учебный год 2023 / Op_tsiv_issled_3_blok

Вина и ответственность за вред источника повышенной опасности

ном проведении в теоретических исследованиях законодательства и судебно-арбитражной практики, соответствующие декларации “повисают в воздухе”»1.

В настоящей работе предлагается последовательно рассмотреть основные взгляды исследователей на понятие вины, а также особенности ответственности за вред, причиненный источником повышенной опасности, учитывая, что «ответственность владельца источника повышенной опасности оказывается тем пробным камнем, на котором проверяется любая теория гражданско-правовой ответственности»2.

I. Понятие вины в гражданском праве

Представляется, что в развитии понимания «вины» условно можно выделить несколько этапов.

1.Субъективное и психологическое понимание вины в целом

Всоветской науке первоначально господствовало субъективное (психологическое) понимание вины, базирующееся в основном на разработках по данному вопросу в уголовном праве. Как писал Г.К. Матвеев, советские цивилисты брали за данное то, что писалось криминалистами о вине3.

Так, М.М. Агарков, использовавший перечневый подход к пониманию вины, долгое время преобладающий в советской цивилистике4, определял вину следующим образом – умысел или неосторожность лица, обусловившие совершенное им противоправное действие. Умыслом называется предвидение лицом того результата, который делает его действие или бездействие противоправным. При этом он выделял прямой и эвентуальный (косвенный) умысел: умысел является прямым, если лицо предвидит и преследует цель достигнуть этого результата. Умысел является эвентуальным, если лицо предвидит

идопускает, что этот результат получится, хотя непосредственно и не

1  Красачиков О.А. Указ. соч. С. 118.

2  Там же.

3  Матвеев Г.К. Вина в советском гражданском праве. Киев: Изд-во Киев. ун-та, 1955. С. 168.

4  Иоффе О.С. Избр. труды по гражданском праву. М.: Статут, 2009. С. 495 // Иоффе О.С. Развитие цивилистической мысли в СССР. Ч. II. Л., 1978.

311

Ю.В. Старцева

преследует такой цели1. Таким образом, в понимании умысла четко прослеживается влияние теории уголовного права.

Неосторожность определялась им уже как отсутствие требуемой от лица предусмотрительности2. Однако раскрытие этого определения происходило опять же с использованием наработок уголовного права: «неосторожность имеет место, во-первых, в том случае, когда человек не предвидел последствий своего действия, хотя и должен был их предвидеть, во-вторых, когда он предвидел последствия своего поступка, но легкомысленно думал, что эти последствия будут предотвращены»3. При этом критерий предусмотрительности являлся субъективным. М.М. Агарков полагал, что судье надлежит в каждом конкретном деле выяснять, какую меру предусмотрительности можно требовать от данного лица при данных обстоятельствах в зависимости от уровня его образования, наличия специальных знаний, занимаемого человеком положения4.

Аналогичным перечневым подходом к вине руководствовались и иные советские цивилисты, подчеркивая ее интеллектуальный (предвидение, понимание реально-возможных последствий данного поступка) и волевой (желание или нежелание этих последствий, безразличное отношение к ним) моменты5. При этом анализ психологического отношения был свойствен и для понимания неосторожности, при которой «воля и сознание лица проявляются при неосторожности, как при умысле, с той лишь разницей, что там и тут они проявляются с разной интенсивностью и в разных конкретных формах – в активной форме при умысле и в недопустимо пассивной при неосторожности»6.

Стоит отметить, что первоначально учение о вине развивалось в контексте уголовного права и в Германии7. Однако постепенно было признано, что наука гражданского права не может довольствоваться психологической теорий вины и ограничиваться лишь указанием

1  Гражданское право / Под ред. М.М. Агаркова и Д.М. Генкина. Т. 1. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1944. С. 322 (автор – М.М. Агарков).

2  Там же. С. 322.

3  Там же. С. 322–323.

4  Там же. С. 326.

5  Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М.: Юрид. лит., 1950. С. 320 (автор – Л.А. Лунц); Ойгензихт В.А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе: Ирфон, 1972. С. 54–55; Матвеев Г.К. Указ. соч. С. 177–190.

