Литература по госам / Бисмарк - Мысли и воспоминания / Том II

Помилование господина Натузиуса, награждение графа Нессельроде и господина фон Грунера как раз в то время, когда клевета против меня в органе этих господ занимала об­ щественное мнение и суды, когда связь этих господ с указанной газетой была очевидной, представляют собой акт благосклон­ ности короля к людям, ничем другим не известным, кроме своей враждебности к правительству и публичным оскорблениям моей чести. Эта последняя должна, однако, пока я являюсь слугой короля, находиться под защитой его величества. Если же на мою долю приходится нечто противоположное защите, то я вижу в этом личный мотив такого порядка, который гораздо повелительнее вытесняет меня со службы, нежели это когда-либо могла сделать забота о моем здоровье. Все эти аргументы касают­ ся только меня лично, но в зависимости от развития дела они бу­ дут решающими для возможности моего возвращения к делам.

Моим коллегам я рекомендую в интересах их министерского будущего позаботиться о том, чтобы официальная публикация о назначении Грунера, в том случае если его величество не захочет вообще от нее отказаться, была бы сделана в такой форме, из которой бесспорно явствовало бы отсутствие контр­ ассигнации. Этого можно было бы достичь путем предложенного мной выше разделения на три рубрики, особенно если пресса получит об этом некоторые разъяснения. Далее следовало бы, на мой взгляд, сначала опубликовать назначение Грунера в ми­ нистерство двора in separato [отдельно] под рубрикой «ми­ нистерства двора», а на следующий день известить, что его величеству угодно было пожаловать такому-то чиновнику ми­ нистерства двора титул действительного тайного советника; во всяком случае следует избрать хотя бы небольшое отклонение от обычной формы извещения».

К этому письму, адресованному тайному советнику Тиде¬ ману и на всех парусах доставленному министру фон Бюлову, я добавил для последнего следующее письмо с просьбой конфиденциально ознакомить с ним моих коллег:

«...Я полагаю, что затронут происшедшим сильнее моих коллег. Кроме меня, разве еще на Кампгаузена клеветала группа «Reichsglocke», но далеко не столь подло, как на меня. Нападение на него производилось недостойными средствами, но по отношению к его ведомству, а его личная честь не была затронута. Конечно, государственное министерство в целом может считать себя оскорбленным формой назначения Грунера и на это оскорбление реагировать, чтобы на будущее обеспе­ чить свои права и свое достоинство. Оскорбление же, заклю­ чающееся в факте назначения Грунера по существу, задевает меня одного. Его многолетняя вражда против меня является единственным, чем он мог обратить на себя внимание, так как у него нет ни способностей, ни заслуг; в ведомстве иностранных

дел он был помехой своей бездарностью, в важные моменты гра­ ничащей с душевной болезнью; в течение последних 15 лет он ничем не занимался, а только со всем озлоблением непри­ знанной самонадеянности говорил, писал, интриговал против меня. В данный момент я совершенно отвлекаюсь от того, что именно эти элементы из «Reichsglocke» настолько затрудняли мне выполнение моих служебных обязанностей, что это превы­ шало мои силы. Я говорю лишь об ударе, который хотели мне нанести тем, что его величеству могли с успехом рекомендовать его награждение. Если в письме к Тидеману я говорю, что у моих коллег нет основания для выхода в отставку, то мое поло­ жение представляется мне существенно иным.

Я был бы вам очень благодарен, если бы вы конфиденциаль­ но переговорили в этом смысле с Кампгаузеном, Фриденталем и Фальком. Вильмовский держит себя иначе, чем я ожидал. До сих пор я рассчитывал на него, как на верного союзника против камарильи Шлейница; однако я не вполне понимаю его дея­ тельность в данном случае. Вместе с Эйленбургом и Леонгард¬ том он лишит государственное министерство той степени ува­ жения в своих собственных глазах и в конечном счете также consideration [сочувствия] в стране, без которого в этом тяжелом положении при дворе и в стране нельзя вести государственных дел. Эйленбургу можно говорить лишь то, что может быть пе­ редано дальше. Как собственно относится Гофман к этому делу?

