без «Ёшлика» жизни не мыслили, чтоб че-

рез пять или десять лет из двухсот этих домов хотя бы сто отдали нам по сыну или дочке. Должны отдать!

...Смотрю на Сиддикова и думаю: а зачем ему, собственно, хозрасчет? Ведь это единственный,главный его фокус, который ему не удался. Ну и что? Разве дело пострадало? Его отдельно взятый магазин существует.

Конечно, обидно на исходе четвертого десятка такой работы услышать барственно-фамильярное:

— Не то ты себе дело выбрал, Алиджан-ака. Был бы директором завода, совхоза, хоть школы — давно б мы тебе Звезду вырешили. А торгаша награждать — сам понимаешь... Народ не поймет.

Народ все понял. От его имени сказано на XXVII съезде партии о подлинной цене настоящей работы. Коррупция же, которую народ заклеймил на всех географических широтах, крылась, как выяснилось, не только в торговле.

С высокой трибуны осуждены практика перераспределения прибылей, формальный хозрасчет. То, с чем не одну пятилетку «Ёшлик» сражался своими делами, названо теперь своими именами.

166

Какое же это счастье: вырвавшись вперед, оказавшись в окружении, не сдаваться, драться, воевать — и дождаться подхода основных, главных сил именно на своем направлении. Только ведь они, и не дождавшись, не сдавались.

Хозрасчет нужен Сиддикову не для награды на грудь или в карман. Директорский оклад с премиями, пенсия инвалида войны — наш герой не бедствует. Потребность в хозрасчете у него той же природы, что небезразличие к нечерноземным сельмагам, тревога за кадровую обеспеченность «Ёшлика» через две пятилетки. Природа — обостренное сознание собственной социальной роли, свойственное личностям незаурядным.

Социологи, мы уже говорили об этом, утверждают, что за каждым недостатком в жизни общества стоят интересы какой-то социальной группы. Чтобы побороть недостаток, у общества есть три пути.

В наиболее тяжелых, ненормальных случаях группы надо насильственно обезвредить. Так поступили с «елисеевским» Соколовым, ростовскими «бывшими».

Второй путь — установление жесткого административного контроля за деятельностью группы. До последнего времени этот путь был наиболее распространен и считался самым эффективным. На фоне избытка всех ресурсов, в том числе и человеческих, не замечалось, насколько трудоемок этот путь. Интересы контролируемой группы остаются прежними. Функции исполнения и контроля разделяются, выполняются разными людьми.

Путь третий: изменяя производственные отношения, общество может организовать дело так, что интересы группы станут соответствовать интересам общества в целом. Блюдя собственные интересы, группа будет тем самым служить и общественным. Лучшим примером такого пути является хозрасчет. Общество заинтересовано в конечном продукте труда определенной группы. Целью же группы является заработок. Следовательно, он должен зависеть только от количества и качества конечного продукта.

Замечательное отличие от второго пути при третьем

(правильнее всего назвать его путем экономического контроля) заключается в том, что функции контроля и

исполнения соединяются.

Самоконтроль, самоэксплуатация (или сказать деликатнее — энтузиазм) ёшликовского коллектива — признаки третьего пути. Но стимулы, их порождающие, основываются не на экономике (ибо так называемый

167

А Л Е К С А Н Д Р НИКИШИ Н

ЛЮДИ НА ПОЛИГОНЕ

«Что ж нам оставить ли надежду? Отступиться ли "т труда? Отдаться ли в ^тчаян'-е o:yjne-

(М. В. Ломоносов. «Слово о происхождении света», произнесенное 1 июля 1756 года на заседании Петербургской Академии наук)

«О, Вы не знаете украинской ночи!» — вспомнилось той ночью, когда я оказался на высоком бетонном заборе и едва не упал с него от неожиданности, увидев, как два здоровенных, затаившихся внизу цепных кобеля дружно прыгнули на меня из густого тумана, норовя цапнуть за ногу, и зубы их неприятно клацнули возле самых башмаков. Извиваясь телами в надежде задержать падение, гремя цепями, рыча злобно и яростно, собаки провалились в туманную муть, словно черти в преисподнюю, чтобы, собравшись с силами, кинуться на меня снова, а я, оглядевшись вокруг, понял, что попал туда, куда вход был заказан категорически. Спросить, где я, было не у кого.

«Благочестивые люди уже спят»,— опять пришло на ум гоголевское. Спят?..

1. 23 часа 30 минут

Шаркая подошвами о бетонку аппаратной, подошел ко мне хитрован Данилюк и спросил:

—Э-э, в шахматы играешь?

—Да. То есть нет...

—Эх, ты, тетеря,— сказал он добродушно.— А еще галстук носишь, как бы интеллигентный человек. Время

бы заняли...

169

Ничего себе, думаю, «испытания»! «Время бы заняли» ? Мне потом только стало ясно, что у Данилюка в тот ыцмент просто гтг бт.шо дг^а, энергетика, которой он за-

правлял на БИСе, работалатогда исправно, блестела чистотой, была надежна. Ur этого ему, правдаГбылоТкучнёТГсТ?у^шоТ07ТГОТому что ничего другого не оставалось, кроме как сиднем сидеть и ждать своего часа, а Данилюку не сиделось, вот он и бродил среди нас как неприкаянный, ждал, по его же словам, когда «возьмется за ум» чертова «сотка», чтобы оторвать от приборов своего неизменного шахматного спарринг-партнера Колю Чирву («КИП и автоматика, Советский Союз»!) и сразиться с ним по гривеннику за партию.

—В рабочее время? — ляпнул я, услышав про гривенник.

—Ни-и,— отозвался Данилюк безмятежно,— ты шо! Ни в коем разе. После работы, когда Чирва уснет...

Его прервал Сережа Кириченко:

—Виталий Андреевич, вы бы проверили работу вентиляторов.

—Есть, адмирал! — весело ответил Данилюк и не-

уклюже потрусил к пульту у дальней стены, кинув по ходу дела: — Адмирал, подывись на температуру газа.

— Норма, Андреич, норма...

Данилюк возился-возился у пульта, на который заземляется вся здешняя энергетика, и вдруг ка-а-ак заорет:

— Паразиты! Ироды царя

из них, гражданин начальник, грузилы делаем всей деревней.

Данилюк выругался под общий хохот и ругался еще долго, пока копался в ячейках пульта, что-то там комбинируя, подкручивая, и никто понять не мог, всерьез он нас всех костерит или понарошку.

А между тем той ночью дела^юсь^аарьсзпоо дело — «сотка» игин*"-1?? чао-, газоперекачивающий агрегат ГПА^Ц;1£, ^спытанияшли в Сумах, то есть за много сотен километров оттоТомёсТсГГ где машине этой предстояло проходить службу, предназначали ее для магистральных газопроводов, для ПХТ — подземных хранилищ газа, и впервые машина была рассчитана не на обычное давление ГПА в 76 атмосфер, а на 100.

170