6  Матвеев Г.К. Указ. соч. С. 274.

7  Historisch-kritischer Kommentar zum BGB // M. Schmoeckel, J. Rückert, R. Zimmermann (Hgs). Bd. II: Schuldrecht. Allgemeiner Teil. § 241–432. 1. Teilband: vor § 241–304. Mohr Siebeck. Tübingen, 2007. S. 1036–1037. (M.J. Schermaier).

312

Вина и ответственность за вред источника повышенной опасности

на умысел и неосторожность как содержание данного понятия, необходимо разработать собственное понятие1.

Вместе с тем приверженцы субъективного подхода были в Германии и в ХХ в. Так, Г.К. Ниппердей, вопреки господствовавшему в судебной практике и литературе подходу, утверждал, что в гражданском праве предпосылкой для установления вины должна считаться именно индивидуальная неосторожность. Исследование неосторожности, понимаемой в силу § 276 ГГУ как несоблюдение требуемых в обороте мер заботливости и осмотрительности, с его точки зрения означает оценку противоправности, а не вины. Причинителя можно только тогда упрекнуть, если он действовал противоправно, хотя он мог действовать правомерно, если он мог бы в соответствии с его личными

ииндивидуальными способностями предотвратить несоблюдение требований заботливости и осмотрительности. Вина – суждение не о действии, а о лице, поэтому индивидуальная предотвратимость – конститутивный элемент упречности несоблюдения требований заботливости и осмотрительности. Если лицо не предприняло необходимых мер, но и не могло этого сделать в силу личностных качеств, оно бы фактически привлекалось к ответственности вне зависимости от вины2.

Однако все-таки подобные идеи не получили широкого признания. Под влиянием уголовно-правового учения в немецком гражданском праве также появилось разграничение заботливости и осмотрительности на внутреннюю и внешнюю. Под внешней заботливостью

иосмотрительностью понимают наблюдаемое со стороны поведение,

ипри неосторожности причинитель вреда действует иначе, чем требовалось (например, не соблюдает ограничения скоростного режима или поставляет на рынок ненадежные продукты и т.д.). Внутренняя заботливость и осмотрительность подразумевают интеллектуальноэмоциональный процесс, предполагающий осознание лицом наличия норм и их несоблюдения3. Вместе с тем данное деление также было в последующем отвергнуто наукой гражданского права в связи с за-

1  Geilen G. Strafrechtliches Verschulden im Zivilrecht? // JuristenZeitung. Jg. 19. 1964. Nr. 1. S. 8.

2  Nipperdey H.K. Rechtswidrigkeit, Sozialadäquanz, Fahrlässigkeit, Schuld im Zivilrecht. NJW 1957. 1777 // Kramer A.E. Das Prinzip der objektiven Zurechnung im Delikts und Vertragsrecht. Archiv für die civilistische Praxis (AcP). 1971. Bd. 171. Heft 5/6. S. 423–426.

3  Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Bd. 5: Schuldrecht, Besonderer Teil III (§ 705–853, PartGG, ProdHaftG). 6. Auflage. C.H. Beck. München, 2013. S. 1826 (Wagner G.)

313

Ю.В. Старцева

труднительностью разграничения указанных категорий. В соответствии с господствующим в настоящее время в науке мнением уже при несоблюдении лицом требований заботливости и осмотрительности может быть констатировано проявление им неосторожности, и дальнейший анализ его действий излишен1.

При этом в Австрии, в отличие от Германии, исследователи исходят из того, что установление неосторожности включает в себя порок воли. Данный порок касается конкретного лица только тогда, когда оно осознавало, что действует опасным или противоправным образом и должно было и могло действовать иначе. Таким образом, вина предполагает противоправное поведение, и ее установление подразумевает оценку порочности поведения лица на основе субъективных стандартов. Каждый раз необходимо задаваться вопросом, мог ли причинитель на основании своих способностей осознать наступление вреда и его противоправность и в соответствии с этим действовать иначе. Только если его способности были достаточны для предотвращения вреда, если его поведение было упречно с субъективной точки зрения, только тогда можно говорить о вине2.