Лечение как будто идет мне впрок, но малейшее волнение чувствительно отражается на мне. Это позволяет мне предуга­ дать, что состояние моего здоровья вряд ли станет при­ годнее для службы. Меня не пугало бы простое выполнение официальных обязанностей, но faux frais [издержки] при­ дворных интриг я больше не в состоянии выносить, как прежде, быть может, также потому, что они по объему и по результатам приняли ужасающие размеры. Об этих подлинных причинах моего неизменяющегося намерения выйти в отставку я три месяца тому назад умалчивал, хотя тогда были по сути дела те же причины. Из уважения к императору я и в дальнейшем не могу приводить других мотивов для своей отставки, кроме состояния здоровья».

Дело закончилось тем, что назначение Грунера действитель­ ным тайным советником не было опубликовано в «StaatsAnzeiger» 57 .

ПРИМЕЧАНИЯ

1Легитимность (от французского legitime — законный) — политиче­ ская и правовая доктрина, согласно которой право на престол имеют лишь «законные» наследники династии; никакой иной акт возведения на престол (например избрание) с этой точки зрения не может иметь силы.

2«Легитимная» династия Бурбонов во Франции была свергнута июль­ ской революцией 1830 г.

3Этим источником было адресованное императору собственноручное письмо королевы Виктории, содержание которого император сообщил князю Бисмарку. (Прим. нем. изд.)

4 Граф Гарри Арним (1824—1881) в 1874 г. был отозван Бисмарком с поста чрезвычайного посла во Франции и вскоре предан суду по обвинению в сокрытии и присвоении дипломатических документов, похищенных им из канцелярии посольства в Париже. Он был осужден берлинским судом на трехмесячное тюремное заключение, увеличен­ ное в результате апелляции до девяти месяцев. За уклонение от ареста против Арнима было возбуждено дисциплинарное преследование. Го­ сударственный дисциплинарный суд в Потсдаме 27 августа 1876 г. приговорил Арнима к увольнению со службы, что влекло за собой лишение титула и пенсии. Арним издал брошюру, в которой разгла­ шал секретные документы, делал резкие нападки на Бисмарка. Он вновь был предан суду по обвинению в государственной измене, оскорб­ лении величества, имперского канцлера и министра иностранных дел, т. е. Бисмарка. Заочным решением (Арним находился за границей) Арним был приговорен к пяти годам каторги.

5Под «борьбой с Римом» (т. е. с римско-католической церковью) под­ разумевается «культуркампф».

6Каноник—сан, даваемый католической церковью священникам в виде награды.

7Имеется в виду состоявшийся в Ватикане 8 декабря 1869 г. — 20 ок­ тября 1870 г. церковный собор. В силу постановлений Ватиканского собора папе приписывается непогрешимость, и его определения отныне не нуждались в подтверждении со стороны собора. Ватиканский собор признал верховенство церкви над государством. Эти политические притязания католицизма и папы вызвали протесты со стороны пра­ вительств Франции и Австро-Венгрии.

8Старокатолическая церковь — часть римско-католической церкви, от­ коловшаяся от нее после Ватиканского собора в знак несогласия с принятыми на этом соборе решениями. Старокатолическая церковь ставила перед собой задачу восстановления старого вероучения и устройства церкви. Это движение возникло в Германии и пользовалось особой благосклонностью Бисмарка в годы «культуркампфа» как дви­ жение, направленное против римского папы и усиления его полити­ ческой роли.

9Книга Паоло Capnu «Istoria del Consiglio Tridentino» («История Три¬ дентского собора») вышла в Лондоне в 1619 г. и посвящена Тридент¬ скому собору католической церкви (1545—1563 гг.), заседавшему в городе Триенте (лат. — Тридент). Именование дипломатических пред­ ставителей в средние века ораторами берет свое начало из практики древней Греции. Греческие города-государства еще в VI в. до н. э. в

качестве посланников направляли своих лучших ораторов. Это объяс­ няется тем, что задача посланников состояла в том, чтобы защищать интересы своего города перед народными собраниями чужих городов или союзов.

святого Варфоломея). Сожжение на костре было в средние века рас­ пространенным средством расправы иезуитов с врагами католицизма. Тридцатилетняя война (1618—1648) — война между германскими католическими и протестантскими государствами, в которой прини­ мали участие также Швеция, Франция, Дания и другие государства.

23 Карл Фридрих Савиньи.

24Из «Энеиды» Виргилия, I, 135.

25Латинское выражение, заимствованное из сочинений христианского писателя Августина, жившего в IV—V веках. Смысл выражения та­ ков: после того как римский папа сказал свое слово, всякие споры должны быть прекращены.

26Король Швеции Оскар II. (Прим. нем. изд.)

27Первая империя — империя Наполеона I, с 1804 (фактически с пере­

ворота 18 брюмера, т. е. с 9 ноября 1799 г.) по 1814 г. и затем на корот­ кое время в 1815 г. («Сто дней»); Вторая империя — империя ЛуиНаполеона (Наполеона III) — с 1852 по 1870 г.

28 Контрассигнация — подпись министра под законодательным актом или распоряжением, исходящим от главы государства. Контрассигна­ ция придает акту силу закона и возлагает ответственность за него на контрассигнующее лицо.

29 Следует читать: «6 числа сего месяца», ср. Anhang zu den Gedanken und Erinnerungen, Bd. I, 256. (Прим. нем. изд.)

30 Виндзор—вамок близ Лондона, летняя резиденция английских королей.

31 Из второго послания апостола Павла к фессалоникийпам. Приводим стих (гл. 2, ст. 11) полностью: «И за сие пошлет им бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи».

32Граф Фридрих Эйленбург (1815—1881) был с 1862 г. министром внут­ ренних дел. Он пытался осуществить административные реформы,

направленные к созданию системы местного самоуправления. Начав

сновых провинций, присоединенных к Пруссии после войн с Данией

иАвстрией в 1864—1866 гг., Эйленбург провел затем ряд реформ и в старых провинциях (закон об устройстве округов 1872 г.). Однако он встретил сопротивление Бисмарка и в 1878 г. вышел в отставку.

1859 г. вплоть до назначения Бисмарка в сентябре 1862 г. Он был един­ ственным представителем консерваторов в этом министерстве и един­ ственным министром, всецело поддержавшим короля во время столк­ новений по вопросу о присяге летом 1862 г. и в период, когда назревал «конституционный конфликт». Он сохранил свой портфель в кабинете Бисмарка вплоть до 1873 г.

35От 30 декабря 1877 г., см. Anhang zu den Gedanken und Erinnerungen, I, S. 277—278. (Прим. нем. изд.)

36 Германское правительство в этот период предполагало ввести госу­ дарственную табачную монополию. В 1878 г. была проведена спе­ циальная анкета о желательности этой меры, но ввиду полученных отрицательных результатов монополия введена не была; в 1879 г. им­ перское правительство ограничилось проведением закона о налоговом обложении табака.

37Статья 109 прусской конституции 1850 г. гласит: «Взимание существую­ щих налогов и сборов продолжается, и все постановления существую­ щих кодексов, отдельных законов и указов,не противоречащие дан­ ной конституции, остаются в силе до тех пор, пока не подвергнутся изменению специальным законом».

38Намек на то, что Беннигсен, принимая активное участие в политиче­ ской жизни Ганновера в 50—60-х годах, хотя и защищал воссоеди­ нение Германии под гегемонией Пруссии, но стоял на либеральнобуржуазной, конституционалистской позиции.

39После Аустерлицкого сражения в 1805 г. Наполеон I передал курфюр­ шество Ганновер прусскому королю Фридриху-Вильгельму III.

40Покушение Нобилинга на жизнь императора Вильгельма I было со­ вершено 2 июня 1878 г. Император был ранен. Бисмарк использовал это покушение в качестве предлога для решительного наступления против социал-демократии и издания «исключительного закона» про­ тив социалистов, хотя социал-демократия никакого отношения к покушению не имела.