Вместе с тем при определении объема заботливости и осмотрительности все-таки используется также объективный масштаб. В соответствии с § 1294 Австрийского гражданского уложения (далее – АГУ) неосторожность наличествует, если лицо действовало, не соблюдая должные требования заботливости и осмотрительности. Кроме того, в силу § 1297 АГУ предполагается, что каждый здравомыслящий человек должен проявлять такую степень заботливости и осмотрительности, которая может быть соблюдена лицом с обычными способностями. Если он это не делает, то считается виновным. Также согласно § 1299 АГУ, предусматривающему особенности ответственности специалистов, тот, кто публично признает себя профессионалом в определенной сфере, или тот, кто без нужды добровольно принимает на себя обязательство, исполнение которого требует наличия специальных знаний или проявления необычной степени заботливости, позволяет воспринимать себя как лицо, обладающее необходимыми, необычными знаниями и должной степенью заботливости, в связи с чем он

1  Kötz H.,Wagner G. Deliktsrecht. 12. Auflage. Vahlen. München, 2013. S. 57; Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Bd. 5: Schuldrecht, Besonderer Teil III (§ 705– 853, PartGG, ProdHaftG). 5. Auflage. C.H. Beck. München, 2009. Rn. 32-35 (Wagner G.).

2  Koziol H. Objektivierung des Fahrlässigkeitsmaßtabes im Schadenersatzrecht? Archiv für die civilistische Praxis (AcP). 1996. Bd. 196. Heft 6. S. 595–596; Idem. Grundfragen des Schadenersatzrechts. Jan Sramek Verlag. Wien, 2010. S. 202.

314

Вина и ответственность за вред источника повышенной опасности

должен отвечать при их отсутствии или недостаточности. Таким образом, учитывается особое положение лиц, относящихся к определенным группам участников гражданского оборота.

Кроме того, Верховный суд Австрии указал, что причинитель вреда может быть освобожден от его возмещения, только если докажет, что выполнил все необходимые для предотвращения опасности требования заботливости и осмотрительности, которые можно было разумно от него ожидать с точки зрения оборота1. То есть в судебной практике в настоящее время также применяется объективный масштаб неосторожности.

2. Психологический умысел и объективный масштаб неосторожности

Исследования категории вины в гражданском праве в основном сосредоточиваются на выяснении понятия неосторожности и применяемого масштаба ее установления. Во многом это объясняется тем, что в гражданском праве привлечение к ответственности по общему правилу не зависит от формы вины, в связи с чем умыслу придана второстепенная роль2. Данное положение можно заметить в том числе, если обратиться к нормам современного ГК РФ. Наличие умысла имеет значение, скорее, не для обоснования ответственности, а для исключения возможности ее ограничения (п. 4 ст. 401, п. 4 ст. 1090 ГК РФ), учета вины потерпевшего при определении размера возмещения (ст. 1083 ГК РФ). В связи с этим практически отсутствует самостоятельная гражданско-правовая теория умысла, как правило, исследователи рассуждают о его наличии с психологической точки зрения в контексте понимания, предложенного уголовным правом, и подразумевают под ним намерение лица причинить вред, его сознательное допущение3.

При оценке поведения лица с точки зрения проявленной неосторожности, несмотря на общее следование за теорией уголовного права, уже в советское время в России были заложены основы применения объективного масштаба.

1  OGH 19.12.2000, 1 Ob 93/00h, RZ 2002/4, 44 = ZVR 2002/21, 89; Weiß R. Höhere Gewalt als Haftungsausschluss. Manz. Wien, 2009. S. 105–106.

2  Brüggermeier G. Haftungsrecht. Struktur, Prinzipien, Schutzbereich. Ein Beitrag zur Europäisierung des Privatrechts. Springer. Heidelberg, 2006. S. 20; Mohr J. Op. cit. S. 573.

3  Иоффе О.С. Обязательства по возмещению вреда. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1951. С. 31.