41Макс Гедель, подмастерье-жестяник, совершил И мая 1878 г. не­ удачное покушение на жизнь Вильгельма I. 16 августа того же года был казнен.

Австрии. Австрийский наместник Голуховский, виднейший предста­ витель польской шляхты, проводил австрофильский курс, направлен­ ный на соглашение с центральным австрийским правительством.

43Имеется в виду роспуск рейхстага летом 1878 г., произведенный с целью избрания нового рейхстага, который принял бы намеченные Бисмарком меры против социал-демократии.

44К этому семейству принадлежала мать графа Бото Эйленбурга.

45«Исключительный закон против социалистов (его официальное назва­ ние «Закон против общественно опасных стремлений социал-демокра­

тии»), принятый рейхстагом по инициативе Бисмарка в октябре 1878 г. и затем возобновлявшийся вплоть до 1890 г. Этим законом, по существу, запрещалась всякая деятельность социал-демократической партии, кроме связанной с избирательной кампанией.

46Заявление Бисмарка, зачитанное в палате господ тайным советником Раммелем, которое, по мнению Эйленбурга, являлось оскорблением по отношению к нему, см. Politische Reden, Bd. VIII, 287—288. (Прим, нем. изд.)

Г Л А В А Д В А Д Ц А Т Ь С Е Д Ь М А Я

ВЕДОМСТВА

При моих частых отлучках я терял контакт с некоторыми из моих колллег. То обстоятельство, что каждому из них я помог дослужиться в некоторых случаях с незначительной должности до министра и не обременял вмешательством в дела их ведомств, заставило меня переоценить их личное благожела­ тельство ко мне. В текущие вопросы их ведомств я вмешивался очень редко и только тогда, когда видел опасность, что важные общественные интересы могут быть принесены в жертву инте­ ресам частного порядка. Так, например, я боролся против плана постройки на Рейне у Рейнгау1 канала,который проектировался в интересах судоходства и на 30 лет превратил бы в болото русло реки между берегами и обеими подлежащими постройке плотинами; точно так же я отнесся и к плану проложить по Курфюрстендамм шоссе обычной ширины и застроить все остальное пространство вплоть до прежней дороги. В обоих случаях я помешал намерениям тех учреждений, которым эти вопросы были непосредственно подведомственны, и полагаю, что заслужил этим признание. Протекцией я также не докучал моим коллегам и подчиненным мне имперским учреждениям. По конституции мне полагалось принимать на службу всех почтовых, телеграфных и [имперских] железнодорожных чи­ новников и замещать все должности в отдельных имперских ведомствах. Едва ли, однако, я когда-либо потребовал от гос­ подина фон Стефана 2 или от кого-либо другого должность для рекомендуемого мною кандидата, хотя бы для почтальона. Неред­ ко выступал я только против склонности моих коллег к новым важным законам и организациям, против склонности регламен­ тировать, сидя за канцелярским столом, ибо я знал, что если не они сами, то их советники не знают меры в выдумывании зако­ нов и что многие из таких реферирующих советников по внутрен­ ним делам еще с экзаменов хранят проекты, которыми они пы­ таются осчастливить подданных империи, как только найдут согласного на это начальника.

Несмотря на мою сдержанность, большинство моих друзей по службе почувствовало после моей отставки точно облегчение от гнета. Во многих случаях это объясняется именно сопротив­ лением, которое я оказывал чрезмерному стремлению к беспо­ лезным вмешательствам в наше законодательство.

В области школы я долго, но безуспешно боролся с теорией, согласно которой министр просвещения мог без законных осно­ ваний и независимо от уже имеющихся у школы средств уста­ навливать административным путем, без всякого учета платеже­ способности, размеры обложения каждой общины в пользу школы. Эта всеобъемлющая власть, которой нет ни в одной другой отрасли управления, в некоторых случаях применялась так широко, что доводила общины до полного разорения. Основывалось такое положение не на законе, а на рескрипте прежнего министра вероисповеданий фон Раумера, подчинив­ шего школьный бюджет предписаниям соответствующего от­ дела [провинциального] управления и в последней инстанции министру. Стремление при помощи закона закрепить этот ми­ нистерский абсолютизм служило препятствием утверждению представляемых мне школьных законопроектов.