315

Ю.В. Старцева

Одной из первых работ, в которой были отражены указанные идеи, была работа Х.И. Шварца «Значение вины в обязательствах из причинения вреда». Он отмечал: «Вменяя кому-либо в вину его деяния, мы выражаем наше отрицательное суждение о его поведении»1. Вместе с тем масштаб, с помощью которого оценивается поведение правонарушителя, с его точки зрения, должен быть объективным – средний гражданин: «К тому, кто нарушает уровень поведения, присущий среднему добросовестному гражданину социалистического общества, мы вправе обратиться с упреком: почему ты вел себя хуже, чем в подобных условиях должен был вести себя советский гражданин?»2 При этом масштаб ответственности должен быть построен, с одной стороны, объективно, а с другой стороны, дифференцированно с учетом социального положения причинителя вреда, его образования, профессии3. Сам автор сформулировал следующее понятие вины: несоблюдение заботливости, предписываемой законами социалистического общества, его обычаями и правилами социалистического общежития4.

Однако изложенный подход был подвергнут критике за отождествление вины и противоправности5. О.С. Иоффе указывал, что исходить из несоблюдения требуемой заботливости можно лишь при определении неосторожной вины по объективному критерию, учитывая, что Х.И. Шварц не проводил в этом отношении различия между умыслом и неосторожностью6. Кроме того, Е.А. Флейшиц выступила против применения масштаба среднего человека и дифференцированного подхода и отмечала необходимость использования абстрактного объективного критерия, не являющегося средней меркой, а устанавливающего использование человеком всех доступных возможностей для предотвращения вреда, даже особенно высоких7.

В целом, господствующие в советское время воззрения на неосторожность можно выразить следующим образом: «Возлагая ответственность за неосторожную вину, суд выясняет не только субъективные

1  Шварц Х.И. Значение вины в обязательствах из причинения вреда. М.: Юрид. издво НКЮ СССР, 1939. С. 29.

2  Там же. С. 35

3  Там же. С. 36.

4  Там же.

5  Матвеев Г.К. Указ. соч. С. 173–174.

6  Иоффе О.С. Обязательства по возмещению вреда. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1951. С. 495.

7  Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М.: Госюриздат, 1951. С. 82–84.

316

Вина и ответственность за вред источника повышенной опасности

способности данного лица предвидеть и предотвратить вредный результат, но и сопоставляет поведение этого лица (физического и юридического) с поведением других советских граждан и организаций. Поведение этих других лиц берется в данном случае за образец. Этот образец (как масштаб измерения предусмотрительности и активности) необязательно должен быть средним и тем более посредственным. В социалистических условиях принято равняться не на средних, а на лучших граждан, на передовые организации»1.

В настоящее время ключевым для определения понятия вины является абз. 2 п. 1 ст. 401 ГК РФ: лицо признается невиновным, если при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по характеру обязательства и условиям оборота, оно приняло все меры для надлежащего исполнения обязательства. Таким образом, при установлении вины реальное поведение лица сопоставляется с определенным масштабом должного поведения2, поскольку для определения требуемого уровня заботливости и осмотрительности имеет значение не степень возможной внимательности конкретного лица, а внимательность, которую могло бы проявить разумное третье лицо со средними способностями. Вместе с тем в литературе также отмечается, что указанное определение относится к случаю, когда речь идет о неосторожности. Вина в форме умысла заключается в намеренных действиях либо бездействии, направленных на причинение имущественного вреда другому лицу3.

Нельзя не отметить большое сходство российского и немецкого правового регулирования в отношении понимания вины. В Германии в соответствии с абз. 2 § 276 ГГУ неосторожно действует тот, кто не соблюдает действующие в обороте требования заботливости и осмотрительности. В протоколе Второй комиссии по подготовке ГГУ указано, что при этом речь не идет о применении в каждой ситуации такой степени заботливости и осмотрительности, которая требовалась бы для устранения определенной грозящей опасности в конкретном случае. Скорее, при применении указанной нормы

1  Матвеев Г.К. Указ. соч. С. 287. См. также: Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М.: Юрид. лит., 1950. С. 327–332 (автор – Л.А. Лунц); Флейшиц Е.А. Указ. соч. С. 82–84.

2  Российское гражданское право: Учебник. Т. 1. Общая часть. Вещное право. Наследственное право. Интеллектуальные права. Личные неимущественные права / Отв. ред. Е.А. Суханов. М.: Статут, 2013. С. 464 (автор главы – Е.А. Суханов).

3  Российское гражданское право: В 2 т. Обязательственное право: Учебник. Т. 2 / Отв. ред. Е.А. Суханов (автор главы – С.М. Корнеев). М.: Статут, 2011 (СПС «Консультант Плюс»).

317

Ю.В. Старцева

нужно исходить из того, какой масштаб заботливости и осмотрительности был необходим в общем в нормальном обороте1. Таким образом, суждение о наличии вины предполагает существование определенной программы поведения для участника оборота, которой он должен был следовать, однако не сделал этого2. При этом масштаб неосторожности является, с одной стороны, объективным

ине учитывает индивидуальные качества (недостатки) причинителя вреда, а с другой стороны, ориентируется на конкретную ситуацию

идифференцируется и типизируется в зависимости от сфер оборота. Тем самым создается различная основа для ответственности, например, хирурга и сельского врача. Кроме того, если определенное лицо обладает определенными знаниями и способностями выше среднего, то следует исходить из того, что для исключения ответственности он должен был их применить для предотвращения причинения вреда. То есть при использовании объективного масштаба неосторожности предполагается, что каждое лицо знает или, по крайней мере, должно знать границы своих способностей для предотвращения различных опасностей и рисков и не будет ставить себя в ситуации, которые ему не по плечу. Так, при привлечении к ответственности не учитываются, например, заболевания лица (в частности, слабое зрение или чрезмерная усталость), если он должен был предвидеть, что не справится с грозящей опасностью. Также обстоит дело и с ответственностью водителя, находившегося в состоянии опьянения: хотя он даже при наибольшей концентрации своих способностей был бы не в силах предотвратить причинение вреда, но он мог не садиться за руль, а потому его субъективные способности не принимаются во внимание3. То есть, как правило, человек оказывается не случайно в опасной ситуации, а самостоятельно определяет, какие знания

испособности приобрести, прежде чем принять на себя определенный риск4. Исключения составляют случаи, в которых причинитель вреда непредвидимо и непредотвратимо теряет свои обычно наличествующие способности, например, в силу сердечного приступа или диабетической комы. В подобных ситуациях немецкие суды

1  Prot. II, 604 // in: Deutsch E. Fahrlässigkeit im neuen Schuldrecht. Archiv für die civilistische Praxis (AcP). 2002. Bd. 202. Heft 6. S. 900.

2  Deutsch E. Op. cit. S. 900.

3  Münchener Kommentar zum Bürgerlichen Gesetzbuch. Bd. 5: Schuldrecht, Besonderer Teil III (§ 705–853, PartGG, ProdHaftG). 6. Auflage. C.H. Beck. München, 2013. S. 1828– 1830 (Wagner G.).

4  Kötz H., Wagner G. Op. cit. S. 55.

318

Вина и ответственность за вред источника повышенной опасности

отказывают в возмещении вреда, если причинитель вреда докажет, что приступ, исключающий способность к действию, был внезапным1.

Таким образом, в обоих правопорядках закреплен объективный масштаб неосторожности. Данный принцип следует из необходимости повышения доверия в гражданском обороте, чтобы каждый мог полагаться на проявление иными участниками оборота уровня заботливости и осмотрительности, типичного для определенной группы участников гражданского оборота2. Кроме того, применение объективного масштаба справедливо и с прагматической точки зрения: на практике суду было бы чрезвычайно сложно оценить действительные индивидуальные способности причинителя вреда к его предотвращению3.

3.Использование объективного масштаба для вины в целом

Всоответствии с п. 7 постановления Пленума ВС РФ от 24.03.2016

№7 «О применении судами некоторых положений Гражданского кодекса Российской Федерации об ответственности за нарушение обязательств» в обоснование отсутствия умысла должником, ответственность которого устранена или ограничена соглашением сторон, могут быть представлены доказательства того, что им проявлена хотя

бы минимальная степень заботливости и осмотрительности при испол-

нении обязательства.