В области финансов мое согласие на какую-либо налоговую реформу всегда было обусловлено стремлением к тому, чтобы прямые налоги, взимающиеся вне зависимости от имущества плательщика, не послужили в дальнейшем масштабом для еже­ годных надбавок. Если несправедливость, уже совершенную введением налогового обложения на землю и дома, нельзя было исправить, то ведь из этого не следует, что надо усугублять ее ежегодными надбавками. Мой последний коллега по министер­ ству финансов Шольц, с которым я всегда жил в дружбе, разделял мой взгляд, но ему приходилось вести борьбу с пар­ ламентскими и министерскими затруднениями при исправ­ лении ошибок; зато воинственность его советников получила, без сомнения, более широкое поле действия после моего ухода из государственного министерства.

Одно из моих требований, которое в течение многих лет не находило отклика в министерстве финансов, заключалось наряду с предложением ввести личные декларации о своих доходах еще в том, что следует облагать иностранные ценности выше германских; для германских ценностей это в известной мере являлось бы покровительственной пошлиной, а доходы, поступающие автоматически, облагались бы выше доходов, ежегодно зарабатываемых вновь.

В области сельского хозяйства прекращение якобы произво­ дившегося мною аграрного давления принесло пользу, глав­ ным образом, больным свиньям и эпидемиям рогатого скота, а также тем высшим и низшим чиновникам, которым выпала задача выступать перед парламентом и страной против агита­

в этой области и облегчение железнодорожной связи Франции с Эльзасом, вновь отмененное после неприятного опыта в феврале 1891 г. 3, я считаю общим выражением боязни борьбы. Эта боязнь готова пожертвовать будущим ради некоторых удобств в настоящем. Обеспечить на долгое время дешевую свинину также нельзя вялым пренебрежением к опасности заражения, как нельзя добиться окончательного отрыва (die Loslosung) Эльзаса от Франции стремлением к популярности и мягким отношением к местным жалобам и пограничным за­ труднениям.

Что касается имперских ведомств, то с казначейством у меня были всегда хорошие отношения как во времена Шольца, так и Мальцана. Назначение этого ведомства ограничивалось оказанием поддержки рейхсканцлеру и предоставлением к его услугам технически обученных работников при совещаниях и соглашениях с прусским министром финансов. Решающей ин­ станцией в финансовых вопросах оставались прусский ми­ нистр финансов и государственное министерство. Характер обоих [Шольца и Мальцана] позволял устранять разногласия без раздражения, путем честного обсуждения. Высказанное недавно в печати и действительно проведенное в жизнь мнение о возможности независимой финансовой политики рейхсканц­ лера или даже подчиненного ему имперского казначейства, с одной стороны, и прусского министра финансов, с другой сто­ роны, в мое время считалось противоречащим конституции. Разногласия между этими инстанциями находили разрешение на коллегиальных совещаниях государственного министерства, в которое рейхсканцлер входил в качестве министра иностран­ ных дел; а без предполагаемого или выраженного согласия го­ сударственного министерства он не был вправе от имени Прус­ сии голосовать в Союзном совете или вносить законопроекты.

Менее ясными были для меня отношения с имперским почто­ вым ведомством. Во время французской войны 4 имели место такие факты, которые чуть не привели меня к разрыву с госпо­ дином фон Стефаном. Но уже тогда я был настолько убежден в его незаурядных способностях не только по вопросам его спе­ циальности, что с успехом защищал его от немилости его вели­ чества. Господин фон Стефан разослал своим подчиненным офи­ циальный циркуляр с приказом снабжать все военные госпитали во Франции определенными газетами, а в мотивировке этого приказа сослался на пожелания ее высочества кронпринцессы 5. Я не знаю, в какой степени у него были на это основания, но тот, кто знал старого государя, может представить себе его настроение, когда через военные донесения он узнал об этом приказе почтового ведомства. [Политическая] окраска ре­ комендованных газет была такова, что уже только этого было бы