То есть, как отмечает Н.В. Тололаева, «Пленум ВС РФ акцентирует внимание на том, что понятие вины, в том числе умысла, в уголовном

1  Kötz H., Wagner G. Op. cit. S. 55–56.

2  Kolb K.M. Op. cit. S. 18–19. Вместе с тем данное положение также было подвергнуто критике. Так, с точки зрения Х. Коциоля, для объективизации понятия неосторожности в деликтном праве, в отличие от договорного, отсутствуют основания. Во-первых, она не может быть обоснована доверием участников оборота друг к другу, что часто используется сторонниками объективизации: якобы каждый, кто вступает в оборот, полагается на то, что иные участники оборота обладают обычно необходимыми способностями, в связи с чем им не будет причинено вреда. Однако такое доверие не может существовать, поскольку всем известно, что в обороте правомерно принимают участие также несовершеннолетние, люди с ограниченными возможностями и лица со способностями ниже среднего. Кроме того, объективизация понятия неосторожности не может быть обоснована и с позиции создания повышенной опасности. Ответственность за вред, причиненный источником повышенной опасности, традиционно объясняется предоставлением лицу, в обладании которого он находится, особого права на его экс­ плуатацию, в связи с чем он и несет риск неблагоприятных последствий. Однако лицам, не обладающим средними способностями, не предоставляется никакого специального права, а ответственность и несение риска в таком случае будет связываться чисто с самим фактом их существования (Koziol H. Op. cit. S. 603–605).

3  Kötz H., Wagner G. Op. cit. S. 55.

319

Ю.В. Старцева

игражданском праве отличаются. Для констатации вины должника в форме умысла в договорном споре не нужно устанавливать его психическое отношение к нарушению обязательства, например, то, что он желал нарушения обязательства и наступления неблагоприятных последствий для кредитора»1. Представляется, что такая же логика применима и к деликтным правоотношениям, а не только договорным. Таким образом, можно говорить о применении объективного масштаба

идля установления умысла при причинении вреда.

Изложенное разъяснение Пленума ВС РФ пока еще не получило широкого обсуждения и детального анализа в литературе. Вместе с тем встречаются отдельные критические высказывания касательно такой объективизации. Так, Ю.Д. Жукова, процитировав п. 7 Постановления, отмечает, что «иными словами, к критериям наличия или отсутствия умысла отнесено не что иное, как то же самое проявление заботливости и осмотрительности, что, разумеется, не выдерживает критики, принимая во внимание общепринятое содержание понятия “умысел”»2.

Вто же время толкование, приданное умыслу постановлением ВС РФ, встречается и в европейской литературе. Так, в соответствии с теорией, предложенной еще в начале ХХ в. Ф. Эндеманном

иФ. Хеком, умысел и неосторожность различаются лишь степенью нарушения требований заботливости и осмотрительности. При этом умысел – объективно наивысшая степень нарушения мер заботливости

иосмотрительности, соблюдение которых требовалось от должника3.

Вцелом, объективизация понятия вины и неосторожности подвергается критике со стороны некоторых исследователей граждан- ско-правовой ответственности за причинение вреда4. Так, Х. Коциоль утверждает, что в соответствии с данными воззрениями участники оборота, обладающие способностями ниже среднего, по сути, отвечают за создание повышенной опасности в силу самого факта существования таких лиц, поскольку они обладают слишком малыми способностями5.

1  Тололаева Н.В. Признание сделки недействительной и ответственность по договору: разъяснения ВС РФ. М.: Актион-Медиа М, 2017. С. 63–64.

2  Жукова Ю.Д. Реализация принципа виновной ответственности членов органов управления хозяйственного общества: пути устранения противоречий // Журнал предпринимательского и корпоративного права. 2017. № 3 (СПС «Консультант Плюс»).

3  См. об этом: Historisch-kritischer Kommentar zum BGB // M. Schmoeckel, J. Rückert, R. Zimmermann (Hgs). Bd. II: Schuldrecht. Allgemeiner Teil. § 241–432. 1. Teilband: vor § 241–304. Mohr Siebeck. Tübingen, 2007. S. 1148 (M.J. Schermaier).

4  См., например: Caemmerer E. von. Op. cit. S. 15–17.

5  Koziol H. Op. cit. S. 595–599; Kolb K.M. Op. cit. S. 38–39.

320